Глава X О СТРАСТИ АМЕРИКАНЦЕВ К МАТЕРИАЛЬНОМУ БЛАГОПОЛУЧИЮ

В Америке страсть к материальному благополучию не всегда является преобладающей, но она свойственна всем, хотя всякий выражает ее на свой собственный лад. Забота об удовлетворении малейших потребностей тела и об обретении мелочных жизненных удобств повсеместно занимает мысли американцев.

Нечто подобное все более часто наблюдается и в Европе.

Среди причин, вызывающих появление сходных процессов в жизни этих двух миров — Старого и Нового Света, некоторые имеют прямое отношение к моей теме, и поэтому я должен их указать.

Когда богатства наследственно закреплены за членами одних и тех же семейств, вы видите, что значительное число людей наслаждаются материальной обеспеченностью, не испытывая при этом исключительной страсти к материальным благам.

Безмятежное обладание ценными вещами не привязывает к ним человеческое сердце столь крепко, как это делают не вполне удовлетворенное желание обладать ими и постоянный страх их потерять.

В аристократических обществах богатые люди, никогда не знавшие нужды, не опасаются за свое благополучие; они с трудом представляют себе, что можно жить как-то иначе. Таким образом, материальное благосостояние не является для них целью жизни; это—лишь образ их жизни. Они воспринимают его как своего рода неотъемлемую часть их бытия и пользуются благами, не особо об этом задумываясь.

Когда естественная, инстинктивная склонность к жизненным удобствам, испытываемая всеми людьми, удовлетворяется без особых хлопот и волнений, душевные силы человека устремляются в ином направлении, он ставит перед собой более сложные задачи и более возвышенные цели, которые вдохновляют и всецело захватывают его.

Именно по этой причине аристократы часто обнаруживают надменное презрение к тем самым жизненным благам, которыми они наслаждаются, а также чрезвычайную стойкость тогда, когда они вынуждены полностью от них отказаться. Все революции, потрясавшие или же уничтожавшие аристократические сословия, показали, с какой легкостью люди, привычные к изобилию, могут обходиться даже без самого необходимого, тогда как люди, достигшие комфорта благодаря своему трудолюбию, едва ли могут жить, потеряв свое благосостояние.

Если от высших кругов аристократического общества перейти к его низшим сословиям, то мы обнаружим аналогичные явления, порожденные иными причинами.

В тех странах, где господствует аристократия, лишая все общество подвижности, народ в конце концов так же привыкает к своей бедности, как богатые к своей роскоши. Одних вопросы материального благосостояния не волнуют потому, что они пользуются им без всяких забот, других — потому, что они отчаялись когда-либо достичь его и их представления о нем недостаточны для того, чтобы страстно его желать.

В обществах данного типа воображение бедноты постоянно занято картинами загробной жизни; несчастия и беды реального существования суживают воображение, но оно вырывается из их тисков и пускается на поиски вечного, запредельного блаженства.

Когда же, напротив, сословия перемешаны, а привилегии уничтожены, когда родовые имения дробятся, а просвещение и свобода распространяются все шире и шире, воображение бедных воспламеняется страстным желанием обрести благосостояние, а души богатых охватывает страх перед возможностью его утратить. Появляется множество людей, имеющих средний достаток. Его вполне хватает на то, чтобы воспитать во владельцах вкус к материальным наслаждениям, однако он недостаточен для их полного удовлетворения. Этот достаток всегда дается им с великим трудом, и вкушают они его с трепетом.

Оттого они постоянно стремятся получить или же сохранить свою долю столь дорогих, столь неполных и столь мимолетных наслаждений.

Пытаясь выяснить, какая страсть должна естественным образом стать господствующей в душах людей, внутренний мир которых определяется и ограничивается безродностью их происхождения и скромностью состояний, я нахожу, что наиболее свойственна им жажда материального благополучия. Тяга к материальному благосостоянию —

страсть, в высшей степени характерная для среднего класса; она усиливается и распространяется вместе с ростом этого класса. Именно отсюда она начинает проникать как в высшие классы общества, так и в самую толщу народных низов.

В Америке мне не встретилось ни одного человека, сколь бы на был он беден, который не бросал бы взгляда, полного надежды и зависти, на комфортную жизнь богатых людей и чье воображение не было бы заранее захвачено созерцанием картин, рисующих блага, в обладании которыми судьба упорно ему отказывала.

С другой стороны, я никогда не замечал в богатых американцах того высокомерного презрения к материальному благосостоянию, которое подчас обнаруживает самая состоятельная и самая распущенная часть аристократии.

Американские богачи в большинстве своем были некогда бедняками; они ощущали на себе жало нужды; они долго сражались с враждебной им судьбой, и теперь, когда победа одержана, в них живы еще те чувства, с которыми они шли на бой; они кажутся хмельными от наслаждения теми маленькими радостями, которых они добивались в течение сорока лет.

Нельзя сказать, что в Соединенных Штатах, как и в любой другой стране, не встречается довольно значительного количества богатых людей, которые, унаследовав состояния, беззаботно пользуются не заработанной ими роскошью. Однако даже такие люди здесь не кажутся менее других привязанными к удовольствиям материальной жизни. Любовь к достатку стала господствующей чертой национального характера; великий поток человеческий страстей течет здесь именно в этом направлении, увлекая за собой все, что встречается на его пути.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: