Почему Рустем Слободин замёрз первым? 2 страница

Сразу надо сказать, что все их уловки оказались тщетны.

Около 17 часов — или, возможно, чуть позже — костёр разгорелся. Напомним, что по версии следователя Иванова, группа Игоря Дятлова в это время только приступала к постановке палатки на склоне. На самом деле к этому времени уже два её члена были либо мертвы, либо находились на грани смерти (Рустем Слободин и Игорь Дятлов). Из-за ошибки в определении времени наступления темноты, следователь необоснованно сдвинул трагические события к вечерним и ночным часам, на которые, как известно, 1 февраля 1959 г. пришлось похолодание. Эта манипуляция со временем прекрасно укладывалось в концепцию «смерти от замерзания», однако реальным событиям, как было показано выше, сие никак не соответствовало.

Разведение костра никоим образом не способствовало реальному решению проблем, стоявших перед группой. На это ушло много драгоценного времени и сил, а результат оказался ничтожен — «дятловцы» поняли, что на продуваемом ветром пригорке костёр неспособен обогреть группу (тепло банально выдувается). Кроме того, невозвращение Игоря Дятлова заставляло думать, что и с ним тоже приключилась беда. Беспокойство и паника с течением времени только нарастали, они усиливались по мере уменьшения сил членов группы и их замерзания. Члены группы оказались в состоянии, которое очень точно можно описать шахматными терминами: цейтнот — нехватка времени — и цуцванг — ухудшение общего положения при любом выборе из всех возможных. Стресс, переживаемый членами группы, нарастал — это очень важно иметь в виду для правильного понимания их действий. После 17 часов психологическое напряжение, переживаемое членами группы, стало куда выше, чем часом ранее, в начале развития конфликтной ситуации.

В этой обстановке дальнейшее дробление группы было неизбежно. Вспомним про различные поведенческие модели, выбираемые в стрессовых ситуациях, у разных людей они почти всегда будут разными. Поэтому неудивительно, что через некоторое время после отделения от группы Игоря Дятлова, вслед за ним ушла и Зина Колмогорова. Видимо, она ощущала некую особую ответственность за его судьбу, или выражаясь иначе, переживала чувство особой сопричастности. Задумаемся на минутку, если два молодых и полных сил парня попали в беду, то чем сможет им помочь одна девушка? Ничем, абсолютно, у неё просто-напросто не хватит сил вытащить обоих к огню. Тем не менее, Зина пошла вслед за Игорем. И примечательно, что никто более с нею не отправился. Казалось бы, почему? Ответ куда проще, чем кажется на первый взгляд — решение Зины Колмогоровой её товарищи не считали оптимальным, поэтому ни понимания, ни поддержки среди оставшихся членов группы она не нашла.

Дальше — больше. От кедра ушли Людмила Дубинина, Александр Колеватов и Николай Тибо-Бриньоль. Какими причинами мотивировалось их отделение мы не знаем — таковых может быть множество. Вполне возможно, что на их уходе настоял Георгий Кривонищенко, осознавший в какой-то момент справедливость слов Золотарёва об опасности разведения костра. Сам Кривонищенко решил во что бы то ни стало поддерживать огонь, который, как он считал, был необходим для возвращения Игоря Дятлова. Не может быть никаких сомнений в том, что изначально и Дубинина, и Колеватов находились возле костра — носовой платок первой был найден под кедром, а лыжная куртка второго имела большой прожёг на левом рукаве. Скорее всего, Тибо-Бриньоль оставался вместе с ними, хотя полной определённости в этом нет (возможно, он отделился от группы ранее, вместе с Золотарёвым). Но важно то, что в некоторый момент уже после разведения костра, группа окончательно разделилась (или распалась — как угодно), в результате чего под кедром остались только двое — Георгий Кривонищенко и Юрий Дорошенко. Очевидно, это был их осознанный выбор — они решили поддерживать огонь любой ценою, считая, что от существования этого ориентира зависят судьбы их товарищей — Рустема Слободина, Игоря Дятлова и Зины Колмогоровой.

Ушедшие от кедра присоединились к Семёну Золотарёву (что выглядит совершенно разумным), оборудовавшему в сугробе в овраге настоящую партизанскую «лёжку». Для полной аналогии с последней нехватало лишь плащ-палатки, которую советские партизаны и диверсанты растягивали над окопом в сугробе. Место для своей «лёжки» Семён выбрал очень толково — он не стал уходить в лес, прекрасно понимая, что на глубоком рыхлом снегу без лыж всё равно не оторвётся от противника на снегоступах, а вернулся чуть назад и отвернул в сторону от линии «палатка-кедр». Затаившись в своём снежном схроне, он, не выдавая своего присутствия, имел возможность заметить противника при его подходе к кедру по следам ушедшей вниз группы. У Золотарёва, вне всяких сомнений, имелся план спасения, который в принципе, при некоторой доле везения мог быть реализован — на это ясно указывает его отказ от ухода вглубь леса (не забываем про лабаз, где находилась пара запасных лыж и продукты — если бы Семёну удалось продержаться до утра, то он имел неплохой шанс отыскать его, уйти из района перевала и в конечном итоге оторваться от преследователей. Не забываем, что лыжник двигается быстрее человека на снегоступах. В целом, если план Золотарёва сводился к этой схеме, то он весьма реалистичен, но для его осуществления требовалась сущая малость — пережить ночь!).

Итак, к Золотарёву в его снежном окопе присоединились члены группы, ушедшие от кедра. Теперь в овраге находились четверо — Дубинина, Колеватов, Золотарёв и Тибо-Бриньоль. Совместными усилиями четвёрка расширила первоначальное убежище и добавила на дно пихточек, которые наломала тут же, у оврага. Сам Золотарёв, скорее всего, эти деревца там изначально не ломал, а принёс пару-тройку с собою от кедра (напомним, что поисковики вроде бы видели мелкие осыпавшиеся веточки на пути к оврагу, хотя значения этому в марте 1959 г. не придали). Всего на дно снежной ямы были уложены, образовав пресловутый «настил», 14 тонких пихточек и 1 берёзка. На этом настиле вся четвёрка и разместилась.

Таковой примерно могла быть диспозиция на 17:15, т.е. спустя примерно час с момента изгнания группы Игоря Дятлова от палатки.

Что же всё это время происходило наверху, в районе покинутого туристами лагеря?

Иностранным агентам перво-наперво надо было скрыть следы массового раздевания людей возле палатки и оборудовать сцену преступления таким образом, чтобы создавалось впечатление бегства раздетых туристов непосредственно из палатки. Для этого преступники попытались собрать в внести в палатку вещи, брошеные членами группы под дулами их пистолетов. При этом они допустили как минимум две ошибки, неопровержимо свидетельствующие о насильственном раздевании группы.

Во-первых, в палатке оказались найдены вещи, которые не должны были находиться вместе. О чём идёт речь? Туристы после лыжного перехода переоблачались в «домашнюю» одежду и обувь. Снимая лыжные ботинки, они обували валенки либо матерчатые тапочки, а вместо штормовок и «ватников» одевали меховые жилетки и свитера. Причём понятно, что процесс переоблачения происходил неодновременно, ввиду явной тесноты палатки. Поэтому оба комплекта одежды — «походный» и «домашний» — никак не могли быть сняты одновременно, какой-то один постоянно должен быть надет. Ибо — зима, и в палатке без работающей печки температура немногим выше «уличной». Но в палатке «дятловцев» оказалось слишком много одежды и обуви. Так в ней оказались найдены поисковиками все 9 штормовок «дятловцев», а также 1 меховая и 6 ватных курток («ватников») (т.е. верхняя одежда 7 человек, что отлично согласуется с тем фактом, что верхняя одежда Тибо-Бриньоля и Золотарёва осталась на них). Может быть, эти семеро успели облачиться в «домашнюю» одежду? Совсем непохоже, ибо 3 свитера, 2 меховых жилетки и 1 рубашка-ковбойка также оказались в палатке. Ещё более поразительна статистика с обувью: 8 пар лыжных ботинок найдены в палатке, но там же осталась и сменная, «домашняя» обувь членов группы — 7 валенок, 2 пары тапочек, 8 пар трикотажных гетров и 7 шерстяных (последние имели нашитые пятки и стельки и также использовались как тапочки). Если считать, что трагедия группы Игоря Дятлова имеет некриминальную природу, то картина происшествия приобретает черты фантасмагорические — «пугающий фактор» застигает группу в момент её поголовного переобувания и переодевания. Причём одновременного, что противоречит и жизненному опыту, и здравому смыслу, поскольку все нормальные люди на морозе не делают это одновременно. Даже если считать, что «дятловцы» готовились ко сну и добровольно сняли «походную» обувь, то всё равно никакая «гондола американского аэростата», никакая «снежная доска» или «лавина» не могли побудить туристов перед уходом со склона снять ещё и «домашнюю». Они бы так и ушли вниз по склону — в валенках, тапочках и гетрах, но никак не в одной паре носок, подобно Игорю Дятлову.

Вторая ошибка людей, запугивавших группу, заключалась в том, что они не «подчистили» за собою прилегающую к палатке часть склона, из-за чего там остались косвенные свидетельства раздевания туристов. Это ошибка, так сказать, невольная, проистекавшая из самого характера действий иностранных агентов — им приходилось собирать вещи и заносить их в палатку в условиях низкой освещённости и делать это максимально быстро. Кроме того, им приходилось опасаться возвращения и возможного нападения туристов — подобное развитие событий никто исключить не мог. На склоне остались «домашние» вещи Игоря Дятлова (сложенная рубашка-ковбойка с тапочками внутри), явно свидетельствовавшие о том, что в момент начала трагических событий тот собирался переодеваться и извлёк их из рюкзака. Игорю пришлось покинуть палатку, сжимая эти вещи в руках — он не стал их оставлять в палатке, дабы потом не искать в темноте среди вороха предметов. На склоне ему пришлось отбросить рубашку с тапочками в сторону, на расстояние около 10 м. или чуть более, и сделал это он явно не добровольно, а повинуясь приказу под угрозой оружия. Если бы его действия были добровольны, он бы просто положил их рядом с палаткой, чтобы потом быстрее отыскать. Это логично и очевидно. В самом деле, ну кто бы поступил иначе на его месте? Есть свидетельства участников поисковой операции, указывающие на то, что в снегу около палатки находилось множество мелких предметов (носков, монет и т.п.), которые даже в марте 1959 г. невозможно было полностью собрать. Из той же серии «мелких предметов» текстолитовые ножны от «финки» Колеватова, найденные только в мае, после полного исчезновения снежного покрова на склоне. Вся эта мелочёвка, разбросанная и рассыпанная возле палатки является лучшим свидетельством хаотического раздевания группы и от неё преступники при всём желании избавиться не могли. Снег, ветер, темнота… крупные предметы ещё можно собрать, но до мелких руки уже не доходят — да и глаз не видит! — снег заметает всё.

Иностранные агенты справились с задачей, стоявшей перед ними, как смогли — т.е. не лучшим образом. Однако, как показали дальнейшие события, для того, чтобы запутать свердловскую областную прокуратуру сработали они достаточно умело.

Свалив в палатке хаотично обувь и одежду, снятые с туристов, иностранные агенты приступили (либо один из них приступил) приступили к обыску имущества, попавшего в их распоряжение. Сильно провисавший конёк палатки, для поддержки которого «дятловцы» не успели завести верёвку-оттяжку, явно мешал этому, поскольку препятствовал свободному перемещению. Поэтому один из разведчиков, не мудрствуя лукаво, решил подпереть конёк лыжной палкой. Лыжные палки туристов для этого, однако, никак не предназначались — при высоте конька 1 м. (в случае постановки палатки скатами на грунт, как это имело место на склоне Холат-Сяхыл) палка длиною 1,4 м. в роли подпорки оказывалась явно великовата. Иностранный разведчик явно не имел ни желания, ни времени, ни сил на то, чтобы разбираться с технологией натяжения конька крыши, а потому он поступил предельно прагматично — взял нож и принялся обрезать лыжную палку в нужный размер.

Ни один член группы Игоря Дятлова на подобное варварство не решился бы по той простой причине, что запасных лыжных палок в распоряжении группы не имелось. Лыжи запасные были — ибо лыжи можно сломать! — а вот бамбуковую палку случайно переломить весьма проблематично… Если бы палку резал ножом кто-то из туристов, то персонально для него это означало бы лишь то, что назавтра он отправится в путь с одной палкой. Надо было быть полным идиотом, чтобы столь неразумно обойтись с собственным инвентарём. Обрезанная лыжная палка — вернейшее свидетельство того, что палатке группы Игоря Дятлова находились (и притом длительное время!) совершенно посторонние люди, причём люди, не имевшие ни малейшего намерения помочь попавшим в беду туристам и явно намеревавшимся оставить своё присутствие в тайне.

Если бы следователи Иванов и Темпалов были бы чуточку опытнее, внимательнее и просто умнее, то они бы эту лыжную палку не только сфотографировали, измерили и зафиксировали протоколом, но и сохранили бы как ценнейшую улику, объясняющую чуть ли не всё дело. Однако говорить об этом можно лишь в сослагательном наклонении, ибо нет нет у нас фотографий упомянутой лыжной палки, нет даже более-менее внятного описания её порезов, мы просто знаем из воспоминаний поисковиков, что она существовала. И более того — лежала внутри палатки, брошенная поверх вещей исчезнуших туристов.

Впрочем, палку дорезать разведчику не пришлось — его либо остановил напарник, либо он самостоятельно отказался от этой затеи, сообразив, что просто теряет время.

Какова была цель обыска? Иностранным разведчикам представляла интерес, безусловно, любая информация, способная подтвердить связь изгнанных из палатки людей с КГБ. Таковую могли дать соответствующие документы и оружие, однако, как мы знаем, члены группы ничего, раскрывающего их связь с КГБ, при себе не имели. Убийц заинтересовали фотоаппараты участников похода — на то, что их футляры открывались, а потом обратно закрывались посторонними, вполне определённо указывает разбитый светофильтр, найденный в фотоаппарате Георгия Кривонищенко. Как уже было указано выше, для хозяина фототехники разбитый светофильтр ценности не имел и если бы Георгий разбил его на склоне, когда делал последние фотоснимки, то там бы и бросил (фотографировать через разбитое стекло — значит гарантированно испортить кадр). Этого, однако, сделано не было, светофильтр остался на своём месте, причём Георгий во время последней фотосессии им явно не пользовался (жёлтые или оранжевые светофильтры, продававшиеся в комплекте с фотоаппаратами «Зоркий», использовались для съёмок на снегу в солнечную погоду). Этот интерес чужаков к фототехнике туристов — причём интерес замаскированный, неявный, без нарочитой порчи имущества и засветки плёнок — заставляет думать, что интересовал их всего один, вполне определённый, фотоаппарат. И это был не фотоаппарат типа «Зоркий» с объективом «Индустар-22″, каковые они отыкали аж 4 штуки и особо интереса к ним не проявили.

Противник, занятый обыском вещей туристов, к своему удивлению обнаружил не один, а два фотоаппарата, похожих на тот, который он искал. Не зная, какой именно ему нужен, обыскивающий решил забрать оба, так, чтобы решить свою задачу наверняка. Так из палатки исчезли фотоаппараты, которые, как мы считаем, принадлежали Тибо-Бриньолю и Колмогоровой. Видимо, кто-то из их владельцев принялся открыто фотографировать незнакомцев во время первого контакта, невольно разбудив их подозрения и спровоцировав последовавшее нападение.

Специальный фотоаппарат Семёна Золотарёва иностранные агенты не нашли и найти не могли — тот всё время висел на шее владельца и оказался унесён в долину Лозьвы. Вполне возможно, что свою работу Семён Золотарёв проделал вполне успешно и ему удалось сфотографировать явившихся на встречу людей, оставшись незамеченным. Именно поэтому он так дорожил своим вторым фотоаппаратом — его плёнка подтверждала успешное выполнение поставленной задачи.

Итак, пока один из супостатов ползал впотьмах по палатке, подсвечивая себе фонариком, его напарник расположился у входа и сделал несколько разрезов ската, обращённого вниз по склону. Сделано это было с целью обеспечения контроля за склоном и исключения возможности скрытого возвращения туристов к палатке за вещами или нападения на обидчиков. Если иностранных разведчиков было трое, то ещё один разместился в противоположном конце палатки, где также разрезал скат в нескольких местах (впрочем, для этого третий человек был не нужен, эти разрезы мог проделать тот из разведчиков, кто занимался обыском вещей, после того, как закончил своё занятие и также принялся наблюдать за склоном).

Вся эта возня с вещами туристов — сбор на снегу, занесение в палатку и последующий обыск — вряд ли потребовала много времени. На всё про всё ушло полчасла, по истечении которых разведчики поняли, что интересующего их фотоаппарата в палатке нет — он унесён ушедшими вниз туристами. Мы можем только гадать, как долго иностранные агенты предполагали оставаться в палатке — это по большому счёту даже и неважно сейчас, поскольку развязку событий невольно ускорили сами туристы, разведя огонь под кедром.

Их противник, наблюдая из палатки за долиной, не мог не увидеть отблесков пламени. Это открытие с очевидностью свидетельствовало о том, что изгнанные из палатки советские туристы не только не замёрзли на склоне, но напротив, достигнув границы леса, не без успеха борются за собственное выживание. Если люди без обуви, головных уборов, перчаток и верхней одежды продержались на морозе один час без огня, то какие могли быть гарантии того, что они не продержатся всю ночь при наличии костра? Очевидно, таких гарантий не существовало — советские туристы оказались намного более живучи, чем полагал их противник изначально, а это открытие означало, что туристов придётся умерщвлять насильственно, не полагаясь исключительно на воздействие мороза и ветра.

Примерно через час с момента изгнания «дятловцев» из палатки — т.е. в 17 часов или несколько позже — их противник двинулся следом вниз по склону в сторону костра. Однако иностранным агентам приходилось считаться с тем, что огонь в лесу разведён сугубо для отвлечения их внимания и в то самое время, покуда они будут двигаться вниз, группа туристов (либо часть группы) возвратится к палатке и завладеет обратно собственным имуществом. Подобный манёвр «дятловцев» представлялся весьма логичным и разумным шагом, едва ли не единственным, давашим реальный шанс на спасение хотя бы нескольких членов группы. Поэтому супостат располосовал скат палатки от конька до боковой стенки, нанеся по меньшей мере 6 разрезов длиною около 1 м. каждый (по меньшей мере 2 разреза из их числа были сделаны на расстоянии буквально 1 м. от выхода из палатки. Выход, напомним, застёгивался всего 4(!) пуговицами, 2 из которых оказались расстёгнуты. Зачем «дятловцам» надо было резать скат возле и без того полуоткрытого выхода совершенно непонятно, но «лавинщиков», «гондольеров» и «бомберов» подобные логические нестыковки не смущают). Так появились эти странные и на первый взгляд совершенно бессмысленные разрезы; сторонники некриминальных версий считают их следствием попытки «эвакуации раненых». То, что эти прямолинейные разрезы невозможно было сделать на смятой, засыпанной снегом и придавленной к грунту холстине, «лавинщиков» совершенно не волнует. И то, что беглецы не имели при себе потребного количества ножей, тоже не смущает этих исследователей (достоверно известно, что уходившая по склону группа имела 2 ножа — «финку» Кривонищенко и перочинный нож Дятлова; возможно, у кого-то имелся ещё один или два ножа, которые не были найдены поисковиками, но в любом случае у беглецов явно не было при себе шести ножей. А это означает, что одним ножом делалось несколько длинных разрезов ската, что выглядит бессмысленной тратой времени и никак не ускоряет эвакуацию тяжелораненых. Практически все ножи группы остались в вещах, брошенных в палатке и впоследствии были там обнаружены. Совершенно непонятно как в состоянии острой нехватки времени двумя ножами можно было так искромсать палатку, а самое главное — для чего? Ведь для эвакуации раненых был достаточен всего один длинный разрез ската!). Те повреждения палатки, которые обнаружены на ней экспертизой и зафиксированы фотосъёмкой, возможны лишь при умышленном её разрезании на протяжении довольно длительного времени. Причём длинные разрезы в направлении сверху вниз могли появиться лишь в результате целенаправленной порчи имущества.

Что и говорить — очень неприятный вывод для сторонников некриминальных версий, но этот вывод — единственный непредвзятый.

Мы не можем знать в точности, видели или нет спускавшиеся от палатки разведчики замёрзших на склоне Рустема Слободина, Зину Колмогорову и Игоря Дятлова. Вполне возможно, что их тела они отыскали позже — после того, как расправившись внизу с остатками группы, возвращались наверх. Но в том, что убийцы не только видели трупы замёрзших на склоне людей, но и обыскивали их, сомнений быть не может. Игорь Дятлов найден в положении лицом вверх, что практически никогда не наблюдается в случаях смерти от переохлаждения (замерзающий, рефлекторно стремясь уменьших площадь охлаждения, принимает «позу зябнущего человека» на боку или лицом вниз). Согласно некоторым воспоминаниям, «молния» меховой куртки Игоря была полностью расстёгнута, также были расстёгнуты и два наружных кармана «на молниях», что выглядело очень странно (правда, объективности ради следует заметить, что протокол осмотра места преступления, составленный Темпаловым 27 февраля 1959 г. этих деталей не зафиксировал). Не имела «позы зябнущего человека» и Зинаида Колмогорова, найденная в положении лёжа на правом боку с вытянутой левой ногой и полусогнутой правой. Никакими агональными движениями такое странное положение тел не объяснить: движения в состоянии агонии хаотичны, имеют малую амплитуду и усилие и похожи скорее на судороги, нежели движение конечностью в привычном понимании (ни о каких целенаправленных действиях, вроде открытия карманов или расстёгивания «молний» в состоянии агонии говорить не приходится). Не имел «позы зябнущего человека» и Рустем Слободин, лежавший хотя и на груди, но с вытянутыми в сторону левыми рукой и ногою. Между тем, согласно медицинской статистике, «поза зябнущего человека» отмечается примерно в 60% случаев замерзания трезвых людей (у находящихся в состоянии алкогольного опьянения эта величина уменьшается до 10%). Причём, Слободин явно погиб от перехлаждения — под ним было найдено единственное «ложе трупа». Уж он-то должен был оказаться в упомянутой «позе зябнущего», поскольку человек принимает её бессознательно, не обдумывая собственные действия. Так ведь нет! Никаких рациональных объяснений таким странным положениям тел замерзающих людей не отыскать, если только не согласиться с тем, что их тела переворачивались вскоре после смерти (т.е. до появления трупного окоченения, которое, как известно, развивается примерно через 12 часов с момента гибели).

Итак, мы считаем, что иностранные агенты — убийцы группы Игоря дятлова — начали своё движение в долину Лозьвы после 17 часов и оказались там около 17:15-17:20. Располагая нормальной зимней обувью и снегоступами, они не испытывали тех затруднений с передвижением по каменистому заснеженному склону, что «дятловцы», поэтому двигались значительно быстрее. Они не заметили «лёжки» в ручье, оборудованной Золотарёвым, и проскочили по следам группы прямо к кедру. И вот там супостата ждал серьёзный удар — вместо группы из 9 человек у кедра оказались всего двое.

Можно лишь догадываться, каким был разговор у кедра, но у нас имеется мощное свидетельство того, что в отношении по крайней мере одного из туристов имели место насильственные действия, закончившиеся фатальным исходом. Юрий Дорошенко был насильственно умерщвлён в результате пытки, Георгий Кривонищенко, скорее всего, имел возможность наблюдать эту расправу, всё время оставаясь на дереве. Там он находился до тех пор, пока развившаяся в результате глубокого переохлаждения тканевая гипоксия не привела к утрате способности управлять своим телом, после чего Кривонищенко с дерева упал. Впрочем, обо всём по порядку.

Как известно, на лице Юрия Дорошенко судебно-медицинский эксперт описал серую пену, которая шла изо рта и носа погибшего молодого человека. Можно не сомневаться, что обнаружена была именно пена, а не следы рвотных масс, поскольку они сильно различаются и судебный медик никак не мог их спутать. Пена, выделяющаяся из рта и носа, является грозным симптомом развивающегося отёка лёгких, за которым в кратчайшее время может последовать смерть, если только не будут проведены специальные реанимационные мероприятия. Природа этого процесса может быть двоякой: отёк лёгких м.б. спровоцирован ростом внурикапилярного гидростатического кровяного давления (т.н. гидростатический отёк лёгких) либо он может последовать в силу повышения проницаемости стенок капиляров в альвеолах (т.н. мембраногенный отёк лёгких). Последний вид отёков возможен при некоторых синдромах, которые развиваются при отравлении токсичными газами (хлор, фосген, пары ртути и т.п.), при панкреатите, почечной недостаточности и некоторых иных заболеваниях. Но во всех этих случаях мембраногенный отёк всё же довольно редок, наиболее часто он развивается при забросе в дыхательные пути значительного количества инородных веществ, например, содержимого желудка или воды (при утоплении). Кстати, наличие стойкой мелкопузырчатой пены (как правило белого цвета, реже розовой) в дыхательных путях трупа ещё в 1870 г. было описано русским судебным медиком С.Крушевским как один из признаков утопления, получивший впоследствии его имя.

К гидростатическому отёку лёгких могут привести некоторые тяжёлые заболевания сердца и кровеносных сосудов, бронхиальная астма, пневмоторакс. Юрий Дорошенко не имел заболеваний, способных спровоцировать отёк лёгких: у него не было ни астмы, ни тяжёлого панкреатита, ни первичной венозной констрикции, ни митрального стеноза, ни иных болезней из этого же ряда. Мы это знаем абсолютно точно, поскольку Юрий учился на военной кафедре УПИ, проходил соответствующую медицинскую комиссию от которой скрыть подобные заболевания ему не удалось бы. Да и туризмом он не смог бы заниматься при всём желании, потому что первый же поход по горам с двухпудовым рюкзаком за плечами закончился бы для него трагически. Поэтому все попытки «исследователей» трагедии группы Игоря Дятлова отыскать у Юрия Дорошенко болезнь, способную объяснить появление серой пены, гроша ломаного не стоят. Дорошенко был здоров — это надо принять как данность и не выдумывать небылиц.

Однако, пена у его рта и носа существовала и была она несомненно лёгочного происхождения — клейкая и устойчивая, поскольку не исчезла за все те дни, пока уральские ветры обдували лежавшее на пригорке тело. Не исчезла она и позже — во время транспортировки тела от кедра на перевал, к вертолёту, и позже, во время разморозки тела в морге. Её увидел и описал судмедэксперт Возрождённый, оставив тем самым исследователям трагедии туристической группы ещё одну загадку, кажущуюся парадоксальной. Если отбросить безумные версии про утопление в безводной местности или отравление неким токсичным газом (почему другие «дятловцы» им не отравились?), то у нас остаётся единственное объяснение появления этой пены.

И объяснение это возможно только в рамках криминальной версии гибели группы.

Выделение красноватой (бурой) пены из лёгких возможно даже у совершенно здорового человека, каковым и был Юрий Дорошенко, при т.н. «карминовом» отёке лёгких. Явление это описал ещё в 1878 г. известный французский судебный медик Александр Лакассань, поэтому иногда этот признак называют его именем. Надо сказать, что Лакассань сделал несколько важных открытий в области судебной медицины; в частности, он был первым, кто оценил криминалистическую ценность трупных пятен, связав их появление с положением тела покойного и временем смерти. Также Лакассань первым обратил внимание на ценность татуировок для идентификации человека и провёл пожалуй первое в мире научное исследование европейских тату. На фоне безусловно огромного вклада Александра Лакассаня в развитие мировой судебной медицины, открытие «карминового» отёка лёгких как-то теряется и кажется несущественным. Между тем, речь идёт об очень интересном с медицинской точки зрения явлении.

Изучая трупы людей, погибших под завалами (шахтёров под землёй, либо погибших под руинами домов), Александр Лакассань обратил внимание на то, что некоторые из них погибали от удушия даже в условиях свободного доступа воздуха и без механических повреждений грудной клетки. Другими словами, рёбра таких погибших оставались целы, лёгкие — неповреждены, а вот дышать человек почему-то оказывался не в силах. Лакассань связал это с тем, что грудь или живот заваленного человека оказывались под воздействием статической нагрузки, нарушавшей правильное циркулирование крови во внутренних органах. Уже при нагрузке в 50 кг. на грудную клетку резко сокращается отток артериальной крови в большой круг кровообращения, в то время как приток крови в лёгкие продолжается. Давление крови в капилярах лёгких начинает расти, в результате чего развивается гидростатический отёк лёгких. Лёгочная ткань и отёчная жидкость при вскрытии погибших в таких условиях людей, имеют необычный ало-красный цвет, что и предопределило название этого вида отёка («карминовый»).

Он развивается при безударном сдавлении туловища человека (т.е. на торсе трупа не остаются следы травмы) и характеризуется замедленным развитием асфиксии, которая в зависимости от внешних условий, величины нагрузки и места её приложения может растягиваться на десятки минут.

Во всех странах мира, где созданы сколько-нибудь серьёзные войска специального назначения, разработаны методики т.н. «интенсивных допросов» военнопленных, проводимых в полевых (т.е. необорудованных) условиях с целью скорейшего получения информации. Иногда их называют «экспресс-допросами» — название воистину говорящее само за себя. Методические наставления и рекомендации по организации такого рода допросов, регламентирующие порядок их проведения, ныне тайны не составляют, хотя нельзя не отметить, что практически в каждой воинской части существуют свои «неформальные» хитрости для развязывания языков. Любой такой допрос начинается с того, что допрашиваемого приводят в положение лёжа на спине, а руки фиксируют разведёнными в стороны. Подобное положение гарантирует полную беззащитность и униженность допрашиваемого. Затем допрашивающий садится на грудь своей жертве, так что голова последней оказывается между его бёдер, после чего и начинается собственно допрос, т.е. последовательный обмен вопросами и ответами. Если допрашиваемый отказывается от сотрудничества, либо сообщает неверную информацию, то допрашивающий использует приёмы физического воздействия или устрашения, арсенал которых весьма велик. Простейшим и весьма эффективным приёмом такого рода является давление на глазные яблоки большими пальцами рук — это воздействие, не оставляя следов явного травмирования, способно подавить волю к сопротивлению и вызвать ужас даже самых бесстрашных людей. Есть и другие простые, но действенные приёмы: забивание в ухо карандаша, стачивание зуба надфилем или напильником… продолжать можно долго, но техническая сторона организации такого допроса, полагаю, понятна — никаких там «пяток в огонь», мордобоя, всё чётко, функционально и максимально быстро.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: