Власть и психотерапия: кто устанавливает порядки?

Пациенты, проходящие терапию, часто жалуются на то, что они эмоционально уязвимы и открыты влиянию терапевта, но чувствуют, что сами не могут оказывать подобного влияния на клинициста. Пациенты не защищены, терапевты защищены. Образно выражаясь, пациенты вынуждены раздеваться донага, в то время как терапевты остаются в одежде. Риск распределяется неравномерно. Пациенты также сообщают о чувстве недосягаемости терапевта – он не связан ограничениями, а они связаны. Речь идет не только о неравной власти в терапии; сама природа терапии обусловливает неравенство в тех сферах жизни пациента, которые наиболее важны для него. Многие конфликты, возникающие при проведении терапии, вызваны этим неравномерным распределением власти, а также попытками пациента изменить это положение.

Хотя клиницисты не настолько неуязвимы, как часто представляется пациентам, в нравах современной терапии есть много такого, что оправдывает недовольство пациентов и их смятение. Терапевты и хотели бы, чтобы это было не так, но жалобы пациентов часто обоснованны. Правила, определяющие поведение и межличностный стиль терапевта, часто искусственны, известны терапевту, но не известны пациенту, в результате поведение терапевта не только непонятно для пациента, но и непредсказуемо. Терапевт призывает к эмоциональной близости, однако обычные правила эмоциональной близости неприменимы для терапевтических отношений. Правила эмоциональной близости для одного индивида (клиницист), вовлеченного в том числе в отношения модели «терапевт – пациент», могут быть совершенно неприемлемы для другого индивида (пациент), который вовлечен только в отношения с единственным другим человеком. Терапевт часто чувствует себя некомфортно или не признает самораскрытия, в то же время требуя самораскрытия от пациента. Хотя терапевтические отношения представляются как отношения опеки и помощи, доступность и гибкость, которые характерны для почти всех прочих отношений такого рода, в них часто отсутствуют или присутствуют в недостаточной степени.

С пограничным пациентом при проведении терапии в некоторых аспектах обращаются примерно так, как родители обращаются с детьми: часто терапевт чувствует себя вправе распоряжаться его жизнью. Однако ребенок в конце концов вырастает и становится равным своим родителям. Пациент же, по мере «взросления», не обязательно приобретает больше власти в терапевтических отношениях. Когда же это становится реальным и может установиться равенство, отношения нередко заканчиваются.

В академической среде есть поговорка, что студенты стоят на плечах своих преподавателей. Студенты, рассказывая о своем образовании, упоминают, у каких преподавателей они учились. Однако что касается терапии, культурные нормы заставляют пациентов скрывать свое участие в терапевтических отношениях – этих отношений принято стыдиться, они не являются предметом гордости. Даже терапевты, которые в свое время сами были пациентами у других специалистов, часто предпочитают скрывать эту информацию от собственных пациентов.

Пациенты с ПРЛ особенно восприимчивы к различиям в распределении власти и особенно нетерпимы к искусственности терапевтических отношений. Это может вызываться тем, что они достаточно пострадали от неравного распределения межличностной власти в прошлом. Кроме того, зачастую они не участвуют в других близких отношениях, в которых власть распределена более равномерно, чтобы сбалансировать неравенство терапевтических отношений. Многие из трудностей терапии пограничных пациентов связаны именно с этим фундаментальным неравенством. Не имея возможности уравновесить власть в отношениях или прекратить отношения, пациенты с ПРЛ часто колеблются между поведением зависимости и подчиненности, с одной стороны, и доминирования и отвергания – с другой. Они постоянно переходят от доведенной до крайности зависимости до чрезмерной независимости. Очень немногие взрослые готовы и хотят поддерживать долговременные отношения, в которых их власть и влияние настолько ограничены. Потребность в долгосрочных терапевтических отношениях ставит индивидов с ПРЛ в положение особой уязвимости; эффективная терапия требует от специалиста особенной восприимчивости к этой дилемме.

Стратегии реципрокной коммуникации рассчитаны на то, чтобы снизить воспринимаемую разницу во власти терапевта и пациента; чтобы повысить открытость специалиста влиянию пациента, тем самым выражая доверие и уважение к пациенту; а также усилить привязанность и близость членов отношений (обзор литературы по проблеме отзывчивости и самораскрытия можно найти в: Derlega & Berg, 1987). Стратегии реципрокной коммуникации обсуждаются в следующих разделах и подытожены в табл. 12.1.

Таблица 12.1. Стратегии реципрокной коммуникации

ЧУТКОЕ РЕАГИРОВАНИЕ на пациента:

• терапевт внимателен к пациенту; терапевт «бодрствует» при общении с ним:

– терапевт обращает внимание на небольшие изменения в поведении пациента во время общения;

– терапевт варьирует выражение аффекта и невербальные реакции (положение тела, визуальный контакт, мимика) в соответствии с содержанием сообщений пациента, выражая свою заинтересованность и активное участие;

– терапевт подстраивается под интенсивность реакций пациента;

– своевременность реакций терапевта выражает понимание и заинтересованность;

• терапевт серьезно относится к темам, предлагаемым пациентом:

– терапевт отвечает на содержание сообщений пациента:

– терапевт дает полные ответы на вопросы пациента;

– содержание ответов терапевта имеет непосредственное отношение к сообщениям пациента;

– терапевт развивает и конкретизирует содержание сообщений или вопросов пациента.

Применение САМОРАСКРЫТИЯ:

• терапевт ориентирует пациента на самораскрытие в ДПТ;

• терапевт говорит о себе;

• терапевт раскрывает пациенту свои текущие реакции на него и на его поведение, говоря от первого лица и используя формулу «Когда вы делаете X, то я делаю (думаю, чувствую) У»;

• терапевт делится собственным опытом общения с пациентом и опытом терапевтических отношений; он говорит с ним «по душам»:

– терапевт сосредоточивается на процессе взаимодействия;

– терапевт говорит пациенту о своем отношении к нему, о значении пациента для него;

• терапевт сочетает вовлеченность и отзывчивость:

– терапевт четко разделяет поведение пациента и собственное поведение;

– терапевт следит за влиянием самораскрытия и отзывчивости на поведение пациента;

• терапевт раскрывает реакции других людей на себя;

• терапевт применяет личное самораскрытие:

– терапевт использует самораскрытие как способ моделирования:

– терапевт делится личными усилиями (а также успехами или неудачами) при разрешении проблем, подобных проблемам пациента;

– терапевт моделирует нормативное поведение и реакции;

– терапевт моделирует способы совладания с собственными жизненными проблемами;

– терапевт моделирует способы совладания с неудачами;

– терапевт раскрывает профессиональную информацию о себе:

– профессиональную подготовку и научную степень;

– теоретическую ориентацию (принадлежность к той или иной терапевтической школе);

– опыт работы с пограничными и суицидальными индивидами;

– терапевт раскрывает личную информацию о себе (возраст, семейное положение и т. п.) – в той степени, которая не причиняет ему дискомфорта и кажется полезной для пациента;

• терапевт использует консультативную группу по обсуждению клинических случаев, чтобы контролировать свое самораскрытие.

ТЕПЛОЕ УЧАСТИЕ к пациенту (как противоположность нежеланию общаться и работать с ним):

• терапевт открыто признает свое нежелание работать с пациентом на определенном этапе терапии;

• если терапевт по природе сдержан, он выражает свою заботу о пациенте другими способами;

• когда пациент вызывает у терапевта ярость, последний справляется с такими эмоциями;

• терапевт использует физический контакт исключительно в терапевтических целях:

– роль физического контакта в терапевтическом плане четко обусловлена терапевтом;

– физический контакт (прикосновение, объятия) длится недолго;

– физический контакт соответствует уровню близости участников терапевтических отношений на данном этапе;

– терапевт чутко реагирует на желания и уровень психологического комфорта пациента;

– терапевт открыто говорит о своих личных границах в отношении физического контакта;

– терапевт категорически избегает физического контакта с сексуальным подтекстом;

– терапевт относится к инициативе неподобающего физического контакта со стороны пациента как к препятствующему терапии поведению;

– терапевт готов к публичности физического контакта с пациентом.

ИСКРЕННОСТЬ:

• поведение терапевта скорее естественное, чем искусственное;

• благожелательность терапевта не зависит от его профессиональной роли;

• терапевт соблюдает естественные границы терапевтических отношений.

Тактика, противоречащая ДПТ:

• самораскрытие терапевта обусловлено потребностями терапевта, а не пациента;

• терапевт не соблюдает границ относительно отзывчивости и самораскрытия;

• терапевт говорит с пациентом «по душам», вместо того чтобы работать над значимым проблемным поведением;

• терапевт ведет себя неискренне;

• терапевт входит в сексуальную близость с пациентом, флиртует или ведет себя сексуально вызывающе.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: