Вирджиния Сатир. Составление семейной хроники.

1. Почти всегда я начинаю семейную терапию (и даже супружескую терапию) процессом составления «семейной хроники» или истории. Многие терапевты удивляются, почему я это делаю.

а) Побуждает ли такой процесс терапевта выяснить, что пациент хочет ему сказать, или вместо этого подсказывает пациенту, что хочет знать терапевт?

б) Вследствие этого, не нарушает ли такой процесс наших представлений о «самоопределении»?

в) Не делает ли такой подход терапевта слишком активным в структурировании терапевтического процесса?

2. С тех пор как терапевты стали заниматься семейной терапией, представления о том, насколько терапевт должен быть активен и как сильно он должен структурировать терапию, радикальным образом изменились.

а) Терапевты-новички в семейной терапии постоянно обнаруживали, что если в сеансах семейной терапии они не вмешиваются и не проявляют постоянной активности, то семья непременно превращает терапевта в «докучливую муху», или в «одного из членов семьи», или в «мячик от пинг-понга».

б) Хотя различные терапевты в разной степени структурируют свое вмешательство, все семейные терапевты вскоре осознают, что если они хотят активно содействовать изменению, они не могут оставаться пассивными.

3. Я рекомендую семейному терапевту не только вмешиваться в сеансы семейной терапии, но также структурировать по крайней мере два первых сеанса составлением семейной хронологии. Я рекомендую это по следующим причинам:

а) Семейный терапевт приступает к сеансу, мало зная или ничего не зная о семье.

– Он может знать, кто «выделенный пациент» и какие симптомы он проявляет, но это обычно все, что он знает. Поэтому он должен найти указание к пониманию симптома.

– Он может знать, что в супружеском отношении существует трудность, но ему надо найти указание на то, как она проявляется. Он должен знать, как супруги пытались справиться с их проблемами.

– Он может знать, что оба супруга действуют по «образцам» (того, что они видели в отношениях своих родителей), но он должен выяснить, как эти образцы повлияли на ожидания каждого из супругов, что значит, быть супругом, и что значит быть родителем.

б) Семейный терапевт приступает к сеансу, зная, что у семьи была какая-то история, но это обычно и все, что он знает.

– Каждая семья, как группа прошла через множество совместно пережитых событий. Некоторые события (смерть, рождение детей, болезни, географические перемещения, смены работы) происходят почти во всех семьях.

– Некоторые события прежде всего касаются супругов, и лишь косвенно детей. (Дети, может быть, еще не родились, или были слишком малы, чтобы вполне осознать, какое событие произошло у их родителей. Они могли только ощутить у родителей отчуждение, рассеянность, беспокойство или раздражение).

– Терапевт может извлечь пользу из ответов почти на все его вопросы.

в) Члены семьи приступают к терапии с немалым страхом. Структурирующая помощь терапевта уменьшает угрозу. Он говорит: «Я отвечаю за все, что здесь произойдет. Я прослежу, чтобы здесь не случилась никакая катастрофа».

– Все члены семьи испытывают сильнейшее скрытое чувство вины в том, что их дела пришли в расстройство (если даже они открыто винят в этом выделенного пациента или другого супруга).

– Родители должны в особенности чувствовать, что они не лучшим образом выполняли родительскую роль. Они должны говорить терапевту: «Вот почему я это делал. Вот что со мной случилось».

– По-видимому, семьи воспринимают с симпатией семейную хронологию, касающейся таких вещей, как имена, даты, формальные отношения, переезды, и т.п. При этом задаются вопросы относительно безопасные. Они касаются жизни в том смысле, как семья ее понимает.

г) Члены семьи приступают к терапии с немалым отчаянием. Структурирующая помощь терапевта пробуждает надежду.

– Что касается членов семьи, то прошлые события – это часть их самих. И теперь они могут сказать терапевту: «Я существовал». И еще они могут сказать ему: «Я не какой-нибудь сгусток патологии. Мне удалось одолеть много трудностей».

– Если бы члены семьи знали, какие вопросы надо задавать, они не нуждались бы в терапии. Поэтому терапевт не говорит им: «Скажите мне то, что вы хотите мне сказать». В ответ на это члены семьи попросту сказали бы терапевту то, что они годами говорили самим себе. Вопросы терапевта говорят: «Я знаю, о чем спрашивать. Я сумею все понять. Мы пойдем к определенной цели».

д) Семейный терапевт знает также, что семья в некоторой степени сосредоточилась на выделенном пациенте, чтобы облегчить супружеские трудности. Он знает также, что семья будет в некоторой степени сопротивляться любому усилию изменить эту сосредоточенность. Семейная хронология – эффективный, не вызывающий испуга способ перейти от концентрации внимания на «больном» или «плохом» члене семьи к концентрации на супружеском отношении.

е) Семейная хронология служит и другим полезным терапевтическим целям, например, доставляет рамку, в которой может происходить процесс перевоспитания. Как уже было сказано, терапевт служит образцом в своей технике сбора информации и исправления коммуникаций, и его способ постановки вопросов и получения ответов позволяет ему приступить к этому процессу. Вдобавок, в ходе составления хронологии он может ввести в не слишком пугающей форме некоторые основные концепции, с помощью которых он рассчитывает вызвать изменение.

4. Из семейной хронологии терапевт получает первые указания, насколько нарушено супружеское отношение.

а) Если, например, отвечая на вопросы терапевта, супруги охотно говорят о трудностях в своем супружеском отношении, то можно предсказать быстрый, благоприятный результат терапии.

б) Если же, в ходе хронологии, супруги неохотно говорят о супружеском отношении, а настойчиво сосредотачивают внимание на выделенном пациенте и на самих себе в роли родителей «больного» или «плохого» ребенка, то предсказание быстрого, успешного результата терапии не столь надежно.

в) Если ребенок (выделенный пациент) помогает родителям удерживать внимание на нем самом (как это делают шизофреники и малолетние правонарушители), то перед терапевтом возникает добавочная задача – убедить выделенного пациента, что не опасно говорить о трудностях его родителей, в то же время успокаивая супругов.

5. Семейная терапия есть, в некотором смысле, вид супружеской терапии, даже если семейный терапевт занимается супругами в их родительских ролях.

а) При этом подход терапевта к родительской роли зависит от возраста детей. Как я полагаю, родительская роль существует лишь в отношении детей, все еще живущих в семье и несовершеннолетних. Когда ребенку исполняется двадцать один год, с ним надо обращаться как с еще одним взрослым, поскольку это уже действительность, к принятию которой надо подготовить его и его родителей, если они еще не готовы это воспринять.

б) Семейная терапия должна быть сосредоточена прежде всего на супругах в их супружеской роли, поскольку именно их супружеские трудности помешали им воспринять своего ребенка в соответствии с потребностями его возраста. Они воспитывали его в соответствии со своими собственными потребностями.

в) Семейная терапия должна быть сосредоточена прежде всего на супругах в их супружеской роли, потому что именно их супружеские трудности острее всего воспринимаются выделенным пациентом и другими детьми в семье, больше всего страдающими от них.

– Родители, которые не счастливы друг с другом, не могут доставить ребенку ощущение безопасности его домашнего очага.

– Они не могут также быть для ребенка образцом того, на что похоже удачное, благоприятно сложившееся супружеское отношение.

6. После того, как терапевт вкратце рассмотрит предложенную ему проблему в том виде, как ее ставит семья, он приступает к хронологии, начиная с супругов.[11]

а) Супруги были в начале всего; они были архитекторы семьи.

– Начиная с супругов, терапевт тем самым определяет в начале характер супружеского отношения.

– Тем самым он помогает ребенку понять своих родителей как людей, живших задолго до его рождения.

б) Он начинает с супругов, хотя до появления первого ребенка семья еще не существовала, как семья. Если бы он начал с отношений каждого из родителей с ребенком, это значило бы поставить телегу впереди лошади.

7. Ядро будущей семейной группы начало свое существование, когда супруги впервые узнали друг друга и решили продолжить свое отношение.

а) На этой стадии начал формироваться основной супружеский гомеостаз (составляющий, по определению, отношение). Поэтому любая хронология должна начинаться с этой первой встречи будущих супругов.

б) Мужчина и женщина, решившие продолжить отношение, могли затратить некоторое время на его формирование до вступления в брак. Поэтому любая хронология должна покрывать период между их первой встречи и браком.

в) Мужчина и женщина, ставшие супругами, вероятно некоторое время жили совместно, оставаясь бездетными. Поэтому любая хронология должна покрывать период, предшествующий вступлению супругов в родительскую роль.

г) Далее, и сами супруги выросли в некоторых семьях. Поэтому любая хронология должна включать некоторую картину их жизни в первоначальном семейном окружении. (Хотя эта информация хронологически предшествует другой, терапевт должен быть ориентирован на настоящее время, и поэтому начинает с периода, когда супруги впервые встретились между собой; он начинает, тем самым, с начала данной семьи).

8. Прежде чем перейти к самим вопросам, которые может задавать терапевт, и к порядку, в котором он может их задавать, я хотела бы подчеркнуть манеру, дух или стиль, в которой терапевт должен задавать свои вопросы.

а)Семейный терапевт составляет хронологию семейной жизни непринужденным, но внимательным способом.

б) Он ведет себя, как если бы он был хроникером семьи, собирающим факты семейной жизни. он делает это в атмосфере исследовательского интереса; семья вместе с ним принимается рисовать картину прошлого. Все члены семьи смогут рассказать свои впечатления о событиях, даже если впечатления одного их них не вяжутся с впечатлениями другого.

в) Он не ведет себя наподобие регистратора населения, директора похоронного бюро или окружного прокурора, допрашивающего обвиняемого. Он и рассматриваемая семья – это ученые, совместно работающие над определенной задачей. например, терапевт может сказать:

«И тогда в картину вернулась бабушка, не правда ли? До или после того, как появилась Сюзи?»

9. Сначала терапевт составляет то, что я называю «списком действующих лиц», как если бы он начинал разбираться в пьесе:

«Ну вот, чтобы составить об этом более полную картину, скажите мне, из кого состоит ваша семья?»

«Как зовут ваших детей? Где они теперь? Сколько им лет?»

Рекомендуется иметь в виду, что в семье могут быть и другие дети, кроме присутствующих в кабинете терапевта.

10. Если терапевт обнаруживает, что один из супругов или оба ранее уже состояли в браке, он задерживается на этом, спрашивая имена, возраст, место жительства прежних супругов и детей от прежних браков. Он спрашивает также о времени прежнего брака, времени развода или смерти прежнего супруга.

«Я понимаю. Значит, Вы были раньше женаты (замужем). Таким образом, в эту семью входят некоторые дети от прежнего брака»

«Когда вы в первый раз женились (вышли замуж)?»

«Что же привело к разводу?»

Часто отец, находящийся в кабинете, это в действительности отчим или приемный отец. Указанные вопросы о действующих лицах быстро обнаруживают возможные источники проблем в данной семье.

11. Терапевт выясняет, живут ли в настоящее время вместе с семьей другие лица, например, зять или теща, тетка, квартиросъемщики, и т.д. он спрашивает также о лицах, уже не живущих с семьей, но в прошлом получавших или доставлявших воспитание, денежную помощь или руководство (попечение).

«Живут ли с вами теперь какие-нибудь другие люди?»

«Кто еще в прошлом входил в состав вашей семьи?»

«Когда вошел в семью каждый из них?»

«Откуда прибыл каждый из них?»

«Когда каждый из них покинул семью?»

«По какой причине он(а) покинул(а) семью?»

«Куда отбыл каждый из них?»

«Где теперь все эти лица?»

«Каковы теперь контакты между каждым из этих лиц и каждым из нынешних членов семьи?»

«Как я понимаю, это все, кто входил или входит теперь в вашу семью».

Постоянно повторяя представление об»этой семье«, терапевт помогает членам семьи (в особенности родителям) сознать, что они в действительности составляют одно целое. Далее, выясняя место пребывания всех членов семьи, терапевт может обнаружить, что дочь находится в ближайшем психиатрическом госпитале, а родители одного из супругов живут тут же за углом. Иными словами, многие не находящиеся в кабинете имеют очень прямое отношение к картине. Терапевт должен о них знать.

12. Затем терапевт определяет цель терапии, задавая собственное направление:

«Как вы знаете, мы здесь работаем с семьями. И мы обнаружили, что если у одного из членов семьи есть трудности, то эти трудности некоторым образом разделяют все. Наша цель – найти способы, которые позволяют каждому получать больше удовольствия от семейной жизни. Потому что я уверен, что когда-то у этой семьи дела шли лучше».

Выражаясь общими словами, терапевт не вызывает ни в ком из членов семьи чувства вины за семейные бедствия. Кроме того, подчеркивая представление об удовольствии как цели терапии, терапевт продолжает уменьшать страх и увеличивать надежду.

Наконец, говоря о том, что мы обнаружили в семьях, терапевт использует свои специальные знания о семьях, чтобы помочь членам семьи осознать самих себя не очень плохими и безнадежными людьми.

13. Затем терапевт переходит к супругам как к лидерам семьи:

«Но ведь вы оба не всегда были родителями. Вы ведь знали друг друга задолго до того, как «этот вот» (выделенный пациент) у вас появился. Скажите, как это у вас получилось, что вы решили пожениться?»

Перемещаясь в прошлое с целью приблизиться к супружескому отношению, терапевт продолжает снимать ощущение угрозы. Он спрашивает о времени, когда супруги чувствовали себя лучше нынешнего. И, задавая попутные вопросы, терапевт продолжает расширять сведения об их прежних надеждах:

«Что было в ней такого, что Вы сказали себе: я ее хочу?»

«Да, но ведь на танцах были и другие девушки. Почему Вы избрали именно эту?»

14. Терапевт спрашивает, что было сделано, чтобы продолжить отношение:

«Когда же вы встретились снова? Кто сделала этот важный следующий шаг? Как это получилось?»

«Так что он Вам позвонил. Что же Вы сделали? Вы рассчитывали, что он позвонит? А чего Вы ожидали от нее?»

«И что случилось дальше?»

«Когда вы решили, что хотите продолжить это отношение?»

«Когда вы заявили окружающим, что серьезно относитесь к вашему знакомству?»

Обычно оба супруга быстро втягиваются в разговор об этих почти забытых временах. А ребенок, которому предоставляется удобная роль наблюдателя, получает возможность представить себе своих родителей, как людей, живших до него и когда-то более счастливых друг с другом.

Вопросы об этом времени продолжают также описывать супругов как супругов, а каждого из них – как человека, принявшего решение вступить в брак с другим. Эти вопросы, по-видимому, производят на супругов определенное действие: «Мы были когда-то счастливы. И можем быть снова счастливы». На ребенка эти вопросы действуют также определенным образом: «Мои родители когда-то были счастливы. Может быть, так будет снова».

15. В течение этой истории о знакомстве и браке терапевт несколько раз обращается к ребенку (то есть к выделенному пациенту), спрашивая его, знает ли он об этом времени в жизни родителей.

«Трудно, пожалуй, представить себе, что когда-то твои родители не знали друг друга».

«Ты это знал о твоем папе, что ему пришлось тяжело трудиться, зарабатывать деньги, перед тем как он смог жениться на маме?»

«А знаешь ли ты, что твоя мама так мало верила в себя, что не представляла себе, как можно на ней жениться?»

И если даже ребенок отказывается отвечать терапевту, эти вопросы продолжаются. Обращаясь к ребенку перед лицом его родителей («в сторону»), терапевт получает возможность давать свои интерпретации не только ребенку, но косвенным образом и его родителям. Попутно с составлением хронологии он начинает сообщать им свое мнение об их «ценности».

16. Терапевт спрашивает о том, как супруги решили пожениться и строили планы брака:

«Когда вы решили пожениться? Как вы принялись строить планы вашего брака?»

«Какая у вас была брачная церемония? Кто на ней присутствовал?»

«Какие препятствия мешали вашему браку?»

Эти вопросы обнаруживают реалистические подробности о доходах, о перемене работы, о смерти или болезни родителей, и т.д. Они подчеркивают вместе с тем, что оба супруга избрали друг друга; их брак не был простой случайностью.

Вопросы обнаруживают также, какие проблемы были у одного из супругов (или обоих) при расставании с родителями, как они старались им угодить. (Например, вы нередко узнаете, что супругам пришлось дважды выполнить, в угоду родителям, брачные церемонии.)

Эти вопросы доставляют также выделенному пациенту связную историю естественного развития семьи. Это раскрытие прошлого позволяет устранить искажения в настоящем.

17. Терапевт спрашивает, что подумал каждый из супругов о реакции другого, когда возникло решение вступить в брак:

«Когда вы впервые заговорили о браке? В какой связи? Как вы это выразили? Что было сказано? Кто первый об этом сказал?»

«Как Вы (муж) поняли реакцию Вашей жены?»

«Как Вы (жена) поняли реакцию Вашего мужа?»

«Что Вы (жена) подумали, почувствовали, когда Ваш муж попросил Вас выйти за него замуж? Что почувствовал Ваш муж?»

18. Если обе картины расходятся терапевт пытается их оживить и истолковать. Он использует эту возможность, чтобы вызвать у супругов представление о недостаточном взаимопонимании, лежащем в основе их поведения, и о возможности исправить эти недоразумения. Он говорит:

«Вы (жена) иногда чувствовали и думали иначе, чем казалось Вашему мужу».

«Как Вы объясняете себе, что у Вашего мужа сложилось другое представление о том, что Вы чувствовали и думали?»

«Как Вы (муж) объясняете себе, что у Вас сложилось другое представление о том, как думала и чувствовала Ваша жена, и какие у нее были намерения?»

«Случалась ли обратная ситуация, когда Вы (жена) иначе представляли себе намерения Вашего мужа?»

«Что случается, когда кто-нибудь из вас видит, что вы оба каким-то образом не поняли друг друга? Конечно, это бывает у всех. И всем нужна техника, чтобы справляться с этим».

«Что происходит, когда у вас возникают разные представления как будто об одном и том же?»

«Какую технику Вы (жена) и Вы (муж) выработали, чтобы справляться с этой ситуацией?»

«Иногда это выглядит так, как будто кто-нибудь лжет, или кто-то из вас плохой, глупый, больной или помешанный».

«Я думаю, в этой области нам придется поработать. А теперь вернемся к прежнему!»

19. Затем терапевт спрашивает, какова была реакция родителей на решение вступить в брак:

«Как реагировали ваши родители на ваши отношения и на решение вступить в брак?»

«Где жили тогда ваши родители? Где вы жили в то время?»

Эти вопросы естественно приводят к информации об отношениях каждого из супругов с его (ее) родителями. Обычно эта сфера эмоционально нагружена, что приводит также к ранним супружеским конфликтам.

Терапевт сопоставляет хронологию с реакциями, полученными от семьи. Если один из супругов или оба проявляют интерес к обсуждению их жизни до брака, терапевт делает перерыв в хронологии основной семьи и сосредотачивается на хронологии каждого из супругов в семье, откуда он (или она) происходит. В дальнейшем такие отступления позволяют составить характеристику каждого супруга как индивида со своей собственной добрачной жизнью.

20. Затем терапевт углубляется дальше в отношения между обрученными и будущей родней со стороны мужа или жены. Он задает жене следующий ряд вопросов, а потом задает их мужу:

«Что Вы (жена) знали об отношении Вашего отца к тому, что Вы Вышли замуж за вашего мужа? Как Вы это узнали?»

«Что Вы знали об отношении Вашей матери к тому, что Вы вышли замуж за Вашего мужа? Как Вы это узнали?»

«Что Вы знали об отношении матери Вашего мужа к тому, что Вы станете ее невесткой? Как Вы об этом узнали?»

«Что Вы знали об отношении отца Вашего мужа к тому, что Вы станете его невесткой? Как Вы об этом узнали?»

«Было ли у Вас (мужа) такое же впечатление, как у Вашей жены?»

(В противном случае терапевт отметит, что имеется расхождение, и в чем оно состоит.)

21. Терапевт продолжает спрашивать о нынешних отношениях супругов с их родней:

«Какие у Вас (жены) теперь отношения с Вашей свекровью, Вашим свекром, Вашей матерью, Вашим отцом?»

«Какие у Вас (мужа) теперь отношения с Вашей матерью, Вашим отцом, Вашим тестем, Вашей тещей?»

«Не хотели ли бы Вы, чтобы положение изменилось?»

22. Теперь терапевт расширяет список действующих лиц, включая в него братьев, сестер, мать, отца, тетку и т.д. каждого из супругов.

«Вы оба вышли из своего семейного окружения. Хорошо было бы составить себе представление, из кого состояли эти семьи».

«Есть ли у Вас братья и сестры? Какого они возраста? Они моложе Вас или старше?»

«Так что Вы – старший в семье».

«Как их зовут? Где они теперь живут? Состоят ли они в браке? Есть ли у них дети?»

«Где теперь живут Ваши родители? Сколько им лет? Чем Ваш отец зарабатывает себе на жизнь?»

Поскольку эта область обычно эмоционально нагружена, терапевт вначале сосредотачивает внимание на фактах: именах, возрасте, поле, месте жительства членов семьи. Таким образом он получает представление, каково могло быть семейное окружение каждого из супругов. Он откладывает подробности и чувства до тех пор, пока не сможет поместить их в некоторый, хотя бы приблизительный контекст. Он не поощряет членов семьи предаваться чувствам, прежде чем не составит некоторое представление о возможном предмете этих чувств. Он все время соотносит чувства и восприятия со временем, местом и контекстом.

Эти вопросы о добрачном окружении каждого из супругов дают также терапевту указания на то, какие люди из расширенной семьи, или из первоначальной семьи повлияли на жизнь членов основной семьи. Эти вопросы показывают также нынешнее географическое расселение и концентрацию всех этих влиятельных людей.

23. Расширив список действующих лиц включением двух первоначальных семей, терапевт просит каждого супруга описать его родителей.

«Если бы я встретил Вашу (мужа) мать на железнодорожной станции, как бы я мог ее узнать? Как бы я мог узнать Вашего отца?»

«Если бы мне случилось поговорить с Вашей (жены) матерью, что она сказала бы мне о том, как в вашей семье обстоит дело с едой, деньгами, сексом, как там говорят о детях и о развлечениях? А что сказал бы мне Ваш отец?»

Спрашивая о восприятиях, терапевт помогает супругам дать информацию об их отношениях с родителями, не вызывая при этом беспокойства. И таким образом терапевт может получить дополнительные указания на образцы, по которым действуют супруги.

24. Сосредоточив внимание на отношениях супругов с родителями, терапевт может ввести в семейную идеологию несколько новых представлений, и притом наименее угрожающим способом, поскольку они удалены на одну ступень от основной семьи. Он вводит здесь представление о том, что люди различны. Он говорит по очереди каждому из супругов:

«Когда Вы это говорили, я заметил, что Ваша мать и Ваш отец были в каких-то отношениях похожи, а в таких-то различны». (И он отмечает различия.)

«Видели ли Вы, как они улаживали эти различия?»

25. В расстроенных семьях различие между людьми становится эмоционально нагруженным представлением. Напомнив супругам, что когда-то они были детьми, видевшими различие их родителей, терапевт начинает вводить представление, что их ребенок видит их разными. Что вполне допустимо быть разными. Терапевт может сказать:

«Каждый должен уметь улаживать различия».

«Похоже на то, что в Вашей (мужа) семье это делали вот так».

«В чем Вы (жена) считаете себя похожей на мужа?»

«В чем Вы считаете себя непохожей на мужа?»

«В чем Вы (муж) считаете себя похожим на жену?»

«В чем Вы считаете себя непохожим на жену?»

«Какие способы каждый из Вас выработал, чтобы жить с этими различиями?»

«Как эти способы действуют?»

26. В заключении терапевт указывает на неуместность того, как муж (или жена) обращается с различиями:

«Похоже на то, что вы оба пытались идти теми же путями, как ваши родители».

«Конечно, Вы (жена) ни на кого не похожи, и вы (муж) ни на кого не похожи. Все люди – разные. Никто не повторяет в точности кого-нибудь другого».

«Как видно эти способы подходили вашим родителям, в то время и в тех условиях, но вам они не подходят – а нам нужно найти способы, подходящие для вас, таких, как вы есть».

«Возможно, Вы (муж) бессознательно обращались с Вашей женой, как если бы она была Ваша мать, а Вы (жена) обращались с Вашем мужем, как если бы он был Ваш отец».

«Возможно, Вы (муж) бессознательно ожидали от Вашей жены реакций, похожих на реакции Вашей матери, и соответственно этому с ней обращались».

«Наши первые учителя – это наши родители. Наши понятия о том, как надо себя вести, возникают от того, что мы видим, что переживаем, и что нам говорят, а все это мы получаем от наших первых учителей. Каждый из вас получает эти понятия от своих первых учителей».

27. Терапевт вводит представление, что у людей бывают разногласия. Он спрашивает каждого из супругов:

«Конечно, у всех иногда бывают разногласия. Умели ли ваша мать и Ваш отец открыто выражать свои разногласия?»

«Как Ваша мать и Ваш отец поступали в случае разногласия?»

Оба супруга в той или иной мере продолжают испытывать препятствия, мешающие им рассказывать о трудностях, которые были у их родителей. Терапевт получает указания относительно уровня препятствий, и в то же время начинает освобождать супругов от этих препятствий.

28. Терапевт вводит представление о том, что можно рассматривать и обсуждать трудности:

«Заметили ли Вы трудности у Ваших родителей?»

«Умели ли Вы облегчать их трудности?»

«Как Вы это делали?»

«Как реагировала Ваша мать, когда Вы пытались помочь?»

«Как реагировал Ваш отец, когда Вы пытались помочь?»

Эти вопросы опять напоминают супругам, что они были когда-то детьми и наблюдали своих родителей. Родитель, пораженный расстройством с трудом может увидеть ребенка таким, каким он есть. Терапевт начинает стимулировать это понимание, напоминая родителю, как он себя чувствовал, когда был ребенком, помогая родителю на некоторое время побыть этим ребенком. Это понимание он стимулирует в безопасных условиях, удалившись на одну ступень от основной семьи.

29. Терапевт вводит представление о том, что люди могут получать удовольствие:

«А как развлекались Ваши родители?»

Люди с расстройствами также затрудняются говорить о своих удовольствиях, как и о своих трудностях.

30. Получая информацию о добрачной жизни каждого из супругов, терапевт помогает им уяснить себе расхождения между тем, что делали их родители, и что они говорили делать своим детям:

«Как Вы (жена) рассматривали обращение Вашей матери с Вашим отцом?»

«Как Вы рассматривали обращение Вашей матери с Вами?»

«Как Ваша мать говорила Вам обращаться с Вашим отцом?»

«Как Вы объясняли себе разницу?»

Терапевт повторяет эти вопросы мужу. Эти вопросы косвенным образом показывают супругам, какие вопросы может задавать о них ребенок.

31. Получая информацию о добрачном окружении каждого из супругов, показывает, что события в семье касаются ее разных членов:

«Итак, Ваш отец потерял работу около того времени, как Вы рассчитывали поступить в колледж? Как же Ваша семья справилась с этой проблемой?»

32. Получая информацию от обоих супругов, терапевт переходит от одного из них к другому и обратно, чтобы информация относилась к одному и тому же времени и к той же стадии развития:

«Так вот, в то время Вы сумели поступить в колледж, Ваша жена была здесь в старших классах школы. Посмотрим, как у нее пошли дела в это время».

33. Терапевт сравнивает также переживания супругов:

«Ну, так вот, Вы (муж) увидели, как Ваш отец ушел из дома после разногласий с Вашей матерью. А Вы (жена), какие поступки Вашего отца Вы видели?»

«Я догадываюсь, что в Вашем (мужа) доме чувствовались трудности, но все казалось спокойным, а вот в Вашем (жены) доме все время были открытые стычки. Не правда ли, так оно и было?»

34. Иногда добрачная история одного из супругов оказывается обширной и продуктивной для терапии, и тогда терапевт продолжает сосредоточивать свое внимание на этом супруге. В таком случае он обращается к другому супругу и говорит:

«Я думаю, в следующий раз нам придется заняться Вами, чтобы выяснить, как у Вас шли дела в то время».

В действительности же терапевт этим говорит: «Тут в самом деле есть чем заняться. У каждого будет шанс рассказывать свою историю. Каждый будет включен в терапию».

35. Терапевт доводит хронологию до времени их брака. Затем он подчеркивает представление, что на всех людей влияют их прошлые образцы. Он добывает информацию о том, каким образом супруги трансформировали устроенное:

«Ну вот, теперь у нас есть некоторое представление о ваших образцах. Посмотрим, как эти переживания детства повлияли на вас, когда вы собирались пожениться».

Сначала он спрашивает супругов, какие планы на будущее были у них во время женитьбы, и что они думали о браке:

«Где вы собирались жить?»

«На что вы собирались жить вдвоем?»

«Как вы собирались распределить домашние обязанности?»

«Как вы собирались обращаться с деньгами – распределять их и тратить?»

«Какие у вас были соглашения об улаживании ссор и разногласий? Время от времени это делают все люди, близкие между собой».

«Какие у вас были соглашения о личных интересах каждого из вас?»

«Какие у вас были планы относительно детей?»

«Собирались ли вы иметь одного ребенка или больше?»

«Сколько вы хотели иметь детей?»

«Вы хотели мальчиков или девочек?»

«Как вы собирались развлекаться?»

«Что думал каждый из вас о вашем будущем – где вы будете, что вы будете делать, как будете выглядеть через десять лет после брака? Через двадцать лет после брака?»

36. Затем терапевт спрашивает, что вышло на самом деле. Например, он может спросить о начальном периоде брака:

«Был ли у вас медовый месяц? Где? Как долго? Как это получилось?»

«Где вы устроили свое жилье?»

«Продолжал ли кто-нибудь из вас учиться после брака?»

«Работали ли вы? Где вы работали?»

«Так Вы в то время ушли в армию? Когда это было? Было ли это до того, как Ваша мать переехала к вам?»

Продвигаясь во времени от брака до настоящего времени, терапевт все время следит за возрастом каждого лица. Когда происходит некоторое событие, он спрашивает, как оно случилось, кто первый об этом подумал, и при каких обстоятельствах. Он выясняет, что подумал другой, и как реагировал на это. Он устанавливает, кто пришел в семью и кто ушел из нее. С помощью этих вопросов терапевт составляет последовательную картину прошлого, подвергая всю информацию перекрестной проверке. Он использует их также, чтобы выделить области трудностей и успехов. Часто такие вопросы не приходится задавать: супруги сами вызываются на них ответить.

37. Процесс получения этой информации служит также терапевтическим целям.

а) Сосредоточиваясь на времени, когда у супругов не было детей, терапевт снова подчеркивает представление, что у супругов есть отношение, отличное от их родительской роли.

б) Далее, переживая влияние прошлого, он продолжает уменьшать чувство вины и угрозы. Он помогает увидеть прошлое и нынешнее поведение и лучше его понять.

38. Терапевт спрашивает каждого из супругов, чего он ожидал от брака:

«Каким Вы хотели видеть Ваш брак?»

С помощью этого вопроса терапевт выясняет, какие искажения придется внести каждому из супругов, чтобы дать объяснение своему разочарованию. Например, искала ли жена прежде всего крышу над головой? Или человека, который ее успокоит? Илией нужно было мороженое, которого ей не давали в детстве? Искал ли муж прежде всего достаточного питания? Или безусловной преданности? Или регулярной штопки носков?

39. Терапевт проверяет, делились ли они надеждами и опасениями:

«И Вы ей это сказали? Что для Вас очень важно питание? Она знала, что Вы всегда боялись голода?»

«Вы сказали ему, что для Вас дом имеет особое значение?»

40. Терапевт спрашивает, что особенно нравилось каждому супругу в другом, и умел ли он (или она) ясно выразить эти чувства, умеет ли он это делать теперь. Он спрашивает об этом мужа (потом задает тот же ряд вопросов жене):

«Помните ли Вы, что Вы нашли приятного и хорошего в Вашей жене?»

«Знаете ли Вы (жена), что он о вас так думал?»

«Если Вы это знали, как вы это узнали?»

«Если нет, как Вы (муж) объясняете, что она этого не знала?»

«В чем же была причина – Вы (жена) на спрашивали об этом, или Вы (муж) не сказали?»

«А теперь – знаете ли Вы (жена) его мысли по этому поводу?»

41. Терапевт опять вводит понятия о различности людей, на этот раз в современном контексте. Он спрашивает каждого из супругов, что ему не нравится в другом супруге, и что он намерен делать с этими неприятными свойствами. (Следующие вопросы он задает потом другому супругу.)

«Вспомните, какие свойства Вы обнаружили друг в друге – неприятные, новые, чуждые, или даже плохие? Люди всегда в чем-то несовершенны, и все люди непохожи друг на друга».

«Знали ли Вы (муж), что Ваша жена испытывала к Вам такое чувство?»

«Если знали, то как Вы это узнали?»

«Если нет, то как Вы (жена) объясняете себе, что муж этого не знал?»

«Как Вы (жена) думали справиться с этими неприятными для Вас (или «чуждыми», или «плохими») свойствами мужа?»

«Что из этого получалось?»

«Знаете ли Вы (муж) что Ваша жена думает об этом сейчас?»

42. Терапевт указывает на расхождения и просит супругов объяснить, как они их согласовали. До брака придирчивость жены казались покровительственной. Теперь она кажется властной. Забывчивость мужа до брака казалась милой. Теперь она кажется безответственной. Каждый из них думал, что любовь и время могут все это преодолеть.

«Как Вы объяснили себе, что некоторые замыслы, на которые Вы надеялись, не подействовали?»

«Как Вы объяснили себе, что Вы, нуждаясь в достаточном питании, выбрали себе жену, которая не любит готовить?»

«Как это может быть, что Вы, нуждаясь для безопасности в собственном доме, выбрали себе мужа, который не любит жить на одном месте?»

Эти вопросы помогают терапевту выяснить, насколько супружеское отношение основывалось на сообщенных надеждах, вместо сообщенного испытания действительности. Терапевт комментирует это, освещая расхождение между надеждами и брачным выбором, а также показывает, что каждый из супругов несет некоторую ответственность за свой брачный выбор.

43. Терапевт объясняет расхождения, приводя образцы из прошлого обоих супругов, а также подчеркивая необходимость отчетливой коммуникации:

«Я думаю, здесь происходило что-то другое, и поэтому Вам казалось, будто Вы не можете сказать, чего Вы хотите. Может быть, Вы чувствовали, что начинаете придираться к пустякам, как Ваша мать».

«Я думаю, Вы считали, что нельзя всегда угождать женщинам. Вы ведь помните, как это делал Ваш отец. Может быть, поэтому Вам казалось, будто Вы не можете сказать, чего Вы хотите».

Эти высказывания снова связывают настоящее с прошлым. Но, сверх того, из них вытекает, что прошлое не всегда должно влиять на настоящее, и что люди могут освободиться от этого влияния.

44. Терапевт продолжает составлять хронологию, включая в нее планы рождения детей и рождения каждого ребенка. Он исследует также физические условия во время рождения. Он повторяет эти вопросы о каждом ребенке, поскольку каждый ребенок является отдельным родительским переживанием. Обычно супруги имеют лишь самое поверхностное представление о том, как родительские обязанности отразятся на их жизни, и в особенности как они отразятся на взаимных отношениях супругов.

«Когда вы решили стать родителями?»

«Когда Вы ожидали первого ребенка, хотели ли Вы мальчика или девочку?» (обоим супругам).

«Где это было?»

«Как проходили роды?» (жене).

«А где были Вы?» (мужу).

«Когда Вы решили, что хотите иметь ребенка?» (обоим).

«Как Вы думаете, почему Вы захотели ребенка именно в это время?» (обоим).

«Сколько времени прошло между этим решением и зачатием?»

«Как Вы думаете, в чем состояло препятствие?» (если это продолжалось долго).

«Каких перемен Вы ожидали, когда появится ребенок?» (обоим).

Здесь терапевт приводит «вечную истину»: «Вместе с детьми всегда приходят перемены», подсказывая, что в возникшей напряженности не было ничего особенного, потому что явился ребенок. Дальше он спрашивает:

«Как Вы готовились к этим переменам?» (обоим).

«Как вы исполнили эти планы?»

«Какие перемены у вас в самом деле произошли?»

45. Терапевт переходит к вопросам о младших детях, не забывая при этом, что могут быть и другие дети от предыдущего брака, живущие теперь в другом месте:

«Видитесь ли Вы с другими детьми?» (обоим).

«Теперь скажите — когда вы решили иметь еще одного ребенка?»

«Помните ли Вы, что Вы подумали, когда впервые увидели Вашего первого ребенка?» (обоим).

«Помните ли Вы, каким Вы хотели видеть своего ребенка, когда он вырастет?» (обоим).

«Как вы собирались воспитывать первого ребенка, когда у вас рождался второй?»

«Что из этого получилось?»

«И теперь у вас двое детей, мальчик трех лет, и совсем маленькая девочка?»

«Как Ваш первый ребенок, по Вашим наблюдениям, реагировал на появление второго?» (обоим).

«Как вы подготовили первого ребенка к появлению второго?»

«Который из Ваших детей, по-Вашему, теперь на Вас больше похож?» (обоим).

«Который из них сильнее отличается от Вас?» (обоим).

«Есть ли кто-нибудь в ваших семьях, на кого один из детей похож больше, чем на вас? Кто это?»

Эти вопросами терапевт все время переадресует полученную информацию, чтобы изобразить реалистические заботы новой семьи, принимающей на себя родительские роли. В действительности же он дает родителям понять, что видит у них и другие заботы, кроме родительских и понимает, как им приходилось улаживать различные потребности. Он получает также информацию о том, насколько каждый из супругов согласовывал свои ожидания в отношении ребенка.

46. Терапевт хочет получить представление о том, сколько времени члены семьи проводят вместе:

«Посмотрим, как проходит день у вас в доме. Кто из вас первый пробуждается?»

«А кто встает после него?»

«Что он (она) видит, когда встает?»

«А кто затем? Что он (она) видит? Если другие члены семьи уже встали и ушли, то куда и в какое время?»

Терапевт продолжает спрашивать об этом, пока все не встанут, а затем проходит с ними весь день, пока они не лягут спать. Затем он говорит о том, как мало времени у всех остается для непосредственного общения. Он спрашивает, каким образом, без непосредственного общения, каждый из них дает знать другим, что происходит в его жизни. Если неизвестно, как это сделать, он высказывает предположение, что у каждого из них есть некоторое представление о том, что делают другие в его отсутствие. Он выясняет, каковы эти представления, и опрашивает других, проверяя их правильность.

47. Терапевт хочет составить себе понятие о доме. Он спрашивает, кто где спит, кто с кем ест, когда едят. Он составляет себе представление об атмосфере семейной жизни. Например, он может спросить: «Что бы я увидел и услышал, если бы оказался в вашем доме во время обеда или завтрака?» (он спрашивает об этом каждого члена семьи, начиная с мужа или жены, а затем переходя к детям, прежде всего старшему из них).

48. Затем терапевт начинает повторять вопросы, заданные прежде родителям, адресуя некоторые из этих вопросов их ребенку (и сопровождая эти вопросы ободряющими и объясняющими замечаниями):

«Считаешь ли ты, что твои родители способны получать удовольствие? От чего они, по-твоему, могут получать удовольствие?»

«Какие различия ты находишь у твоих родителей? (Одно различие несомненно есть: твой отец мужчина, а мать женщина)».

«Считаешь ли ты, что твои родители способны к открытому разногласию? Как они, по-твоему, проявляют разногласия?»

«Умеешь ли ты облегчать их трудности? Как ведет себя отец, когда ты пытаешься это сделать? Как ведет себе мать, когда ты пытаешься это сделать?»

На этой стадии хронологии терапевт (как можно надеяться) построил уже безопасную конструкцию взаимопонимания, в которой ребенок и родители смогут комментировать то, что они видят и слышат. Но терапевт все еще сталкивается с большими препятствиями у ребенка: у ребенка сложились запреты, мешающие ему делать комментарии, или даже задавать вопросы.

Терапевт продолжает подчеркивать, что имеются «трудности», но не говорит о том, «что кто-нибудь причинил другому». Теперь он открыто освобождает ребенка от родительских запретов делать комментарии. Далее, спрашивая ребенка о его восприятии родителей, терапевт помогает родителям иначе взглянуть на самих себя. Дети весьма склонны защищать своих родителей. Чем больше расстроена семья, тем сильнее они будут их защищать. Поэтому все, что скажут дети, будет сказано очень осторожно. Часто родители реагируют на это словами: «Никогда не подозревала, что он это знает!»

49. Если ребенок затрудняется делать комментарии, терапевт ему помогает, прибавляя за него интерпретации:

«Может быть, ты боишься огорчить маму или папу, если скажешь им, что знаешь об их трудностях».

«Может быть, ты думаешь, что мама или папа будут еще больше огорчены, если ты просто расскажешь, что видел и слышал?»

«Думаю, ты в самом деле понимаешь трудности родителей. Но, может быть, ты не в силах о них рассказать».

«Как я уверен, мама и папа хотят рассказать, что ты видишь и слышишь. Но, может быть, они думают, что ты не хочешь им об этом сказать».

50. К этому времени сеанс близится к концу. Терапевт представляет завершение разговора, и в то же время стимулирует надежду:

«Так вот, становится ясно, что все вы стараетесь лучше обращаться друг с другом, но, как видно, никому из вас это не удается. Нам придется этим заняться!»

«Когда мы сопоставим все это вместе и увидим, что все это значит, такое безобразие не будет продолжаться».

«Я полагаю, что мы можем составить об этих вопросах другое представление».

«Посмотрим, что еще мы можем об этом узнать. У меня впечатление, что как только мы поставим эти вещи на место, все трудности исчезнут».

Люди не решаются идти от известного к неизвестному без надежды, особенно, если им приходится действовать в устрашающем, меняющемся окружении.

51. Хронология семейной жизни, в изложенном здесь виде выглядит слишком стройной.

а) Конечно, терапевтические сеансы никогда не бывают столь структурированными и упорядоченными.

б) Терапевт не проверяет хронологию всю подряд, независимо от полученных от семьи реакций.

в) Наконец, одна из главных целей хронологии — это перемещение фокуса с выделенного пациента на супружеские отношения, выполняемое наименее угрожающим способом.

г) Если супруги столь испуганы, что сопротивляются такому перемещению, то терапевт должен изменить порядок разговора и несколько переставить акцентирование.

52. Приведенная выше хронология — это лишь общий план, от которого терапевт отклоняется, в зависимости от реакций на вопросы.

а) Посредством этого плана он вводит в идеологию семьи новые понятия, к которым он вернется на дальнейших сеансах.

б) Посредством этого плана он может быстро, но безопасно войти в свою роль терапевта, выяснить, чем он должен заняться сразу же и что может подождать.

– Он ведет себя, как зубной врач, спрашивающий пациента: «Где у Вас болит?», а затем обсуждающий указанное место.

– Он полагается на помощь семьи, но никогда не забывает, что он руководит процессом терапии.

Главное русло хронологии семейной жизни.

К семье в целом:

Терапевт спрашивает о проблеме.

К супругам:

Спрашивает, как они встретились, как решили пожениться, и т.д.

К жене:

Спрашивает, как она рассматривает своих родителей, сестер и братьев, свою семейною жизнь.

Доводит хронологию до ее встречи с мужем.

Спрашивает, чего она ожидает от брака.

К мужу:

Спрашивает, как он рассматривает своих родителей, братьев и сестер, свою семейную жизнь.

Доводит хронологию до его встречи с женой.

Спрашивает, чего он ожидал от брака.

К супругам:

Спрашивает о начале брачной жизни. Комментирует влияние прошлого.

К супругам как родителям:

Спрашивает об их ожиданиях при рождении детей. Комментирует влияние прошлого.

К ребенку:

Спрашивает о его взгляде на родителей, что он думает об их удовольствиях, разногласиях, и т.д.

К семье в целом:

Заверяет семью, что комментарии безопасны.

Подчеркивает необходимость отчетливой коммуникации.

Завершает сеанс, назначает следующий, подает надежду.

Идеи, мешавшие психотерапевтам

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: