Евангелие от Матфея. Евангелие от Матфея — это первое из четырех Евангелий по порядку их расположения в Новом Завете

Евангелие от Матфея — это первое из четырех Евангелий по порядку их расположения в Новом Завете. Расположение его под номером "1" как нельзя лучше обосновывается тем фактом, что оно как бы продолжает собой Ветхий Завет. Судя по замечаниям комментаторов Экуменического перевода Библии, к которому мы в дальнейшем будем часто обращаться, его написание преследовало цель показать, что "Иисус исполнил историческое предназначение Израиля". С этой целью Матфей постоянно обращается к цитатам из Ветхого Завета, тем самым стремясь показать, что Иисус действовал так, как и надлежало действовать тому самому Мессии, которого ожидали евреи.

Это Евангелие начинается с генеалогии Иисуса. Матфей возводит ее к Аврааму через Давида[38]. Здесь мы увидим, что в тексте Евангелия присутствует ошибка, которую большинство комментаторов молча обходят стороной. Прочертив эту линию от потомков Авраама, Матфей очевидно намеревался тем самым сразу показать, в чем заключены основная цель и смысл его труда. Задав определенное направление своей мысли, автор далее не отступает от него, постоянно акцентируя отношение Иисуса к еврейскому религиозному законодательству, основные принципы которого обоснованы в тексте. Это — молитва, соблюдение поста, благотворительные пожертвования.

Свои учения Иисус первым делом адресует своему собственному народу. Вот как обращается он к двенадцати Апостолам:

"Сих двенадцать послал Иисус и заповедал им, говоря: на путь к язычникам не ходите и в город Самарянский[39] не входите; а идите наипаче к погибшим овцам дома Израилева" (Матфей, 10: 5-6)

И далее:

"Он же сказал в ответ: Я послан только к погибшим овцам дома Израилева" (Матфей, 15: 24)

Лишь в конце своего Евангелия Матфей говорит о распространении апостольской миссии первых учеников Иисуса на все человечество. Иисус в Евангелии от Матфея дает такой наказ:

"Итак, идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святого Духа" (Матфей, 28: 19)

Но в то же самое время, как мы видели, первоначальным адресом нового учения должен был быть "дом Израилев". Вот что говорит о Евангелии Матфея А.Трико: "У этой Книги греческое одеяние, но плоть и кости ее еврейские, как, впрочем, и ее дух; она проникнута еврейским чувством и несет в себе его отличительные знаки".

Уже одних этих наблюдений достаточно, чтобы утверждать, что Евангелие от Матфея скорее всего берет свое начало от традиций одной из Иудео-Христианских общин. О.Кульманн считает, что эта община "пыталась отколоться от Иудаизма, не порывая в то же время с Ветхим Заветом. Основные мысли и общий настрой этого Евангелия дают почувствовать всю напряженность ситуации".

В тексте Евангелия чувствуется и политический аспект событий. Оккупация Палестины римлянами, естественно, усилила стремление народа этой страны к свободе. Они молились Богу, дабы Он вступился за избранный Им народ. Ведь Он их всемогущий владыка, оказывающий людям непосредственную поддержку в делах и Он уже делал это много раз в ходе их истории.

Что же за личность этот Матфей? Скажем прямо, что сейчас его уже не считают одним из сподвижников Иисуса. Однако А.Трико все же представляет его таковым в своем комментарии к переводу Нового Завета: "Когда Иисус позвал его быть одним из своих учеников, Матфей, он же Леви, был сборщиком налогов, служившим на воротах, у которых взималась пошлина, или в таможне в Капернауме". Здесь А.Трико отразил точку зрения отцов Церкви — Оригена, Иеронима и Епифана.

Однако сегодня уже никто так не считает. Неоспоримым является лишь один аспект: Матфей писал Евангелие "для людей, говорящих по-гречески, но при этом знающих еврейские обычаи и арамейский язык".

Комментаторы Экуменического перевода Библии, по-видимому, усматривают происхождение этого Евангелия в следующем:

"Принято считать, что оно написано в Сирии, а, возможно, и в Антиохии... или в Финикии, поскольку в этих странах[40] жило очень много евреев... До нас дошли свидетельства полемики против ортодоксального Иудаизма и фарисеев, подобной той, которая проявилась на собрании синагог в Ямине, состоявшемся примерно в 80г. н.э. Принимая во внимание эти обстоятельства, многие авторы датируют первые из Евангелий приблизительно 80-90гг. н.э. или немногим ранее. Здесь невозможно указать совершенно точно определенную дату, поскольку мы не знаем имени автора. Следовательно, мы должны довольствоваться несколькими общими штрихами, которые прослеживаются в самом Евангелии".

Автора можно узнать по его профессии. Он сведущ в еврейских Писаниях и традициях, он знает и уважает религиозных лидеров своего народа, но рьяно их критикует. В прошлом он прекрасно освоил искусство преподавания и разъяснения своим слушателям учения Иисуса. Он всегда настаивает на практическом воплощении в жизнь его учений. Его личность прекрасно вписывается в образ ученого Иудея, обратившегося в Христианство — в образ "хозяина дома", по словам самого Матфея:

"Он же сказал им: поэтому всякий книжник, наученный Царству Небесному, подобен хозяину, который выносит из сокровищницы своей новое и старое" (Матфей, 13: 52)

Таков долгий путь от служащего в Капернауме, которого Марк и Лука зовут именем Леви, до человека, ставшего одним из двенадцати Апостолов...

Все единогласны во мнении, что Матфей написал свое Евангелие, используя те же источники, что Марк и Лука. Но как мы увидим далее, его повествование отличается рядом существенных моментов. При этом Матфей очень много заимствовал у Марка, хотя последний не принадлежал к числу учеников Иисуса (О.Кульманн).

Матфей обращается с текстом слишком уж вольно. Мы увидим это, когда речь пойдет о связи с Ветхим Заветом генеалогии Иисуса, приведенной в самом начале повествования, где Матфей вводит в текст этого Евангелия описания буквально невероятные. Это прилагательное, "невероятные", использовано в упомянутой выше работе отца Канненгиссера по отношению к одному из моментов в рассказе о Воскресении — к эпизоду об охранниках. Отец Канненгиссер указывает на вымышленный характер истории, в которой упоминается о военной охране возле могилы, — об "этих солдатах-язычниках", что "несут ответ не перед своими вышестоящими начальниками, а перед первосвященниками, которые платят им за то, чтобы они лгали". Однако святой отец добавляет: "Над этим нельзя смеяться, ибо намерение Матфея было чрезвычайно серьезным. Он по-своему включает в свой письменный труд явно сведения давно минувших дней, дошедшие к нему из устных преданий. Так что в результате всего этого мы имеем сценарий, достойный "Иисуса Христа — Суперзвезды"[41].

Давайте не будем забывать, что это мнение о Матфее исходит от известных теологов, преподающих в Католическом Институте в Париже.

В своем повествовании Матфей излагает события, сопровождающие смерть Иисуса. Они представляют собой еще один плод его воображения.

"И вот, завеса в храме раздралась надвое, сверху донизу; и земля потряслась; и камни расселись; и гробы отверзлись; и многие тела усопших святых воскресли и, вышедши из гробов по Воскресении Его, вошли во святый град и явились многим" (Матфей, 27: 51-53)

Этот отрывок не имеет аналогов в других Евангелиях. Трудно представить себе, как могли восстать из мертвых в момент смерти Иисуса (согласно Евангелиям это случилось накануне субботы) тела всех этих святых, которые появились из своих могил лишь после Его Воскресения (т.е., согласно тем же источникам, — одним днем позже субботы).

В Евангелии от Матфея, возможно, присутствует самая бросающаяся в глаза невероятность. Трудно понять слова, касающиеся знамения Ионы, и приписываемые Христу автором этого Евангелия. Иисус находился среди книжников и фарисеев, которые обратились к нему следующим образом:

"Тогда некоторые из книжников и фарисеев сказали: Учитель! хотелось бы нам видеть от Тебя знамение. Но Он сказал им в ответ: род лукавый и прелюбодейный ищет знамения; и знамение не дастся ему, кроме знамения Ионы пророка; Ибо как Иона был во чреве кита три дня и три ночи, так и Сын Человеческий будет в сердце земли три дня и три ночи" (Матфей, 12: 38-40)

Иисус, таким образом, объявляет, что он будет оставаться в земле три дня и три ночи. Так что и Матфей, и Лука с Марком относят смерть и погребение Христа на канун шаббата. В результате получается, что он провел в земле три дня и три ночи ("треис эмерас" в греческом тексте), но этот период включает в себя только две, но никак не три ночи ("треис нуктас" в греческом тексте)[42].

Комментаторы Евангелий часто обходят стороной этот эпизод. И все же отец Роге указывает на эту невероятность, замечая, что Иисус пробыл в могиле лишь три дня (один из них полный) и две ночи. Святой отец, однако, добавляет, что "это образное выражение, и на самом деле оно означает три дня". Грустно видеть, что комментаторы снизошли до использования доводов, не содержащих никакой логики. Ведь разум в гораздо большей мере удовлетворил бы довод о том, что подобная грубая оплошность есть результат ошибки, сделанной при переписывании текста!

Помимо всех этих невероятностей, наиболее характерной чертой Евангелия от Матфея является то, что это — труд, вышедший из Иудео-Христианской общины в то время, когда эта община отделялась от Иудаизма, сохраняя верность Ветхому Завету. В связи с этим Евангелие от Матфея играет очень важную роль как один из документов истории Иудео-Христианства.

Евангелие от Марка

Это самое короткое из четырех Евангелий. Оно также самое первое, но несмотря на это, не относится к числу Книг, написанных Апостолами. В лучшем случае ее автором был один из учеников Апостола.

О.Кульманн пишет, что не считает Марка одним из учеников Иисуса. Но при этом, обращаясь к тем, кто приписывает авторство этого Евангелия Марку, он указывает, что "Матфей и Лука не использовали бы Евангелие Марка так, как они это делали, если бы не знали, что оно воистину основано на учениях одного из Апостолов". Этот довод никоим образом не доказателен. Свои оговорки О.Кульманн основывает на том, что часто цитирует из Нового Завета высказывания некоего "Иоанна по прозвищу Марк". В этих цитатах, однако, не упоминается имя автора Евангелия, да и в самом тексте Евангелия от Марка вообще не говорится ни о каком авторе.

Скудность сведений приводит к тому, что комментаторы подробно останавливаются на весьма экстравагантных деталях. Так, Марк был единственным из евангелистов, поведавшим в своем описании Страданий Христовых историю молодого человека, который был завернут в покрывало, и когда его схватили, бросил покрывало и убежал нагим (Марк, 14: 51-52). На основании этого некоторые комментаторы заключают, что этим молодым человеком, должно быть, был Марк, "верный ученик, попытавшийся последовать за учителем" (Экуменический перевод Библии). Другие коммента-торы усматривают в этой "личной памяти знак достоверности, анонимную подпись", "доказыва-ющую, что он был свидетелем" (О.Кульманн).

О.Кульманн считает также, что "многие фразеологические обороты сообразны гипотезе о том, что автор был еврейского происхождения", но присутствие латинских выражений может означать, что Марк написал свое Евангелие в Риме. "Он, кроме того, обращается к Христианам, живущим вне Палестины, и старается донести до их умов смысл употребляемых им арамейских фраз".

Традиционно принято считать Марка сподвижником Петра в Риме, исходя из сведений, обнаруженных в заключительной главе Первого послания Петра (а это послание свидетельствует о том, что его автором был именно он): "Приветствует вас избранная, подобно вам, церковь в Вавилоне и Марк, сын мой" (1-е Петра, 5: 13). "Под Вавилоном, вероятно, подразумевается Рим", — читаем мы в комментарии к Экуменическому переводу Библии. На этом основании комментаторы посчитали, что Марк, бывший по предположению вместе с Петром в Риме, являлся евангелистом... Интересно, а не подобный ли способ умозаключения побудил Папиаса, епископа Иераполиса, приблизительно в 150г. н.э., приписать авторство этого Евангелия Марку как "переводчику Петра"?

Если исходить из этой точки зрения, сочинения Евангелия от Марка можно датировать периодом после смерти Петра, т.е. 65-70гг. н.э. — на основании сведений, приводимых в Экуменическом переводе Библии, и приблизительно 70-м г. н.э. — на основании доводов О.Кульманна.

В самом тексте Евангелия от Марка присутствуют крупные изъяны. Оно написано с полным пренебрежением к хронологии. Оттого Марк и помещает в самом начале своего повествования эпизод с четырьмя рыбаками (1: 16-20), которых Иисусу удалось повести за собой при помощи одной лишь фразы: "Я сделаю, что вы будете ловцами человеков", хотя рыбаки даже не знали, кто он. Евангелист, среди всего прочего, демонстрирует еще и полное отсутствие правдоподобия. Марк, по выражению отца Роге, — это "неуклюжий писатель", "самый слабый из всех евангелистов", который "едва ли знает, как пишется повествование". Этот комментатор подкрепляет свое наблюдение, цитируя то место, где рассказывается о том, как были избраны двенадцать Апостолов.

Вот дословный перевод:

"Потом взошел на гору и позвал к Себе, кого Сам хотел; и пришли к Нему. И поставил из них двенадцать, чтобы с Ним были и чтобы посылать их на проповедь. И чтобы они имели власть исцелять от болезней и изгонять бесов: поставил Симона, нарекши ему имя Петр" (Марк, 3: 13-16)

Что касается знамения Ионы, Марк, как уже отмечалось выше, противоречит Матфею и Луке. Повествуя же о знамениях Иисуса, которые он указывал людям в ходе своей миссии, Марк (8: 11-13) рассказывает эпизод, едва заслуживающий доверия:

"Вышли фарисеи, начали с Ним спорить и требовали от Него знамения с неба, искушая Его. И Он, глубоко вздохнув, сказал: для чего род сей требует знамения? истинно говорю вам, не дастся роду сему знамение. И оставив их, опять вошел в лодку и отправился на ту сторону" (Марк, 8: 11-13)

Не может быть сомнения в том, что это заявление из уст самого Иисуса свидетельствует о его намерении не совершать ничего, что могло бы показаться сверхъестественным. Поэтому комментаторы Экуменического перевода Библии, удивленные словами Луки о том, что Иисус укажет людям лишь одно знамение — Ионы (см. Евангелие от Матфея), считают "парадоксальным" то, что у Марка сказано "не дастся роду сему знамение", видя, по их словам, "чудеса, которые сам Иисус подает как знамение" (Лука, 7: 22 и 11: 20).

Евангелие от Марка в целом официально признано как каноническое. Однако это не помешало современным исследователям установить, что завершающий раздел Евангелия от Марка (16: 19-20) был позднее добавлен к исходному варианту этого труда. На это вполне однозначно указывается и в Экуменическом переводе Библии.

Этот завершающий раздел отсутствует в двух древнейших полных рукописях Евангелий, — в Ватиканском и Синайском кодексах, датируемых четвертым веком н.э. Вот что замечает по этому поводу О.Кульманн: "В более поздних греческих рукописях и некоторых вариантах на этом месте было, по-видимому, добавлено заключение, взятое не у Марка, а из других Евангелий". В действительности же имеется очень много вариантов с такой добавленной концовкой. В текстах приводятся длинные и краткие варианты концовок. В стандартное переработанное издание Библии 1952г. включены оба варианта. Иногда в более длинную концовку включается и некоторый дополнительный материал.

Вот какой комментарий дает отец Канненгиссер по поводу концовки Евангелия от Марка:

"Последние стихи очевидно были изъяты из его работы, когда она (или ее версия, предназначенная для "широкого круга пользователей") была официально представлена общине, поручившейся за ее правдивость. Ни Матфей, ни Лука, ни тем более Иоанн не видели этого недостающего раздела. Такое расхождение было недопустимым. Поэтому много лет спустя, когда уже имели хождение Писания Матфея, Луки и Иоанна, между которыми не было различий, для Евангелия от Марка была сочинена подходящая концовка. Ее элементы были заимствованы из различных мест других Евангелий. Сама нумерация этой концовки (16: 9-20) не совсем понятна, в ней присутствует элемент загадочности. Это лишь подтверждает идею о вольностях, весьма распространенных до начала второго века н.э. внутри такого литературного жанра, как евангелическое повествование".

Эти мысли великого теолога как нельзя более красноречиво свидетельствуют о факте своевольного вмешательства людей в тексты Писаний.

Евангелие от Луки

О.Кульманн видит в Луке "летописца", а отец Канненгиссер — "истинного и правдивого романиста". В своем прологе[43] к Феофилу Лука предупреждает нас, что он, обращаясь к трудам других рассказавших об Иисусе, намерен написать повествование о тех же событиях, используя сведения и рассказы свидетелей, в том числе и почерпнутые из проповедей Апостолов. При этом Лука подразумевает, что сам он свидетелем не был. Таким образом, ему предстояло систематизировать имевшиеся сведения, о чем он сообщает следующим образом:

"Как уже многие начали составлять повествования о совершенно известных между нами событиях, как передали нам то бывшие с самого начала очевидцами и служителями Слова, — то рассудилось и мне, по тщательном исследовании всего сначала, по порядку описать тебе, достопочтенный Феофил, чтобы ты узнал твердое основание того учения, в котором был наставлен" (Лука, 1: 1-4)

С самой первой строчки можно увидеть, в чем различие между Лукой и Марком, о работе которого мы только что вели речь. Евангелие от Луки — это однозначно литературный труд, написанный на классическом греческом языке, свободном от каких-либо иностранных, чужеродных слов и выражений[44].

Лука был ученым язычником, принявшим Христианство. Сразу же дает о себе знать его отношение к евреям. Как указывает О.Кульманн, Лука отказывается от наиболее "отдающих Иудаизмом" стихов Марка и, с одной стороны, подчеркивает недоверие и скепсис, с которыми воспринимали евреи слова Иисуса, а с другой — говорит о его добрых отношениях с Самаритянами, которых евреи терпеть не могли. По Матфею же Иисус требует от Апостолов избегать Самаритян.

Это один из поражающих примеров того, как евангелисты вкладывают в уста Иисуса слова, соответствующие их личной точке зрения, а также воззрениям, господствующим в их общинах. И, скорее всего, они делают это с искренней убежденностью. Разве можно, имея на руках подобное свидетельство, отвергнуть вышеупомянутое утверждение, что Евангелия есть "Писания-оружие" или "Писания на злобу дня"? Сравнительный анализ общего тона повествований в Евангелиях от Луки и Матфея дает прекрасный ответ на этот вопрос.

Кто такой Лука? Многие пытались увидеть в нем врачевателя, поскольку его имя упоминается в нескольких посланиях Павла. В Экуменическом переводе Библии отмечено, что "несколько комментаторов усмотрели подтверждение того, что автор Евангелия занимался врачеванием в том, как точно он описывает больного". На самом деле — это преувеличение. Лексика, используемая им — это всего лишь лексика образованного человека того времени. Правда, спутником Павла в странствии действительно был некий Лука. Но тот ли это человек? О.Кульманн считает, что тот самый.

Время написания Евангелия от Луки может быть установлено с учетом того, что Лука использовал Евангелие от Марка и от Матфея.

Из Экуменического перевода Библии напрашивается вывод, что Лука был свидетелем осады и разрушения Иерусалима войском Тита в 70г. н.э. Евангелие, вероятно, датируется более поздним временем. Современные аналитики относят его приблизительно к 80-90гг. н.э., но некоторые считают, что оно было написано даже немного ранее. Ряд повествований в Евангелии от Луки указывает на существенные отличия от рассказов его предшественников, о чем в общих чертах уже было упомянуто. В Экуменическом переводе Библии об этом указывается на стр.181 и далее. О.Кульманн в своей книге "Новый Завет" на стр.18 цитирует те описания, приведенные в Евангелии от Луки, которые отсутствуют в остальных Евангелиях. И они касаются отнюдь не второстепенных деталей.

В Евангелии от Луки детство Иисуса описано так, как ни у кого более. У Матфея оно отображено по-иному, а Марк вовсе не упоминает о нем.

Матфей и Лука приводят разные генеалогии Иисуса. Противоречия и невероятности с точки зрения науки здесь столь огромны, что в данной книге этой теме посвящена отдельная глава. Можно объяснить также, почему Матфей начинает генеалогию Иисуса с Авраама и проводит ее через Давида, а Лука, как обращенный язычник, желает углубиться еще дальше. Мы, однако, увидим, что начиная с Давида две генеалогии противоречат одна другой.

Лука, Матфей и Марк по-разному описывают многие моменты, касающиеся пророческой миссии Иисуса.

Разногласия между Лукой и двумя другими евангелистами возникают там, где заходит речь о событии такой огромной важности, как повеление о Причастии[45]. Отец Роге в своей книге "Посвящение в Евангелие" на стр.75 замечает, что сообщая о повелении Причастия, Лука использует слова (22: 19-24), отличающиеся от тех, которые мы находим у Матфея (26: 26-29) и у Марка. Причем соответствующие места в изложении у Матфея и у Марка практически одинаковы. "Напротив, — пишет отец Роге, — формулировка, переданная Лукой, очень похожа на приводимую святым Павлом" (I Коринфянам, 11: 23-25).

Мы видим также, что Лука в своем Евангелии говорит о Вознесении Иисуса совсем не так, как он это делает в Деяниях Апостолов. А ведь Лука признан автором последних Деяний и они составляют неотъемлемую часть Нового Завета. В своем Евангелии Лука относит Вознесение на День Пасхи, а в Деяниях Апостолов — на сорок дней позже. Мы уже знаем, к каким странным комментариям это противоречие привело Христианских специалистов экзегезиса.

Эксперты, стремящиеся к объективности, например, такие, как комментаторы Экуменического перевода Библии, обязаны признать для себя тот факт, что "точное описание событий не было для Луки главным делом".

Сравнивая описания, приводимые самим Лукой в Деяниях Апостолов, с описаниями подобных же событий Павлом, — а события эти касаются Воскресения Иисуса из мертвых, — отец Канненгиссер пишет по поводу Луки: "Из всех четырех евангелистов Лука наиболее точен и в отражении событий, и в литературном стиле. Он обладает всеми качествами истинного романиста".

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: