Была ли Государственная Дума настоящим парламентом?

Этот вопрос вызван как стремлением на основе истори­ческого опыта лучше понять роль и место Государственной Думы в современной России, так и не вполне верными суж­дениями некоторых авторов о больших возможностях, кото­рые открывались перед этим представительным учреждени­ем в деле политического переустройства Российской империи.

Действительная история существования четырех Государ­ственных Дум в начале XX в. не дает оснований для подо­бных выводов. Брошенная премьер-министром Коковцевым при открытии III Государственной Думы фраза: «Слава Богу, у нас нет парламента!» — довольно точно отражала реаль­ное положение дел.

С самого начала деятельности Думы правительство ста­ралось придать ей только законосовещательный характер, нисколько не нарушающий прерогатив самодержавной влас­ти. В высочайшем Указе от 20 февраля 1906 г. «О составе и устройстве Государственной Думы» было сказано, что все принятые Думой законопроекты должны проходить предва­рительное обсуждение в Государственном Совете, состоя­щем из доверенных царю лиц, и утверждаться императо­ром. В принятом накануне открытия I Думы «Своде основных государственных законов» дополнительно разъяс­нялось, что вся полнота исполнительной власти по-прежне­му принадлежит царю. Только он мог назначать и смещать министров, проводить внешнюю политику государства, осу­ществлять руководство армией и полицией, объявлять вой­ну и заключать мир, вводить в любой местности военное и чрезвычайное положение. На долю Государственной думы оставалось, таким образом, лишь обсуждение своих или пред­ложенных правительством законопроектов, утверждение го­сударственного бюджета да депутатские запросы по поводу различных правительственных злоупотреблений.

Правда, согласно Манифесту от 17 октября 1905 года ни один закон не мог войти в силу без согласия Думы, что должно было обеспечить контроль общественности за дей­ствиями правительства. Однако правительство и здесь на­шло возможность урезать эти полномочия Думы. В «Свод основных государственных законов» был включен особый 87-й параграф, который давал царю право на время распус­кать Думу и издавать нужные ему законы в перерыве меж­ду ее сессиями:

Возможность повлиять на утверждение государственного бюджета тоже мало что давала думской оппозиции, так как правительство могло истребовать необходимые ему средст­ва в размере прошлогоднего бюджета. Следовательно, оста­ется признать, что наиболее действенным средством давле­ния на правительство являлись выступления депутатов и депутатские запросы по поводу неправомерных правитель­ственных решений, на которые царским министром зачас­тую было трудно дать удовлетворительный ответ.

Поэтому предметом особой заботы правительства стало стремление создать приемлемый для себя состав депутат­ского корпуса. С этой целью была создана сложная систе­мы многоступенчатых и неравноправных для различных ка­тегорий населения выборов в Государственную Думу. Однако при выборах в первую и вторую Государственную Думы правительство допустило серьезный просчет, проявив бес­печность в организации выборов и понадеявшись на монар­хические иллюзии крестьянства. В результате оно получило крайне «беспокойные» для себя I и II Думы, которые приш­лось разогнать силой. Умудренная печальным опытом, цар­ская бюрократия организовала выборы в третью и четвер­тую Государственные Думы по новому «бесстыжему» избирательному закону, который однозначно отдавал пре­имущество крупным земельным собственникам при прямом правительственном давлении на избирателей.

Но отношения правительства с подобным образом созван­ными Думами тоже оказались далекими от идиллических. Только два раза, в начале деятельности III Государственной Думы и в начальный период мировой войны, было какое-то подобие согласия между правительством и думским боль­шинством. По мере же обострения ситуации в стране дум­ская оппозиция все настойчивее требовала от царя согласия на создание министерства, ответственного не только перед ним, но и перед Думой. Или хотя бы на назначение на министерские посты лиц, пользующихся доверием в обще­стве. Только такой шаг императора мог способствовать пос­тепенному превращению Думы в настоящий парламент и усилить его влияние на политическую жизнь страны.

Однако Николай Ц и мысли не допускал о подобном ущемлении своей власти. Он все более переходил к «вот­чинной системе управления», назначая на высшие государ­ственные посты лично преданных себе людей, не считаясь с мнением Думы, отвергая все ее попытки выйти за пределы своих полномочий. Даже с ограниченными правами Госу­дарственная Дума была уже неугодна царю и его минист­рам. Еще до войны, 18 октября 1913 г. Николай II подпи­сал два указа, согласно которым правительство в любой момент могло распустить очередную Думу и создать вместо нее простое законосовещательное учреждение, способное лишь высказывать своё мнение по принимаемым правитель­ством решениям.

Все эти факты свидетельствуют о том, что вплоть до крушения старой России в ней не было ни настоящего пар­ламента, ни настоящей конституции, ведь «Манифест», чьи положения к тому же неоднократно попирались, был добро­вольным пожалованием царя. Эта неспособность самодер­жавия мирно конституироваться в парламентскую монар­хию стала одной из причин" крушения царского режима и гибели старой России.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: