Формообразующий приём

О К О Л О К И Н О

______________________________

Концепция. Сценарные схемы

КОНЦЕПЦИЯ

Казалось бы аксиома: "История не терпит сослагательного наклонения". Но, вспомним, в детстве, иногда, тайком: " Эх, если бы я встретился бы с ним 13 апреля рано утром, я бы сказал, так тихо, тихо - Владим Владимыч, не надо делать этого. Он бы спросил, чего? Того, о чем написано в записке, которая лежит у вас в кармане... И он, бледнея: К а к? К а к вы узнали? А я так тихо, тихо: отдайте, револьвер..."

Идея сериала - фантастическая попытка переписать историю, устроить всё по-хорошему, пойти другим... Но кто же совершает эти обреченные (в нашем случае на успех) попытки?

Герой

Главное действующее лицо нашей микроэпопеи - персонаж, вполне неадекватный (именно в силу своей природной непосредственности) жестким обстоятельствам места, времени и действия.

Это человек с простодушием ребенка, целеустремленностью маньяка, несгибаемостью Ваньки-Встаньки, душевными качествами Идиота (кн. Мышкина) и вечным везением Иванушки-дурачка. На самом деле это герой мечты - и он выходит победителем там, где проигрывают "настоящие" участники истории, он одной репликой меняет ситуации, он задает ужасные, смертельно неуместные вопросы, он действует по собственным правилам...

Формообразующий приём

Наша история будет иметь все атрибуты художественного фильма - но её основу составит архивный киноматериал, по тому же принципу, как собирали из хроники "Время, вперёд"…

Действие происходит в пространствах известных или совсем забытых фильмов. Но эпизоды их перемонтированы, переозвучены. Но главным персонажем - всеобщим "устраивателем" дел и судеб - оказывается наш герой.

Для ясности сошлёмся на тот же «Зелиг», «Форрест Гамп» и даже на «Усатый нянь» - с одной лишь разницей не просто о виртуозном монтаже и не о хромакее - мы говорим о третьей реальности в которой и развернётся весь сюжет.

Сегодня мы можем «вписывать» артиста в архивные фильмы, дополнять кинопространство 3D декорациями, гулять по ним, etc. И это, видимо, разрушит последние остатки веры в "киноправду".

Жанр

Новая технология как нельзя более подходит и, даже скажем так, определяет жанр нашей эпопеи - киномиф.

История

Сюжет охватит долгую жизнь трех поколений: Прадед, дед и отец нашего героя. Все они были больны кинематографом, все отдали ему жизнь, каждый сыграл свою огромную, но совершенно незаметную роль в его становлении.

Прадед был пассажиром того самого поезда, который снимали братья Люмьер. Он вышел на перрон, чтобы купить фруктовую воду для своей спутницы, увидел необычный аппарат и так увлекся разговором, что опоздал к отправлению поезда... Это фабула первого фильма нашей эпопеи.

Дед вообще оказался первым в истории киноактёром: когда ему было шесть лет, он сыграл главную роль в фильме "Политый поливальщик". Он был фотографом, актёром, каскадером... От Чаплина он получал под зад, Мэри Пикфорд рыдала на его плече, а Дуглас Фэрбенкс едва не выбил ему челюсть... Все они были его лучшими друзьями и Дед рассказывал о них невероятные истории, которые иногда подтверждались.

Оказывается, благодаря ему родились такие кинотрюки как падение на банановой кожуре, ковбойское жонглирование "кольтом", поцелуй в диафрагму, - причём, происходило это почти всегда случайно... Поражало, правда, количество таких случайностей.

Например, однажды, приревновав одну из своих любовниц к Линдеру, Дед швырнул в его физиономию кремовый торт, Макс сделал то же самое... и через пару дней воспроизвёл это в своём фильме. Другие растиражировали эту сцену, навеки сохранив её в анналах киноклассики.

Отец, монтировавший под руководством Эйзенштейна, случайно склеил два разных плана так, что каменные львы вскочили. Эйзенштейн пришёл в дикий восторг, решив во что бы то ни стало оставить это в фильме, но для обоснования эффекта пришлось придумать тот выстрел "Авроры". Так делалась история...

Не станем вдаваться здесь в подробности, скажем только, что мировой кинопроцесс интересует нас, в основном, как фон (хотя, достаточно активный) для новелл, главным действующим лицом которых станет обычный человек, свидетель времени. Пусть будет этот человек един в трёх лицах: главные качества характера (коротко описанные в рубрике «Герой») передаются по наследству - от Прадеда до правнука.

Мы понимаем, что необычной формой, компьютерными "наворотами" и пр. только привлечём внимание зрителей, а удержать его надолго сможем лишь с помощью классической драматургии: коварство, преданность, преодоление тягот, страдания, мужество, романы и обманы, потери и внезапные удачи, - ну и, конечно, главные достоинства героев: чувство собственного достоинства и чувство юмора.

СЦЕНАРНЫЕ СХЕМЫ

Фильма Первая

ВЕЛИКИЙ ПРОЛОГ

Мой Прадед по первому образованию был химиком, “зарывшим в землю не талант, но гений”, как утверждал его учитель Менделеев, с которым они разрабатывали тему, поставившую на научную основу всё наше винно-водочное производство. [1]

Дмитрий Иванович говорил, что Прадед изменил науке ради попахивающего чертовщиной ремесла: увлёкся фотографией и это, действительно, была безумная, всепоглощающая страсть - он снимал везде, он экспериментировал со светом, он изобрел цветной фотопроцесс... И он же впервые применил метод скрытой сьёмки с помощью специально сконструированных аппаратов.

Снимки получались очень живые, но один из них стал причиной разрыва с Менделеевым.

Это был кадр, сделанный время спиритического сеанса: великий химик, оказывается, занимался оккультной практикой, был одним из основателей тайного общества “Научная Магия” и, кстати, знаменитую свою таблицу увидел не во сне, как нам внушали с детства, а во время особого состояния сознания, описанного много позже Кастанедой.

Фотография была опубликована в газете “Новый Спиритуалист” и вызвала скандал в научных кругах России. Менделеев обвинил Прадеда в инсинуации, тот сгоряча вызвал его на дуэль, но... подумав, отказался от вызова: он был отличным стрелком и не хотел лишать Россию великого ученого.

Но тем самым он как бы признавал брошенные обвинения и, чтобы не давать возможности для новых, уехал в Ялту, где открыл фотографическую лабораторию, усовершенствовал цветной фотопроцесс и сделал десятки великолепных снимков.

Я с изумлением обнаружил в семейном фотоархиве цветные фотографии Куприна, Комиссаржевской, Скрябина, Кшесинской... батумского градоначальника фон Зальценберга... его дочери, красавицы Фаины с женихом, жандармским ротмистром Лаевским, (в дальнейшем одним из многочисленных врагов Прадедушки). Ну и, конечно, много, много дам...

К концу 1895 года он разработал уникальный метод стереопанаромирования с использованием системы вращающихся призм - в результате получалось объемное изображение, напоминающее голограмму, но допускавшее гораздо более широкий угол обзора.

Сначалаон фотографировал цветы, пейзажи, потом начал снимать людей, галерею исторических персон венчает

стереограмма А.П. Чехова: просматривая её сквозь те же самые вращающиеся призмы, мы можем обойти вокруг писателя.

Антон Павлович здесь такой естественный, объемный и... живой, что, не знаю, как у вас, а у меня дыхание перехватывает.

Но Прадед мой был молод и жизнь брала

своё: он вновь переключился на прекрасный пол - теперь уже избрав гораздо более рискованный жанр “ню”...

Финал, конечно, был закономерен: изучая стереограмму “Обнаженной”, ротмистр Лаевский смог как-то заглянуть за газовую шаль, прикрывавшую лицо модели и с ужасом узнал свою невесту!

Всматриваясь дальше, он обнаружил в складках драпировки и самого фотографа, недвусмысленно прижавшегося к роскошному бедру Фаины! Рассказанная сорок девять лет спустя, эта история вдохновила Хулио Кортасара на замечательный рассказ, который лёг в основу замечательного фильма “Блоу-ап”.

Реальная история оказалась не менее кровавой: была дуэль на саблях и Лаевский был ранен Прадедом... которого арестовал наряд полиции, случайно проезжавший мимо.

Полицейские сопровождали почтовый фаэтон, но до участка Прадеда не довезли - на них напала банда анархистов. Во время короткой схватки Прадед вскочил в седло, подхватив с земли молодого грузина, который оказался главарем боевиков и со словами “Вахлобар не выдержит двоих” сбросил его с коня... вместе с притороченным к седлу мешком, что смягчило удар и спасло Прадеду жизнь. Мешок был полон денег.

Прадед передал его отцу Григорию, духовнику Фаины, который согласился устроить им тайное венчание. Лицо священника казалось Прадеду знакомым. Он должен был вернуть мешок властям. Но напрасно ожидали они его в условном месте - батюшка скрылся, прихватив с собой неправедные деньги. Тут только Прадед вспомнил, где видел его: это был один из арестантов, которых он фотографировал в тобольском околотке. Фамилия его была Новых-Распутин...

Открылись дверь и перед ними предстала банда юного грузина, - тот сказал, что в свое время учился в духовной семинарии и предложил начать обряд венчания. За деньги, разумеется, - те, что были экспроприированы на нужды освободительной борьбы. И тут случилась неожиданная вещь - Фаина, рассмеявшись, заявила, что этого не требуется и... задрала подол подвенечного платья, увешанного изнутри пачками банкнот! Оказывается, она успела как-то подменить мешок, который Прадед передал лже-батюшке. Оказывается она была никакой не дочерью фон Зальценберга (который на с амом деле был видным террористом Савинковым), а революционеркой... известной позже под именем Фанни Каплан.

Как молоды они все были - и Прадед, и отец Григорий, и Фаина, и этот чудесный грузин, и даже Савинков... каким огнём горели их глаза... и как причудливо переплелись их судьбы!

Верный своей привычке не оставлять свидетелей, Чудесный Грузин хотел ликвидировать новоиспеченного жениха, но тут раздались выстрелы - это были жандармы Лаевского, невольного спасителя Прадеда... Он сам не помнил, как смог сбежать. В России оставаться было невозможно и он решил уехать за границу...

* * *

Фильма Вторая

Двадцатый век начинался безмятежно. Мир был прекрасен и спокоен. Европа с любопытством открывала для себя чудеса техники: над Парижем взошла Эйфелева башня. По улицам покатили автомобили. Города засветились электричеством. Зазвонили телефоны. Старый, неторопливый век снисходительно поглядывал на эти игрушки, еще не ведая, что принесут они с собою, чем станут в веке наступающем.

ПОЕЗД УШЕЛ

Гулкие своды вокзала. Железные кружева перекрытий. Незабываемый и тревожный шум. Какая тревога, какая печаль и какой соблазн - начинается новая, непохожая на прежнюю жизнь.

Вот отсюда, с этого самого вокзала сто лет назад отбыл в западном направлении хорошо одетый господин, чей облик наводил на мысль о солидных доходах, но при внимательном рассмотрении можно было бы заметить, что в глазах его нет никакой солидности..

Напротив, глаза эти горели тем же огнем, что и у флибустьера, когда тот поднимал на грот-мачту только что захваченного брига «Веселый Роджер».

Это был мой Прадед.

Он уезжал! В Европу! Навстречу приключениям! Прочь рутина! С ковровым саквояжем в руке, он поднялся в купе, глянул в последний раз на поплывшие за окнами словно растянутые в длину строения, что имеют обыкновение возникать вдоль железнодорожных путей во всех мало-мальски приличных городах, отвернулся, да и забыл про них. Прощай, провинция!

Знал бы он, что ожидает его впереди, как изменится его жизнь! Может, и отказался бы от поездки, может сошел бы где-нибудь в Жаворонках или Перхушкове, опрокинул бы рюмку в станционном буфете, да и поворотил бы обратно... Нет, едва ли! Не таков был наш герой, и не зря горели в его глазах пиратские огни!

Мелькнули и истаяли под стук колес станции и города, леса и реки. И вот она, благословенная Франция, а именно - вокзал Ля Сиотта, - поезд стоял здесь всего лишь четверть часа, но Прадед вышел подышать воздухом свободы.

Что поражает воображение русского путешественника во Франции? Воображение его поражают прежде всего француженки. И вот он фланирует по перрону, поглядывая на эти удивительные существа.

Однако вскоре внимание его привлек странного вида аппарат, похожий на фотографический, но почему-то с ручкой, которую поочередно крутили два господина. Будучи от природы человеком любознательным, мой Прадед живо поинтересовался, что это за механизм.

Живые картины - ответили ему. Он не поверил. Он заявил, что это невозможно! Он тоже занимался конструированием и знал, что говорил! Он так разгорячился, что заключил пари на всю наличность, которую имел с собой

И даже не заметил в пылу спора, как отошел его поезд...

Новые знакомые пригласили Прадеда в кафе на Бульвар Капуцинов, где и продемонстрировали свое изобретение. С простыни прямо на зрителей вдруг двинулся поезд! На публику это произвело ошарашивающее впечатление - все кинулись бежать! Прадед был в числе первых...

Придя в себя от ужаса и восторга, он оплатил свой проигрыш... И на последние сантимы купил у мальчишки-разносчика «Пари Суар». В газете сообщалось о грандиозной катастрофе: тот самый поезд, на который опоздал мой Прадед, рухнул с моста Шантенуар в реку Луару.

И он понял - это была судьба! Он снова отыскал тех двух господ, которым был обязан жизнью и предложил им свои услуги в качестве... в каком угодно качестве!..

На следующее утро он уже ехал в тряской пролетке, придерживая руками ящик киноаппарата, и гордо поглядывал на обывателей, не ведающих об открытии, которое - он твердо это знал! - перевернёт их мир...

* * *

Фильма Третья

Пока кино не осознало себя как жанр и как особый вид искусства, довольно часто выходило так, что побочный, чуть ли не случайно получившийся результат оказывался ценней основного продукта. Заметки на полях нередко были интересней текста.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: