ТОР 5 статей:
Методические подходы к анализу финансового состояния предприятия
Проблема периодизации русской литературы ХХ века. Краткая характеристика второй половины ХХ века
Характеристика шлифовальных кругов и ее маркировка
Служебные части речи. Предлог. Союз. Частицы
КАТЕГОРИИ:
- Археология
- Архитектура
- Астрономия
- Аудит
- Биология
- Ботаника
- Бухгалтерский учёт
- Войное дело
- Генетика
- География
- Геология
- Дизайн
- Искусство
- История
- Кино
- Кулинария
- Культура
- Литература
- Математика
- Медицина
- Металлургия
- Мифология
- Музыка
- Психология
- Религия
- Спорт
- Строительство
- Техника
- Транспорт
- Туризм
- Усадьба
- Физика
- Фотография
- Химия
- Экология
- Электричество
- Электроника
- Энергетика
Запахи, звуки, цвета в сказке Гофмана
Консультация
Мифология, мифологические мотивы очень важны для романтиков, они расширяют текст, обогащая его ассоциациями, идейно-смысловыми штрихами. В тексте присутствует множество цитат, аллюзий 1, реминисценций 2, которые намекают на мифы. Например, интерьер в комнате Альпануса составляет, в частности, «мраморный стол, поддерживаемый сфинксом», т.е. возникает образ, дающий возможность анализа образа Альпануса в контексте мифа. По греческому мифу, сфинкс – это чудовище с головой и грудью женщины и крылатым телом льва. Неподалеку от Фив оно подкарауливало путников и пожирало тех, кто не мог отгадать его загадку: «Кто ходит сперва на четырех ногах, затем на двух, а потом на трех?» Когда Эдип ответил: «Человек», чудовище бросилось в пропасть. И город Фивы был спасен от жертвоприношений.
__________________
1 Аллюзия (от лат. аllusio – шутка, намек) – стилистическая фигура, намек посредством сходнозвучащего слова или упоминания реального факта, исторического события, литературного произведения.
2 Реминисценция (от позднелат. reminiscentia – воспоминание) – в поэтических и музыкальных произведениях черты, наводящие на воспоминание о другом произведении; обычно – результат невольного или сознательного заимствования автором чужого образа, мотива, синтаксического приема. Рассчитан на память и ассоциативное восприятие читателя (слушателя).
Как Эдип в мифе, Альпанус спасает город Керепес, который стал подо-
бен «дому умалишенных». Он избавляет жителей от чудовища не менее ужасного, чем сфинкс, хотя размеры этого чудовища гротескно уменьшены. Как Эдип в мифе, Альпанус блестяще разрешил загадку Цахеса – сфинкса, и
сразу «все пробуждается, словно ото сна», а Цахес «бросается» в кувшин и тонет.
Мифологический мотив здесь иронически и гротескно переосмыслен Гофманом.
Внимательно прочитайте текст, может вы найдете еще «намеки» на мифы, библейские образы, другие литературные произведения.
Подумайте, какую функцию выполняет в повести мотив любви соловья к алой розе; почему возникает мотив огня, в чем его философские истоки; почему возникает тема Индии, какую роль она играет в понимании философской позиции Гофмана.
Составьте парадигмы сравнений Цахеса с животными, с растениями; парадигму глаголов, использованных для описания его действий, речевых актов.
Запахи, звуки, цвета в сказке Гофмана
Восприятие мира романтиками формируется через чувство. Поэтому запах, звук, цвет выполняют в сказке важные функции, иллюстрируют тему двоемирия, способствуют раскрытию замысла автора…
Пространство идеальной сферы насыщено благоуханиями, будь то интерьер (в комнате Альпануса колыхался «таинственный аромат неведомых курений») или пейзаж («зеленые благоухающие рощи», «благоухающий лес», «душистая цветочная пыльца», «по кустарникам пронеслось сладостное дуновение, и розы заблагоухали еще сильнее» и т.п.).
Запахи волшебного мира приятны. Их источники – сама природа: цветы, растения, деревья, «неведомые куренья», очевидно, привезенные из Индии благовония, ведь Лотос – лучший друг Альпануса.
Сфера обыденного лишена благоуханий и представлена лишь запахом табачного дыма, который «вонял совсем невыносимо и оглушал… чувства».
Сказка наполнена разнообразнейшими звуками, которые участвуют в создании образов персонажей, природы, являются эмоциональным (психологическим) камертоном. Волшебные мелодии воспринимаются лишь слухом персонажа, наделенного поэтическим воображением. В основе звуков, наполняющих пространство «музыкантов», лежит гармония, благозвучие, источники которых разнообразны. Это природа (вода, растения, лес, ветер, огонь, таинственные силы); животные, птицы, насекомые; предметы, музыкальные инструменты, стихи, сами «музыканты» (например, появлению Альпануса всегда предшествует «небесная, сладостно журчащая музыка», в его владениях звучат «диковинные голоса», сам он говорит «тихо, несколько протяжно»)…
Из-за любви дар речи может быть утрачен. В присутствии Кандиды Бальтазар «слова разумного вымолвить не может», «немеет», «только стонет и вздыхает». Любовь невозможно выразить словами, полагают романтики, ибо она является «чистейшим созвучием психического начала по закону дуализма» (слова Альпануса), следовательно, «созвучием» двух сердец, двух родственных душ…
Пространство «немузыкантов» наполнено диссонансом, «удивительное пристрастие» к которому, а также к «резким, царапающим полутонам» подметил у Гофмана Ст. Цвейг… Издаваемые ими звуки, лишенные оттенков, располагаются в нижнем или верхнем регистре и режут ухо, воспроизводя прямолинейность, грубоватость мира филистеров. Так, у Цахеса странный сиплый бас, «грубый», «варварский» голос. Но при этом он пронзительно кричит, мерзко, пронзительно мяукает… Грубоват и голос Кандиды, она «покатывается со смеху». Немузыканты «шумят, горланят, вопят, громко смеются», профессор эстетики «взревел громоподобным голосом» и т.п.
Антиномия «гармония/ диссонанс» характеризует звуковые доминанты этих миров и демонстрирует романтическую идею двоемирия…
Цветовые эпитеты в сказке встречаются в пейзажах, реже портретах. В восприятии «музыкантов» окружающий мир переливается всеми цветами радуги и множеством их оттенков. Эпитеты «пестрый», «сверкающий», часто употребляемые, передают яркость, красоту, цветовое богатство мира природы и фей, доступного для поэтического взора. «Музыкантов» окружают «сверкающие птицы и насекомые», «огненные радуги», «пламенеющий закат», «сверкающий чудесный цветок», «пестрые нарядные бабочки», «невиданные редкостные птицы с пестрыми, сверкающими перьями», «сверкающее ожерелье» и т.п.
Здесь большое количество слов со значением света, источники которого разнообразны: звезды, молнии; лучи из набалдашника трости Альпануса; глаза Бальтазара; любовь; волшебные силы; природа… Эпитеты «золотой», «серебряный», обозначающие одновременно и цвет и материал, чаще используются в значении цвета, символизируя радость, блаженство («золотые облака, словно чудесные сны», «отверзлись золотые врата небесного счастья» и т.п.).
В восприятии «немузыкантов» окружающий мир неярок, и потому очень немного характеризующей его цвето-световой лексики. На этом тусклом, бесцветном фоне выделяется портрет Цахеса, в котором «звучат» три цвета. Доминирующим среди них является черный: Цахес ассоциируется с «черным предметом», с «чем-то черным», у него черные волосы, черные «глазенки», у Пульхера он вызывает «черные мысли» о самоубийстве. Одет он в багряно-красное расшитое платье, на голове невидимая для посторонних глаз «красная полоска». Завершающий штрих портрета – «синие губы» «мерзкого рта». Цветовая гамма портрета вызывает неприятные ассоциации, символизируя «зло, деструктивные силы, гнев, бесчестье». Символика синего цвета («благородство происхождения») иронически переосмысливается Гофманом.
(Зарубежная литература XIX века: практикум. – М.: Наука, 2002.- С. 88-92.)
Практическое занятие № 3
Тема: А. фон Шамиссо «Удивительная история
Петера Шлемиля»
План занятия
I. Жизнь и творчество А. Шамиссо.
II. Идейно-художественное своеобразие «Удивительной истории Петера Шлемиля»
1. Возникновение замысла повести.
2. Смысловые грани образа-символа «тень».
3. Характер Шлемиля и причины утраты тени.
4. Тема странничества и одиночества в произведении.
5. Занятие наукой как разрешение конфликта.
6. Трансформация образа главного героя.
Литература
1. Шамиссо, А. Удивительная история Петера Шлемиля / А. Шамиссо // Избранная проза немецких романтиков. – Т. 1. – М., 1979.
2. Шамиссо, А. Путешествие вокруг света / А. Шамиссо. – М.: Наука, 1986.
3. Романтические фантазии: в 2 т. Т.1. – М.: Югрос, 1993. – С. 205-248.
4. Самарин, Р. М. Шамиссо / Р. М. Самарин // История немецкой литературы: в 5 т. Т. 3. – М.: Наука, 1966.
5. Тураев, С. В. Шамиссо / С. В. Тураев // История всемирной литературы: в 8 т. Т. 6. – М.: Наука, 1989.
Практическое занятие № 4
Тема: Поэма Дж. Байрона «Паломничество Чайльд Гарольда»
(для групп с дополнительной специальностью «культурология»)
План занятия
1. История создания поэмы.
2. Особенности жанра и художественной структуры произведения:
а) «паломничество», путешествие как организующее начало в свободной композиции произведения;
б) соотношение, взаимодействие эпического и лирического начал в поэме;
в) образ природы и романтический пейзаж как неотъемлемый элемент композиции;
г) строфа как компонент композиции.
3. Проблема романтического героя. Герой и автор:
а) «байронический герой», его черты, отражение в его образе типического умонастроения эпохи;
б) проблема центрального героя поэмы, эволюция соотношения между Чайльд Гарольдом и образом автора от первой к четвертой песне;
в) герой, автор и борющийся народ.
Литература
1. Аникин, Г. В. История английской литературы / Г. В. Аникин, Н. П. Михальская. – М.: Высшая школа, 1975 (гл. «Дж. Байрон»).
2. Дубашинский, И. А. Поэма Дж. Г. Байрона «Паломничество Чайльд Гарольда» / И. А. Дубашинский. – Рига, 1975.
3. Жирмунский, В. М. Байрон и Пушкин / В. М. Жирмунский. – Л., 1978.
4. Дьяконова, Н. Я. Английский романтизм. Проблемы эстетики / Н. Я. Дьяконова. – М.: Наука, 1978 (разд. «Байрон»).
Анализ поэмы Д.Г.Н. Байрона
«Паломничество Чайльд Гарольда»
(перевод В. Левика)
(для группы с дополнительной специальностью «иностранный язык»)
Г.Л. Абрамович определял добайроновскую поэму следующим образом:
«В большинстве случаев… поэма представляет собой лиро-эпическое произведение, написанное, как правило, стихами и воспевающее какие-либо величественные события; возвышенные характеры, прекрасные человеческие деяния» [ Абрамович Г.Л. Введение в литературоведение. – М., 1956].
Название поэмы традиционно переводится как «Паломничество Чайльд Гарольда». Но английское слово pilgrimage имеет еще и значение «странствия». Паломничество обычно совершают по святым местам, но герой Байрона отнюдь не преследовал такую цель. Он именно странник, как и все романтические путешественники, движение которых весьма причудливо, подчиняется лишь настроению. Английское слово «ребенок» - child, а словом childe называли молодого дворянина, еще не посвященного в рыцари. Во времена Байрона уже не было этого обряда. Кроме того, к своему слуге Чайльд Гарольд обращается как к латнику (staunch weomen), что тоже является анахронизмом. Сам поэт описывает события (вспомните, какие), которые относятся к началу ХIХ века. О каких изменениях жанра свидетельствуют эти несоответствия?
В.Е. Хализев в «Теории литературы» (1999), ссылаясь на В.М. Жирмунского («Индивидуальные признаки великого произведения превращаются в признаки жанровые»), уже пришел к выводу, что «жанры с трудом поддаются систематизации и классификации». Этим он указывал на изменчивость жанровых форм. Поэма Байрона «Паломничество Чайльд Гарольда» (сохраним традиционное название) относится к тем произведениям, которые ломают устоявшиеся границы жанров.
Обратимся к анализу первой песни поэмы «Паломничество Чайльд Гарольда». Какие строфы посвящены раскрытию характера главного героя? Проанализируем строфы 2-13.
Каково положение героя в обществе, как он воспринимает нравственные законы, чем занят?
Почему наступило пресыщенье и к чему оно привело?
Что значила для Чайльд Гарольда любовь?
Какие действия и авторские замечания характеризуют героя?
| Жил в Альбионе юноша. Свой век Он посвящал лишь развлеченьям праздным. В безумной жажде радостей и нег Распутством не гнушаясь безобразным, Душою предан низменным соблазнам, Но равно чужд и чести и стыду, Он в мире возлюбил многообразном- Увы! – лишь кратких связей череду Да собутыльников веселую орду. Он звался Чайльд Гарольд. Не все равно ли, Каким он вел блестящим предкам счет! <…> Вступая в девятнадцатый свой год, Как мотылек, резвился он, порхая, Не помышлял о том, что день пройдет И холодом повеет тьма ночная. Но вдруг, в расцвете жизненного мая, Заговорило пресыщенье в нем, Болезнь ума и сердца роковая, И показалось мерзким все кругом: Тюрьмою – родина, могилой – отчий дом. (Обратите внимание на изменение образов при переводе: 1) «пресыщенье наступило» не вдруг; 2) две последние строки: «он почувствовал себя более одиноким, чем отшельник в своей келье» - ни тюрьмы, ни могилы у Байрона нет.) Он совести не знал укоров строгих И слепо шел дорогою страстей. Любил одну – прельщал любовью многих, Любил, но не назвал своей. <…> Но в сердце Чайльд глухую боль унес, И наслаждений жажда в нем остыла, И часто блеск его внезапных слез Лишь гордость уязвленная гасила. Меж тем тоски язвительная сила Звала покинуть край, где вырос он, - Чужих небес приветствовать светила; Он звал печаль, весельем пресыщен, Готов был в ад бежать, чтоб бросить Альбион. Но часто в леске, в шуме людных зал Лицо Гарольда муку выражало. Отвергнутую страсть он вспоминал Иль чувствовал вражды смертельной жало – Ничье живое сердце не узнало. Ни с кем не вел он дружеских бесед. Когда смятенье душу омрачало, В часы раздумий, в дни сердечных бед Презреньем он встречал сочувственный совет. И в мире был он одинок. <…> Наследство, дом, поместья родовые, Прелестных дам, чей смех он так любил, Чей синий взор, чьи локоны златые В нем часто юный пробуждали пыл – Здесь даже и святой бы согрешил, - Вином бесценным полные стаканы – Все то, чем роскошь радует кутил, Он променял на ветры и туманы, На рокот южных волн и варварские страны. | II Whilome in Albion's isle there dwelt a youth, Who ne in Virtue's ways did take delight; But spent his days in riot most uncouth, And vexed with mirth the drowsy ear of Night. Ah me! in sooth he was a shameless wight, Sore given to revel, and ungodly glee; Few earthly things found favor in his sight Save concubines and carnal companie, And flaunting wassailers of high and low degree. III Childe Harold was he hight: - but whence his name And lineage long, it suits me not to say <…> IV Childe Harold basked him in the Noontide sun, Disporting there like any other fly; Nor deemed before his little day was done One blast might chill him into misery. But long ere scarce a third of his passed by, Worse than Adversity the Childe befell; He helt the fullness of Satiety: Then loathed he his native land to dwell, Which seemed to him more lone than Eremite's sad cell. V For he through Sin's long labyrinth had run, Nor made atonement when he did amiss, Had sighed to many though he loved but one, And that loved one, alas! could ne'er be his <…> VI And now Childe Harold was sore sick at heart, And from his fellow Bacchanals would flee; ‘Tis said, at times the sullen tear would start, But Pride congealed the drop within his ee: Apart he stalked in joyless reverie, And from his native land resolvet to go, And visit scorching climes beyond the sea; With pleasure drugged, he almost longed for moe, And e'en for change of scene would seek the shades below. VIII Yet oft-times in his maddest mirthful mood Strange pangs would flash along Childe Harold's brow, As if the Memory of sone deadly feud Or disappointed passion lurked below: But this none knew, nor haply cared to know; For his was not that open, artless soul That feels relief by bidding sorrow flow, Nor sought he friend to counsel or condole, Whate'er this grief mote be, which he could not control. IX And none did love him! <…> XII His hous, his home, his heritage, his lands, The laughing dames in whom he did delight, Whose large blue eyes, fair locks, and snowy hands, Might shake the Saintship of an Anchorite, And long had fed his youthful appetite; His goblets brimmed with every costly wine, And all that mote to luxury invite, Without a sigh he left, to cross the brine, And traverse Paynim shores, and pass Earth's central line. |
В 9-й строфе сказано: «And none did love him!» («И никто не любил его»; в переводе – «И в мире был он одинок»). «Не любил» - это не совсем то, что «одинок», но отсутствие к человеку любви других создает особое, еще более сильное одиночество. В.М. Жирмунский отмечал, что основным определением характера Чайльд Гарольда является lonely (одинокий). Проследите по приведенным строфам, так ли это? Чем можно аргументировать свою мысль?
Какими чертами наделяет автор Чайльд Гарольда? Рожденные в этой поэме, они становятся отражением типических черт романтического героя начала века. Гипертрофированные частные особенности личности вбирают в себя характерное, типическое. В чем привлекательность и противоречивость байроновского героя?
В каких строфах первой, второй и третьей песен упоминается персонаж и что нового для его характеристики они добавляют?
Выше мы говорили о том, что Байрон был наследником английских поэтов-мыслителей. Своей будущей жене в 1813 г. он писал:
«В интеллектуальном отношении поэзия, как и сами поэты, я бы сказал бедна».
В 1821 г. Д. Мерею сообщал:
«По моему мнению, нет ничего выше поэзии, чем поэзия, проникнутая этическим пафосом; как нет на земле ничего достойнее правды, в основе которой лежат высокие нравственные принципы… такая поэзия требует большего ума, знаний, мастерства, наконец…».
Обладает ли Чайльд Гарольд смелым умом или это свойство самого автора? В чем пафос 127-й строфы четвертой песни:
| Так будем смело мыслить! Отстоим Последний форт средь общего паденья. Пускай хоть ты останешься моим, Святое право мысли и сужденья, Ты, божий дар! Хоть с нашего рожденья Тебя в оковах держат палачи, Чтоб воспарить не мог из заточенья Ты к солнцу правды, - но блеснут лучи, И все поймет слепец, томящийся в ночи. | Yet let us ponder boldly – ‘tis a base Abandonment of reason to resign Our right of thought – our last and only place Of refuge; this, at least, shall still be mine: Thought from our birth the fakulty divine Is chained and tortured – cabined, cribbed, confined, And bred in darkness, lest the Truth should shine Too brightly on the unprepared mind, The beam pours in – for Time and Skill will couch the blind. |
Критически воспринимая современное общество, Байрон еще в раннем стихотворении «Хочу я быть ребенком вольным…» противопоставлял цивилизации дикую природу. Изменилось ли байроновское отношение к природе (строфа 178-я четвертой песни), какой тип природы ему ближе и почему?
| Есть наслажденье в бездорожных чащах, Отрада есть на горной крутизне, Мелодия в прибое волн кипящих, И голоса в пустынной тишине. Люблю людей – природа ближе мне. И то, чем был, и то, к чему иду я, Я забываю с ней наедине. В своей душе весь мир огромный чуя, Ни выразить, ни скрыть то чувство не могу я. | There is a pleasure in the pathless woods, There is a rapture on the lonely shore, There is society, where none intrudes, By the deep Sea, and Music in its roar: I love not Man the less, but Nature more, From these our interviews, in which I steal From all I may be, or have been before, To mingle with the Universe, and feel What I can ne'er express – yet can Not all conceal. |
В финале четвертой песни поэт снова обращается к природе, прощаясь с ней после того как в третьей песне он воспевал грозу в Альпах:
| Тебя любил я, море! В час покоя Уплыть в простор, где дышит грудь вольней, Рассечь руками шумный вал прибоя – Моей отрадой было с юных дней. И страх веселый пел в душе моей, Когда гроза внезапно налетала. Твое дитя, я радовался ей, И, как теперь в дыханье буйном шквала, По гриве пенистой рука тебя ласкала. | And I have loved thee, Ocean! and joy Of youthful sports was on thy breast to be Borne, like thy bubbles, onward: from a boy I wantoned with thy breakers – they to me Were a delight; and if the freshening sea Made them a terror – ‘twas a pleasing fear, For I was as it were a Child of thee, And trusted to thy billows far and near, And laid my hand upon thy mane – as I do here. |
Какая природа ближе всего поэту и как это восприятие характеризует его самого и его поэтический и нравственный идеалы? Противоречит ли этот идеал воззрениям главного героя поэмы?
Обратим внимание на особенности строения строфы. Сколько в ней строк? Как чередуются рифмы (используйте два последних текста)? Строфа с рифмовкой ababbcacc носит название «спенсеровой» по имени употребившего ее поэта. Байрон писал о своем отношении к спенсеровой строфе:
«Спенсерова строфа, пожалуй, слишком медлительна для повествования, хотя, признаться, форма эта мне более других по сердцу».
Байрону, одному из самых остроумных поэтов, спенсерова строфа была интересна, безусловно, еще и тем, что ее две последние строки давали возможность подвести итог размышлениям, часто довольно иронический. Однако этот тип построения строфы поэт более не использует, заменяя его октавой в «Беппо» и «Дон Жуане», которая тоже дает возможность подвести иронический итог двумя последними рифмующимися строками. В восточных поэмах он применил другой тип построения строфы, о котором писал в посвящении «Гяура» Т. Муру:
«В настоящем сочинении я использовал не самый трудный, но, может быть, наиболее свойственный нашему языку метр – доброе старое, а нынче
забытое героическое двустишие».
Суммируем те основные черты, которые стали открытием Байрона-лирика и Байрона – автора поэмы нового типа.
Каковы основные черты нового байроновского героя? Насколько связаны авторские размышления с главным героем? Почему поэт отказывается от героя в последней песне? Как проявляется свободолюбие и свободомыслие автора?
Можно ли обнаружить в поэме фабулу в обычном ее понимании? Какие особенности стиля свидетельствуют о том, что авторское «я» стало содержанием произведения?
Литература
См. список литературы к заданию № 6.
Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: