Особенности жизни северокорейского общества

Образ жизни северных корейцев серьезно отличается от социальной практики уже рассмотренного южнокорейского общества. Это обусловлено тоталитарным политическим режимом, для которого характерен постоянный контроль за населением.

Уникальной, но в то же время имеющей глубокие корни в корейской традиции особенностью системы политического контроля в совре­менном северокорейском обществе, является институт кру­говой поруки. Всё население Северной Кореи разделено на так называемые «народные группы» (инминбан), в кото­рые объединяются по месту жительства от 20 до 50, а в среднем – около 40 семей. Обычно это либо жители небольшого квартала сельских домов, либо многоэтажного дома, либо даже одного подъезда в таком доме. Во главе каждой группы стоит чиновник, который несёт ответственность за всё, что происходит с членами его подведомственной «народной группы». Обычно он бдительно следит за благонадёжностью и добронравием своих подопечных, ведь любой их крупный проступок может принести ему неприятности. Называют этих чиновников – «инминбанчжан», или «начальник народной группы». По его разнарядке члены «народной группы» дол­жны участвовать в хозяйственных работах, например, убирать территорию. Проходят в «народных группах» и собрания, на которых их неработающие члены – по большей части пожилые женщины – изучают идеи чучхе и слушают рассказы о величии Ким Ир Сена.

Главная задача этих низших чиновников – контроль над вверенным им населением. «Инминбанчжан» имеет право войти в любую из подопечных ему квартир как днём, так и ночью, каждый кореец, ночующий не у себя дома, обязан связаться с тем «инминбанчжаном», в подчинении которого находится ставшая его ночлегом квартира, предъявить тому документы, объяснить причину своего появления и получить письменное разрешение остаться на ночь. Без согласия этого чиновника нельзя уехать в другой город к родственникам, о выездах в командировки тоже следует ставить его в известность. Студенты, прибыв на каникулы, обязаны доложиться об этом «инминбанчжану». Власть «инминбанчжанов» велика, в некоторых случаях они могут даже добиться того, чтобы неугодного им человека выслали из Пхеньяна. В случае если кто-то из членов «народной группы» совершит особо тяжёлое политическое преступление, то тем или иным наказаниям могут подвергнуться все другие члены группы.[30]

Такая система обеспечивает возможность осуществлять непрерывный контроль над всеми областями жизни северокорейцев. Во многом она более эффективна, чем самая разветвлённая сеть полицейских осведомите­лей.

С конца 50-х годов всё снабжение в КНДР основывалось на карточной системе, носящей всеобщий харак­тер. Она просуществовала до середины 90-х гг., когда голод и кризис в экономике привели к её фактической отмене. На протяже­нии четверти века в КНДР нормировалось практически всё: от телевизоров до риса, от холодильников до ботинок. Ассортимент товаров свободной продажи был ничтожно мал. В 1984 г. без карточек в магазине можно было, пожа­луй, купить только книги да канцелярские товары. Фактически торговли как таковой в КНДР не существовало несколько десятилетий: в стране ничего не продавалось, но все распределялось. Цены на продукты, отпускаемые по карточкам, были, однако, низкими и носили символичес­кий характер. В результате на руках у населения, несмотря на низкий уровень заработной платы, скапливались день­ги: тратить их было некуда.

В середине 1980-х гг. средняя зарплата в Северной Корее, по оцен­кам иностранных наблюдателей, составляла 60–70 вон в месяц, но сами жители КНДР часто на­зывали меньшую цифру: 50–60 вон в месяц. Зар­платы рабочих колебались от 45 до 100 вон (сред­няя – около 70 вон) и уступали зарплатам чиновников и ИТР. Молодой инженер по окончании вуза, имея низший из четырёх инженерных разрядов, получал около 100–110 вон, а инженер высшего разряда – не ме­нее 150 вон.[31]

Даже в те относительно достаточно благополучные времена до на­чала катастрофического обвала корейской экономики в 1991–1993 гг. меню пхеньянцев нельзя было назвать разнообразным. Повседневная еда корейских семей состояла из чашки риса с кимчхи и чаш­ки постного супа. Диета была вегетарианской, мясо большинству населения было недоступно. Запивали подобную пищу корейцы горячей водой или рисовым отваром, такие напитки, как чай или тем более кофе, были известны им больше по книгам и фильмам.

В сравнительно благополучном 1985 году взрослый работающий пхеньянец получал по карточкам в среднем примерно полкилограмма риса или иных зерновых в день. Для разных групп населения размер пай­ка был неодинаков и мог существенно различаться. Так, дети дошкольного возраста получали 300 г, школьники – 400 г, иждивенцы 300–400 г, работающие взрослые –700 г, работники тяжёлых профессий (шахтё­ры, металлурги, машинисты и т. п.) – до 900 г зерновых в день. Реальные нормы были ниже, так как 15 % пайка, как официально объясняли, «направлялись в стра­тегические запасы».[32]

Часть пайка выдавалась не собственно рисом, а кукурузой, ячменём или иными злаками. В Пхеньяне как в привилегированном городе доля риса в пайке тогда со­ставляла примерно 50 %, в то время как в провинции даже в лучшие времена три четверти зерновой нормы выдава­лось ячменём или кукурузой. Кроме того, каждый месяц на человека полагалось 1–1,5 литра растительного масла и около десятка яиц. Раз в год, перед приготовлением кимчхи – знаменитой корейской острой маринованной ка­пусты – проводилась распродажа по карточкам капусты и в небольших количествах перца для заготовки на зиму.

Кроме того, в небольших количествах выда­вали или продавали по карточкам рыбу (обычно минтай), пророщенную сою, картофель, раз в год они по­лучали яблоки, соевый соус канчжан и соевый соус твенчжан.

В праздники (день рождения Ким Ир Сена, день рождения Ким Чен Ира, день основания Трудовой партии Кореи, Новый год) всем корейцам выдавались празднич­ные пайки, которые именовались «подарками Великого Вождя». Обыч­но такой «подарок» состоял из полкилограмма сахара и конфет, или пакет с фруктами. Детям в школах и детских садах давали к праздникам кулёчки с печеньем, фрукты, при этом им объясняли, что это – выражение беспредель­ной заботы Великого Вождя. В Пхеньяне (и не только) школьники младших классов получали бесплатно по стакану молока в день. К праздникам по карточкам продавали мясо, из расчёта килограмм на человека.

Таким образом, мясо и сахар для простого человека были редкими праздничными деликатесами. Однако в пи­тании, как и в уровне жизни в целом, между народом и номенклатурой существовал заметный разрыв (больший, чем в СССР брежневских времён). Даже внешне чиновник отличался от простого человека. Здесь дело в лучшей одежде: чиновников выдавал их упитанный вид. По всему Пхеньяну были раскиданы небольшие магазинчики без вывесок, часто с закрашенными, чтобы не смущать простой народ, окнами. В этих распределителях получали свои пайки чинов­ники. В отличие от СССР эта систе­ма привилегированного распределения существовала в КНДР почти открыто. Вдобавок чиновники высшего ран­га часть своей зарплаты получали в валюте, что давало им возможность отовариваться в валютных магазинах. Мясо, яйца, молоко и прочие редкие деликате­сы на столах чиновников были каждый день.

С начала 80-х гг. в КНДР вполне легально действуют рынки. В 90-е гг. XX в. из-за внешнеполитических изменений, связанных, в первую очередь, с распадом СССР, политический режим в Северной Корее начал медленно изменяться. Безусловно, это сказалась и на общественной структуре.[33]

Ношение значков с портретами Вождя и вывешивание его портретов во всех жилых помещениях остаётся обяза­тельным. Исполнение этих требований легко контролировать, а их нарушение восприни­мается как «оскорбление величества». С прежней жестокостью подавляются любые проявления по­литического недовольства. Но уже всё больше людей не посещают собрания, которые десятилетиями от­нимали у корейцев по несколько часов ежедневно. Связа­но это с тем, что многие корейцы, даже числясь в госу­дарственных организациях, сейчас занимаются торговлей, ремеслом и мелким домашним бизнесом и на своей офи­циальной работе не появляются неделями: большинство предприятий сто­ит. Если представители субэлиты – учителя, инженеры, чи­новники – ещё вынуждены регулярно появляться на со­браниях и произносить там положенные речи, то низы по­теряли к подобному времяпрепровождению всякий инте­рес. Делать карьеру эти ставшие рыночными торговцами работяги, видимо не собираются, а вознаградить их за рве­ние система больше не может – фактически, они уже не зависят от официальных структур материально.

Однако наиболее серьёзные изменения произошли в отношении статуса. В кимирсеновском обществе материальное положение человека и его статус определялись в основном его отношениями с государством. Чиновники, военные, официально признанные деятели искусства жили хорошо, рядовые корейцы – плохо, а те, кто имел несча­стье или глупость не понравиться государству – очень плохо. Северокорейская особенность заключалась в том, что последняя категория была во многом наследственной. Потомки помещиков, буддистских или хрис­тианских священнослужителей, чиновников колониаль­ной администрации, куртизанок, предпринимателей и подобных групп населения подвергались дискрими­нации на протяжении многих поколений.

В последнее десятилетие вся эта система рухнула. Ста­тус человека в новых условиях всё больше определяется его доходами, а не революционной чистотой происхож­дения. Многие деятели чёрного рынка сколотили состояния. При этом они зачастую вышли из тех слоев, ко­торые в кимирсеновском обществе подвергались заметной дискриминации. Показательно в этом смысле отношение к вернувшимся в КНДР из Японии этническим корейцам, которых – вместе с членами семей – сейчас насчитывается примерно 150–200 тысяч. На протяжении десятилетий доб­ропорядочные граждане сторонились возвращенцев и избегали вступать с ними в брак. То обстоятельство, что большинство из них имело доступ к валютным переводам из Японии, компенсировалось их «идеологически сомнительной» репутацией и, соответ­ственно, большой вероятностью попасть в какую-нибудь историю с «компетентными» органами. Сейчас это уходит в прошлое. В условиях стихийной капитализа­ции экономики даже небольшие суммы в иностранной ва­люте могут быть в результате умелых торгово-спекулятивных операций превращены в состояние. Поэтому возвращенцы сейчас играют всё более заметную роль в се­верокорейском обществе.

Рынок принёс и социальное неравенство. Точ­нее, оно существовало в КНДР и рань­ше: мало в какой из социалистических стран номенклату­ра имела такие привилегии и пользовалась ими так открыто, как в Северной Корее. Однако новый тип неравен­ства возник вне государства и, вопреки ему. Потомок героя Корейской войны не может более рассчи­тывать на серьёзные преимущества перед потомком коло­ниального чиновника. Перед рынком они равны – в том числе и потому, что пхеньянская номенклатура, в от­личие от номенклатуры советской или китайской, не слишком рвётся в бизнес, отношение официальных струк­тур к которому остаётся противоречивым. Северокорейс­кий бизнес во многом остаётся занятием маргиналов, вы­ходцев из низов.

В 1995–2002 гг. в КНДР произошёл стихийный крах той системы государственного управления, которая когда-то была построена по советским образцам начала пятидеся­тых годов.

Вопросы

1. Что такое инминбан?

2. Кто такой инминбанчжан?

3. Какие изменения происходят в социальном статусе людей в КНДР в последние годы?

Рекомендуемая литература

1. Васильев Л.С. История Востока: в 2-х тт.Т.2.-М.:ВШ, 1993.

2. История Кореи. – Сеул., 1995.

3. Корея. Справочник. Корейская служба информации для зарубежных стран. – 1993.

4. Г.Б. Булычёв. Политические системы государств Корейского полуострова.- М., 2002.

5. Большаков И.Г., Толорая Г.Д. Корейская народно-демократическая республика.-М., 1990.

6. КНДР вчера и сегодня. Неформальная история Северной Кореи / А.Н. Ланьков. – М.: Восток.-Запад, 2005. – 445, [3]с.: 16 л. ил.

7.Симбирцева Т.М. Корея на перекрёстке эпох. М. 2000.

8. Корейская народная демократическая республика. - М.: Наука, 1985.

9. Гуреева Н.П., Денисов В.И. КНДР. Основы государственного строя. - М.: МГИМО, 1983.

10. Ким Чен Ир Избранные сочинения. – Пхеньян, 1988.

11. Ланьков А. н. Корея. Будни и праздники. – М.: Международные отношения, 2000.

12. Социалистическая Конституция КНДР. - Пхеньян, 1998.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: