МИНИСТР-ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬ

Организовывавшая этот визит российская фирма пригласила меня сопровождать высокого гостя (ведь он в то время был министром по делам спорта!), помочь с переводами, общением с журналистами. Что и было сделано. Двое суток я провел с Пеле, как говорится бок о бок, и именно с воспоминаний о нашем общении в эти два дня хочу начать рассказ об этом удивительном человеке.

Во первых, я увидел, что он почти не изменился. Конечно, можно было заметить седину на висках и редкие морщины на лбу. Но он совершенно не растолстел, и при желании, как он сам с гордостью сказал, мог бы и сегодня воспользоваться костюмами, купленным тридцать лет назад. Если бы они не вышли из моды. А гений футбола, кстати сказать, за модой следит очень внимательно.

Супружескую чету (он прилетел со своей второй женой Ассирией) я встретил у трапа самолета. В зале для ВИП-гостей его ожидала густая толпа репортеров, фотографов и телеоператоров. Меня поразило, что в аэропорт на встречу с Пеле не прибыл никто из наших официальных представителей правительства и ни один из спортивных начальников… А ведь это был, хотя и частный визит, но визит члена бразильского правительства. Зато пресса была представлена во всем столичном блеске и многообразии. И потому там, в аэропорту, состоялась первая пресс-конференция высокого гостя, необычайно затянувшаяся, ибо два чемодана, с которыми Пеле направлялся в Москву, где-то затерялись.

Через некоторое время Элио Вианна — его ближайший друг и вице-президент компании «Pele.Sports&Marketing»— (запомните это имя, он станет одним из главные героев рассказа о «Пеле, которого вы не знаете») попросил меня отвезти «Короля» и Ассирию в отель, а остальные члены делагации, заполнив поисковые претензии на пропавшие чемоданы, приедут позднее.

Мы отправились в «Балчуг», заполнили там анкеты, получили ключи от номера-люкс и решили дождаться остальную делегацию в баре отеля.

Я, естественно, накинулся на усталого Короля с расспросами о его министерской деятельности. И увидел, что он полон энтузиазма: он работал тогда над законом, который ограждал бы права футболистов от произвола футбольных чиновников и владельцев клубов.

Сейчас-то этот его энтузиазм слегка угас: бразильская пресса сообщала, что разработанный им законопроект был изуродован в конгрессе и президент страны подписал уже сильно измененный, фактически совсем другой закон. Но так бывает не только в Бразилии.

Тогда, в баре «Балчуга-Кемпински», он с гордостью сообщил мне, что построенный по его инициативе детский стадион в Мангейре, одной из крупнейших в Рио-де-Жанейро фавел, привел к заметному уменьшению в том районе города детской преступности и наркомании.

— И нам бы такое не помешало бы, — вздохнул я.

— Ну, так стройте и вы детские стадионы! — ответил он бодро.

— Денег нет у правительства.

— А тот стадион в Мангейре был построен на деньги частных инвесторов. Ищите их и вы… Ведь вложения такого рода должны освобождаться от налогов.

Я махнул рукой: было бесполезно объяснять ему особенности нашего российского предпринимательства и государственного менталитета. Тем более, что утомленная долгим перелетом Ассирия уже зевала, и потому по просьбе заботливого мужа я проводил ее в номер, а затем вернулся к Королю, и мы продолжили беседу.

И тут я почувствовал, что он остался тем же прежним молодым и энергичным «жизнелюбом», каким его знают все, кто общается с ним более или менее близко. Поскольку теперь рядом не было строгого супружеского ока, Король с нескрываемым интересом принялся изучать женщин за соседними столиками, придирчиво и внимательно анализируя их достоинства, на которые мы, мужчины, обращаем особо пристальное внимание, интересуясь моим мнением, и сравнивая его собственные оценки с моими суждениями.

Это было довольно любопытно, тем более, что некоторые из подопытных объектов наблюдения, узнав Короля, приближались к нашему столику и робко просили у него автограф.

Но вскоре приехала вся делегация с найденными все-таки чемоданами, и все отправились по номерам. А уже на следующее утро началась карусель интервью, встреч, переговоров.

Фирма-устроитель визита Короля футбола в заснеженную Москву распланировала его пребывание не совсем удачно: для главной пресс-конференции был избран зал Дома дружбы на Воздвиженке, маленький зал которого не смог вместить громадную массу журналистов, примчавшихся на встречу с едва ли не самой легендарной личностью ХХ века. Многие из моих коллег помнят дикую давку, которая возникла там, когда Король и Ассирия на последовавшем вслед за пресс-конференцией коктейле появились среди журналистов и едва не были растоптаны и смяты. Мне пришлось буквально выцарапывать их из страшных объятий толпы, прятать в лимузин и вместе с ними спасаться бегством в отель.

И когда слегка помятая и растерянная Ассирия, приводя себя в порядок на заднем сидении машины, с трудом отдышавшись, нервно сказала: «Вот так каждый раз, когда ты пытаешься выйти на люди!», невозмутимый супруг пожал плечами и философски заметил, что, мол, за все надо платить…

ЗА ВСЕ НАДО ПЛАТИТЬ!

Он действительно всю жизнь платит нелегкую дань — вечный налог на популярность. Платит тем, что не может появиться на людях без риска быть раздавленным и смятым. Платит необходимостью скрываться от вечной, никогда не прекращающейся осады репортеров и любителей автографов, которые охотятся за ними не только на улицах или в аэропортах, но и на светских раутах и правительственных мероприятиях.

Не анекдот, а факт: когда 1 января 1996 года вновь избранный и только что вступивший в должность президент Бразилии Фернандо Энрике Кардозо начал представлять на официальном приеме свой новый кабинет, все участники приема: министры, гости, фотографы, мобилизованные для фиксации исторического факта, и пресса, призванная освещать его, тут же выстроились в очередь за автографами к новоиспеченному министру спорта Пеле.

Вообще-то, о его не знающей границ популярности, о немыслимом и никогда не затихающем ажиотаже вокруг него, вокруг имени, ставшем имиджем, известно всем. Весь мир видел фотографию Роберта Кеннеди, обнимающего в раздевалке «Мараканы» Пеле. Похожа на красивую легенду невыдуманная история о прекращении на одни сутки бушевавшей в Заире гражданской войны: соперники неистово захотели посмотреть матч с участием Пеле.

Посмотрели. И как только «Сантос» отбыл, война возобновилась…

В шестидесятых годах мировую прессу обошла история бедняка, который где «автостопом» на попутках (интересно было быь узнатиь, что это были за попутки: верблюжьи караваны или грузовики с урожаем маиса?), а где безбилетным «зайцем» проехал через всю Африку из Кейптауна в Касабланку, чтобы попасть на матч с участием Короля. (Посмотрите, пожалуйста, уважаемый читатель, на карту Африки и попробуйте представить, что это за подвиг: через джунгли и пустыни, через реки и горы только ради того, чтобы попасть на футбол!).

А уже совсем недавно, в июле 1995 года, другой африканский бедняк тоже, между прочим, «зайцем» в трюме американского сухогруза переправился через Атлантику и отправился пешком по Бразилии к «Королю Пеле» с просьбой помирить воюющих в Руанде тутси и хуту. Правда, ему не повезло: неграмотный африканский бродяга не знал, где именно следует искать благодетеля, он не имел представления о том, что тот стал уже министром и работал не в городе Сантосе, где когда-то играл в футбол, а в столице страны. Да и где находится эта столица африканский посол доброй воли тоже не имел ни малейшего представления. Короче говоря, местная полиция повязала его почти мгновенно, где-то в окрестностях порта Сантоса, где он высадился с судна.

В Бразилии и во всем мире — миллионы фанатов Пеле. Но самый «фанатичный» его фанат обитает не в Бразилии, а на Украине в городе Луганске. Зовут его Николай Худобин. В дошкольном возрасте он, не колеблясь, обменял свой новый велосипед (нет, вы представьте себе, что это такое для шестилетнего мальчишки: новый, только что купленный, сверкающий эмалью и попахивающий машинным маслом велосипед!?) на фотографию Пеле и Яшина. Эта страсть горит в нем уже около сорока лет. Николай расходует на нее все свои силы, здоровье, и, разумеется, средства. Он собственноручно перерыл личные коллекции и архивы всей футбольной Москвы в поисках всего, что имело хотя бы косвенное отношение к Королю. Он безжалостно изымал у наших ветеранов футбола и футбольных чиновников значки, марки, открытки, автографы, футбольные программки или вырезки из газет, где упоминался или был изображен Пеле. Он запустил лапу в мои коллекции и досье, выцыганивая у меня что-то такое, чего не мог найти в других местах у иных людей. Благодаря своей одержимости Николай Худобин сумел создать первый в мире частный музей Пеле и посвятил заботам о нем всю свою жизнь. Жалко, конечно, что музей этот находится не в России, а в другой стране.

Кстати, о музеях: в родном городе Пеле Сантосе, где он сделал свои первые шаги в профессиональном футболе, к его 60-летию открылся в Бразилии (второй — после худобинского) мемориальный музей Пеле.

Наверняка в нем будет такой интересный экспонат, как памятная медаль — одна из самых первых наград, которой Король был удостоен еще в конце пятидесятых годов министерством просвещения Бразилии: тысячи мальчишек начали учиться грамоте только для того, чтобы прочесть его первую книгу, вышедшую после чемпионата мира 1958 года: «Я — Пеле».

О популярности Пеле свидетельствует весьма красочно и комическая сценка, свидетелем которой я был на «Маракане» в ноябре 1969 года по окончании футбольного матча между сборными Рио-де-Жанейро и Сан-Пауло, сыгранного специально для английской королевы, находившейся в тот момент с официальным визитом в Бразилии.

По тщательно разработаному и утвержденному королевской канцелярией и бразильским министерством иностранных дел распорядку после окончания матча Ее Королевское Величество должна была вручить капитану команды-победительницы очень тяжелый, громадный кубок. Принимал его, естественно, Пеле.

И, конечно же, десятки тысяч зрителей «Мараканы» наблюдали за торжественной церемонией, а сотни фотографов стремились запечатлеть ее для анналов истории. И, как всегда в таких ситуациях, участники церемонии спешили, служба безопасности мешала, торсида свистела, местные чиновники лезли на первый план, стремясь не упустить возможности попасть в кадр рядом с «Королем» и Королевой.

Уставшая от матча, от бразильской жары, и от столь же типично бразильского беспорядка Ее Королевское Величество, сунула кое как Пеле громадный кубок, который чуть не выпал из ее слабых рук, собралась со вздохом облегчения ретироваться, но неутоленные фоторепортеры яростно завопили:

«Куда, куда, Королева?! Стой, не спеши! Встань рядом с Ним!»

Заметьте: «рядом с Ним»! Не «Пеле — подойди поближе к Королеве!», а «Королева — встань рядом с Пеле!»

Поэтому ни у кого в Бразилии не вызвала иронической улыбки опубликованная однажды подпись под фотографией: «Король и один из его болельщиков». На снимке был изображен Пеле с папой Римским.

РЕКОРДЫ КОРОЛЯ

Они прекрасно известны всему миру: 1281 гол в 1363-х матчах, сыгранных за 21 год карьеры в профессиональном футболе. 32 выигранных чемпионата. В том числе три мировых. 90 раз он делал «хет-трик», 30 раз забивал по четыре мяча за игру, четыре раза — по пять, а однажды (в 1964 году в ворота «Ботафого»из города Рибейрао Прето) забил восемь голов.

Тут уместно было бы вспомнить о том, что у нас в стране в свое время появился Клуб имени Григория Федотова, в который с гигантской помпой принимались или, точнее сказать, «вписывались» футболисты, забившие в официальных матчах сотню голов и более. За всю свою футбольную жизнь. Долгие годы рекордсменом был великий торпедовец Александр Пономарев: 148 голов в 244-х матчах за два десятка лет. Для сравнения: в 1959 году 19-летний (!) Пеле, сыграв за один сезон 103 матча, забил в них 126 голов!

Периодически в Бразилии составляются символические «сборные всех времен». Один из наиболее авторитетных подобных опросов был проведен в 1996 году футбольным журналом «PLACAR». В нем участвовали 64 человека: тренеры национальных и ведущих клубных команд, ветераны бразильского и зарубежного футбола, самые компетентные, самые опытные футбольные обозреватели. Среди привлеченных «Плакаром» экспертов были такие фигуры, как Альфредо ди Стефано, Жюст Фонтэн, Мишель Платини, Айморе и Зезе Морейра, Флавио Коста, Теле Сантана, Йозеф Масопуст, Карлос Альберто Паррейра.

Каждому из них было предложено составить свой собственный, так сказать, «персональный», основанный на личных наблюдениях и ощущениях список бразильской национальной «сборной всех времен». Всего было названо 75 имен. И только одно имя вошло во все 64 списка. Это был, как нетрудно догадаться, Пеле.

У каждого футболиста, включая самых великих мастеров, всегда имеются какие-то особенно сильные стороны и, в то же время, определенные слабости. Чтобы не ходить далеко за примерами: Ривалдо — левша, он не любит принимать мяч под правую ногу. Знаменитый бомбардир чемпионата мира в Корее-Японии Роналдо умеет в футболе почти все, но не слишком уверенно играет головой. Что касается Пеле, то его профессиональная характеристика, если бы ее пришлось составлять, оказалась бы очень лаконичной. В ней можно было бы записать всего несколько слов: «У него нет слабых мест».

И все. Точка.

Действительно, он не имел слабых мест. Любой элемент футбольной игры Король выполнял лучше, чем любой другой футболист. Он быстрее всех бегал, выше всех прыгал, потрясающе бил с обеих ног. Для него не существовало никаких секретов в футбольной технике. Отсюда и неслыханный урожай голов. Отсюда и трепет, который Пеле внушал любым соперникам различных команд мира. Отсюда и беспредельная вера в его возможности, которая приводила к тому, например, что однажды кинорежиссер, снимавший о нем фильм, попросил забить мяч с определенной точки поля:

«Чтобы не тратить лишнюю пленку и не бегать за тобой вокруг футбольного поля, мы поставим камеру на помост с этой стороны, а ты забей пожалуйста вон оттуда, с правого угла штрафной площадки. О кей?»

Желание режиссера было исполнено. Гол влетел именно с запрошенной точки.

ХАРАКТЕР

Его характер изумляет всех, кто знаком с ним. Меня, например, больше всего поражает, что при невероятно стремительном восхождении на вершину Олимпа (он стал чемпионом мира в 17 лет, а двукратным чемпионом — в 22 года!) ни в юности, ни в зрелые годы Пеле не заболел «звездной болезнью». Всех, кто его знает, кто общался с ним хотя бы раз, он всегда восхищал и восхищает своим дружелюбием, отзывчивостью и мягкостью в отношениях с окружающими.

Возьмем стандартную, так утомляющую всех чемпионов спорта и звезд кинематографа операцию, как подписание автографов. Для Пеле этой проблемы не существует. Он никогда не скажет: «Ах, оставьте меня в покое! Я так устал от вас!»

Если только болельщику удавалось пробиться к нему через цепи никогда не ослабляющей бдительности охраны, то он мог быть уверен, что Король не откажет в автографе, любезно поприветствует своего балдеющего от счастья обожателя, похлопает его по плечу и пожелает всего доброго.

Как раз такой и оказалась моя первая встреча с ним тридцать лет назад на тренировочной базе в «Сантосе». Утомленный до последней степени нещадной тренировкой, он, тем не менее, согласился уделить мне «несколько минут». После чего беседовал со мной два часа, терпеливо отвечая на все вопросы, многие из которых ему задавали уже тысячи раз.

Множество раз я наблюдал, как он, выходя, к примеру, из автобуса, доставивщего команду на стадион, приветливо и дружелюбно откликался на восторженный вопль какого-нибудь торседора, сумевшего прорвать заградительный заслон и приблизиться вплотную к Королю.

«Здравствуй, Пеле!», — рыдая от счастья, визжал счастливчик. И в ответ обязательно слышал: «Привет, привет! Как дела? Все в порядке?».

И обалдевший фанат восторженно глазел вслед удаляющемуся божеству. Теперь у него оставалось счастливое воспоминание на всю жизнь.

Но этот почти ангельский его характер, этот идеальный образ «милого друга» поразительно менялся, когда Король выходил на футбольное поле, на котором он всегда был сверх меры говорлив.

Это была еще одна весьма заметная черта его натуры: повышенная, мягко скажем, говорливость на поле. При всей сдержанности, чувстве собственного достоинства, при врожденной интеллигентности, мягкости, которые свойственны ему во «внефутбольной» жизни, во время игры он всегда был одним из самых крикливых, а иногда и сварливых игроков. Это я вам точно говорю, поскольку сам это видел неоднократно.

Когда «Сантос» играл на «Маракане» я любил наблюдать Пеле не в ложе прессы, находящейся на втором ярусе трибун, а на поле — прямо за сеткой ворот соперников «сантистов» рядом с фотографами и операторами. Именно там, например, довелось посмотреть 19 ноября 1969 года знаменитый поединок с «Васко да Гама», в котором Пеле забил свой тысячный гол.

И скажу прямо: здесь, в непосредственной близости от событий, разворачивающихся на поле, я слышал в его исполнении такие фольклорные перлы, которые не могу воспроизвести публично, потому что они не поддаются цитированию в прессе.

И все же, постараюсь передать хотя бы несколько фрагментов его изречений, адаптировав их применительно к нормам русской речи.

— Эй, ты, негао, — кричит Пеле сопернику куда более, кстати сказать, светлокожему, чем он сам. (Слово «негао» означает нечто вроде «черномазый». Но оно, заметим, может звучать в зависимости от ситуации и интонации и уничижительно, и шутливо, и даже ласково. Мы ведь тоже, к примеру, слово «бандит» можем произнести по-разному. Одно дело — в устах репортера «желтой прессы», а совсем по другому — в устах молодой мамаши, обращающейся к своему непоседливому пятилетнему сыночку).

— Эй, негао! — вопит «Король» сопернику. — Ты пытался меня обвести? Ты что: с ума сошел? Отвали-ка в сторонку и не путайся под ногами!

— А ты, дурачок, — кричит он через секунду своему полузащитнику. — Куда тебя понесло на левый край? Ты же не играешь левой ногой! Убирайся на свое место!

Ворвавшись в штрафную площадку соперников и получив в очередной раз по ногам, он огрызается:

— Еще раз меня зацепишь, огребешь сдачи! И уедешь на носилках, так и знай!

И так весь матч с первой до последней минуты.

Шумно он играл всю свою футбольную жизнь, отдаваясь игре целиком, до последней нервной клеточки. Так страстно и самозабвенно другие отдаются женщине, алкоголю, картам… Причем у него была даже своя философия, объясняющая эту страсть:

— Крик — это тоже элемент игры. И весьма важный, — откровенничал он однажды. — В «Сантосе» я и Зито кричим больше всех. И помогает. Даже среди своих игроков бывают такие, которые могут играть только тогда, когда на них прикрикнешь. Начинает игру такой представитель сонно, вяло, еле двигается. А заорешь на него разок-другой, да погромче, так он, глядишь, и забегал. Нет, крик это такое же оружие, как финт, как удар головой, как хороший пас, как рывок к воротам.

Кричал Король на поле много, и потому иногда могло сложиться впечатление, что это — очень жесткий, даже слишком резкий игрок, но в том-то и дело, что вся его «грубость» и «свирепость» были строго ограничены словами. То есть криками. А жестокости физической: ударов по ногам, запрещенных толчков, подножек, грязных подкатов он, как правило, не допускал. Во всяком случае, никогда не начинал первым. Но если получал, то мог в качестве ответа действительно отправить «агрессора» на больничную койку.

Отмечен в его биографии и эпизод, когда он даже сломал ногу защитнику немецкой сборной. Но это была не умышленная грубость, а несчастный случай.

Куда чаще сам он превращался в объекта насилия со стороны «деревянных ног» (так зовут в Бразилии не слишком умелых футболистов), со стороны всех тех, кто не мог сдержать его «легальными» способами. И случалось нередко, что в ответ на вызывающую грубость или подножку, спустя несколько минут, Пеле, в очередном игровом эпизоде, когда обидчик оказывался рядом, мог изящно унизить его серией стремительных, откровенно издевательских финтов, превращавших грубияна в беспомощного дурачка, уязвленного и оглушенного свистом трибун.

Обычно играл он чисто. Уважал правила игры. И не был способен на «подвиг» Марадоны, который на чемпионате мира 1986 года забил свой знаменитый гол рукой, а потом сказал, что это была «рука Божья».

Но не будем идеализировать Короля! Иногда он мог и слегка схитрить. Как это было однажды, когда в трудном матче, во время подачи углового, ожидая мяч в штрафной площадке и безуспешно пытаясь освободиться от прилипшего к нему защитника, Пеле, воспользовавшись тем, что судья, смотрел на угол поля, вдруг неожиданно и быстро просунул голову под руку своего назойливого «сторожа» и одновременно завопил дурным голосом:

— Эй, судья! Судья! Смотри, что он со мной делает!

Судья обернулся, увидел нечто, напомнившее прием из греко-римской борьбы, и, подавленный авторитетом Короля, послушно свистнул и... показал на отметку пенальти.

Впрочем, не всегда у него проходили такие номера. Известен случай, когда самый строгий, самый принципиальный и неподкупный бразильский судья Армандо Маркес (ставший ныне президентом национальной федерации судей) выгнал однажды Короля с поля.

Это, впрочем, был не единственный казус в творческой жизни великого футболиста. Известен совсем уж анекдотический, но вполне реальный случай, когда в Колумбии местный судья тоже попытался удалить Пеле, но торсида разбушевалась, на поле полетело все что могло и что не могло летать, возникли, говоря языком полицейских прготоколов, «серьезные беспорядки», в результате которых матч был прерван, судья (!) изгнан со стадиона, свисток взял резервный арбитр, который первым делом вызвал из раздевалки, уже принявшего душ и отдыхавшего Пеле и попросил его… доиграть матч.

Да, Король мог быть хитер, мог быть строг, но в то же время всегда был и остается до сих пор чрезвычайно сентиментальным.

СЛЕЗЫ КОРОЛЯ

Да, он очень сентиментален. (Кстати, это — типичная черта бразильского национального характера). И плачет он с необычайной легкостью. Был бы, как говорится повод.

Впервые это случилось, точнее не «случилось», а стало заметно широкой публике, сразу же по окончании финального матча на чемпионате мира в Швеции и увековечено десятками фоторепортеров: семнадцатилетний темнокожий мальчонка, только что забивший два гола в финальном матче в ворота шведов, буквально взахлеб рыдает на плече счастливо улыбающегося Жилмара.

Потом Пеле плакал в Чили в 1962 году, когда стал «бикампеоном», прослезился в момент завоевания «трикампеоната» в Мексике в 1970-м. Обильно лил слезы, когда забил тысячный гол: рыдал, пока журналисты и торседорес носили его вокруг поля на своих плечах. Затем плакал под душем и всхлипывал, уже сидя на скамейке и вытираясь. И трогательно вновь прослезился, когда там, в раздевалке, я вручил ему маленький сувенир — программку нашего футбольного матча с автографом Льва Яшина, сказав, что великий русский вратарь тоже поздравляет его с тысячным голом. (Лев Иванович, по правде говоря, передал мне ее для Пеле за несколько месяцев до того дня: когда я был в отпуске в Москве. Ну, а вручение сувенира я просто приурочил к самому торжественному и счастливому моменту в жизни Короля).

Он ронял скупую мужскую слезу, каждый раз, когда прощался с футболом. А поскольку этот процесс затянулся на долгие годы, то и слезы лились с завидной регулярностью. В тридцать один год он прощался со сборной: плакал. В тридцать четыре — расставался с «Сантосом»: рыдал. В тридцать шесть — прощался с «Космосом»: лил слезы как ребенок.

И пожалуйста, не надо скептических улыбок! Я не иронизирую, не высмеиваю, не издеваюсь над ним. Просто привожу факты, зафиксированные тысячами фотографий и сотнями репортажей. И прошу вас, читатель: давайте будем объективны! Давайте зададимся таким вопросом: смог ли кто-нибудь из нас, пусть даже самых твердокожих и крутых мужиков, избежать влаги в глазу, когда в твою честь стотысячная архибанкада «Мараканы» вдруг подымается на ноги в едином порыве, и куда-то в небо, к планетам, к созвездию Южного Креста несется обращенное к тебе мощное, громоподобное: «О-стань-ся!!!»

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: