Френсис Бэкон (1561 — 1626)

Английский философ Френсис Бэкон барон Веруламский большую часть жизни посвятил политической деятельности. Вершиной его карьеры был пост лорд-канцлера, занимая который, он был вторым человеком в государстве. Удалившись от дел в свое имение, он занялся научными изысканиями и умер от простуды, схваченной им во время опытов по консервированию кур в снегу.

Знание для Бэкона никогда не являлось целью в себе. Знание есть лишь сильнейшее и вернейшее средство для завоевания могущества: только тогда мы сможем господствовать над вещами, когда мы их понимаем. Недостаток прежней науки, говорит Бэкон, заключается в ее бесплодности, она ничего не понимает в жизни, так как развивалась в келье монаха. Так же он восстает и против кабинетной учености, которая ничего не знает в действительности и опасна тем, что думает или делает вид, будто знает все. Бэкон считает, что его философия должна дать знание как силу не в руки одних людей против других, но всему человеческому роду для подчинения природы и господства над ней. Этого он хочет добиться твердым путем естествознания. Повелевать природой можно, только повинуясь ей, принудить ее к необходимому действию можно, создав условия, при которых нужное явление наступает. По отношению к природе сильнее всего выражается то, что знание — сила. Мощным силам природы человек может противопоставить только одну — свое знание. Единственное средство для познания — это опыт. Бэкон критикует телеологическое рассмотрение вещей: искать цели явлений, целесообразность в естественных процессах — заблуждение, истинная связь вещей — механическая причинность, поэтому естествознание изучает лишь причины явлений.

Бэкон настаивает на восстановлении чистого и неподдельного опыта. Главнейшим средством для этого восстановления он считает эксперимент. Все остальные виды опыта случайны, только в эксперименте наблюдатель имеет возможность представить в чистом виде то, что он желает изучить, осуществив определенные условия и принудив природу к определенным действиям. Полученные в результате экспериментов знания обобщаются. Такое обобщение, восхождение от частных утверждений к общим положениям называется индукцией. Утверждение в естествознании индуктивного метода явилось большим достижением Бэкона. Изучению применения индукции в науке Бэкон уделил огромное внимание.

Идеи Бэкона о целях науки и ее значении, о роли эксперимента и индукции влияют на человечество и его историю до сих пор. Однако Бэкон не придавал никакого значения роли математики в естествознании. Разработанные им теории эксперимента и индуктивного метода были далеки от реальности науки и применения не нашли.

Джон Локк (1632 — 1704)

Английское Просвещение прочно связывается с именем философа Джона Локка. Локк участвовал в политических перипетиях своего времени, но никогда не обладал в практической деятельности большим влиянием на политическую жизнь. Однако его политическая философия формировала взгляды многих влиятельных политиков. Его политические теории отражены в американской конституции, оказали воздействие на политическое устройство Великобритании и Франции.

Во время эмиграции по политическим мотивам Локк написал свое главное философское произведение — «Опыты о человеческом разумении», принесшее ему славу глубокого мыслителя. Если для Френсиса Бэкона и Рене Декарта (см. ниже) возможность всеобъемлющего познания несомненна и их задачей является только разработка метода этого познания, то для Локка такая постановка вопроса является недостаточной. Философия Локка руководствуется мыслью о необходимости исследовать, прежде всего, то, как далеко вообще простирается познавательная способность человека, не положены ли ей какие-нибудь неприступные границы и каковы именно эти границы. Решение этого вопроса Локк видит в изучении происхождения наших представлений. Он выделяет два вида представлений: простые и сложные. Прежде всего, необходимо определить, какие из них являются первоначальными.

Вполне очевидна разница между сложным понятием «человек», когда мы имеем в виду человека вообще, и конкретным представлением об отдельном человеке. Так же отличаются простые представления об единичных фактах, выраженные в частных суждениях, от обобщений, имеющих вид общих суждений. Из общих положений и строится научное знание, знание законов природы. (Пример такого закона: сила действия всегда равна силе противодействия).

Локк говорит, что все сложные, составные понятия возникают из простых, все общие суждения — из единичных представлений. Если предположить обратное, то возникает вопрос о происхождении общих, сложных, представлений. Общее никогда не может быть предметом опыта: мы никогда не сможем проверить с помощью конечного числа опытов утверждение того, что сила действия всегда равна силе противодействия, мы никогда не видели человека вообще. Поэтому, если исходить из первоначальности общих представлений, то, говорит Локк, необходимо признать их непосредственной данностью души или врожденными идеями. Пользуясь этнографическими данными, Локк критикует теорию врожденных идей. Так, например, высочайшее из всех понятий, понятие Бога, не является врожденным, как это утверждалось в предшествующей философии, так как известны примитивные народы, не имеющие ни малейшего представления о Боге. Если общие идеи, в частности идея Бога, суть врожденные, то они должны быть доступны и известны каждому человеческому индивиду вне зависимости от его культурного развития и образования. Наличие целых народов, ничего не знающих о Боге, заставляет усомниться во врожденном характере этой идеи. Подобным образом Локк опровергает существование других врожденных идей.

Душа (или, говоря современным языком, сознание) от рождения подобна, согласно Локку, tabula rasa[2]. Любые наши представления происходят исключительно из опыта, никаких врожденных отпечатков в душе не существует. Локк выделяет два вида опыта: опыт внешнего и опыт внутреннего чувств. Посредством внешнего чувства мы получаем воздействия внешнего мира. Внутреннее чувство, рефлексия [3], доводит до нашего сознания наши состояния и действия, это «наблюдение ума за собственной деятельностью». Локк считает, что эти виды чувств отделены друг от друга полностью различным характером их содержаний. Однако внутренний опыт души возможен лишь тогда, когда душа извне побуждается к ряду действий. В этом смысле внешний, чувственный опыт первичен, всякое содержание сознания происходит из внешнего опыта.

Чувственные образы ведут свое начало от внешних предметов, говорит Локк, но мы не имеем никакого права допускать, что первые безусловно похожи на вторые. Когда мы пишем какое-либо слово на бумаге, то изображаемые знаки являются результатом действия мысли, выраженной этим словом. Но знаки, которыми записано слово, не имеют никакого, даже отдаленного, сходства с мыслью, послужившей причиной для их существования. Так же и чувственные ощущения не есть отражения вещей. Они возникают в результате воздействия, которое вещи оказывают на нас, но ни в коей мере нельзя сказать, что зрительные образы, слуховые, вкусовые, осязательные ощущения тождественны предметам, породившим их. Всякое качество, приписываемое нами вещи, есть лишь способность вещи вызывать в нас определенное действие, т.е. возбуждать в нашем уме определенное представление. Локк вслед за Декартом выделяет два вида качеств предметов: первичные и вторичные. Первичные качества - такие, с устранением которых невозможно представить саму вещь; вторичные те, которые принадлежат вещам случайно, без необходимости. Первичные качества суть истинные свойства вещей, это математические и пространственно-временные характеристики предмета: величина, геометрическая форма, число (количество), положение в пространстве и движение. Вторичные качества субъективны, они не являются истинными свойствами самих вещей. Локк выделяет в эту группу все качества вещей, связанные с чувственным восприятием: цвет, запах, вкус, температура, степень твердости и т.д.[4]

Итак, в результате воздействия предметов на наши органы чувств возникают, согласно Локку, простые представления, которые не являются отражением вещей, а суть лишь следствия этого воздействия на нашу чувственность. Такие простые представления сохраняются памятью, соединяются и разделяются в ассоциативном ряду, абстрагирующее мышление создает из этих комплексов представлений понятия.

Простые восприятия, даже не будучи отражением воспринимаемых вещей, имеют необходимое отношение к реальному миру. Воспоминания, ассоциации и отвлеченные понятия являются, говорит Локк, только результатом субъективной психической деятельности, совершающейся по своим законам. Образовавшиеся таким образом обобщающие, абстрактные понятия не имеют своего предмета и объективного значения, их содержание исключительно субъективно. В силу того, что Локк считает все представления происходящими из чувственного опыта, а абстрактные, общие понятия не имеющими объективного содержания, его философия носит не только эмпирический характер, но и может быть названа сенсуалистической [5].

Все множество возникших описанным образом комплексов представлений образует картину мира вещей, стоящих в определенных отношениях друг к другу. Комплекс простых представлений об отдельном предмете сохраняет единство за счет того, что каждое единичное представление, каждое чувственное качество относится к данному предмету. То в вещи, к чему относятся все качества вещи, ее неопределенная основа, называется Локком субстанцией. Субстанция вещи, по Локку, есть только неизвестный носитель ряда свойств и деятельностей. Мы можем, говорит Локк, заключить и установить с достоверностью, что какой-нибудь подобный носитель существует в действительности; но от нашего разумения скрыто, чем является сама субстанция, что остается в ней, какова ее самостоятельная сущность, за вычетом всех свойств, которые мы ей приписываем, исходя из чувственного опыта.

Как уже говорилось, для Локка мир вещей есть комплекс простых впечатлений сознания, имеющих чувственное происхождение. Комплексы представлений состоят из свойств, приписываемых субстанциям вещей, качеств, приписываемых вещи, и отношений между качествами вещи и между самими вещами. Однако нет никаких доказательств, которые бы исключили возможность того, что действительные субстанции не стоят ни в каких отношениях друг к другу или же относятся друг к другу совершенно иначе, чем мы их мыслим. Такая возможность, согласно Локку, маловероятна, но существует. Он убежден, что мы, вследствие психологической законосообразности, должны представлять себе мир так, как мы это делаем, даже в том случае, если бы он был совершенно иным. Наше мышление, даже в самых несомненных своих выводах, не обладает никаким ручательством за их тождественность с действительностью.

Для Локка понимание истины как соответствия представлений вещам, знания его предмету есть обыденный взгляд. Такая истина недостижима для человеческого познания. На смену этому пониманию он предлагает новое понятие истины. В простых представлениях, простых чувственных впечатлениях мы узнаем о состояниях нашей души, нашего сознания, испытывающего эти впечатления. Внутреннему чувству переживания души доступны и открыты непосредственно. Здесь нам дано действительное содержание наших состояний. Только такой опыт над самим собой есть отражение действительности, действительности внутренних состояний души. Восприятия внешних чувств, чувственные качества вещей — лишь субъективные состояния познающего сознания. Пространственно-временные отношения, хотя и являются первичными качествами, не имеют установленной с полной достоверностью реальности. Даже существование телесного мира не подкрепляется для Локка никаким безусловно неоспоримым доводом, хотя существование мира вещей он считает более вероятным, чем его несуществование. Поскольку у нас нет возможности соотнести представления о вещи с самой вещью, то и истина, говорит Локк, есть лишь правильное сочетание представлений, их правильное соотношение друг с другом, подведение простых первичных впечатлений под известные законы. Таким образом, мы можем говорить только о субъективной истине, истинным или ложным может быть лишь сочетание наших представлений между собой; соотношение между представлениями и вещами нам недоступно, поэтому понятие объективной истины есть, для Локка, лишь результат недостаточного осмысления проблемы.

Давид Юм (1711 — 1776)

Философией Давида Юма завершается английское Просвещение. Он последний выдающийся представитель нововременного английского эмпиризма, развитие которому было дано в свое время Френсисом Бэконом. Наиболее значительную философскую работу «Трактат о человеческой природе» Юм написал, когда ему не было еще и тридцати лет. Публикация этой работы прошла почти незамеченной, а то, что обратило на себя внимание в этом труде, доставило Юму одни лишь неприятности. Этот труд был написан и опубликован во Франции. Через несколько лет, по возвращению с государственной службы за границей, он, сократив свой «Трактат», выбросив из него самые интересные места и часть обоснований, опубликовал уже в Англии «Исследование о человеческом уме». Эта публикация сделала его известным. «Исследование» долгое время было гораздо более читаемым трудом, чем значительно превосходящий его по глубине и содержанию «Трактат».

Юм развивает эмпирическую философию Локка до логического конца, и, придав ей полную внутреннюю последовательность, делает ее неправдоподобной. Дальнейшее развитие таких взглядов стало уже практически невозможно. Последовательность Юма является положительной характеристикой его мысли: последовательно проведенное рассуждение, не обращающее внимания на неправдоподобность результатов, дает возможность выявить ошибку в выборе основания для этого рассуждения. В ситуации, когда мыслитель пытается подчинить выводы внешнему правдоподобию, оказывается завуалированной только ложность посылок, из которых он исходил, никакого конструктивного результата так достичь невозможно.

Юм вслед за Локком придерживается взгляда о невозможности самостоятельного существования отвлеченных понятий. Но, если для Локка общие понятия имеют свой смысл, отличный от смысла единичных представлений, то для Юма смысл общих понятий полностью сведен к единичным впечатлениям. Вместо различения внутреннего и внешнего чувств Юм совершает разделение между первичными и производными представлениями. К первым относятся все простые чувственные впечатления, ко вторым — идеи, которые являются более слабыми копиями первоначальных впечатлений. Если бы познание могло быть объяснено таким образом, то есть, если бы каждая идея в нашем сознании всегда относилась только к тому впечатлению, копией которого она является, то такое соответствие могло бы претендовать на истинность и заблуждение было бы невозможно.

Здесь Юму приходится решать уже не проблему происхождения истинного знания, а проблему происхождения заблуждений. Он анализирует возникновение идей и связь между идеями и впечатлениями. Память воспроизводит представления, лишенные первоначальной чувственной интенсивности и свежести, в этом Юм видит отличие идеи от оригинала. Заблуждение состоит в том, что в процессе воспоминания мы подставляем под впечатление чуждую ему идею или под идею чуждое ей впечатление. Эта подмена осуществляется, согласно Юму, в результате деятельности воображения, которое не есть произвольная способность к комбинации содержаний сознания, а подчиняется вполне определенным законам. Юм объявляет первой задачей теории познания открытие механизма такой деятельности сознания. Эта ассоциативная деятельность подчиняется четырем законам: сходства, контраста, пространственной и временной смежности, причинной связи. Установление Юмом этих законов легло в основу создания и развития эмпирической психологии.

Законы сходства и контраста заключаются в том, что память и воображение устанавливают связи между представлениями, ориентируясь на родственные или противоположные содержания. Такое усмотрение основано на общем фактическом сосуществовании сравниваемых представлений в одном сознании, поэтому Юм не сомневается в возможности сравнения. Он упускает здесь то обстоятельство, что структурно акт сравнения двух представлений предполагает необходимое наличие третьего элемента, с которым соотносятся сравниваемые представления. Этим элементом в сознании человека является самосознание, сознание «Я», к которому сравниваемые элементы относятся в первую очередь.

Знание человека о сходстве или различии его собственных представлений не может быть подвергнуто сомнению, согласно Юму, так как представления настолько схожи или различны, насколько это кажется сознанию, поэтому возможность ошибки здесь отсутствует. Деятельность сознания, регулируемая законами сходства и различия, составляет область достоверного знания. Но такие рассуждения не могут быть обоснованием науки, потому что реальные науки стремятся достичь знания мира существующего вне нашего сознания, вне представлений, необходимо не сравнение представлений между собой, а сравнение представлений с реальностью.

Только математика, говорит Юм, может обосновываться законами сходства и контраста. Знание сходства или различия предполагает, говорит Юм, также знание степени этого сходства или различия. Мы способны устанавливать степень качественных различий (например, силу света и звука, силу радости и печали) и степень количественных различий: пространственные величины, количество содержаний нашего восприятия. То и другое обнаруживает математический характер наших представлений. Математическое познание основывается, согласно Юму, опыте над степенным и количественными отношениями наших представлений. Юм видит в математике единственную науку, существующую по праву и удовлетворяющую требованиям теории познания.

Сходство представлений образует, согласно Юму, идею субстанции. Когда в смене различных впечатлений сознание воспринимает некоторые впечатления как длящиеся, имеющие постоянные одинаковые признаки, оно обращает это постоянное сходство в метафизическое тождество и рассматривает содержание впечатлений, остающееся постоянным как субстанцию, относительно которой все сменяющееся является качествами, состояниями и деятельностями. Содержание идеи субстанции не дано в представлении ни в первичных чувственных впечатлениях, ни опосредованным образом в идеях. Все впечатления показывают нам только качества, состояния и деятельность, и если их устранить, то не останется ничего. Субстанция всегда присоединяется в воображении к постоянному сочетанию свойств. Когда деятельность представлений неоднократно производит одно и то же сочетание восприятий, то в воображении возникает впечатление постоянной равномерности его собственной деятельности, и настоящей копией этого впечатления равномерности является идея субстанции. Существование идеи субстанции оправдано психологически, но не гносеологически.

В критике понятия субстанция Юм достаточно радикален и направляет свои выводы и против представлений о духовной субстанции — о «Я» как устойчивой сущности. Представление о реальности духовной субстанции и метафизического тождества человеческой личности для него недоказуемо. «Я» есть лишь собирательная идея ряда впечатлений, расположенных по законам ассоциаций в определенном порядке; человеческая личность как самостоятельная сущность для Юма — только необоснованная абстракция.

Согласно третьему закону ассоциации, закону пространственной и временной смежности, представления соединяются, если воспринимаются как находящиеся в пространственном или временном соприкосновении. Для Юма пространство и время являются отношениями порядка, по которому в нашей душе располагаются представления. Пространство и время суть лишь субъективные формы упорядочивания восприятий и представлений, а не объективные характеристики мира вещей. В связи с этим, познание п ространственно-временных отношений не может быть, говорит Юм, подвержено ошибке. Если мы констатируем, что два представления следуют в нашем сознании одно за другим, то эта последовательность и является в действительности таковой, так как вся действительность в данном случае есть только действительность нашего сознания. Также, если мы воспринимаем два предмета рядом друг с другом, то действительный порядок и есть таков.

Поскольку пространство и время — субъективные способы оформления восприятия, потому субъективные оценки пространственных и временных отношений не могут быть ошибочными. Такое познание Юм считает правильным и адекватным. Он говорит, что мы не можем обеспечить демонстративную доказательность в этой области, т.е. не можем доказать, что то или иное пространственное или временное отношение существует необходимым образом. Однако пока мы ограничиваемся констатацией пространственных и временных связей, заблуждений быть не может. Здесь Юм показывает себя решительным эмпириком: он признает в установлении фактов самостоятельную и достоверную область человеческого знания.

Юм сужает в крайней степени границы такого фактического познания. В качестве ограничителя у него выступает закон причинной связи, четвертый психологический закон, и соответствующая критика понятия причины. Критическое исследование этого понятия стало самым известным разделом в философии Юма. Это связано с тем, что понятие причины является основным законообразующим понятием науки Нового времени. Всякое фактическое наблюдение, эксперимент сводятся в науке классического образа к выяснению причин существования изучаемого явления и установлению закономерной причинной связи. Обычно такая связь имеет в естественных науках ранг закона природы.

Формальное определение причинной связи может выглядеть так: если явление А есть причина явления Б, то в случае существования явления Б ему предшествует с необходимостью или с ним с необходимостью существует явление А. Такое представление о причинности и критикует Юм. Это исследование соответствует критике понятия субстанция. Подобно тому, как отсутствует впечатление, копией которого была бы субстанция, так же невозможно найти впечатление, копией которого была бы причинность. Причинное отношение не содержится ни в восприятии явления А, ни в восприятии явления Б, так же оно не содержится в фактическом пространственном и временном соотношениях этих явления. Причинность, как и субстанция, никогда не воспринимается, но только мыслится нами. Ее невозможно доказать, т.к. доказать, говорит Юм, мы можем только то, что уже заранее находится в содержании представления, а причину, как таковую, мы не можем ни видеть, ни чувствовать.

Когда мы наблюдаем, что одно и то же явление Б следует за одним и тем же явлением А, то в нас возникает чувство привычки к остающемуся одинаковым состоянию души. Идея такого впечатления и есть идея причинного отношения. Мы воспринимаем в пространстве рядом два тела, видим два явления, следующие друг за другом, и приписываем в воображении этим связям значение необходимой причинности. В философии Юма, как и в философии Локка, отсутствует возможность объективной истины, истина имеет только субъективные основания. Представление о причинности ошибочно именно субъективно, оно есть результат сочетания идеи с чуждыми для нее чувственными впечатлениями.

Из этих рассуждений Юм выводит отсутствие познавательного значения у причинных взаимосвязей, которые для него имеют только психологическое значение: причинные отношения не могут быть строго доказаны, но в них можно верить, и мы нуждаемся в этом ради практической уверенности в том, что за определенными переживаниями или вызываемыми нами самими явлениями мы можем ожидать другие определенные явления, которые мы, в силу психологической привычки, называем результатом действия первых. Закон природы имеет для Юма оправдание, он описывает соотношение наблюдаемых фактов как наиболее вероятное. Как только мы начинаем видеть в естественнонаучных законах реальную связь, мы переходим за границы человеческого познания, говорит Юм.

Общий итог теории познания Юма такой. Он запрещает видеть в восприятии больше того, что в нем содержится и чрезвычайно последовательно приводит к абсурду мысль Бэкона о возможности из одного наблюдения фактов, соединенного с логическими действиями, создать науку о необходимой связи этих фактов. Критикуя понятие причинности и субстанции, а так же возможность сенсуалистического обоснования теоретического естествознания, Юм выступает как скептик. Скептицизм Юма есть прямое следствие его эмпиризма: для человека существует несомненный опыт, но невозможна наука, основанная на одном чувственном опыте.

Для Юма существует только одна строгая наука — математика. Все остальные науки переходят границу доказуемости, когда считают наблюдаемые соотношения фактов реальными и необходимыми, подставляя на место вероятности теорию, которую считают доказанной. Метафизике, которая стремится познать сущность независимого от представлений чувственности мира субстанций, он отказывает в праве на существование. Если в отношении к опытному познанию и метафизике Юм является скептиком, то в отношении к математике он остается на рационалистической позиции Декарта. В целом же его можно считать предшественником важнейшего философского направления XIX в. — позитивизма, основателями которого были Огюст Конт и Джон Стюарт Милль.

Последовательное почти двухсотлетнее развитие нововременного английского эмпиризма привело от попыток Бэкона обосновать возможность построения объективной науки, основанного исключительно на опыте, к попыткам Локка и Юма обосновать познание как таковое на основе эмпирической психологии. На позднем этапе своего развития эмпирическая философия рассматривает процесс познания как факт психической деятельности. Изучение деятельности психики, по мнению Локка и Юма, должно было привести, во-первых, к установлению точных границ познания, во-вторых, очертить сферы несомненно познаваемого. Но психологический подход к познанию недостаточен, так как содержательно познание не зависит от эмпирических состояний души.

Критика эмпирического направления философии осуществляется в параллельном развитии рационализма в философии Нового времени.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: