После Никейского собора

Константин победоносный, великий, божественный — церквам!

Убедившись по счастливому положению государства, сколь велико благоволение ко мне всемогущего бога, я считаю подобающим содействовать тому, чтобы хранить одну-единственную веру, искреннее человеколюбие и благочестие по отношению ко всемогущему богу во всех верующих католической церкви.

Но поскольку это не могло быть достигнуто, если бы сначала не подвергались обсуждению различные касающиеся религии вопросы в присутствии всех епископов, или по меньшей мере большей их части, собранных в одном месте, я созвал их сколько было {252} возможно и принял участие, как равный среди вас, в собрании, на котором все запросы были внимательно обсуждены, пока не было со всеобщего согласия принято угодное богу решение, так чтобы не допускать более дискуссий и разногласий по вопросам веры.

(Из «Жизни Константина» Евсевия Кесарийского, III, 17).

Бурная жизнь Афанасия (296—373) типична для тех неспокойных времен. Пять раз он был низложен и принужден к изгнанию, провел почти третью часть своего епископства вдали от епархии, то на Западе, чаще всего в Галлии, где добился преобладания никейского правоверия, то среди монахов Фиванской пустыни, в Египте. Латинский перевод его «Жития Антония», основателя монашества, способствовал также распространению в западном мире идеалов египетского аскетизма. Он умер в Александрии, достигнув 77 лет, когда столь гонимое им движение ариан клонилось к закату.

Не желая потерять расположение арианского епископата в наиболее важных провинциях империи, Константин пытался успокоить враждующие фракции и умерить жесткость одобренных в Никее дефиниций. Как политику ему импонировали идеи его советников арианского направления: признавая за Христом божественную субстанцию и сдваивая тем самым божественную монархию, афанасианцы в каком-то смысле ставили под угрозу единство земной монархии, которая должна управляться одним самодержцем земным, представителем единственного бога.

Константин умер 22 мая 337 г. недалеко от Никомедии, когда готовился выступить против персидского царя Сапора II, который захватил некоторые восточные районы империи. Созданная им государственная система распалась. Империя была разделена между тремя его оставшимися в живых сыновьями, провозглашенными Августами: Констанций II правил на Востоке, Константин II — на Западе и Констант — в Иллирии. Над этим последним антиарианская партия имела власть. Но когда Констанций II стал в 353 г. единственным императором, с хладнокровной жестокостью разделавшись с братьями, арианство мало-помалу стало господствующим вероисповеданием и местные синоды превратились в простое орудие имперской политики. {253}

Уже в Тире в 335 г. Афанасий был лишен поста и выслан в Тревири. По приказу тамошнего правителя Дионисия александрийскому епископу не было разрешено даже участвовать в заседаниях синода. В результате совещания епископов следовали одно за другим почти непрерывно. Когда ариане протестовали, поскольку на одном синоде в Риме было отменено осуждение Афанасия, римский епископ Юлий (337—352) попытался доказать непреложность принципа общецерковного единогласия, только благодаря которому, а не из-за созыва собора императором, и становились законными соборные решения. Однако его попытка оказалась безрезультатной. На синоде 341 г. в Антиохии была выработана новая формула веры, которая должна была бы заменить никейскую. В Сердике, нынешней Софии, потерпела фиаско попытка примирения враждующих сторон, и впервые западный епископат отделился от восточного. В Сирмие в 351 г. возобновилось наступление против Афанасия; то же произошло в Арле в 353 г., в 355 г.— в Милане. В Милане были смещены и сосланы во Фракию не только самые заядлые афанасийцы, но и римский епископ Либерий, замещенный диаконом Феликсом. Только отрекшись от Афанасия и покорившись тем самым воле императора Констанция II, который, впрочем, был крещен лишь перед самой смертью, Либерий смог вернуть себе епископскую кафедру.

Противоречия обострились настолько, что казались неразрешимыми. Ни к чему не привели ни оба синода в Сирмие в 357 и 358 гг., ни синод 359 г. в Римини, на котором и сами западные епископы оказались глубоко разобщенными. Почти в то же время в Селевкии, на Востоке, враждебные фракции поочередно отлучали друг друга от церкви. Разброд в христианском мире был одной из причин, облегчивших попытку восстановления язычества Юлианом, вступившим на трон в 361 г., после смерти Констанция. В числе прочих проступков общественное мнение вменяло епископам в вину нетерпимое нарушение равновесия сил в государстве и дезорганизацию путей сообщения. Дело в том, что своими бесконечными переездами они занимали дороги, поскольку они пользовались преимуществами перед всеми остальными путниками, как некогда секаторы.

Можно было бы не упоминать о течениях, на которые было разбито само арианство в период между Никейским (325 г.) и Константинопольским (381 г.) соборами, если {254} бы не необходимость постоянно учитывать, что широкие массы верили, будто различные интерпретации догматики в какой-то степени объясняют им их судьбу. В успехах или неудачах абстрактных теологических идей, оторванных от всякой действительности, они неизбежно усматривали отображение условий их земной жизни. В этом трагедия, таящаяся во всех религиозных конфликтах, когда в них оказываются втянутыми широкие слои народа, даже если главное в этих конфликтах — личное соперничество и идеологические споры между высшими церковными сановниками, столкнувшимися в борьбе за власть.

Только с учетом этого и следует вспомнить о трех главных течениях арианства: «чистые» ариане, прозванные anomèi [аномеи], то есть противники никейской формулы «омоусиос» — «равносущностности»; сторонники абсолютного различия между двумя первыми лицами троицы: полуариане, или омоусиане, которые путем добавления «и» думали разрешить главную трудность и утверждали, что сын не был равен, но был подобен, omoios [омойос] — отцу, и, наконец, «омеи» или «омеане», прозванные также «акакианами» по имени одного из их крупнейших представителей — Акакия из Цезареи, склонные допустить только то сходство между небесными отцом и сыном, которое существует в таких случаях и на земле. Другие подразделения арианства выглядят еще более изощренными; они не играли особой роли в истории этой ереси.

После смерти Констанция II в 361 г. арианство вынуждено было перейти к обороне, и его траектория стала клониться к закату со всеми ее взлетами и снижениями. Столь же стремительно, как оно появилось, оно и распалось за какие-нибудь несколько десятилетий, а сохранилось только у «варваров».

На Востоке между тем утвердилась школа трех отцов, прозванных каппадокийцами по названию той области Малой Азии, где они родились: Григорий Назианзнн (или Назианский), его брат Григорий Нисский и Василий Кесарийский. Несмотря на малую оригинальность их теологических изысканий, они открыли дорогу ко II вселенскому собору 381 г., который нанес арианству решающий удар. Собранные в Константинополе по инициативе императора Феодосия, 150 соборных отцов, все с Востока или, самое большее, с Балканского полуострова, подтвердили «Кредо» Никейского собора на основе улучшенной формулы трех каппадокийцев: «одна-единственная божественная суб-{255}станция в трех лицах». Затем в нее была включена концепция происхождения, или «процессии», духа от отца. Добавление «и от сына», которое впервые встречается в прямой форме в актах синода испанских епископов, собравшихся в 589 г. в Толедо, так и не было признано греческой церковью.

Один из одобренных собором канонов устанавливал, что второе место во всемирной церкви после почетного первого, оставленного за Римом, будет признано за Константинополем, как имперской столицей, а не за Александрией. О подобном решении римский епископ Дамасий (366—384) даже не был проинформирован. По этой причине, помимо других причин, вселенский характер I Константинопольского собора признан и на Востоке, только в Халкидонии, в 451 г.; в Риме и на Западе он был признан лишь в начале VI в.

Отголоски арианского кризиса давали себя знать на протяжении всей истории церкви, вплоть до протестантской реформы и позже. Считается, что так называемые «христологические» дискуссии V в. о единичности или двоичности природы сына бога (монофизитская ересь) и VII в. о присутствии или отсутствии одной-единственной воли в лице Христа (монофелитская ересь), по существу, явились продолжением сложных прений о троице, которые только казались завершенными в конце IV в.

УТОПИЯ ИМПЕРАТОРА ЮЛИАНА

Хотя Константин и поставил в равные юридические условия христиан и язычников, он задавался целью превратить новую религию в эффективное орудие управления. Его политика примирения с арианством главным образом и была направлена на решение этой задачи. Но значительные слои общества по-прежнему оставались связанными с древними религиозными верованиями.

Преобладавшее до той поры представление о мире не исчезло, оно еще удерживалось, и не только в лоне привилегированных слоев и в жреческой среде приверженцев древних культов, лишенных поддержки со стороны государства, но и в среде интеллектуалов, примыкавших к философским школам восточной и западной митрополий, и в части городского и сельского населения, где прочно укоренились религиозные обычаи, освещавшие знаменательные {256} моменты существования человека: рождение и смерть, труд и страдание. Повседневная жизнь к тому же не слишком изменилась после эдикта Константина. Верно, что распаду общества, голодовкам и эпидемиям, усугубленным военными действиями, люди пытались противопоставить некоторые формы взаимопомощи, направляемой церковными иерархиями. Однако все это не могло хотя бы минимально умерить недовольство и укрепить дух смирения и отрешенности.

Если исключить явление организованного аскетизма, который не мог по самой своей природе выйти за определенные границы, хотя бы географические, обращение в христианство не вело автоматически к существенному изменению нравов. Захват владений, репрессии, насильственное устрашение соперников делали общественную и частную жизнь тех же христианских самодержцев не менее циничной и жестокой, чем жизнь их языческих предшественников. После того как по приказу Константина был удавлен его тесть и устранен с политической сцены зять Лициний, император не поколеблясь отделался от собственного сына Криспа, которому не было еще и двадцати лет, заставив, по невыясненным причинам, солдат убить его в Поле в 326 г. И его дети показали себя в борьбе за власть ничуть не менее безжалостными.

Не может удивить и тот факт, что многих одолевало искушение переложить на христиан ответственность за беды и извращения, которые одолевали мир. Недовольство достигло угрожающих пределов, когда Констанций повелел конфисковать собственность древних храмов и запретить жертвоприношения богам. После его смерти в 361 г. враждебные христианизации империи элементы сплотились вокруг нового суверена Юлиана, и тогда начался короткий период восстановления язычества, который завершился через два года трагическими событиями.

Родившийся в 331 г. Флавий Клавдий Юлиан, сын сводного брата Константина Юлия Констанция, шести лет от роду спасся вместе с братом Констанцием Галлом от ужасающей резни, устроенной в 337 г. Констанцием II в самой императорской семье. Укрытый в пустынной местности Малой Азии, в Каппадокии, затем в Никомедии, где он проходил обучение новой религии и воспитывался под присмотром своих учителей, служивших одновременно и тюремщиками, Юлиан очень скоро испытал глубокое отвращение к христианству, которое представлялось ему бес-{257}конечной и безрезультатной тяжбой ариан с неарианами.

Во избежание худшего зла, Юлиан прикинулся ревностным верующим и вступил в ряды низшего духовенства в качестве «чтеца». Он остриг волосы и срезал бороду, чтобы убрать всякие внешние признаки приверженности языческим обычаям. Отметим, что искусство IV в. еще тяготело к изображению Иисуса и апостолов безбородыми и с коротко стриженными волосами. По возвращении ко двору в Константинополь он попал под влияние ритора Ливания и философа-неоплатоника Максима. И это влияние решило его судьбу. Культура и религиозная концепция этих идеологов древнего язычества, носителей монотеизма синкретического культа солнца, показались ему несравненно выше примитивной и неупорядоченной христианской теологии отцов IV в., вовлеченных в бесконечные препирательства.

В 355 г. 24-летний Юлиан был провозглашен Цезарем и направлен в Галлию, чтобы сдержать натиск франков и алеманнов. Там он завоевал расположение армии, открыто отверг власть Констанция II и зимой 360 г. в Париже дал себя провозгласить Августом, после чего двинулся на восток. Констанций, занятый войной с персами, двинулся навстречу, чтобы преградить ему путь, но 5 октября 361 г. он умер, и Юлиан был признан единственным самодержцем империи.

Юлиан предпринял попытку восстановления язычества вначале на Западе, затем в восточных районах средиземноморского мира, где христиане были с давних времен в большинстве. Здесь и обрело свой смысл обвинение, оставленное за ним в истории и связанное с его именем: Юлиан — отступник и даже «беззаконник». Его план основывался на чистке новой христианской бюропартии, на политике большего внимания к интересам колонов и наиболее обездоленных слоев и на возобновлении престижа древней религии. Но времена для подобной реформы уже прошли.

Юлиан никогда не задавался целью отменить эдикт 313 г. о веротерпимости, он не превратился и в подлинного гонителя веры. Едва прибыв в Константинополь, он, напротив, повелел, чтобы изгнанные Констанцием II за их оппозицию арианству епископы были возвращены на свои посты. Вернулся также и Афанасий, который добился в 362 г. созыва в Александрии благосклонного к никей-{258}ской ортодоксии собора. Но в то же время Юлиан отменил привилегии, которыми в действительности пользовалось христианское духовенство, и восстановил храмы древних богов и храмовое имущество, конфискованное в предшествующие годы. Самой серьезной мерой, возбудившей негодование всего церковного мира, было запрещение христианским риторам и грамматистам преподавать в школах по причине несовместимости двух противоположных идеологий.

Получили поддержку африканские епископы-донатисты, и евреям было разрешено восстановить их храм в Иерусалиме. Юлиан знал по собственному опыту, что значила сильная организация вообще и в религиозной сфере в частности. Поэтому он создал профессиональное языческое духовенство, сформированное в первую очередь из философов и организованное по модели христианской организации. И распределение помощи беднякам, особенно в крупных городах, осуществлялось по образцу христианских ассоциаций вспомоществования.

В политической области Юлиан восстановил некоторые отмиравшие функции сената, осуществил обширную административную децентрализацию в интересах местного правления и произвел раздачу невозделанных земель. Чтобы подчеркнуть свою новую линию и подавить гордыню Константинополя, «нового Рима», он перенес свою резиденцию в более близкую к персидской границе Антиохию. Это решение не задело римского епископа, но усилило непопулярность императора на Востоке.

Используя хорошее знание христианских текстов, Юлиан написал трактат в трех книгах, чтобы поразить «бесчестную секту последышей галилейца». Труд этот впоследствии систематически уничтожали, и если мы знаем сейчас его основные положения, то лишь благодаря его последовательному опровержению епископом Кириллом Александрийским, составленному спустя несколько десятилетий.

Юлиан желал избежать любых проявлений насилия. Но во многих местах группы язычников, почувствовав опеку государства, перешли в наступление. В Александрии толпа убила епископа Григория. В отместку дафнийские христиане, все там же, в Египте, сожгли храм Аполлона. Формировалась, таким образом, основа жесткой антиязыческой реакции, которая разгулялась в различных районах империи после смерти Юлиана. {259}

Все эти меры свидетельствуют о противоречивости, о двойственности и утопизме замыслов и реформ Юлиана, которые тем самым заранее были обречены на неудачу и несомненно отпали бы сами по себе, даже если бы император не пал, смертельно раненный, 26 июня 363 г. во время неудачной кампании против персов, через два года после вступления на престол. Приписанная ему фраза: «Ты победил, галилеянин»,— естественно, не более чем позднейшая и преднамеренная выдумка. Современный ему языческий историк Аммиан Марцеллин, который задался целью своими 31 книгой о деяниях римских императоров от Нерона до Юлиана продолжить труд Тацита, не всегда беспристрастен, но его свидетельство позволяет отвергнуть все злословие, пущенное в ход врагами столь спорной личности Юлиана, которого многие даже именовали Великим.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: