Общее представление о сознании. Сознание как психологический феномен. Основные темы и понятия раздела 4 страница

Сознание — это первично осознание объективного мира; са­мый психический процесс, в результате которого осознается объект, не является тем самым тоже осознанным. Осознание психических процессов и явлений совершается опосред­ствованно, через их соотнесение с объективным миром. Осо­знание своего чувства предполагает соотнесение его с тем объектом, который его вызывает и на который оно направле­но. Поэтому возможно неосознанное чувство. Неосознанное чувство — это, разумеется, не чувство, которое вообще не пе­реживается; неосознанным чувство является, когда не осозна­на причина, которая его вызывает, и объект, лицо, на которое оно направлено. Переживаемое человеком чувство существу­ет реально и не будучи осознано; реальность его существова­ния как психического факта — в его действенности, в его ре­альном участии в регулировании поведения, действий, по­ступков человека.

Подобно этому люди сплошь и рядом делают правильный вывод, не осознавая его основания, — переносят правило с од­них задач на другие, новые, не осознавая, что между этими за­дачами общего, и т. д. При этом грань между тем, что человек осознает и что как бы уходит из его сознания, текуча, изменчи­ва, динамична: по ходу жизни и деятельности осознается то од­но, то другое. Осознание человеком объективной действитель­ности не только не исчерпывает всего существующего, но не охватывает и всего того, что непосредственно окружает чело­века и воздействует на него.

Физиологически динамика осознания и неосознания обусловлена индукционными отношениями возбуждения и торможения: более сильные раздражители по закону отрица­тельной индукции тормозят дифференцировку остальных раздражителей. При восприятии предметов осознаются при­знаки, являющиеся «сильными» раздражителями. В качестве «сильных» в обыденной жизни, в первую очередь, выступают те, которые связаны с закрепленным практикой назначением данной вещи. Их осознание индукционно тормозит осознание других свойств того же предмета[10]. Этим обусловлена труд­ность осознания той же вещи в новом качестве. Новые каче­ства открываются сознанию, когда вещь включается в новые связи, в которых эти качества становятся существенными, «сильными».

Самая существенная сторона работы мышления состоит именно в том, чтобы, включая вещи в новые связи, приходить к осознанию вещей в новых, необычных их качествах. В этом заключается основной психологический «механизм» мышле­ния. Открытие, приводящее к техническим изобретениям, заключается сплошь и рядом именно в том, что вещи открыва­ются сознанию в новых своих качествах. Иногда этому содей­ствует случай, т. е. неожиданные соотношения, в которые ста­вит вещи не мысль изобретателя, а сама действительность.

Сказать, что осознание или неосознание тех или иных ве­щей и явлений зависит от их «силы», значит тем самым ска­зать, что осознание (или неосознание) зависит не только от знания, позволяющего опознать предмет, но и от отношения, которое этот предмет или явление вызывает у субъекта. С этим связаны глубокие и вместе с тем антагонистические, противо­речивые взаимоотношения между осознанием и эффективно­стью. Известно, что при сильных переживаниях сознание вы­ключается (причем это выключение тоже избирательно).

Очень волнующие события трудно бывает сразу осознать; надо думать потому, что особенно сильно действующее ядро такого события термозит связи, необходимые для его осознания. Известно, что дети, у которых эмоциональность повышена, сразу же по возвращении с праздника редко бывают в со­стоянии что-либо связно рассказать о пережитом, и лишь на следующий День и позже пережитое «кусками» появляется в сознании и рассказах ребенка. Люди, которые очень эмоцио­нально воспринимали музыку, сразу же после концерта ниче­го или почти ничего не могут воспроизвести из только что про­слушанного неизвестного им произведения, а на следующий день мотивы один за другим всплывают в их сознании. (Все явления так называемой «реминисценции» — последующего воспроизведения, более совершенного, чем первое, непосред­ственно следующее за восприятием или заучиванием матери­ала, относятся сюда же[11].) Для осознания существует, очевид­но, некоторая оптимальная сила «раздражителя».

Помимо силы раздражителя как таковой при изучении про­цесса осознания надо учитывать и ее направление. Явления, оказывающиеся для субъекта антагонистически действующи­ми силами, взаимно тормозят их осознание. Этим обусловле­ны трудности, на которые наталкивается осознание эмоцио­нально действующих явлений; всегда наделенных положи­тельным или отрицательным знаком, а иногда и одним и другим. Отсюда же затрудненность осознания своих побужде­ний — в тех случаях, когда эти частные побуждения того или иного поступка находятся в противоречии с устойчивыми установками и чувствами человека. Помимо того, побуждения вообще в меньшей мере осознаются, чем цель, — в силу того, что в их осознании нет такой необходимости, как в осознании цели действия. Осознание окружающего вплетено в жизнь.

Вся противоречивость жизни и отношений человека к ней ска­зывается не только в том, как человек осознает действитель­ность, но и в том, что он осознает и что выключается из его сознания.

Из всего сказанного явствует, что неосознание тех или иных явлений означает не только негативный факт — отсут­ствие их осознания. Так же как торможение не есть просто от­сутствие возбуждения, так и неосознание, обусловленное торможением, означает не только отсутствие осознания, а яв­ляется выражением активного процесса, вызванного столкно­вением антагонистически действующих сил в жизни человека. Однако и там, где неосознанное обусловлено активным про­цессом торможения, налицо гибкая, подвижная динамика непрерывных переходов, не позволяющая говорить об отде­ленных друг от друга непроходимыми барьерами устойчивых сферах осознанного и «вытесненного». Изучение динамики осознания и ее закономерностей (проявляющихся в восприя­тии, запоминании и воспроизведении, мышлении и т. д.) — обширное поле дальнейших исследований.

Для полной характеристики сознания человека, осознан­ности его поведения надо учитывать не только общую «функ­циональную» характеристику самого процесса осознания, но и то, на что она распространяется, что осознается.

Осознанное и неосознанное отличаются не тем, что в одном случае все исчерпывающе осознается, а в другом — ничего не осознано. Различение осознанного и неосознанного предпола­гает учет того, что в каждом данном случае осознается. Чтобы действие было признано осознанным, необходимо и достаточ­но осознание человеком его цели (и хотя бы ближайших его последствий). Никто не назовет такое действие несознатель­ным только потому, что человек не осознал при этом, все дви­жения, все средства, при помощи которых он его выполнил. Когда мы говорим далее об учащемся, что он сознательно от­носится к усвоению знаний, мы имеем в виду не только то, что он понимает и осознает физические, геометрические, логические зависимости усваиваемого им научного материала, но и то, что он правильно осознает мотивы, в силу которых он дол­жен их усвоить (он учится не для того, чтобы получить хорошую отметку, и не потому что родители его за хорошую отмет­ку побалуют, а потому, что он осознает необходимость овла­деть этими знаниями для успешного выполнения в дальней­шем своих обязанностей перед обществом).

Сознание, как и психическое вообще, служит для «регуля­ции» поведения, для приведения его в соответствие с потреб­ностями людей и объективными условиями, в которых оно совершается. Всякая психическая деятельность есть отраже­ние объективной действительности, бытия и регулирование поведения, деятельности. Сознание как специфическая форма отражения бытия — посредством объективированного в слове, общественно выработанного знания — это вместе с тем и спе­цифический способ регулирования поведения, деятельности, действий людей. Этот специфический способ выражается в целенаправленном характере человеческих действий — в воз­можности предвосхитить результат своего действия в виде осознанной цели и спланировать самые действия в соответ­ствии с ней. Возникновение сознания — это возникновение сознательных действий, сознательного поведения. Сознатель­ное поведение, сознательная деятельность — это специфиче­ский способ существования человека.

В. Н. Мясищев

СОЗНАНИЕ КАК ЕДИНСТВО ОТРАЖЕНИЯ ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ И ОТНОШЕНИЙ К НЕЙ ЧЕЛОВЕКА [12]

<...> Проблема сознания, как известно, является предме­том философии, психологии, педагогики, общественных наук и медицины (психиатрии). Это бесспорно. Однако нельзя за­бывать, что исходным материалом для всех планов исследова­ния сознания является психологический факт принадлежно­сти его человеческому индивиду, как высшего образования в человеческой психике, как высшего свойства человеческой личности.

Наша философия и психология недостаточно разработали и проблему субъекта и проблему человеческого отношения, поэтому важной задачей философии и психологии является разработка этих понятий и связи понятий отражения и отно­шения, объекта и субъекта.

Работая над этим вопросом, пишущий эти строки пришел к выводу, что психическую деятельность нельзя рассматри­вать только как отражение, что психика и сознание, как его высшая ступень, представляют единство отражения челове­ком действительности и его отношения к этой действитель­ности. В каждом акте психической деятельности мы имеем элементы того и другого, но, касаясь конкретных психологиче­ских фактов, мы видим, что отражательный характер психи­ческой деятельности отчетливо выступает в познавательной деятельности от ощущения до отвлеченного мышления. При этом, рассматривая философскую проблему сознания и мате­рии без специально психологического разделения — идеи, пси­хика, сознание, все психическое определялось как идеальное, вторичное. Но совершенно иначе обстоит дело, когда мы каса­емся человека конкретно-психологически и рассматриваем его потребности. Здесь, если можно говорить об отражатель­ном характере, то, конечно, не в таком непосредственном смысле, как в вопросе об отражении объективного мира в по­знании. Соответственно этому конкретный психологический анализ всегда, учитывая связь отношения и отражения, дол­жен освещать сравнительную роль того и другого в психи­ческом процессе и по преобладанию роли того или другого рассматривать и различать различные психические состояния и процессы. Так, совершенно ясно, что основным содержани­ем процессов восприятия и мышления является отражение объективной действительности; однако и в восприятии и мышлении нельзя исключить субъективного компонента, ко­торый определяет не только преобладание тех или иных дета­лей различных восприятий, ошибки и даже иллюзорность восприятий, но отношение определяет и улучшение процессов восприятия, его богатство, точность и тонкость. То же в мышлении. Бесстрастное мышление скользит по поверхности объектов; страстное мышление глубоко; пристрастное мышле­ние тенденциозно, утрированно освещает действительность; примером болезненного пристрастного мышления является бредовое искажение действительности; мы имеем, конечно, в виду так называемый паранойяльный бред, при котором не­правильное суждение существует при сохранности формаль­ной логики.

В потребностях и эмоциях выступает на первый план отно­шение человека. Эти и подобные им понятия имеют предмет­ное содержание, отражаемое сознанием человека. Далее необ­ходимо говорить, что содержанием понятий потребности, страсти, чувства, интереса является не внешний предмет, а сама потребность, страсть, чувство, интерес, и они не столько отражают объективную действительность, а существуют как психическая жизнь, как отношение, направленное на те или иные объекты. Таким образом, в потребностях и чувствах «есть» отражение и отношение, но главным и определяющим здесь является отношение. Иногда Говорят, что такие отноше­ния, как потребности, чувства, интересы, являются отражени­ем в сознании внутрителесных физиологических состояний человека. Но здесь возникает трудность в том смысле, что со­знание отражает объективный мир, а переживание телесных процессов, изменяющих состояние мозга, отличается тем, что отражение должно бы было быть отнесено к самому себе. От­ражающее — мозг, отражаемое — бытие внешнего мира. Отно­шение этого не столько отражение себя в самом себе, но это существование объекта в связи с внешним миром. Как мы го­ворили, В. И. Ленин неоднократно не только указывал на относительность различения материального и идеального и на то, что их противопоставление за пределами гносеологии было бы грубой ошибкой. Это положение, мне кажется, не учитывалось достаточно в отношении к психологии и, опираясь только на гносеологическое противопоставление идеи и материи, психика признавалась как вторичное и идеальное. Но проблема психики не только гносеологическая— значит, и признание психического только идеальным в противопоставлении материальному в связи с этим неправильно. Это очевидно относится и к сознанию. С этим очевидно связана и действенная роль психики и сознания.

В отечественной литературе сознанием не только как отражением, кроме пишущего эти строки, занимался наш крупнейший психолог С. Л. Рубинштейн. Он рассматривает сознание как единство отражения и отношения. Но, к сожалению, он не дает определения понятия отношения, а в своем известном труде «Основы общей психологии» (1946) так широко пользу­ется понятием отношение, что это понятие утрачивает доста­точную четкость. Конечно, то же получится, если понятие отражение относить одинаково ко всем психологическим по­нятиям.

Поэтому при переходе от философского к конкретно науч­ному понятию необходимо наряду с общефилософским рас­смотрением указание тех рамок, в которых особенно значимо рассмотрение разбираемых понятий в конкретной науке, на­пример психологии или психиатрии. При этом понятие отра­жения тесно и непосредственно связано с процессами позна­вательной деятельности. Понятие же отношение представляет потенциальный аспект психологических процессов, связан­ных с избирательной и субъективной активностью личности. Поэтому потребности, вкусы, склонность, оценка, принципы и убеждения представляют аспект отношений человека. Соот­ветственно этому склонность некоторых авторов, признавая принцип отношения, отождествлять его с деятельностью, представляется в двойном смысле неудовлетворительной или ошибочной. Во-первых, деятельность — процессуальное поня­тие, характеризующее тот или иной вид протекания процес­сов; понятие отношение имеет характер потенциальный, выра­жающий вероятность реализации избирательной активности в связи с тем или иным объектом. Это различие существенно в философском и в психологическом плане. Во-вторых, как ука­зывалось, не всегда при рассмотрении психических процессов момент отношения, личного отношения является или должен быть предметом изучения. Он выступает на первый план, ко­гда изучается индивид или группа в характерной для них из­бирательности, обусловливающей особенности психических процессов и поведения.

Рассматривая сознание философски как отражение дей­ствительности, можно было всю познавательную сторону пси­хической деятельности — мышление, представление тракто­вать в едином плане сознания — отражения. Но рассмотрение сознания в плане его активной преобразующей деятельности требует выхода за рамки категории познания и. следователь­но, и в психологическом плане включения в это понятие и эмо­ционально-волевой стороны, потребностей, интересов, всей, связанной с отношениями, активности личности.

Для теории сознания и в философском и в психологиче­ском плане особенно важен фактический материал, касаю­щийся развития сознания и его нарушений в патологии. С про­блемой развития сознания связаны вопросы разграничения сознательного и психического и вопрос образования сознания. Сознание, как принято считать, отсутствует у животных, т. е. сознание представляет отличительное свойство человека. Оно позволяет человеку отдавать себе отчет в связи явлений и предметов объективной действительности и его собственных связях с этой действительностью.

Сознательность человека значит, что все психические про­цессы человека характеризуются сознательностью, но осо­знанность не значит сознаваемость. Осознанное может, как из­вестно, занимать разные места в сознании от фокуса сознания до периферии и до выхода за пределы сознания, становясь бес­сознательными. Это все — динамика психического процесса, который из сознательного став бессознательным т. е. физиоло­гическим следом (энграммой), может вновь воспроизвестись, став психическим и, пройдя разные стадии ясности, стать от­четливо сознательным. Таким образом, психическое у челове­ка сознательно, но не все психическое осознаваемо, и все пси­хическое в каждый данный момент осознается в разной степе­ни. Возникновение сознания у человека тесно связано с развитием речи. Первые объективные проявления сознания связаны с названием предмета и операциями с называемым предметом. Дальнейшим существенным моментом является выражение отношения - люблю, хочу, которое вначале осуще­ствляется в третьем лице, но скоро приобретает формулу: я хочу, я люблю. Этот важный момент развития сознания характеризует, возникновение самосознания, в дальнейшем раз­витии которого существенными моментами является разграничение хочу и можно, не хочу, а нужно, т. е. отчетливое раз­граничение субъективно-личных тенденций и объективных требований. Еще позже формируется соотношение «долж­но» — «хочу», т. е. различение и возможное противопоставле­ние идейно-принципиальных и конкретно личных моментов в сознании и самосознании. Совершенно ясно, что это деление относится к сознанию личности, но оно никак не может рас­сматриваться в плане только отражения, а лишь в единстве все нарастающей глубины осмысливания (отражения) реальной, главное общественной действительности, и формирования различных психологических структур отношения личности к требованиям действительности, а также требований личности к действительности. Эти вопросы, конечно, требуют не только принципиального освещения, но и конкретной разработки.

В психопатологии мы встречаемся с яркими проявлениями и разными планами расстройств сознания. Во-первых, здесь ясно выступает нарушения ясности, отчетливости отражения в сознании — это помрачение сознания, оглушение; во-вторых, мы встречаемся с нарушением отражения в смысле сужения сознания; в-третьих, нарушения сознания проявляются в со­стояниях спутанности, аменции, астении, делирии, когда отра­жение действительности нарушается вследствие утраты связи психических процессов. В-четвертых, расстройства сознания возникают вследствие заполнения его элементами патологи­чески измененного отражения, исключающими адекватную ориентировку в действительности. Во всех этих случаях ясно, что мы имеем дело с расстройством сознания как нарушением отражения объективной действительности. Но проблема со­знания в психопатологии не исчерпывается этим.

Можно говорить не только о расстройствах сознания. Едва ли будет ошибкой сказать о том, что интеллектуальное недо­развитие или интеллектуальный регресс, какого бы происхож­дения он ни был, представляет иное или ненормальное по сво­ей ограниченности сознание. И если в случаях олигофрении речь идет о болезненно нарушенном сознании вследствие не­достатка интеллекта, то в случаях интеллектуального снижения то же болезненно с регрессом интеллекта регрессирует сознание. Оно иное, чем у здоровых. Оно патологически изменено больше всего в смысле богатства и глубины отражения, но вместе с тем и мотивация поведения и переживания в смысле отношений человека отличаются от нормы малой дифференцированностыо, поверхностностью, элементарным характером мотивации. Клиническая психиатрия обычно не относит эти формы патологии к расстройствам сознания, но недоразвитие сознания есть особый вид патологии, в котором и отражение действительности и отношение к ней болезненно изменены и отличаются от нормы. Мы не будем рассматривать все формы патологии психики в их соотношении с патологией сознания. Но укажем на необходимость учета еще двух категорий патологии психики и сознания в интересующем нас плане. Сюда относятся выпадения различных областей познавательного опыта у слепых, глухих (глухонемых), И аппарат сознания и познания, лишенный некоторых модальностей восприятия, делает их сознание иным. Их реакции адекватны действительности, но некоторые области отсутствуют. Их co-знание адекватно, их восприятия, их отношения не нарушены но некоторых областей действительности нет, отсутствуют в их сознании. Это не расстройство, а частичное выпадении сознательного опыта. И, наконец, укажем на бредовые нарушения, основанные не на обманах чувств и не на интеллектуальном дефекте — это бред отношения, преследования, бред ревности, сутяжный бред. Ни восприятия, ни способности суждения и умозаключения первично не поражены, искажено отношение к некоторым предметам действительности, которые не потому искаженно отражаются в сознании, что первично изменена отражательная способность, а потому, что эмоциональные отношения — страсть, любовь, ненависть, желание давят на познавательные процессы и искажают отношение. У этих больных сознание во всем адекватно действительности! за исключением одного патологического пункта. Это — пункт болезненно измененных отношений.

Таким образом патология психики показывает различные виды нарушенного отражения человеком действительности и его отношений к ней. Эти нарушения изменяют психику

способы приспособления к действительности. G точки зрения общей теории сознания их можно все рассмотреть как болезненное изменение по сравнению с нормой сознания. С точки зре­ния клинической они различны и нужно договориться об осно­ванной на правильном понимании клинической терминоло­гии, — определяя одни как расстройство сознания, другие как недоразвитие, третьи как частичное выпадение и четвертые как сознание, измененное патологическим отношением. Таким образом, сознание в философском, эволюционно-психологическом и патологическом плане представляется как высший уровень психической деятельности, в которой в единстве представлено отражение мозгом человека объективной дей­ствительности и его отношение к различным многообразным ее формам. Конечно, из теоретической философской, психоло­гической и психопатологической позиции в отношении к со­знанию вытекают самым непосредственным образом практи­ческие выводы образовательного и воспитательного, лечебного, профилактического и гигиенического характера, но эти вопро­сы требуют особого рассмотрения.

Н. Ф. Добрынин

ОБ АКТИВНОСТИ СОЗНАНИЯ [13]

Сознание человека является тем наивысшим, чего достиг­ла материя в своем развитии. Сознанию человека обязаны мы всеми теми условиями жизни, работы и творчества, которые имеем. Но сознание человека продолжает творить и дальше, и те исключительные успехи в области познания мира, которые с такой возрастающей силой наблюдаем мы в настоящее вре­мя, являются также следствием работы сознания как отдель­ных людей, так и всего общества. Недаром сознание человека сбивало с толку ряд философов, и ему приписывалась какая-то независимая от материи сила. А такое понимание сознания иногда отпугивало материалистически мыслящих людей от

самой постановки вопроса об активности сознания, уводило их в сторону отрицания такой активности.

Конечно, активность активности — рознь. Под высшей ак­тивностью человека будем понимать такую, которая вмешива­ется в окружающую действительность и сознательно изменяет ее. Но можно видеть и более элементарные формы активно­сти. Так, например, можно говорить об активности животных, которые своими ответами на внешние раздражения также из­меняют окружающую природу. «Но, — как писал Ф. Эн­гельс, — все планомерные действия всех животных не сумели наложить на природу печать их воли. Это мог сделать только человек». Впрочем, не всякую деятельность человека можно считать активной. Те действия человека, которые он произво­дит в силу привычки, о которых он не думает, когда их произ­водит, которые автоматизированы — о таких действиях вряд ли можно говорить как об активных. Когда человек подходит к умывальнику и моет руки, когда он идет по улице, думая о чем-нибудь постороннем, и расходится со встречными, пере­ходит безлюдный переулок и т. п., он не ставит себе целью из­менение окружающей действительности и не стоит говорить о том, что эти действия человека являются проявлением его ак­тивного сознания. Они пассивны. Но тем не менее общее на­правление движения, принятое решение идти в определенном направлении, все же регулируют и тут общую деятельность человека. <...>

Когда речь идет о потребностях человека, то никак нельзя ограничиваться только его материальными потребностями. Необходимо говорить и о духовных потребностях. Но, конеч­но, нельзя отрицать важности и материальных потребностей. К. Маркс писал: «...люди должны иметь возможность жить, чтобы быть в состоянии "делать историю". Но для жизни нуж­ны прежде всего пища и питье, жилище, одежда и еще кое-что. Итак, первый исторический акт, это — производство средств, необходимых для удовлетворения этих потребностей, произ­водство самой материальной жизни». Однако и материальные потребности людей и их удовлетворение опосредованы обще­ственной жизнью и общественными требованиями.

Огромное значение имеют те потребности человека, кото­рые обычно называют духовными или культурными. Необхо­димо и очень рано развиваются у ребенка такие потребности, как потребность в общении, потребность в том, чтобы разоб­раться в окружающей действительности, потребность в дей­ствиях. Маленький ребенок активно тянется к повешенной перед ним игрушке. Если ему не удастся ее достать, то он обра­щается к матери. Он стремится разобраться в окружающих его взрослых, таких трудных для его понимания. Его органы чувств и связанные с ними ощущения развиваются даже не­сколько раньше, чем его движения. Сенсорика, как показали советские исследователи, развивается раньше моторики. Но вот он овладевает речью и это создает качественно новый пе­риод его развития. В два года ребенок надоедает нам бес­конечными вопросами: «а это что?» стремясь узнать названия всех тех предметов, с которыми ему приходится встречаться. А в пять лет он без конца пристает с вопросом «почему?». Ко­нечно, его интересуют не столько причинные зависимости, хотя в области тех отношений, которые он усвоил на практи­ке, причинные зависимости ему уже вполне доступны. Он ско­рее под «почему» понимает «а зачем?», значение данных отношений.

Он не только спрашивает, не только обращается к взрос­лым за помощью, но очень многое пытается делать сам. Неда­ром он постоянно говорит: «я сам» и только тогда, когда не может что-нибудь сделать, уже переходит к «помоги!» или «сделай ты!»

Потребность в познании продолжается все время и дальше вместе с развитием личности и является одной из очень важ­ных и сильных потребностей человека. Так же точно продол­жает развиваться в наших общественных условиях потреб­ность в общении и деятельности. Наряду с личными потреб­ностями растущему человеку предъявляются определенные требования общества. Эти требования являются для него в условиях правильного воспитания совершенно необходимыми и переходят в личные потребности, которые могут оказы­ваться даже сильнее непосредственных материальных потреб­ностей. Тем самым значимым для человека становится многое такое, что чуждо животным. Активность личности Приобрета­ет новое качество, которое уже у подросшего человека связано с сознательным мировоззрением, а следовательно, с наиболее высокой активностью.

Если для животных развитие активности связано с накоплением большого количества условных рефлексов, подкреп­ляемых в основном безусловными, то для человека значимость безусловных раздражителей нередко отходит на задний план и выступает значимость таких сигнальных систем раздражителей, которые носят благодаря второй сигнальной системе очень отдаленней от непосредственных безусловных под­креплений и очень сложный характер.

Итак, жизнь и активность человека начинается с возникно­вения потребностей и установления благодаря этим потреб­ностям взаимодействия с окружающей средой. Сначала ребе­нок совершенно беспомощен. Поэтому не приходится гово­рить о достаточно выраженной его активности, а тем более об активности его сознания, хотя и нельзя совсем отрицать иног­да проявляющейся его активности, требующей удовлетворе­ния его потребностей в пище, тепле и сне. Но уже довольно скоро ребенок сам стремится удовлетворять некоторые свои потребности, а затем, овладев второй сигнальной системой, и выражать свою активность сознательно. Тем самым меняется значимость для него как систем действующих на него раздра­жителей, так и накопленного им опыта и своих поступков.

Очень скоро ребенок благодаря усвоению речи научается обобщать ряд предметов и действий. Это обобщение связано для него с его деятельностью, в которую входит прежде всего освоение той общественной жизни, в которую он попадает, освоение тех правил и требований, которые высказывают ему взрослые. Он стремится понять эти требования и правила жиз­ни, а поняв их, активно и сознательно выполнять их. Здесь исключительное значение для ребенка имеют не только потребность в удовлетворении жизненных функций организ­ма, но и те правила, которые выдвигаются взрослыми при этом удовлетворении, соблюдение порядка, чистоты владения нуж­ными предметами, например ложкой, а потом и вилкой. Это же относится и к уменью одеваться и т. п. А так как все это происходит в условиях общения, то тем самым удовлетворяется и потребность в общении. В дальнейшем это общение раз­вивается в коллективных играх; и выполнении коллективных поручений и работ. Вслед за важнейшим проявлением активно­го сознания при вхождении ребенка в коллективную жизнь, что, к сожалению, мало кем подчеркивается и еще меньше изу­чается, большее значение для развития и удовлетворения по­требностей ребенка имеет игровая его деятельность, а также зачатки изобразительной деятельности. В школе развиваются потребности, также связанные с вхождением в общественную жизнь. Таковы, например, потребность учиться, потребность ходить в школу, потребность готовить дома уроки, а иногда и потребность участвовать в домашних работах. Но одной из самых важных потребностей для дальнейшего развития лич­ности ребенка, подростка и юноши остается потребность в по­лучении все новых и новых знаний, то, что часто называют любознательностью.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: