Главная

Популярная публикация

Научная публикация

Случайная публикация

Обратная связь

ТОР 5 статей:

Методические подходы к анализу финансового состояния предприятия

Проблема периодизации русской литературы ХХ века. Краткая характеристика второй половины ХХ века

Ценовые и неценовые факторы

Характеристика шлифовальных кругов и ее маркировка

Служебные части речи. Предлог. Союз. Частицы

КАТЕГОРИИ:






Поедательницы пирожных 5 страница




– Еще у меня есть жена. Этого, думаю, достаточно. Или вы хотите мне что‑то предложить?

– Нет, что вы! – смутился Валерий, и его одутловатая физиономия покраснела еще больше. – Как я могу, ведь мы почти незнакомы. И так у вас время отнял, извините.

– Ничего, пять минут у меня точно есть, – подбодрил его Родион, которому стало любопытно, что же ему сейчас поведает азартный Валерий.

– Я не задержу вас, – заторопился тот. – Буквально два слова. По себе знаю, как наша повседневная жизнь иссушает душу. А спорт, простите, поддерживает лишь наше тело. Помните, как сказал поэт: «Душа обязана трудиться и день и ночь, и день и ночь».

Марьянов кивнул, хотя о каком поэте шла речь, понятия не имел, и стихи эти слышал впервые.

– А как ей, бедняжке, трудиться, если мы превратили свою жизнь в непрерывное добывание денег? Здесь наша душа уже ни при чем. И интеллект страдает, изуродованный постоянной работой. Мы его поставили на службу золотому тельцу.

– Вы это к чему клоните? – уточнил Родион, который стал уже беспокоиться, не нарвался ли он, случаем, на проповедника‑сектанта. Вдруг эти типы уже фитнес‑клубы стали осваивать?

– Я нашел прекрасный выход. Чудесное времяпровождение! Тренируете ум, развиваете интеллект и одновременно расслабляетесь психологически и физически.

– И что же это? – спросил Марьянов, уже по‑настоящему заинтригованный.

– Клуб виртуальных убийств, – торжественно произнес толстяк.

– Простите, что? – переспросил Родион изумленно и даже слегка испуганно.

– Да вы не беспокойтесь, – улыбнувшись, сказал Валерий. – Ничего противозаконного, просто игра для взрослых людей. Существует закрытый клуб. Члены клуба – очень серьезные, умные люди, придумывают истории преступлений – от начала и до конца. Собираясь вместе, они обмениваются головоломными задачами, сражаясь друг с другом, как в шахматы.

– Ну‑ка, ну‑ка, – заинтересовался Марьянов. – Действительно, существует такой клуб? Надо же. А как все происходит?

– Это просто. Садятся два члена клуба друг против друга. Один рассказывает о придуманном им преступлении, а второй пытается отгадать, кто убийца. Задает вопросы, выдвигает версии. Все желающие могут помогать этому так называемому следователю советами. В финале преступление должно быть раскрыто. Иногда, знаете, оппонент может так провести расследование, что даже автор изумляется. Или бывают коллективные обсуждения – один человек рассказывает сюжет, а остальные ищут в нем изъяны. Очень увлекательное занятие.

– А что за публика там? – поинтересовался Марьянов, ненавидевший светские церемонии.

– Самая разная, но очень приличная. Писатели, научные работники, бизнесмены.

– Действительно, интересно. Только ведь для этого надо, чтобы мозги были устроены соответствующим образом. Не каждый ведь может придумывать запутанные криминальные сюжеты.

– Ошибаетесь, – почему‑то обрадовался Валерий. – Это лишь вначале кажется, что вам такое не под силу. Но когда вы включите свой интеллект… Я тоже сомневался вначале, а потом решился. И не пожалел.

– Но ведь это же большое напряжение всех умственных способностей. Как же тут можно расслабиться? Мне почему‑то это не кажется отдыхом.

– В том‑то весь и фокус! Напряженно размышляя, выстраивая логические цепочки, прокручивая в уме всякие хитрые ходы‑выходы, вы на время полностью выпадает из нашей суетной реальности. Причем, заметьте, без всяких дополнительных стимуляторов типа алкоголя или, не приведи господи, наркотиков.

– А как можно попасть в этот клуб? Он, вы говорите, закрытый.

– Если хотите, я могу похлопотать. Один из соучредителей – мой давний приятель. Вам действительно интересно?

– Скорее – любопытно. Но я не уверен, найдется ли у меня время…

– Вы попробуйте. В конце концов, туда можно и просто так приезжать – выпить, отдохнуть, с приятными людьми пообщаться, в бильярд сыграть. Ну, вы же знаете, что такое клуб!

– Только по фильмам, – улыбнулся Марьянов. Против воли он был заинтригован и все же

некоторое время сомневался, стоит ли связываться с клубом убийств, пусть и виртуальных. Потом решил, что это безумно интересно, и согласился.

И вот теперь он сидел в глубоком кресле, посасывая сигару и вытянув ноги, и размышлял о том, чем ему грозит новое увлечение. Его размышления прервал резкий удар гонга. Затем суровый голос, раздавшийся из скрытых в стенах динамиков, провозгласил:

– Господа, заседание начинается, прошу вас занять свои места в зале предварительных слушаний!

 

* * *

 

– Родион Алексеевич на переговорах. Попробуйте позвонить через час, – сказала Карина нехорошим ровным голосом.

Таким голосом она пугала назойливых абонентов. Те наверняка представляли ее мегерой с раздвоенным языком.

– Хорошо, – ответил ее собеседник. – Через час так через час. Но я обязательно сегодня должен с ним поговорить. Это важно, очень!

– Я поняла, – терпеливо повторила она в десятый уже раз. – Я обязательно ему передам.

Шеф в этот день, как назло, действительно проводил несколько важных встреч подряд, причем вне офиса. Обещал приехать не позже пяти, но было уже почти семь. А этот мужчина изводил Карину звонками с раннего утра, желая получить аудиенцию у Марьянова. Первый звонок раздался ровно в девять.

– Представьтесь, пожалуйста, – попросила Карина, когда вкрадчивый мужской голос попросил соединить его с Родионом Марьяновым.

– Юрий Панюшкин. Но он меня не знает.

– По какому вопросу?

– По личному. И очень срочному.

Затем послышался странный звук – мужчина то ли всхлипнул, то ли хохотнул. «Какой голос неприятный», – подумала Карина.

В течение дня он позвонил раз пятнадцать, поэтому она ждала Марьянова с жадным нетерпением. Шеф должен был либо поговорить с этим занудой, либо дать команду незнакомца отшить. Уже наступил вечер, самое время было собираться домой, но в приемной толпились сотрудники, ожидавшие начальника для решения оперативных вопросов.

– А что, Родион так и не звонил, не уточнял, когда приедет? – В приемную в очередной раз заглянул расстроенный Аркадий Конокрад, для наглядности потрясая пачкой неподписанных документов.

– Так и не звонил, – развела руками Карина. – Не уточнял.

– Он меня без ножа режет! – завел глаза к потолку Аркадий и, махнув рукой, пошел прочь.

Карина лишь сочувственно поглядела ему вслед – дни, когда Марьянов назначал череду вот таких встреч на выезде, становились тяжелым испытанием для коллектива. Было слишком много вопросов, которые генеральный директор решал лично или требовал, чтобы их с ним согласовывали. И когда он надолго отлучался из офиса, некоторые дела попросту останавливались.

Дизайнер Стасик Кондрашов, уже больше часа караулящий Марьянова, грустно поинтересовался:

– А вдруг шеф после встречи не приедет?

– Куда же это он денется? – грозно вопросил креативный директор Гриша Березин, рассекавший приемную из угла в угол, как американский авианосец волны Персидского залива.

– В гольф поедет играть или в теннис. Он к своей спортивной форме относится серьезно.

– Да нет, он точно приедет, – успокоила их Карина. – Обещал. Сказал – у меня в офисе много дел. А в гольф он играл вчера. Даже велел мне в гольф‑клуб звонить, если что.

– Да? Очень странно, – вмешалась в разговор секретарша Скворцова Алена. – Сегодня Триллер звонил, чтобы договориться о встрече с Игорем Леонидовичем. Так он мне, между прочим, рассказал, что вчера вечером Марьянов к нему на дачу приезжал. Весь вечер сидел, слушал его лекцию про яды. Триллер был страшно горд, что Родиону Алексеевичу понравилось. Говорит мне – ваш начальник такой интересный собеседник. А какой интерес к живой природе проявляет!

Карина тотчас вспыхнула, как порох:

– Какой все‑таки хвастун этот Триллер! Хвастун и выдумщик. Готов все, что угодно, выдумать, лишь бы к себе внимание привлечь.

– Но не настолько, чтобы выдумать Марьянова у себя дома, – заметил Березин. – Да ладно, это уже вчерашний день. А вот если Родион сегодня не появится, у нас сгорят все договоренности по телевизионной рекламе.

Тут дверь распахнулась, и раздался всеобщий вздох облегчения – в приемную по‑хозяйски вошел генеральный директор. Внимательно оглядел собравшихся, понимающе улыбнулся и произнес:

– Не волнуйтесь, все помню, всех приму. Гриша, заходи сразу. Стас, погоди немного, нам надо обсудить с тобой этот дизайн. Карина, позвоните Конокраду, пусть приходит минут через десять. Кто у нас еще?

– Звонарев хотел поговорить относительно новых клиентов. Он провел предварительные переговоры.

– Это терпит. Пусть завтра утром ко мне приходит. Вы были на переговорах?

– Была.

– Тогда придете вместе со Звонаревым. Еще что‑то?

– Целый день звонил Юрий Панюшкин. Говорит, вы его не знаете, но он по личному вопросу. Еще будет звонить. Что ему сказать?

Карина очень наделась, что Марьянов пошлет надоедливого Панюшкина к чертовой бабушке, но этого не случилось.

– Панюшкин? Правда не знаю. А что за вопрос? Может, денег хочет просить на какой‑нибудь эпохальный проект типа строительства ветряных мельниц для коренных народов Крайнего Севера?

– Не знаю, он утверждает, что это очень важный вопрос, который касается лично вас.

– Ну хорошо, соедините меня с ним, когда он снова позвонит.

Постепенно народ рассосался, и Карина осталась в приемной одна – ожидать, когда шеф завершит трудовой день.

«Что это еще за ерунда с Триллером? – вдруг подумала она. – Я прекрасно помню, как Савелий Львович зазывал Марьянова к себе, и тот ясно дал понять ему, что не собирается ехать в гости за новыми познаниями о ядах. Неужели наш любвеобильный хиромант так беззастенчиво врет? Или же врет Марьянов? Зачем он мне сказал, что будет в гольф‑клубе? А если бы я позвонила? Или Родиону мало было конфуза с предыдущим звонком? Но даже если он поехал к Триллеру, зачем это скрывать? Ничего не понимаю».

Тут раздался мелодичный звонок городского телефона. На линии снова был неутомимый Панюшкин. Она соединила его с Марьяновым и с облегчением выдохнула. Пусть теперь шеф сам разбирается, больше не придется слышать этот неприятный голос.

 

* * *

 

– Да, слушаю, Марьянов. Очень приятно. И что же вы, Юрий, хотите? Ну, допустим. А почему она сама не позвонила? Почему с вами? У меня, к сожалению, крайне мало времени. Ну, хорошо, приезжайте завтра к половине девятого утра, пропуск будет заказан. До свидания.

Положив трубку, Родион некоторое время молча сидел в кресле, тупо разглядывая телефонный аппарат. Прелестно. Только этого ему сейчас не хватало! Мало ему проблем с женой, с работой, с секретаршей, так на тебе – на горизонте, как торнадо, угрожающий снести все на своем пути, возникла Лена.

Лена Божок была его большой любовью. В прошлом она работала аудитором в солидной фирме и была прекрасным специалистом своего дела. Но при этом принадлежала к тому катастрофическому типу женщин, с которыми постоянно происходят неприятности. День у них начинается с поехавших колготок, а заканчивается разбитым бампером или потерянной кредиткой. Пока длился их роман, Марьянов постоянно выезжал к местам мелких ДТП, произошедших с участием его любимой. Множество раз сопровождал даму сердца к следователям, ведущим дела о кражах ее чемоданов, сумочек и кошельков. Возил Лену на уколы, когда ее кусали бродячие или домашние собаки. Не менее раза в неделю мчался к ней домой, так как она забывала выключить утюг. А однажды ему пришлось защищать даму сердца с помощью травматического пистолета от стаи ворон. Наглые птицы из десятков проходивших по улице людей выбрали мишенью для атаки именно ее. От всего этого безумия он сбежал бы на третий день, если бы не одно «но». Лена Божок была потрясающе красива и женственна. Искушенный в сердечных делах Родион серьезно в нее влюбился, и дело едва не закончилось свадьбой. Но произошло ужасное недоразумение, из числа тех, которые губят все прекрасные замыслы. Лена приревновала Марьянова к женщине, с которой у него ничего не было. Просто Родион вместе со своей новой сотрудницей поехал в служебную командировку в Челябинск. Наутро предстояли тяжелые переговоры, Марьянов должен был жестко проинструктировать молодую коллегу, для чего пригласил ее к себе. Они сидели и разговаривали, когда в номер ворвалась Лена, которую именно в это время угораздило тоже прилететь в Челябинск по своим аудиторским делам. Она решила сделать жениху сюрприз. И сделала.

Да, было поздно, да, была бутылка виски. Но ничего такого, о чем подумала в тот момент Лена, не предполагалось. Однако она устроила дикий скандал, забрала заявление из ЗАГСа. В общем, с присущей ей энергией выжгла все дотла, оставив на месте былой любви жалкое пепелище. Родион тогда ничего поделать не смог.

С тех пор прошло почти пять лет. Они больше ни разу не встречались, за исключением одного‑единственного раза. Тогда Лене срочно потребовалась помощь в весьма деликатном деле, и она вдруг позвонила ему. Это было как раз накануне его свадьбы с Ноной. Он ей, разумеется, помог. А то, что произошло между ними потом, на даче у Марьянова, они назвали последней брачной ночью и договорились больше не повторять таких рискованных экспериментов. У Родиона была невеста, у Лены в ухажерах – какой‑то состоятельный пожилой джентльмен. В общем, их пути‑дорожки разошлись окончательно.

Но до сих пор каждый раз, если вдруг Родион вспоминал про Лену, сердце его сжималось от тоски. Наверное, это и называют настоящей любовью. И вот теперь, когда все уже, кажется, предано забвению, звонит неизвестный человек, говорит, что у Лены Божок серьезные проблемы и требует разговора тет‑а‑тет. «Если так пойдет дальше, – с тоской подумал Марьянов, – мне придется записаться в клуб самоубийц. И не виртуальных, а самых что ни на есть настоящих».

– Карина, – сказал Родион, подняв трубку внутреннего телефона. – Закажите на завтра, на восемь тридцать утра пропуск Панюшкину Юрию Сергеевичу. И сами приходите к этому времени, вдруг я немного задержусь.

Отдав распоряжение, Марьянов побарабанил пальцами по столу, потянулся к ящику, но отдернул руку. Посидев минуту, он все же достал оттуда небольшой фотоальбом, раскрыл на привычной странице и стал рассматривать снимок, где они с Леной, молодые и красивые, стояли, обнявшись, на золотистом песке средиземноморского пляжа.

 

* * *

 

Маша Зарецкая поджидала Карину в маленьком кафе на четвертом этаже огромного торгового центра. Эту встречу они переносили дважды и вот наконец нашли свободный вечерок, чтобы поболтать. К тому же Маша хотела обсудить с Кариной нечто важное. И это важное касалось Марьянова.

– Ну, юный коммуникатор, пирожные заказывать будем?

– А то! Здорово выглядишь, замужество тебе на пользу.

– Да брось. Ты вон, с какой стороны на тебя ни посмотри, лучишься счастьем. Причина хоть уважительная?

– Я вся в ожидании карьерного взлета, – самодовольно ответила Карина. – А это, знаешь ли, мобилизует. Личной жизни, правда, не стало, зато дел на службе – выше крыши. Прихожу рано, ухожу поздно, и все равно времени не хватает. Самое интересное, что мне действительно все это нравится. Как я жила до агентства – ума не приложу.

– Ну и отлично. Я рада, что все у тебя там сложилось благополучно.

– Есть одно маленькое осложнение. Надеюсь, оно не станет фатальным.

– Неужто служебный роман?! Ты с ума сошла. Мужики, которые втягивают девушек в служебные романы, – настоящие фокусники. Думаешь, что ты на седьмом небе, а потом оказывается, что сидишь на седьмом этаже своего офиса с разбитым сердцем и подмоченной репутацией.

– Фу, да как будто я не знаю! – отмахнулась Карина. – Тут дело в другом. Жена Марьянова меня невзлюбила. Заявилась в офис, устроила маленький шмон, нахамила мне, а напоследок обещала сделать так, чтобы ее муж меня уволил.

Внимательно выслушав историю конфликта с марьяновской супругой, Маша безапелляционно заявила:

– Ерунда. Я наслышана про эти набеги на офис мужа. Не ты первая, не ты последняя. Ты чего боишься, что Нона тебя со свету сживет?

– Судя по всему, она злопамятная. У нее глаза такие были, знаешь, как у кобры, – зловещие.

– Не волнуйся, ты не знаешь Родиона. Да он из принципа тебя не отдаст ей на съедение. У него все четко – бизнес отдельно, личная жизнь отдельно. И он, при всей большой любви к жене, не подкаблучник.

Пришла официантка с заказанными напитками и традиционными пирожными. Воткнув вилку в центр эклера, щедро политого глазурью, Карина подумала, что Машка отлично знает Марьянова, и ей можно выложить все до конца.

– Знаешь, а ведь Родион в последнее время сильно изменился.

– Не до такой степени, чтобы уволить тебя из‑за капризов жены, – ответила Маша с полным ртом. – М‑м‑м… Какая вкуснятина! А что значит – изменился? – спохватилась она.

– Он стал более нетерпимым, категоричным, раздраженным, скрытным. Да еще зачем‑то начал врать. Все эти истории с гольф‑клубом, назначенными и отмененными встречами, странные поездки к Триллеру…

Карина вывалила на Машу все, что накопилось у нее на душе, и выжидательно уставилась на подругу. Та проглотила ложечку взбитых сливок, которые соскребла со своего пирожного, и авторитетно заявила:

– Проблемы в бизнесе, точно. Такие диагнозы я ставлю легко.

– Наверное, у него все‑таки с женой нелады. Мне показалось, что он с ней не очень ласков, хотя ты и говорила, что он ее страшно любит. Так, может, он закрутил роман и поэтому ходит такой странный?

Тут уже Маша немного подумала, прежде чем ответить.

– Хм. Надо же, какие новости. А ведь я уже слышала кое от кого, что они с Ноной в последнее время не ладят. Между прочим, он уже полгода как на всех мероприятиях один появляется. Говорит, что жена болеет. И все‑таки я уверена, что это бизнес. Мужчина, влюбленный в женщину, готов на многое; мужчина, влюбленный в бизнес, готов на все. Может, у него клиента крупного увели, не знаешь?

– Да ведь меня в эти проблемы не посвящают. Значит, бизнес? Надеюсь, агентству ничего не угрожает, а то останусь опять без работы.

– Не волнуйся, Родион выстоит – он очень деловой и хваткий. Держись за него, не пропадешь. Знаешь, я бы и сама с удовольствием держалась за него. Не так давно я предложила стать его партнером в агентстве. Мой муж давал деньги, я могла бы подтянуть еще клиентуру. В общем, предложение было хорошее. Со всех точек зрения. Но Родион отказался. Причины отказа перечислять не буду, но я до сих пор уверена, что он совершил ошибку. И успокоиться не могу. Такие возможности упустить! Слушай, я ведь тебя хотела попросить мне помочь с ним этот разговор снова завести. Вдруг сработает?

– Конечно, мы же подруги. – Карина посмотрела на Машку счастливыми глазами сладкоежки, которую никто не ругает за перебор калорий. – Для тебя я все сделаю.

– Но ты же понимаешь, что дело очень деликатное. Даже не знаю, как лучше подступиться, чтобы его окончательно не обозлить. Ссориться я не хочу, это точно. Но и отказываться от своей идеи так легко не желаю. Надо еще разок все хорошенько обдумать. Мне кажется, он должен понять, что был не прав, отклонив мое предложение. Сам должен понять. Но для верности надо его к этой мысли осторожно подтолкнуть.

– Ладно, подтолкнем, когда команду дашь, – легко согласилась Карина.

– Мы с ним могли серьезно расширить бизнес и выйти на совершенно иной уровень. И у тебя, кстати, перспективы при таком раскладе могли быть совсем иные.

– Ты умная, – согласно кивнула Карина. – Думаю, ты права. А чего Марьянов вдруг отказался от выгодного дела?

– Не знаю, – ответила Маша, не сумев скрыть раздражение.

– А почему ты мне раньше не рассказала эту историю? – все‑таки спросила Карина, тщетно пытаясь оттереть пальцы от крема и чертыхаясь, потому что салфетка приклеивалась к рукам.

– Чего рассказывать, коли дело не выгорело? Спасибо хоть, что мы с твоим боссом остались добрыми друзьями. Я его даже иногда консультирую, с кадрами помогаю. Видишь, тебя же он взял на работу.

– Выходит, если бы у Марьянова были проблемы с бизнесом, он бы к тебе обратился за консультацией?

– Теоретически – да. Но он не станет. Он опытный игрок на этом рынке, бизнесмен с отличной репутацией. У него найдутся союзники более серьезные, чем я. И потом – он очень самолюбивый. В одиночку будет побеждать обстоятельства. К тому же, я надеюсь, его проблемы не того масштаба, чтобы опасаться за судьбу бизнеса в целом.

– Ты меня немножко успокоила, – сказала Карина и отхлебнула побольше чаю, чтобы сбить возникшую в желудке сладкую сытость. – Надеюсь, он скоро успокоится, и все будет по‑прежнему.

 

* * *

 

Ровно в восемь тридцать утра в приемную бочком вошел небольшого роста мужчина лет сорока в мятом костюме и затемненных круглых очках, за которыми едва угадывались глаза. На голове у него была впечатляющая плешь, покрытая бисеринками пота.

– Моя фамилия Панюшкин, – произнес он жидким голосом, который позабавил Карину. – Я к Родиону Алексеевичу, он обещал меня принять.

– Родион Алексеевич сейчас будет, – холодно ответила она. – Подождите его здесь.

И она указала на ближайшее к посетителю кресло.

После телефонной пытки, которую ей вчера устроил этот тип, Карине не очень‑то хотелось с ним любезничать. К тому же по его милости ей сегодня пришлось встать на час раньше. Ну и в довершении всего у Панюшкина была неприятная манера хрустеть суставами пальцев. Он делал это часто, нервно и, кажется, вовсе не замечал производимого эффекта.

– У нас в коридоре висят очень красивые картины современных художников, – мрачно заметила Карина. – Можно пока погулять и посмотреть.

– Нет, спасибо, я не люблю живопись, – ответил посетитель. – И графику тоже. И фотографию, – на всякий случай добавил он.

Так они и сидели молча, в тишине, нарушаемой лишь неприятным похрустыванием, пока не прибыл Марьянов. Он вошел в приемную и окинул гостя быстрым внимательным взором. Панюшкин медленно встал и поздоровался. Босс ответил вежливо, но руки ему не подал и вел себя, честно говоря, неприветливо.

Карина ломала голову над тем, что это за тип. Он пришел по личному делу, ради него босс отменил две встречи. Судя по всему, Марьянов ничего хорошего от грядущего разговора не ждал, потому что был сумрачен и недружелюбен.

Если бы от любопытства действительно можно было лопнуть, Карина лопнула бы прямо сразу после того, как эти двое закрылись в кабинете. Она бросилась к двери и обнюхала ее, словно собака, натасканная на героин. Дурацкий евроремонт! Ни одной треклятой щелочки, ни одной неплотно подогнанной планочки… Она готова была царапать ногтями косяк, лишь бы услышать хоть что‑нибудь. «Черт подери, почему меня так волнует личная жизнь босса? Не может быть, чтобы я в него влюбилась. Нет, все же я не до такой степени идиотка. Поверить не могу. А если не влюбилась, почему я так за него беспокоюсь?!»

Неожиданно Карина подумала, что Панюшкин напоминает третьеразрядного частного детектива из американских боевиков. Может быть, он принес какие‑нибудь компрометирующие документы и теперь собирается Родиона шантажировать? Или хочет показать ему снимки жены в обнимку с любовником. Карина поймала себя на мысли, что, несмотря на острую неприязнь к его жене, она не желала бы Родиону пережить нечто подобное. Хм. Вдруг ему нужна помощь? Она просто обязана ему помочь.

Изо всех сил убеждая себя, что ей движет именно это благородное чувство, Карина во что бы то ни стало решила подслушать, о чем говорят в кабинете. Помешать ей сейчас могла только катастрофа вселенского масштаба, сгребающая с поверхности планеты все живое. Дело могло выгореть – даже самые дисциплинированные сотрудники агентства приходили на службу лишь в начале десятого.

– Как бы незаметно приоткрыть эту чертову дверь? – пробормотала она, бегая по приемной кругами и ломая руки, словно дебютантка перед выходом на сцену.

Наконец ее осенила «гениальная» идея. Нужно войти в кабинет, а выходя, оставить дверь слегка приоткрытой. И уж тогда… Но под каким предлогом туда ворваться? Как назло, воображение отказывалось работать, и баста. Кофе‑чай Родион гостю не предложил, утреннюю почту для шефа курьер приносит только в девять. Эх, была не была! Карина схватила со стола пачку вчерашних газет, которые ей вечером вернул Марьянов, и, предварительно постучав, шагнула в кабинет с лицом столь же беспечным, с каким миллионеры загорают на палубе своей яхты, закатав до колен штаны от Гуччи. Она успела услышать фразу, сказанную блеющим голосом:

– Поверьте, моего интереса тут нет, все исключительно ради…

При ее появлении Панюшкин замолчал и клацнул челюстью так отчетливо, словно кто‑то нажал у него на макушке выключатель.

– Извините, Родион Алексеевич, почта.

Карина ловко метнула газеты на самый краешек огромного стола, чтобы Марьянов сразу не распознал подлог, и быстро вышла. Ее маневр удался – Родион даже не взглянул на секретаршу, а дверь ей удалось оставить чуть‑чуть приоткрытой. Это была крошечная щелка, тоненькая, как мышиный хвост. Но ее хватало, чтобы слышать все, что творится в кабинете. Карина, наполненная до краев сладким ужасом содеянного, припала к ней чутким ухом и теперь ловила каждое слово.

– Родион Алексеевич, говорю же вам, я действую в интересах Лены. Ей сейчас очень плохо, ее надо спасать.

– От чего спасать? – резко спросил Марьянов. – И вообще – кто вы такой?

– Я же вам визитку свою дал, – занервничал посетитель. – Панюшкин Юрий Сер…

– Да идите вы в баню со своей визиткой! Я спрашиваю, какое отношение вы имеете к Лене? Вы ее брат? Сват? Родной тятенька?

– Не кипятитесь, пожалуйста, не надо. Я сейчас все объясню, – занервничал посетитель. – У Лены в молодости был парень, а я – его лучший друг. С парнем она рассталась, а со мной продолжает дружить до сих пор. Вы же ее знаете, она очень контактная и добрая.

– Действительно, добрая, – скептически заметил Марьянов, словно дружба с этим типом была высшим проявлением доброты.

– Вам же не безразлична ее судьба, правда? – продолжал гундеть Панюшкин. – У Лены личные проблемы. Я не знаю какие, но точно – личные. Знаете, она ведь пыталась наложить на себя руки. Ее чудом спасли…

Марьянов в ответ двинул стулом, и Карина подскочила от неожиданности. Потом затравленно оглянулась – вдруг вот прямо сейчас ее застукают? Однако все было тихо, никто в приемную не вошел. А по доброй воле она не собиралась прекращать подслушивать.

– Сейчас я разрыдаюсь, – донесся до нее голос босса, который, судя по всему, поднялся со своего места.

Вероятно, он навис над своим посетителем, потому что тот испуганно пискнул:

– Но это правда! И я пришел за помощью именно к вам, потому что вы ее любили!

– Да вам‑то откуда знать?

– Так Лена сказала, – затараторил Панюшкин и даже хрюкнул от избытка чувств. – Сама! Лично мне призналась. И еще призналась, – голос его стал похож на мышиный писк, – что любит вас по‑прежнему.

– Во как, – с непередаваемой иронией пробормотал Марьянов. – Выходит, вы ее наперсник, да? Вроде лучшей подружки.

Панюшкин снова зафырчал. Прямо как еж, которого Карина на теткиной даче поймала возле кошачьего блюдца с молоком.

– Знаете, Родион Алексеевич, – набрался храбрости Панюшкин, – мне не доставляет большой радости сидеть тут у вас и что‑то доказывать. Думайте, что хотите. Я действую исключительно в интересах Лены. Я убежден, что только человек, который любил ее всерьез, способен сейчас ей помочь, оттащить от края бездны. Думай я иначе, никогда бы к вам не пришел. Я юрист, очень занятой человек. Но когда узнал, что с Леной беда, решил разыскать вас. Предупреждаю – она ничего про это не знает. Это целиком моя инициатива.

– Смотри, какой инициативный, – процедил Марьянов.

После чего раздался стук и странный шум. Панюшкин вскрикнул, как вспугнутый селезень, и Карина закрыла рот ладонью. Она дышала так бурно, что ее запросто могли услышать в кабинете.

– Пустите меня! – захрипел незваный гость, судя по всему, отчаянно отбиваясь. Возможно, его схватили за шиворот, пережав голосовые связки.

– А ну, говори, что с Леной! – приказал Марьянов. Этот его тон Карина отлично знала. Когда его по‑настоящему выводили из себя, шеф бледнел и был способен на самое отчаянное безрассудство. – Беда, говоришь? Так прекрати блеять и объясни толком, что за беда.

– Ее предал жених, – выдавил из себя Панюшкин. – Бросил прямо перед свадьбой. Она травиться хотела! Господи, отдайте мой галстук!

– Берите, на что он мне? – проворчал Марьянов. Судя по всему, ему удалось немного успокоиться.

– Я должен идти, – зачастил Панюшкин. – Все сказал, что хотел, и совесть моя чиста.

– Оставьте мне номер ее мобильного, – потребовал Марянов тем самым тоном, каким самодержцы отправляют подданных на виселицу.

– Конечно. Разумеется. Я сейчас на листочке напишу…

Послышалось шуршание, возня, потом шаги – мелкие и торопливые. Судя по всему, Панюшкин спасался бегством. Бежал он в панике, даже не попрощавшись. Вероятно, Марьянов напугал его до дрожи.






Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском:

vikidalka.ru - 2015-2024 год. Все права принадлежат их авторам! Нарушение авторских прав | Нарушение персональных данных