Главная

Популярная публикация

Научная публикация

Случайная публикация

Обратная связь

ТОР 5 статей:

Методические подходы к анализу финансового состояния предприятия

Проблема периодизации русской литературы ХХ века. Краткая характеристика второй половины ХХ века

Ценовые и неценовые факторы

Характеристика шлифовальных кругов и ее маркировка

Служебные части речи. Предлог. Союз. Частицы

КАТЕГОРИИ:






Поедательницы пирожных 8 страница




– Хорошенькое дело, – вознегодовал Марьянов. – Значит, Нона отсюда на дачу к родителям поехала?

– Значит, – кивнула Нателла.

– Да почему не домой?

– Захотела к маме. Да и я тоже ее уговаривала. Говорю: поезжай к маме, она тебя пожалеет.

В этот момент Родион подумал, что, будь он более кровожадным, придушил бы обеих сестер голыми руками.

– Скажи, а я вам тут для чего понадобился? – зловещим тоном произнес он. – Вы, оказывается, прекрасно проводили время – выпивали, про жизнь разговаривали. Маму не забыли. Ты позвонила мне и устроила истерику! Врала, что боишься за сестру. Милицию угрожала вызвать! Пирожные с вином заказала, я их ждал, как последний кретин. Прилетел умасливать жену, чтобы она сдуру на себя руки не наложила… А вы, оказывается, мухлевали!

– Марьянов, не будь таким злым! – встряхнула рыжими кудрями Нателла. – Нонка тебя действительно ждала. Видишь, тут в спальне все приготовлено для замирения. Потом на нее что‑то наехало, она впала в депрессию. Я приехала, дала ей снотворного, она и уснула. А потом проснулась – и поехала к маме. Я‑то чем виновата? Вот сижу тут одна… То есть с тобой. Давай хоть выпьем, что ли!

– Я за рулем, – отрезал Родион, которого до краев затопил гнев. Из‑за этого он никак не мог сосредоточиться и принять хоть какое‑то решение.

– А я выпью. – Она потянулась было к коньяку, но, внезапно отдернув руку, спросила вздорным тоном: – А где вино? Я заказывала по телефону прекра‑а‑асное французское вино. Его делали французы из настоя‑а‑ащего французского винограда.

– Вино в машине.

– А принеси его мне! – потребовала она. – А не то я сама…

Она рванула к лестнице и едва не загремела вниз. Пришлось снова ее ловить, транспортировать до гостиной на первом этаже и усаживать на диван. Марьянов скрипел зубами: вместо жены ему приходилось нянчиться с ее нетрезвой младшей сестрой. Не желая вступать в пререкания, он сходил к машине за сумкой и приволок ее в гостиную. Нателла, кокетливо придерживая свой прозрачный халатик, который так и норовил разойтись то на груди, то ниже пупка, сидела с видом Золушки, ожидающей подарков доброй феи. Правда, будь у Золушки такой характер, добрая фея скорее застрелилась бы, чем позволила ей охмурить ни в чем не повинного принца.

Марьянов решительно сгреб в сторону остатки былого пиршества и начал молча выкладывать содержимое сумки на стол. Нателла, пришедшая в состояние радостного возбуждения, встречала появление бутылки, коробочек и пакетиков одобрительными возгласами и аплодисментами. Родион, покосившись на нее, с удовлетворением отметил, что процесс стремительного опьянения как будто приостановился. Это должно было существенно облегчить ему жизнь при транспортировке Нателлы. Он собирался транспортировать ее к ней домой, о чем сразу же и заявил:

– Сейчас загружу всю эту снедь в холодильник, а ты пока собирайся. Минут через пятнадцать поедем.

– Куда это? – спросила она, выпятив губу.

– Домой.

– Я не хочу домой, – заявила Нателла. – Я выпить хочу. Я устала возиться с твоей женой и решать ваши семейные проблемы.

– Тебя никто не просит решать мои проблемы, – сухо ответил Родион. – Решай лучше свои, у тебя их не меньше. А пить я не могу, сказал же – за рулем. Как я машину потом поведу?

– А зачем тебе потом вести машину? – вкрадчиво спросила Нателла. – Зачем нам с тобой вообще сегодня возвращаться в город? Я могу и завтра поехать, мне спешить некуда. Да и тебя дома сегодня никто не ждет. Посидим по‑человечески, расслабимся. По душам поговорим!

– По каким таким душам? – рассердился Родион, уронив салфетки на пол. – У нас с тобой души работают в разных диапазонах. Поэтому не о чем нам с тобой говорить.

– Как это? – нахохлилась Нателла. – А о жизни, о любви, о книгах?

– Ты же книг не читаешь, только бирки на платьях.

– Зато я кино смотрю.

– Сериалы про сверкающий мир гламура? Нателла засопела, как зажатый в угол барсук, и с надрывом спросила:

– Почему ты меня ненавидишь? Все прежние Нонкины мужики меня боготворили. А у нее знаешь, кто в бойфрендах ходил? Там были миллиардеры…

– Знаю, знаю, – перебил ее Марьянов. – Только тебе надо сообщить об этом не мне, а журналистам «Форбс». А то они, по неведению, забыли включить поклонников твоей сестрицы в последний рейтинг богатейших людей мира. Это крупное упущение. Но еще лучше – проинформируй налоговую. Там любят открывать новые имена.

– Да ты мне не ве‑е‑еришь… – протянула Нателла с дурной улыбочкой. – Вот и зря! Погоди, Нонка тебе еще покажет.

– Это угроза? – уточнил Родион.

– Предупреждение.

– Почему ты вдруг решила меня о чем‑то предупреждать? Ты же меня всегда терпеть не могла. Я уверен, что, если Нона захочет поменять меня на кого‑нибудь из своих многочисленных миллиардеров, ты будешь только счастлива.

– Марьянов, – вдруг грустно сказала Нателла, – ничегошеньки ты не понимаешь, хоть и умный мужик.

Умный Марьянов только сейчас сообразил, к чему она клонит. Сообразил и мысленно чертыхнулся.

– Что же я должен понять? – тем не менее спросил он нейтральным тоном.

– Вот выпьем, и я тебе расскажу подробно. Ну, если не хочешь, не пей, а для меня вино открой, которое ты привез. И фрукты с пирожными поставь на стол, зря я их, что ли, заказывала. Короче, я остаюсь здесь ночевать. А ты – как хочешь.

Марьянов молча открыл вино, вытряхнул на тарелки привезенные деликатесы и сел. Он порядком устал от всей этой суеты, к тому же был голоден. Нателлу, конечно, надо отсюда вывозить, а то она спьяну еще пожар устроит. И, в конце концов, нужно дозвониться Лене. Хоть бы она сама перезвонила, что ли. Они ведь так ни до чего и не договорились. Родион вытянул ноги и начал набирать ее номер. Абонент по‑прежнему был недоступен. Издевательство какое‑то.

– Если бы ты знал, как мне все надоело, – говорила между тем Нателла, налегая на вино. – Так хочется уехать на Сейшелы или Мальдивы – хотя бы на полгода. Нет, лучше на год. А то здесь проблемы, проблемы, проблемы. Скучно! Мой Вацлав… Ты помнишь его?

– Нет. Помню Франческо, Мигеля, Гафура. Даже, прости господи, Педро и Хулио.

– Так это когда было!

Нателла отличалась необъяснимой тягой к мужчинам‑иностранцам, что являлось причиной многочисленных конфликтов с родителями, не одобрявшими эту доченькину страсть.

– Прости, я в твоих мужиках путаюсь, как в египетских фараонах – Рамзес, Тутанхамон, Эхнатон, Хеопс, Джосер. Кто, когда и сколько правил страной – не упомнишь.

– Марьянов, ты такой умный! – восхитилась Нателла. – Хотя и зануда. Вот, допустим, ты совсем не в моем вкусе…

– Конечно, я ведь не Родриго, а всего лишь Родион. Но давай оставим меня в покое. Ты что‑то про Вацлава начала рассказывать.

– Кто это?

– Не знаю.

– И я не знаю. Отстань! Мне так тошно здесь, что хочется…

– На Мальдивы.

– Застрелиться хочется! Надоели Мальдивы, там тоска и кругом песок. Все надоело. Тут еще Нона твоя…

– Замечу – и твоя тоже. Ты ведь помнишь родную сестру?

– Конечно, помню. Зачем она меня сюда притащила?

– Ей было плохо.

– А я ей что – Шойгу, что ли? У меня тоже личные проблемы, причем много. Я такая несчастная! Мне все надоели. Марьянов, ты умный, скажи, что делать?

– Поехать домой и лечь спать. Завтра утром ты всех снова полюбишь.

– Я не хочу всех. Хочу одного!

– Люби одного. Вацлав будет на седьмом небе.

– Вацлав оказался этим, ну… Ну, в общем, ты понял. А мне нужен настоящий мужчина – веселый, сильный, щедрый. Пусть он даже будет похож на тебя, только не такой зануда.

– Благодарю покорно. Ты знаешь хоть еще одно слово, чтобы заклеймить меня, кроме зануды?

– Знаю! Фантастическая зануда!

– Тогда уж – фантастический. Я же мужского рода, не то что твой Вацлав.

– Марьянов, не умничай. Тебе надо женщину нормальную найти, и все будет в порядке, ты перестанешь быть занудой.

Родион понял, что если он и дальше будет поддерживать разговор, то Нателла не угомонится никогда, и решил промолчать. Но его собеседница, кажется, даже не обратила на это внимания.

– Нор‑маль‑ную! А не такую, как твоя жена. Истерики устраивает, скандалы. Отличная вы пара – истеричка и зануда.

Тут Нателла громко расхохоталась и смеялась так долго, что Родион испугался, как бы истерика не приключилась уже и с младшей сестрой. Отсмеявшись, Нателла сделалась очень серьезной. Минуты две вдумчиво рассматривала бутылку с остатками вина, затем перелила ее содержимое в свой бокал. Сделав большой глоток, она неожиданно швырнула бокал за спину, а звон разбившегося стекла сопроводила громким воплем: «На счастье!» Затем, как ни в чем не бывало, продолжила прерванный монолог:

– Любви ей не хватает! Плохо, значит, ты ее любишь. А ее сколько ни люби, ей все мало. Зато сама она вообще никого не любит. Родителей, меня, тебя, красавчик. Тебя – особенно. И знаешь почему?

Она выжидательно посмотрела на Марьянова.

– Почему? – вяло поинтересовался Родион, которому стали надоедать эти пьяные откровения.

– Ты мешаешь ей жить, как она привыкла. А привыкла Нонка к такому, что тебе даже не снилось. Вот она и страдает. Вернее, стремится вернуть утраченное. У нее, если хочешь знать, не все в прошлом. У Ноны и сейчас есть кое‑кто…

Тут Нателла внезапно замолчала, наверное, ожидая какой‑то реакции на это провокационное заявление, и уставилась на Марьянова мутным многообещающим взглядом. Но тот решил выдержать паузу, поэтому промолчал и с безразличным видом уставился в окно.

– Тебе совсем неинтересно?! – воскликнула Нателла, видимо, уязвленная столь демонстративным пренебрежением Родиона к жизни собственной супруги.

– Нет, мне дико интересно. – Он посмотрел на нее с усмешкой. – Когда еще случится столь откровенный разговор.

– Марьянов, – неожиданно понизила голос Нателла и наклонилась в его сторону, упершись тугой грудью в стол. – Марьянов, не смотри на меня своим демоническим взглядом, не то плохо будет.

Родион сделал круглые глаза.

– Чего? – спросил он. Поискал в себе чувство юмора, но оно куда‑то спряталось и не откликалось на зов.

– Когда ты смотришь на меня вот так, с вожделением, во мне все загорается!

С этими словами Нателла медленно поднялась и походкой пумы направилась в обход стола. Правда, пума была явно навеселе и растеряла половину своей грации.

– Куда это ты идешь? – с опаской спросил Родион и вместе со стулом отодвинулся подальше.

– К тебе, милый! – ответила она низким голосом.

– Я не твой милый, – на всякий случай напомнил он и вскочил с места.

– Ты ужасно честный! – воскликнула Нателла голосом Карабаса‑Барабаса. – И ты мне та‑а‑ак нравишься!

Сказав это, она кинулась к Марьянову и, не добежав пары метров, внезапно прыгнула на него, как ручная обезьяна. А поскольку она была довольно увесистой, ему стоило больших трудов удержаться на ногах и удержать ее. Нателла повисла на Марьянове, обнимая его руками и ногами, и пыталась поцеловать его в шею.

От негодования у жертвы нападения сперло дыхание. В два прыжка он достиг дивана и попытался стряхнуть с себя Нателлу, приговаривая:

– Да что же это такое, в самом‑то деле?! Отцепись, отцепись, я тебе сказал!

Наконец ему удалось сбросить ее с себя, и она шмякнулась на диван, крякнув, как утка. Марьянов, стоял над ней, полыхая гневом.

– Что это ты задумала, а? – спросил он грозно.

– Ну прости, прости меня, я такая дурочка, – пробормотала Нателла, глядя на него снизу вверх.

– Ты не дурочка, – живо возразил Марьянов. – Ты уже взрослая дурища. Отправляйся наверх и собирайся, мы сейчас же едем домой.

– Едем! – обрадовалась Нателла. – К тебе?

– Нет. К себе я поеду один. Где твоя одежда?

– В спальне, – с улыбочкой поведала она. – Ты поднимешься со мной?

– Нет уж, благодарю покорно, одевайся сама. Проследив, чтобы во время подъема Нателла не

свалилась с лестницы, раздосадованный Марьянов вернулся в гостиную и плюхнулся в кресло. Наверху слышалась какая‑то возня – видимо, Нателла все никак не могла закончить сборы. Тогда Марьянов еще несколько раз набрал номер Лены Божок, но все так же безрезультатно. Наконец, взглянув на часы, он уже собрался поторопить Нателлу, но тут сверху донеслось:

– Марьянов, скорее сюда!

Родион мухой взлетел наверх. Ничего хорошего от Нателлы он не ждал и весь подобрался, как охотничий пес. Шагнув в спальню, он тихо выругался. Поганка возлежала на сиреневых простынях практически в чем мать родила. Помимо туфелек, на ней было нечто едва заметное и совершенно ничего не скрывающее.

– Что это ты тут изображаешь Данаю и голую Маху в одном лице? – спросил Марьянов. Словно снайпер, он смотрел Нателле точно в лоб.

– Я что, похожа на упитанную тетку эпохи Возрождения? – обиженно спросила та и поменяла позу.

– Ты звала меня, чтобы я полюбовался? Или чтобы я тебя собственноручно одел?

– Я звала тебя, потому что… Потому что меня сейчас стошнит, – сказала Нателла неожиданно севшим голосом. – Мне плохо, дай мне воды! Скорее!!!

Марьянов метнулся к накрытому столику, плеснул в стакан минералки и принес ей. Нателла в несколько глотков прикончила воду, а потом вдруг изготовилась и, не успел Родион глазом моргнуть, снова напала на него, сделав стремительный змеиный бросок. Обхватила его свободной рукой за шею, повалила на себя и впилась губами в его губы. Пока он отбивался, она успела поцеловать его заодно в нос, лоб и правый глаз.

Попытавшись вывернуться из ее паучьих объятий, Марьянов перекатился на бок и со страшным грохотом свалился с кровати. Нателла, издав индейский вопль, упала на него сверху. Ее острый каблук вонзился Марьянову в ногу. Он ухнул, как филин, и в этот момент раздалась громкая мелодичная трель. Потом еще и еще. Кто‑то настойчиво терзал звонок у входной двери.

 

* * *

 

– Это Нона! – воскликнул Марьянов.

Он с самого начала был уверен в том, что пребывание со свояченицей под одной крышей ничем хорошим для него не кончится.

– Не может быть, – пробубнила Нателла Марьянову в живот. – Это точно не она. Давай не будем открывать. Сделаем вид, что никого нет.

– Во дворе стоит моя машина.

Он, кряхтя, выбрался из‑под Нателлы и встал на четвереньки.

– Надо было калитку запереть.

– Зачем? Я не собираюсь ни от кого скрываться. Родион поднялся, отплевываясь и отряхивая

прилипшие к одежде ворсинки.

– Пойду открою дверь. А ты немедленно оденешься и будешь сидеть тихо, пока я тебя не позову. Поняла? Я, конечно, снисходителен к пьяным женщинам, но и у моего терпения есть предел.

Звонок прозвучал снова, и Родион, спешно покинув спальню, помчался вниз по лестнице. Нет уж, лучше бы это была не жена. Она и так в последнее время по поводу и без повода изводила его своей ревностью, а тут – пьяная и практически голая сестрица. Кстати сказать, не так давно Нона вдруг проехалась по поводу постоянных пикировок мужа и Нателлы. Тогда Марьянов отверг эти нападки как совершенно абсурдные, справедливо указав на их с Нателлой взаимную неприязнь. Интересно, поверит ли она ему теперь?

Открыв дверь, Родион застыл в изумлении – на пороге стоял бледный, неуверенно улыбающийся Аркадий Конокрад. Увидеть здесь своего коммерческого директора Марьянов ожидал меньше всего.

– Аркадий, ты с Луны свалился? Что произошло?

– Я должен с тобой поговорить, – решительно сказал Конокрад, и его обвислые щеки мелко затряслись. – Это невероятно важно.

Марьянов некоторое время смотрел на него тем напряженным взором, каким энтомолог изучает муху неизвестного ему вида, потом широко распахнул дверь и отступил в сторону:

– Проходи.

– Извини меня за вторжение, но это действительно важно…

– Я подумаю, извинять тебя или нет, – отрезал Марьянов, проталкивая незваного гостя в комнату. – Это будет зависеть от срочности дела. Ты же сказал, твои проблемы терпят! А теперь, выходит, передумал?

В душе он молил Господа, чтобы Нателла не вздумала сейчас появиться перед Аркадием в голом виде.

– Проходи вот сюда, – приказал Родион. – Садись. Ты за рулем?

Конокрад отрицательно замотал головой и опустился в кресло, где недавно сидела Нателла.

– На такси? Аркадий кивнул.

– Налить тебе чего‑нибудь?

Коммерческий директор снова молча согласился.

– Виски?

Опять молчаливый утвердительный кивок.

– Ты пришел помолчать? – поинтересовался Марьянов, протягивая гостю на треть наполненный стакан.

Конокрад сделал большой глоток, потом уставился на своего начальника скорбным взглядом.

– Как бы мне начать?

– Лучше – сначала. И очень коротко.

– Я не знаю, как буду тебе все объяснять! – заявил коммерческий директор, положив ногу на ногу. Нога начала качаться с бешеной скоростью.

– Блин, да что ты тянешь кота за хвост?! – начал было возмущаться Марьянов, но тут раздался звон и грохот – на втором этаже упало что‑то стеклянное. Затем сверху донеслось приятное сопрано: «Я сегодня немного пьян и не сяду уже за руль…»

– Кто там? – испуганно спросил Конокрад. – Нона?

– Ну да, кто же еще, – совершенно против своей воли соврал Марьянов. Соврал и сам на себя за это рассердился. Струсил! Как будто ему есть что скрывать!

– Она там одна?

– Ты меня не допрашивай, – рассердился Родион. – Лучше поскорее переходи к делу.

– Я по поводу аудиторской проверки, которую ты хочешь провести. Ты ведь хочешь провести проверку?

– Хочу. Мне важно знать, все ли у нас в порядке с финансами, – кивнул Родион. – Говорил же: возможны недружественные действия в отношении нашей компании. Знаешь ли, береженого Бог бережет.

– Знаю. Я хотел тебе сказать, что…

«Такси, такси, вези, вези…» – возобновила прерванную арию Нателла.

– Голос как будто не Ноны, – заметил Конокрад, снова потянувшись к стакану.

– Она там с подругой, – отрезал Марьянов.

С враньем почему‑то всегда так: стоит соврать самую маленькую капельку, и через некоторое время ложь превращается в стремительный поток, которым ты уже не можешь управлять.

– А они нас могут услышать? – трагическим шепотом спросил Аркадий.

– Ты что, хочешь признаться в тройном убийстве? – раздраженно поинтересовался Марьянов. – Боишься лишних свидетелей?

– Родион, ты не понимаешь. У нас должен состояться разговор с глазу на глаз.

– Тогда пойдем в огород. Думаю, кочаны капусты не покажутся тебе подозрительными?

– В огороде нас могут подслушать соседи. Марьянов пристально посмотрел на своего коммерческого директора.

– Ты меня по‑настоящему пугаешь, – заметил он. – Ладно, сиди тут. Я поднимусь на второй этаж и попрошу, чтобы нас никто не беспокоил. И налей себе, а то что‑то ты очень нервничаешь.

Марьянов вскочил и помчался вверх по лестнице, горя желанием связать разгулявшуюся родственницу и заклеить ей рот скотчем.

– Я же просил тебя! – свирепо прорычал он, врываясь в спальню, но тут же осекся, изумленно глядя на открывшуюся перед ним картину.

Нателла лежала на полу все в том же эфемерном одеянии. Ноги в своих умопомрачительных туфлях она закинула на кровать, а руки раскинула в стороны. На лбу у нее стоял, опасно покачиваясь, полный фужер. Рядом с кроватью валялись многочисленные осколки и стояло еще два готовых к употреблению фужера – видимо, аттракцион был в самом разгаре.

– Ты что это делаешь, а? Гуддини доморощенная! – воскликнул Родион.

Нателла вздрогнула, фужер на ее лбу качнулся и опрокинулся. По комнате тут же распространился отчетливый коньячный запах.

– Прекрати немедленно! Ты обещала собраться в дорогу и сидеть тихо.

– Пора‑а‑а в путь‑дорогу! – затянула Нателла, прилаживая на лоб очередной фужер. – В дорогу дальнюю, дальнюю, дальнюю идем!

– Нателла, ты мне мешаешь.

– Чем же я мешаю? – с вызовом спросила та. – Сижу тут одна, в заточении, как старик Хоттабыч в сосуде.

– Хоттабыч в своем сосуде не производил столько шума.

Нателла свела глаза к переносице и, не мигая, следила за покачивающимся фужером.

– А хотя бы полежать тихо ты в состоянии? Не петь и не танцевать?

Нателла сняла со лба фужер и, держа его над головой, снова запела:

– Давай погромче хлопай! Стучи ладошкой! Давай подвигай попой! Подрыгай ножкой!

– Да уж, с попой у тебя все в порядке… В ущерб самому главному.

Родион выразительно постучал себя кулаком по лбу и ушел, хлопнув дверью. Спустился вниз, надеясь побыстрее разобраться с Конокрадом. Тот по‑прежнему сидел за столом, глядя на тарелку с пирожными с таким выражением, словно хотел испепелить ее взглядом.

– Знаешь что, Аракадий? – раздраженно сказал Марьянов. – Из дому я гнать никого не стану.

Просто говори потише, и дело с концом. Никто нам с тобой не помешает.

В ту же секунду раздался такой грохот, словно рухнула Великая китайская стена.

– Это уже не фужеры, – сквозь зубы прошипел он.

– Что там за шум? – переспросил испуганный Конокрад.

– Не обращай внимания. Если уж ты притащился в такую даль, то не стоит отвлекаться на мелочи. Давай говори, что за проблемы?

«Ай гет дранк ин зе морнинг, ай донт лук фор афтернунз, ай донт кеа иф томорроу невер камз», – отчетливо донеслось сверху.

– Господи, что это? – пробормотал Марьянов, возведя глаза к потолку.

– Я напиваюсь по утрам, неважно, что случится днем, и если завтра не наступит, мне плевать… – быстро перевел Аркадий. И пояснил: – Шлягер Кида Рока.

Родион посмотрел на него тяжелым взглядом человека, которому сначала сообщили плохую весть, а потом предложили съесть мармеладку.

– Значит, так, – решил он. – Скажи мне немедленно: по‑твоему, бизнесу извне кто‑то угрожает? Ты что‑то узнал?

– Нет, – быстро ответил Конокрад. – По‑моему, с этим все в порядке. Мне ничего такого не известно…

– Тогда, знаешь что, Аркадий? Отправляйся‑ка ты домой. Поговорим с тобой завтра, идет? И обстановка будет подходящей.

– Ладно, – неожиданно согласился Конокрад и быстро встал. – Действительно, чего это я? Дело терпит! Утро вечера, как говорится, мудренее.

– На чем ты приехал?

– На такси. Но таксиста отпустил.

– Господи, зачем? Ты собирался у меня ночевать?

– Нет, просто думал, разговор затянется. Не волнуйся, я прогуляюсь до станции. Если не на электричке, то на частнике до Москвы доберусь.

Марьянов посмотрел на своего коммерческого директора с сомнением, но в этот момент наверху снова загрохотало, и он поспешно проводил его до двери.

 

* * *

 

Как только гость ушел, Марьянов, как снежный барс, взлетел обратно на второй этаж. Да уж, ему будет трудно объяснить жене, что случилось с ее уютной спальней. Усилиями Нателлы комната превратилась в Шевердинский редут после очередной яростной атаки французских кирасир. К тому же она насквозь пропиталась коньячным запахом. Автор этого безобразия находился здесь же, причем в весьма приподнятом настроении.

Марьянов понятия не имел, что делать. До сих пор в нем теплилась надежда на то, что Нателла через некоторое время упьется в стельку и вырубится. Тогда ее можно будет упаковать, как ковер, и вывезти с дачи вон. Однако она оказалась девушкой крепкой и продолжала держаться на плаву. Еще и безобразничала при этом.

Пока Марьянов, тяжело дыша, соображал, как ее нейтрализовать, Нателла, не обращая на него внимания, пыталась делать стойку на голове, не выпуская при этом из рук бутылку шампанского. В тот момент, когда Родион решил силой прервать ее акробатический этюд, Нателла каким‑то чудом исхитрилась на несколько секунд принять строго вертикальное положение, а потом, как бетонная плита, плашмя шлепнулась вниз, породив ужасный грохот, подобный тому, что слышали Марьянов и Конокрад несколько минут назад.

– Ты жива еще, моя старушка? – участливо поинтересовался Марьянов, даже не делая попытки помочь Нателле поняться.

– Это Нонка твоя – старушка! – огрызнулась та, вставая с пола. – Он ушел?

– Еще бы! И ты ему в этом здорово помогла. Без твоих песен и скачков по комнате мы бы еще долго разговаривали. А так мой коммерческий директор решил, что у меня на даче завелась нечистая сила, которая воет, грохочет и всячески пугает людей. И он поспешно ретировался.

– Значит, мы снова одни? Тогда надо задернуть занавесочки…

Раскачиваясь, как яхта в штормовую погоду, она подошла к окну, ухватилась за штору и с силой дернула. Раздался страшный треск. Потом на пол полетел карниз. Еще через секунду Нателла тоже лежала на полу рядом с карнизом. Задрапированная упавшими на нее шторами, она была похожа на римского трибуна, изнуренного многодневной оргией.

Марьянов поспешил было на выручку, но Нателла сама довольно ловко вскочила на ноги. Высокомерно оглядев дело рук своих, она отряхнула ладони и громко заявила:

– Так даже лучше. Светлее стало. Как ты считаешь?

– Конечно, – отозвался Марьянов. – А если еще и окно высадить, то станет совсем прекрасно.

– Полагаешь? – задумчиво произнесла она и, подойдя вплотную к окну, радостно сообщила: – О, твой коммерческий директор никуда не ушел.

– Как это так?

– Он вокруг дома бегает и в окна заглядывает! Дай я крикну ему ку‑ку!

– Только попробуй, – пригрозил Марьянов и тоже выглянул в окно. Выглянул – и немедленно вскипел, как маленький котелок над большим костром: – О господи! Это не мой коммерческий директор.

– А кто? – спросила Нателла, прилепившись голым телом к стеклу.

– Это Триллер, клиент. Фамилия у него такая. Мне нужно к нему спуститься.

– Опять спуститься?! Неужели я тебе не нравлюсь? – спросила Нателла, повернувшись лицом к Марьянову и обиженно выпятив губу. – А я, между прочим, почти нагая, ну прямо как русалка!

– Голое тело могло смутить меня только в восемнадцать лет, когда я весь состоял из прыщей и нечеловеческих комплексов. Так что спокойно можешь одеться по всей форме. И пожалуйста, сделай вид, что тебя здесь нет.

 

* * *

 

Открыв входную дверь, Родион увидел, что Триллер прильнул к окну гостиной, пытаясь там что‑то рассмотреть.

– Савелий Львович, вы ко мне? – довольно сухо поинтересовался Марьянов.

Триллер, как ужаленный, отпрянул от окна и рысью поскакал к крыльцу. Он улыбался, протягивал к Родиону руки, издавал нечленораздельные радостные восклицания и поэтому сильно смахивал на Робинзона Крузо, увидевшего первый за три десятка лет корабль. Для полноты образа не хватало лишь остроконечной меховой шапки и попугая на плече.

Подбежав к крыльцу, на котором волжским утесом возвышался суровый Марьянов, Триллер радостно завопил:

– Родион Алексеевич, дорогой! Я счастлив, что нашел вас!

Затем ухватил Марьянова за руку и стал трясти так энергично, словно испытывал на прочность – не оторвется ли.

– Савелий Львович, – вырвав руку, недружелюбно поинтересовался Марьянов. – Почему вы меня искали на даче? Я делами занимаюсь в офисе.

– Простите, простите, – вновь заверещал Триллер. – Я сначала приехал в офис, но там сказали, что вас уже не будет, вы на даче.

– Кто сказал?

– Не помню, кто‑то из сотрудников.

– Ну а адрес где вы взяли? Тоже мои добрые сотрудники подсказали?

– Нет, что вы! Помните, вы заезжали ко мне на прошлой неделе? Вы тогда упомянули, что ваша дача в том же районе, что и мой загородный дом. Остальное – дело техники. Вашу дачу я обнаружил интуитивно. Поспрашивал, конечно, людей, но в основном – интуитивно. Интуиция, дорогой Родион Алексеевич, – великая вещь! Вот они – экстрасенсорные способности! Никогда не подведут.

– Интересно. А сюда вы зачем, простите, приехали?

– Мне необходимо с вами поговорить. Это очень важно и срочно.

Марьянов неожиданно подумал, что количество людей, которые внезапно и срочно захотели с ним сегодня поговорить, постоянно растет. Сначала Нона, потом Конокрад, теперь вот еще и Триллер. И это не считая Нателлы.

Вспомнив про Нателлу и не желая, чтобы слухи о непотребствах, происходящих на его даче, распространялись среди клиентов, Родион поспешно прикрыл дверь и сказал:

– Давайте немного прогуляемся. Погода прекрасная, воздух свежий. Вы изложите свою проблему, а подробно обсудим мы ее завтра на работе. У меня сейчас очень мало времени.

– Разумеется, – закивал головой Триллер. – Только вот нельзя ли мне немного посидеть, отдышаться, водички попить или чаю. Я, знаете ли, больше часа бегал по окрестностям, пока вас нашел.

И Савелий Львович хитренько покосился на входную дверь.

Родион понял, что Триллер войдет в дом во что бы то ни стало, даже если тот начнет проваливаться под землю.

– Прошу вас, – скрипнув зубами, процедил он. – Чай заваривать некогда, а водички налью.

– Конечно, конечно, – обрадовался Триллер. – Я недолго, только дух переведу.

Войдя в гостиную, Савелий Львович мгновенно обежал вокруг накрытого стола и воскликнул:






Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском:

vikidalka.ru - 2015-2024 год. Все права принадлежат их авторам! Нарушение авторских прав | Нарушение персональных данных