Театр войны, армия, поход

Природа предмета не дает возможности дать точное определение этих трех различных факторов в отношении пространства, массы и времени; но дабы порой не вызвать неправильного толкования наших слов, мы должны несколько уточнить те понятия, которые мы намерены в большинстве случаев вкладывать в эти термины.

1. Театр войны

Обычно под театром войны разумеют часть всего охваченного войной пространства, границы которого являются прикрытыми и которое потому обладает определенной самостоятельностью. Обеспечение границ театра военных действий может быть достигнуто крепостями, значительными местными рубежами, а также значительным удалением от остального пространства, охваченного войной. Такая часть представляет собой не только кусок целого, но и сама является небольшим целым, и благодаря этому перемены, происходящие на остальном захваченном войной пространстве, оказывают на нее не непосредственное, а лишь косвенное влияние. Если желательно установить точный признак, то таковым может быть только возможность представить себе на одном театре наступление, а на другом - в то же самое время отступление; или оборонительные действия на одном, а наступательные - на другом. Но мы не всегда будем придерживаться такого строгого определения этого понятия; здесь мы желаем отметить лишь существенный его признак.

2. Армия

Пользуясь понятием театра войны, нетрудно установить, что такое армия: это та масса бойцов, которая находится на одном и том же театре войны. Однако это определение не вполне обнимает обычное словоупотребление. Блюхер и Веллингтон в 1815 г. стояли во главе двух отдельных армий, хотя они действовали на одном театре войны. Таким образом, другим признаком армии является главное командование. Между тем этот признак очень близок к предыдущему, ибо при правильной организации на одном театре войны должен быть один главнокомандующий, и этот начальник на отдельном театре войны должен всегда обладать соответственной степенью самостоятельности.

Одна только абсолютная численность армии играет меньшую роль при ее наименовании, чем это может казаться на первый взгляд. Ибо там, где несколько армий действуют совместно на одном и том же театре войны, и притом под одним верховным командованием, они носят это название не по причине своей численности, но сохраняют его от прежних отношений (1813 г.: армия Силезская, Северная армия и пр.). Большую массу войск, которая предназначена действовать на одном театре войны, будут делить на корпуса, но отнюдь не на армии; по крайней мере это противоречило бы обычному способу наименования, которое, следовательно, имеет глубокие корни в существе дела. С другой стороны, было бы педантизмом высказывать притязание на название армии для всякого партизанского отряда, который самостоятельно хозяйничает в отдельной провинции; однако надо заметить, что никого не поражает, когда говорят о Вандейской армии во время революционных войн, хотя последняя порою не была многим сильнее такого отряда.

Таким образом, понятия армии и театра войны являются, как правило, сопряженными и взаимно обусловливающими друг друга.

3. Поход

Хотя часто разумеют под походом те военные действия, которые в течение одного года происходят на всех театрах войны, тем не менее более обычно и более точно то словоупотребление, которое под походом разумеет действия, происходившие на одном театре войны. Однако нехорошо, когда при этом ограничиваются понятием годичности, ибо войны уже не разделяются сами собою на годичные походы определенным и продолжительным занятием зимних квартир. Но так как вместе с тем события, происходящие на одном театре войны, сами распадаются на известные более крупные отдельные отрезки времени, а именно тогда, когда заканчиваются непосредственные следствия какой-либо - более или менее значительной - катастрофы и завязываются новые осложнения, то надо принимать во внимание эти естественные периоды, дабы отнести к известному году (походу) принадлежащие к нему события. Никто не оборвет кампанию 1812 г. на р. Немане, где находились армии к 1 января 1813 г., и не отнесет дальнейшего отступления французов до Эльбы к походу 1813 г., ибо очевидно, что оно составляет часть их общего отступления от Москвы.

Установление этих понятий не отличается большой отчетливостью, но не представляет особого неудобства, так как они не предназначаются, подобно философским определениям, быть источником дальнейших определений. Они должны служить лишь для того, чтобы придать изложению несколько большую ясность и определенность.

Глава третья.

Соотношение сил

В VIII главе 3-й части мы указали, какую ценность имеет в бою численное превосходство, а следовательно, и значение, которое имеет общий перевес сил для стратегии; отсюда вытекает важность соотношения сил; мы должны здесь высказаться о нем несколько подробнее.

Если мы рассмотрим без предубеждения историю современных войн, то будем вынуждены сознаться, что численное превосходство с каждым днем приобретает все более и более решающее значение; поэтому правило быть возможно сильным в момент решительного боя в настоящее время мы должны ценить несколько больше, чем когда бы то ни было раньше.

Храбрость и дух войска во все времена повышали физические силы, так будет и впредь. Но мы встречаем в истории также периоды, когда резкое превосходство в устройстве и вооружении войск давало значительный моральный перевес; в другие периоды такой же перевес давала большая подвижность войск; далее оказывали влияние вновь вводимые системы тактики; затем военное искусство увлеклось стремлением к искусному использованию местности, руководимому широкими и многообъемлющими принципами; на этой почве одному полководцу время от времени удавалось выиграть у другого значительные преимущества; однако это стремление скоро исчезло и должно было уступить место более естественным и простым приемам. Если же мы без предвзятости взглянем на опыт последних войн, то будем вынуждены сказать, что ни в целых походах, ни в решительных боях, т.е. генеральных сражениях, подобные явления уже почти не наблюдались; отсылаем читателя ко второй главе предыдущей части[93]. Армии в наши дни настолько стали схожи между собой и вооружением, и снаряжением, и обучением, что между лучшими из них и худшими особо заметного различия в этом отношении не существует. Степень подготовки научных сил, правда, еще, пожалуй, представляет существенные различия, но она главным образом приводит лишь к тому, что одни являются инициаторами и изобретателями тех или иных усовершенствований, а другие их быстрыми подражателями. Даже полководцы подчиненного порядка - командиры корпусов и дивизий - всюду держатся одних и тех же взглядов и методов в отношении своей профессии; таким образом, кроме таланта главнокомандующего, который едва ли можно мыслить состоящим в каком-либо постоянном соотношении с уровнем культурного развития народа и армии и который, напротив, является всецело делом случая, - одна лишь втянутость войск в войну может еще дать одной из сторон заметное преимущество перед другой. Чем больше будет равновесие во всем этом, тем более решительное влияние оказывает численное соотношение сил.

Характер, который носят современные сражения, является результатом этого равновесия. Стоит лишь прочитать без предубеждения описание Бородинского сражения, где первая армия в мире - французская - померилась с русской армией, которая, несомненно, по многим сторонам своей организации и по степени подготовки отдельных ее частей могла быть признана наиболее отсталой. Во всем ходе сражения не наблюдается ни малейшего проявления большого искусства или интеллигентности; это спокойная борьба между собою противостоявших сил, а так как последние были почти равными, то и не могло произойти ничего иного, как только медленное опускание чаши весов на ту сторону, на которой была большая энергия в руководстве и больший боевой опыт армии. Мы выбрали как пример именно это сражение потому, что в нем более, чем в каком-либо другом, стороны были численно равны.

Мы не утверждаем, что все сражения таковы, но таков основной тон большинства.

В таких сражениях, где стороны так медленно и методически меряются силами, излишек этих сил у одной из сторон должен дать очень надежный перевес. В действительности напрасно мы будем искать в истории современных войн таких сражений, в которых победа была бы одержана над вдвое сильнейшим противником, что в прежние времена все же случалось гораздо чаще. Бонапарт, величайший полководец нашего времени, во всех своих победоносных генеральных сражениях, за исключением сражения под Дрезденом в 1813г., всегда умел сосредоточить более сильную или, во всяком случае, лишь немногим уступавшую противнику армию, а там, где это ему не удавалось, как под Лейпцигом, Бриенном, Ланом (Лаоном) и Ватерлоо, он терпел поражение.

Абсолютная численность является в стратегии большею частью такой данной, которую полководец не может уже изменить. Отсюда, однако, нельзя прийти к заключению, что вести войну со значительно слабейшей армией невозможно. Война не всегда является свободным решением политики, и менее всего она бывает такою там, где силы крайне неравны; следовательно, на войне мыслимо всякое соотношение сил, и странной была бы теория войны, которая ретировалась бы как раз там, где в ней нужда будет наибольшая.

Как бы ни была желательна с точки зрения теории известная соразмерность сил, все же даже в случае крайнего их несоответствия теория не может умыть себе руки и заявить, что она в данном случае неприложима. Никаких границ здесь установить невозможно.

Чем слабее силы, тем меньше должны быть и цели и тем короче будет продолжительность (применения этих сил - Ред.). В этих двух направлениях слабейшая сторона не может уступить в пространстве, если можно так выразиться. Какие изменения вносит в процесс войны размер сил, мы будем иметь возможность выяснять лишь постепенно, по мере того, как будем встречаться с этим вопросом; здесь же мы довольствуемся указанием общей точки зрения; для большей ясности добавим еще следующее.

Чем больше нехватка сил у стороны, вовлеченной в неравную борьбу, тем сильнее под давлением опасности должны стать их внутреннее напряжение и энергия. Там же, где наблюдается обратное явление, где вместо героического отчаяния наступает отчаяние малодушия, там, конечно, военному искусству делать нечего.

Если с этой энергией сочетается мудрая умеренность в замечаемых целях, тогда возникает игра блестящих ударов и осторожной сдержанности, чем мы столь восхищаемся в войнах Фридриха Великого[94].

Однако чем меньше могут достигнуть умеренность и осторожность, тем более важным являются напряжение и энергия всех сил. Там, где несоответствие сил настолько велико, что никакая степень ограничения собственных целей не может спасти от гибели, или когда вероятная продолжительность опасности настолько велика, что самое бережливое применение сил не может привести к цели, - напряжение всех сил будет или должно быть сосредоточено в одном единственном отчаянном ударе; теснимая сторона[95], уже не рассчитывая на помощь со стороны, которой взяться неоткуда, будет целиком возлагать свою последнюю надежду на моральное превосходство, которое придается каждому храброму человеку отчаянием. Крайнюю смелость он будет рассматривать, как высшую мудрость, в крайнем случае, он прибегнет к дерзкой хитрости, и если ему не суждено иметь удачи - он в гибели с честью обретет право на будущее воскресение.

Глава четвертая.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: