Американская стратегия сохранения глобального доминирования.

В основе глобального доминирования США лежит сочетание технологического, экономического, финансового, военного и политического превосходства. Технологическое лидерство позволяет американским корпорациям присваивать интеллектуальную ренту, финансируя за счет нее НИОКР в целях опережения конкурентов по максимально широкому фронту НТП. Удерживая монополию на использование передовых технологий, американские кампании обладают преимуществом на мировых рынках как по эффективности производства, так и по предложению новых товаров. Экономическое превосходство создает основу для господствующего положения американской валюты, которое защищается военно-политическими методами. В свою очередь, за счет присвоения глобального сеньоража от эмиссии мировой валюты, США финансируют дефицит своего госбюджета, который складывается вследствие раздутых военных расходов, включая расходы на перспективные НИОКР. Последние сегодня больше российских на порядок и превышают совокупный объем десяти идущих вслед за США стран вместе взятых (Рис.6).

Рис.6

Источник: С.Рогов, Институт США и Канады РАН, 2013

В период смены технологических укладов все эти составляющие американского доминирования подвергаются испытаниям на прочность. Имея достаточный научно-образовательный потенциал для копирования научно-технических достижений передовых стран и обучения кадров лучшим проектно-инжиниринговым практикам, страны БРИК способны вырваться вперед на смене технологических укладов и вовремя «оседлать» новую длинную волну экономического роста. По имеющимся прогнозам, к 2020 году совокупный ВВП Бразилии, России, Индии и Китая может превысить треть от общемирового.

Китай уже сегодня вышел на первое место в мире по экспорту высокотехнологической продукции. Вместе страны БРИК занимают четверть мирового производства высокотехнологической продукции с перспективой увеличения этой доли до 1/3 к 2020 году[11]. Растут расходы на научные исследования и разработки, совокупный объем которых по странам БРИК приближается к 30% от общемирового объема. Они уже обладают достаточной научной и производственно-технологической базой для совершения технологического рывка.

И наоборот, доля США на мировом рынке постоянно снижается, что подрывает экономическую основу их глобального доминирования. Последнее сегодня держится, в основном, на монопольном положении доллара в глобальной валютно-финансовой системе. На его долю приходится около 2/3 мирового денежного оборота. Размывание экономического фундамента глобального доминирования США пытаются компенсировать усилением военно-политического давления на конкурентов. Доля США в мировых военных расходах составляет 37%[12].При помощи глобальной сети военных баз, информационного мониторинга, электронной разведки они пытаются удерживать контроль над всем миром, пресекая попытки отдельных стран вырваться из долларовой зависимости. Однако делать это им становится все сложнее – осуществлению необходимых для удержания лидерства структурных изменений мешает инерция связанных в устаревших основных фондах инвестиций, а также гигантских финансовых пирамид частных и государственных обязательств. Для сбрасывания их быстро нарастающего бремени и сохранения монопольного положения в мировой валютно-финансовой системе, они объективно заинтересованы в мировой войне. Невозможность ее проведения обычным способом из-за рисков применения оружия массового поражения США пытаются компенсировать развязыванием серии региональных войн и политических конфликтов. В совокупности они складываются в глобальную гибридную войну на основе принципа «кто не с нами, тот против нас» и подлежит уничтожению, расчленению, дестабилизации и санкционной «порке».

Создавая «управляемый хаос» организацией вооруженных конфликтов в зоне естественных интересов ведущих стран мира, США сначала провоцируют эти страны на втягивание в конфликт, а затем проводят кампании по сколачиванию против них коалиций государств с целью закрепления своего лидерства. При этом США получают недобросовестные конкурентные преимущества, отсекают неконтролируемые ими страны от перспективных рынков, создают себе возможность облегчить бремя государственного долга за счет замораживания долларовых активов этих стран и обосновать многократное увеличение своих государственных расходов на разработку и продвижение новых технологий, необходимых для роста американской экономики.

С точки зрения циклов мирового экономического и политического развития, как доказывает В.Пантин[13], период 2014 – 2018 гг. соответствует периоду 1939 – 1945 гг., когда разразилась Вторая мировая война. Конфликты в Северной Африке, Ираке, Сирии и на Украине – только начало целой череды взаимосвязанных конфликтов, инициируемых США и их союзниками. С помощью стратегии «управляемого хаоса» они стремятся решить свои экономические и социально-политические проблемы, подобно тому, как США решали свои проблемы во время Второй мировой войны, которую в Америке называют «хорошей войной».

Исторический опыт свидетельствует о том, что войны в Европе были важнейшим источником экономического подъема и политического могущества США. Последние стали сверхдержавой вследствие Первой и Второй мировых войн, которые повлекли гигантский отток капиталов и умов из воюющих между собой европейских стран в Америку. Третья мировая война, оставшаяся холодной, завершилась распадом мировой социалистической системы, что дало США приток более триллиона долларов, сотен тысяч специалистов, 500 тонн высокообогащенного (оружейного)урана и других ценных материалов, множества уникальных технологий.

Развертываемая США мировая гибридная война ведется с широким применением оружия нового технологического уклада, являясь одновременно катализатором его становления в американской экономике. Это, прежде всего, информационно-коммуникационные технологии и основанное на их применении высокоточное оружие, обеспечивающие американским военным системное превосходство в управлении боевыми действиями и минимизацию потерь. Их дополняет широкое применение когнитивных технологий, которые превращают СМИ в высокоэффективное психотропное оружие массового поражения сознания людей, а дипломатию – в информационное оружие, поражающее политическую волю руководителей противника.

Как показывают все организованные США войны последних двух десятилетий, начиная с Ирака и Югославии и заканчивая Украиной, по типу применяемых технологий они носят сложносоставной характер, где собственно военная составляющая выполняет роль «последнего аргумента», применяясь на завершающей фазе (поэтому они и называются «гибридными»). До этого основное внимание уделяется внутренней дестабилизации намеченного для агрессии региона, для чего используется информационное оружие, нацеленное на дестабилизацию общественного сознания и дискредитацию традиционной морали. Иными словами – на расшатывание устоев общества, которому СМИ внушаются агрессивные и даже человеконенавистнические ориентиры с целью развязывания вооруженных конфликтов как внутренних, так и внешних. Одновременно происходит подкуп и установление контроля над властвующей элитой путем втягивания влиятельных семей и перспективной молодежив особые отношения с США и их союзниками по НАТО посредством зарубежных счетов и накоплений, обучения, грантов, приглашений на престижные мероприятия, предоставления гражданства, приобретения имущества. Это позволяет американским спецслужбам манипулировать как общественным мнением, так и властвующей элитой, провоцируя внутренние и внешние конфликты.

При этом сами американцы выбирают противников и затем управляют боевыми действиями, а также определяют победителей и назначают наказание проигравшим. Так было с Ираком, который спровоцировали напасть на Кувейт и затем показательно наказали. С Сербией, руководителю которой пообещали безопасность в обмен на воздержание от нанесения неприемлемого ущерба странам НАТО и затем показательно разгромили и осудили. Со странами Северной Африки, руководители которых были введены в заблуждение знаками внимания, а затем отданы на растерзание обезумевшей от вседозволенности толпы. С Януковичем, которого долго обхаживали американские консультанты, к которым в решающей фазе присоединились ведущие чиновники и политики США и ЕС с одной только целью – уговорить не применять силу в отношении боевиков прозападной оппозиции, чтобы затем принести в жертву своим агентам и захватить власть.

Ключевое значение в американской тактике развязывания войны имеет сочетание подкупа властвующей элиты, установления контроля над СМИ и персонального обволакивания первых лиц государства. Добиваясь контроля над общественным сознанием страны, с одной стороны, и парализуя политическую волю ее руководства, с другой стороны, американские спецслужбы организуют конфликты и манипулируют их участниками, добиваясь нужного США результата.

Внешне развязываемые США войны кажутся бессмысленным хаосом. В действительности они организуются и слаженно проводятся всеми заинтересованными ведомствами США в сочетании с соответствующими действиями американского крупного капитала, СМИ и разветвленной агентурной сети. И результаты, которого добиваются США в результате этого хаоса, вполне запланированы: американские корпорации получают контроль над природными ресурсами и инфраструктурой поверженных стран, банки замораживают их активы, специально обученные вандалы разоряют исторические музеи, финансовая система жестко привязывается к доллару. Все организованные США войны многократно окупились, включая войну в Афганистане, в результате которой «неконтролируемый» американскими спецслужбами поток наркотиков в Россию и Европу увеличился на порядок.

Тщательно прорабатываемая и организуемая Вашингтоном мировая война сегодня отличается от предыдущей отсутствием фронтовых столкновений враждующих армий. Она ведется на основе использования современных информационно-когнитивных и экономико-санкционных технологий с опорой на «мягкую силу» и ограниченное применение военной силы в форме карательных операций по наказанию лишенного возможности к сопротивлению противника. Расчет делаетсяна дестабилизацию внутреннего состояния страны-жертвы посредством поражения ее общественного сознания подрывными идеями, ухудшения социально-экономического положения, выращивания разнообразных оппозиционных сил, подкупа продуктивной элиты с целью ослабления институтов государственной власти и свержения легитимного руководства с последующей передачей власти марионеточному правительству.

Такие войны называют также хаотическими, посколькуруководство страны-жертвы до последнего момента не чувствует угрозы со стороны противника, ее политическая воля сковывается бесконечными переговорами и консультациями, иммунитет подавляется демагогической пропагандой, в то время как противник ведет активную работу по разрушению структур ее внутренней и внешней безопасности.В решающий момент происходит их подрыв с военным подавлением возникающих очагов сопротивления. Именно таким образом США добились успеха в фазе «разрядки напряженности» холодной войны против СССР, а в настоящее время создают воронки расширяющегося хаоса в стратегически важных регионах Ближнего и Среднего Востока и пытаются восстановить контроль над постсоветским пространством.

Организовав государственный переворот и установив полный контроль над структурами украинской государственной власти, Вашингтон делает ставку на превращение этой части Русского мира в плацдарм для военной, информационной, гуманитарной и политической интервенции в Россию с целью переноса хаотической войны на ее территорию,организации революции и последующего расчленения.Расчет делается на то, что у российского общественного сознания отсутствует иммунитет на проникновение агентов влияния с Украины.

Развязывая украинско-российскую войну, США втягивают в нее против Россиистраны НАТО, добиваясь одновременно антироссийскими экономическими санкциями ослабления ЕС и закрепляя свой контроль над Брюсселем. Организация военного конфликта между Россией и европейскими странами НАТО на территории Украины является наиболее желательным для США сценарием. Развязывание такой войны под лозунгами защиты от «российской агрессии» является главной целью установленного американцами в Киеве русофобского режима. Пока он существует, провоцирование войны против России будет продолжаться, в том числе путем террора против русского населения Юго-Востока Украины.

Даже если удастся остановить американскую агрессию на Украине и купировать украинский кризис, не вызывает сомнений неизбежность длительного и существенного ухудшения торгово-экономических отношений между Россией и государствами-членами НАТО, а также другими союзниками США (Япония, Южная Корея, Канада, Австралия). С учетом высокой внешней зависимости российской экономики, это создает серьезные угрозы национальной безопасности. Наиболее острые из них касаются рисков замораживания валютных активов, отключения российских банков от международных платежных и информационных систем, запретов на поставки высокотехнологической продукции, ухудшения условий российского экспорта.

3.Финансовая война против России.

Экономическая политика не является нейтральной по отношению к экономическим интересам. Она ведется в интересах доминирующих групп влияния, которые далеко не всегда соответствуют общенациональным. К примеру, политика Вашингтонского консенсуса навязывается МВФ развивающимся странам и странам с переходной экономикой в интересах международного капитала вопреки их национальным интересам[14]. Последствия этой политики мы наблюдали и в России в 90-е годы, когда политика Банка России одновременно убивала высокотехнологические отрасли экономики и приносила невиданные барыши иностранному, преимущественно американскому финансовому капиталу[15]. Аналогичная картина складывается и сегодня.

В условиях эскалации внешнего давления и отключения российских заемщиков от мировых рынков капитала повышение ставки процента удорожает кредит и усиливает риски дефолтов компаний-заемщиков. Вместо того, чтобы создавать механизм замещения внешних источников кредита внутренними для покрытия возникающего вследствие применения санкций дефицита кредитных ресурсов, Банк России усугубляет его. Одновременно, сохраняя свободный режим для капитальных операций, он способствует вывозу капитала, объем которогоприближаетсяв этом году к100 млрд.долл.

Любопытно, что объем утечки (нелегального вывоза) капитала, составивший за первое полугодие более 80 млрд. долл., совпадает с величиной сокращения зарубежных кредитов российским структурам вследствие введения санкций. Таким образом, негативный эффект от санкций мог бы быть целиком нейтрализован прекращением утечки (нелегального вывоза) капитала, для чего у Центрального банка и Правительства есть огромные возможности. Однако, констатируя ускорение бегства капитала, Банк России отказывается от применения необходимых для его прекращения норм валютного регулирования и валютного контроля и продолжает пассивно следовать догмату «полной свободы текущих и капитальных операций» [16].

Повышение процентных ставок в сложившихся условиях возросших внешнеэкономических рисков не может служить достаточным стимулом для сдерживания оттока и стимулирования притока капитала. Оно лишь усугубляет неконкурентоспособность российской банковской системы по отношению к банкам стран ОЭСР, располагающими дешевыми и длинными кредитными ресурсами, которые практически бесплатно предоставляются им своими центральными банками. Преимущественное положение иностранных кредиторов закрепляется нормативной политикой Банка России, который оценивает обязательства зарубежных, в том числе, офшорных юрисдикций с меньшим дисконтом, чем обязательства российских эмитентов на том основании, что последние имеют более низкий рейтинг «большой тройки» американских рейтинговых агентств.

Проводимая в России денежно-кредитная политика объективно влечет колонизацию российской экономики иностранным капиталом. Как обосновывается А.Отырбой и А.Кобяковым в аналитическом докладе «Как побеждать в финансовых войнах», «политика, проводимая уже четверть века Банком России и Правительством, заключается в создании благоприятных условий иностранному капиталу в освоении российской экономики и национальных богатств России»[17]. В рамках этой политики преимущество получает иностранный капитал, связанный с эмиссионными центрами мировых валют в связи с фидуциарной (фиатной) природой последних. Они создаются без какого-либо реального обеспечения, заменителем которого являются долговые обязательства соответствующих государств и корпораций. Поэтому они могут эмитироваться без каких-либо ограничений и под любой процент в интересах этих государств и их национального капитала.

Создание современных фидуциарных денег является самым доходным видом экономической деятельности благодаря получению эмиссионного дохода (сеньоража), который достается эмитенту денег. Это либо эмитент денег высокой силы (Центральный Банк), либо коммерческие банки, производящие кредитную (безналично-денежную) эмиссию. При этом сеньоражный доход может фактически передаваться Центробанком (при беспроцентном, в реальном выражении, кредитовании) Правительству или кредитным институтам. В США - это связанные с ФРС коммерческие банки, в ЕС – государства-эмитенты облигаций, принимаемых под обеспечение кредитов ЕЦБ, в Японии и Китае – государственные кредитные институты, прежде всего – институты развития. Именно эмиссионный доход, образующийся при создании фидуциарных денег, является энергией главного экономического инструмента государства в западных странах в настоящее время – денег, питающих энергией и национальную экономику. Сеньоражавансирует создание добавленной стоимости, генерируя экономическую энергию.

Авторы справедливо указывают на то, что современные фидуциарные деньги и созданные на их основе капиталы являются самым эффективным инструментом экономической экспансии, позволяющим с минимальными затратами овладевать ресурсами других стран и эксплуатировать их народы. То, что жертвы такой политики, включая Россию, не препятствуют их проникновению в свое экономическое пространство, и даже прилагают усилия к их привлечению, авторы связывают с низким уровнем финансовой грамотности. Так, российские денежные властибездумно шли на поводу МВФ и экспертов американского казначейства, внушающих выгодную им догматику. Суть последней заключается в проведении денежной эмиссии под приобретение валютных (преимущественно долларовых) резервов и ее ограничении объемом их прироста. В этом случае национальная валюта становится суррогатом доллара, а национальная экономика подчиняется интересам американского капитала, инвестиции которого становятся основным источником внутреннего кредита. Отрасли, к которым иностранные инвесторы не проявляют интереса, остаются без кредитов и приходят в упадок. Экономика эволюционирует под определяющим влиянием внешнего спроса, приобретая сырьевую специализацию.

Именно такая ситуация наблюдается сегодня. Американские власти отсекают российскую экономику от внешних источников кредита, а собственные денежные власти, вместо того, чтобы заместить их своими источниками, добивают ее удорожанием внутреннего кредита. До сих пор, несмотря на печальный опыт оттока иностранного спекулятивного капитала в 1998 и 2008 годах, Банк России продолжает политику полной открытости российского финансового рынка, не предпринимая должных мер, как по противодействию вывозу капитала, так и по созданию внутренних источников кредита. Вследствие этой политики денежная масса в российской экономике формируется, в основном, под иностранные обязательства и остается явно недостаточной для финансирования даже простого воспроизводства основного капитала. Ее результатом стала глубокая внешняя зависимость российской экономики от внешнего рынка, ее сырьевая специализация, деградация инвестиционного сектора и упадок обрабатывающей промышленности, подчиненность финансовой системы интересам иностранного капитала, в пользу которого осуществляется ежегодный трансферт в размере 120-150 млрд. долл. (6-8% ВВП) (Рис.7).

Рис.7

Источник: Д.Митяев

Опыт кризиса 2008 года выявил высокую уязвимость российской экономики от мирового финансового рынка, регулирование которого осуществляется дискриминационными для России способами, включая занижение кредитных рейтингов, предъявление неравномерных требований по открытости внутреннего рынка и соблюдению финансовых ограничений, навязывание механизмов неэквивалентного внешнеэкономического обмена, в которых Россия ежегодно теряет около 100 млрд. долл. В том числе, около 60 млрд. долл. уходит из страны в форме сальдо по доходам от иностранных кредитов и инвестиций и около 50 млрд. долл. составляет утечка (нелегальный вывоз) капитала. Накопленный объем последней достиг 0,5 трлн. долл., что в сумме с прямыми иностранными инвестициями российских резидентов составляет около 1 трлн. долл. вывезенного капитала. Потери доходов бюджетной системы вследствие утечки капитала составили в 2012 г. 839 млрд. руб. (1,3% ВВП). Общий объем потерь бюджетной системы вследствие офшоризации экономики, утечки капитала и уклонения от уплаты налогов оценивается в 2012 г. в 5 трлн. руб.

Особую угрозу национальной безопасности в условиях нарастающей глобальной нестабильности создает сложившаяся ситуация с регистрацией прав собственности на большую часть крупных российских негосударственных корпораций и их активов (до 80%) в офшорных зонах, где осуществляется основная часть операций с их оборотом. На них же приходится около 85% накопленных ПИИ, как в Россию, так и из России. Нарастающая эмиссия необеспеченных мировых валют создает благоприятные условия для поглощения переведенных в офшорную юрисдикцию российских активов иностранным капиталом, что угрожает экономическому суверенитету страны.

4. Угрозы денежно-кредитной политики.

Политика Банка России по завышению процентных ставок и ограничению объема кредита на фоне замораживания внешних источников кредита влечет сжатие денежного предложения, падение производства и инвестиций, а также цепочки банкротств предприятий с негативными социальными последствиями.

Осуществление предлагаемых Центральным Банком Основных направлений единой государственной денежно-кредитной политики в условиях развернутых против России санкций повлечет сжатие денежной массы и, как следствие – дальнейшее падение деловой активности и сокращение производства.

Неоправданно жесткая политика Центрального банка (далее – ЦБ) уже привела в этом году к сокращению денежной массы в реальном выражении более чем на 700 млрд. руб. и повышению стоимости кредитных ресурсов в экономике в среднем на 2-2,5%, что стало причиной втягивания экономики в стагфляцию. Как указывают эксперты «Деловой России» (А.Карпов), если еще год назад уровень рентабельности российской экономики был в 1,5-2 раза ниже средней стоимости кредитных ресурсов, то, начиная с весны 2014 г., уровень отдачи на вложенный капитал оказался ниже даже ключевой процентной ставки ЦБ (6% против 8%, соответственно). При средней рентабельности сегодняшних продаж промышленной продукции около 10%, предлагаемая банками стоимость кредита в размере 10,3-12,2%, позволяет финансировать только оборотный капитал предприятий на небольшой срок. Привлечение долгосрочного кредита в инвестиционных целях теряет смысл. Наряду со снижением объема прибыли промышленных предприятий и сокращением бюджетных инвестиций это влечет спад инвестиционной активности, консервирует научно-техническую отсталость. Увеличивается износ основных фондов: он вырос с 45,2% в 2005 г. до 48%, а в 2014 г. в связи со спадом капитальных вложений на 2,5% достигнет 48,5%.

До введения западных санкций ограничительную денежную политику корпорации и банки компенсировали внешними займами, общий объем которых превысил 650 млрд. долл. (74% из них номинированы в долларах и евро) (Рис.8).

Рис.8

Это составляет более половины обращающейся в российской экономике денежной массы. Из них в течение ближайших трех месяцев необходимо выплатить свыше 61,4 млрд. долл., что эквивалентно 2,45 трлн. руб. или 3,5% ВВП России. В 2015 г. придется еще погасить свыше 112 млрд. долл. Итого в течение ближайших 15 месяцев российские заемщики обязаны выплатить свыше 173 млрд. долл. В том числе, 60-65 млрд. долл. подлежат уплате частными компаниями и банками, не имеющими доступа к альтернативному источнику рефинансирования на аналогичных условиях. Дополнительные потери российской финансовой системы в размере более 50 млрд. долл. возникают вследствие нелегального вывоза капитала. Еще 60 млрд. долл. уйдут из страны в форме сальдо по доходам от трансграничных инвестиций

Предлагаемые Банком России Основные направления единой государственной денежно-кредитной политики на 2015-2017 гг. игнорируют эту проблему. Если отток капитала до конца будущего года оценивается более чем в 11 трлн. руб., то увеличение кредита банкам на будущий год планируется ЦБ на 700 млрд. руб., а в перспективе до 2018 г. – 2,1 трлн. руб[18]. Принимая во внимание, что часть задолженности будет погашена за счет валютных накоплений, а также уже предоставленные в этом году кредиты ЦБ банковскому сектору, сжатие по отношению к сегодняшнему, явно недостаточному даже для простого воспроизводства уровню составит не менее 5 трлн. руб. С учетом объявленного в ответ на санкции импортозамещения, а также спроса на кредит со стороны малого и среднего бизнеса, этот дефицит денежного предложения составит 6,5 трлн. руб. Если учесть еще потребность в кредитовании роста производства на имеющихся производственных мощностях и инвестиций в их модернизацию и развитие, то искусственно создаваемый дефицит денег в экономике достигает 8-9 трлн. руб., что составляет около 12% ВВП. При сохранении сложившихся тенденций падение ВВП в следующем году может достичь 4%. Сжимая денежную массу и повышая ставку процента, Центральный банк искусственно ухудшает условия кредитования предприятий, что вынуждает их сокращать производство и инвестиции, а также перекладывать дополнительные издержки на повышение цен. При этом, заявляя о «таргетировании инфляции», ЦБ никак не может достичь заявляемых целей, так как своей политикой он раскручивает маховик инфляции издержек и усиливает инфляционные ожидания переходом к «плавающему» курсу рубля. В отличие от схоластических моделей рыночного равновесия в реальных российских условиях повышение процентных ставок дает не приток капитала, а его отток из реального сектора на валютные счета, а переход к плавающему курсу рубля оборачивается его свободным падением.

Сокращение кредита и сжатие денежной массы влечет падение производства (Рис.9) и инвестиций (Рис.10), а также цепочку дефолтов предприятий, сталкивающихся с невозможностью рефинансирования своих обязательств.

Рис.9

Источник: Банк России, Росстат

Рис.10Взаимосвязь прироста денежной массы и инвестиций

Источник: Банк России, Росстат

Можно бесконечно спорить о том, как увеличение денежного предложения влияет на инфляцию, но совершенно очевидно, что его сокращение автоматически связано с падением производства, деловой, инвестиционной и инновационной активности. Проведенное в этом году снижение уровня монетизации с 47% до 44% ВВП совпадает с падением темпов прироста ВВП на 3% по отношению к ранее ожидавшемуся уровню, так же, как и с 2%-м падением объема инвестиций. Стоит заметить, что на протяжении последних 16 лет подобное сжатие реального денежного предложения отмечалось лишь дважды: незадолго до разрушения пирамиды ГКО-ОФЗ и дефолта по государственным долговым обязательствам в августе 1998 г., а затем в разгар финансово-экономического кризиса зимой 2008-2009 гг.

Экономическому спаду способствует также изъятие Правительством из обращения около 7 трлн. руб., замороженных на счетах ЦБ. Это больше, чем кредит Банка России коммерческим банкам и, через них – экономике в целом. Иными словами, реальным кредитором экономики выступает не ЦБ, а налогоплательщики, чьи средства выводятся из обращения и частично замещаются кредитами ЦБ. Тем самым искусственно сокращается конечный спрос на товары и услуги, и, соответственно, увеличивается предложение денег на финансовом рынке. При этом Правительство и Банк России работают как «сообщающиеся сосуды»: когда Правительство изымает деньги из экономики на счета ЦБ, последний увеличивает кредит; и, наоборот, когда Правительство увеличивает расходы, ЦБ сокращает кредит. В целом же денежные власти работают «вхолостую», создавая годовые циклические колебания денежного рынка без его развития и без всякой привязки к целям экономического роста.

Кроме того, изымая деньги из экономики и сокращая тем самым спрос и производство, Правительство одновременно провоцирует инфляцию не только повышением регулируемых тарифов, но и странным «налоговым маневром» по замещению части экспортных пошлин налогом на добычу полезных ископаемых. Этот налог, по сути, является налогом с потребителя нефти и других природных ресурсов. Добавляясь к «замыкающим» издержкам производства на самом худшем по прибыльности месторождении, он автоматически включается цену товара. Даже с учетом планируемого снижения акцизов на нефтепродукты этот маневр выводит экономику на новый уровень издержек, представляя собой перераспределение природной ренты в пользу экспортеров нефти за счет ее внутренних потребителей. Он еще больше загоняет экономику в стагфляционную ловушку, созданную политикой ЦБ.

Простая экстраполяция отчетливо наблюдаемой статистической зависимости между темпами прироста ВВП и денежной массы показывает, что при такой политике денежных властей следует ожидать падения ВВП на 4% в 2015 г. и на 2% в 2016 г. (Рис.11).

Рис.11

Источник: Банк России, Росстат

Подобное угнетение экономики неразумной политикой денежных властей не первый раз происходит в нашей новейшей истории. В 90-е годы политика количественного ограничения прироста денежной массы повлекла двукратное сокращение промышленного производства и четырехкратное – инвестиций. Она не помогла побороть инфляцию, но повлекла банкротство государства в 1998-м. В 2000-е годы стерилизация нефтегазовых доходов и ограничение денежной эмиссии покупкой валюты лишила экономику инвестиций, критически важных для ее модернизации и освоения нового технологического уклада.

Сочетание экономических санкций, неоправданно жесткой денежной политики и стерилизационной налогово-бюджетной политики ведет к экономической катастрофе, для предотвращения которой необходимо перейти с внешних на внутренние источники кредита. Необходим переход от спекулятивной модели финансового рынка к модели, ориентированной на кредитное обеспечение устойчивого роста и модернизации российской экономики. Однако многократные предложения по решению этой задачи, последовательно высказывавшиеся российскими учеными и специалистами на протяжении двух десятилетий, безапелляционно отвергаются руководством ЦБ, которое продолжает в своей политике следовать рецептам МВФ, ориентированным на обслуживание интересов иностранного капитала. Ее результатом стала глубокая внешняя зависимость российской экономики от внешнего рынка, ее сырьевая специализация, деградация инвестиционного сектора и упадок обрабатывающей промышленности, подчиненность финансовой системы интересам иностранного капитала, в пользу которого осуществляется ежегодный трансферт в 120-150 млрд. долл. (6-8% ВВП), которые выводятся из экономики страны.Несмотря на печальный опыт обвала финансового рынка вследствие оттока иностранного спекулятивного капитала в 1998 и 2008 годах, ЦБ не предпринимает должных мер как по противодействию вывозу капитала и офшоризации экономики, так и по созданию внутренних источников кредита. Денежная масса формируется, в основном, под иностранные обязательства и остается явно недостаточной для финансирования даже простого воспроизводства (Рис.12).

Рис.12

Источник: В.Жуковский

С закрытием внешних источников финансирования и ухудшением платежного баланса в связи с падением нефтяных цен возрастает риск лавинообразного сжатия кредитно-денежного предложения и обвального падения инвестиций.

Необходимы срочные меры по кардинальному изменению денежно-кредитной политики в направлении создания внутренних источников долгосрочного кредита. Для обеспечения расширенного воспроизводства российская экономика нуждается в существенном повышении уровня монетизации, расширении кредита и мощности банковской системы. В отличие от экономик стран-эмитентов резервных валют, основные проблемы в российской экономике вызваны не избытком денежного предложения и связанных с ним финансовых пузырей, а хронической недомонетизацией экономики, которая длительное время работала «на износ» вследствие острой нехватки кредитов и инвестиций (Рис.13).

Рис.13

Источник: Д.Митяев

Необходимо отказаться до догматического подхода, навязанного в 90-е годы МВФ с целью колонизации постсоветского пространства международным (главным образом американо-европейским) капиталом. В течение двух десятилетий российские денежные власти руководствуются поверхностными и не соответствующими реальности представлениями о линейной зависимости между ростом денежной массы и инфляцией, игнорируя как научные знания о динамике экономических процессов, так и мировой и отечественный практический опыт. ЦБ допускает наивные и крайне вредные по свои последствиям ошибки в планировании денежно-кредитной политики. В частности, исходит из неверной гипотезы об исчерпании традиционных источников экономического роста, в то время как наблюдаемая рецессия происходит на фоне 30-40% недогрузки производственных мощностей, 15% избыточной занятости в промышленности и сфере услуг, крайне неэффективного использования природно-ресурсного и человеческого потенциала[19].

Как показывает мировой опыт, для реализации открывающихся возможностей подъема на новой волне роста нового технологического уклада требуется мощный инициирующий импульс обновления основного капитала. Однако необходимый для этого уровень инвестиционной и инновационной активности вдвое превышает имеющийся в настоящее время у российской финансово-инвестиционной системы (Табл.1,2).

Табл.1

Табл.2

Чтобывыйти на требуемый для модернизации и устойчивого роста экономики уровень инвестиционной активности необходимо реализовать следующий комплекс мер по формированию т ребуемой для опережающего роста нового технологического уклада макроэкономической среды. Они ориентированы на выход на траекторию устойчивого экономического роста с темпом до 8% ежегодного прироста ВВП, 15% - прироста инвестиций, 20%- прироста расходов на НИОКР[20].

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: