Концепция детства» в публицистике Достоевского Ф.М.

Введение

Что дает та или иная идея человеку? Что делает она с ним? Какие силы побуждает, какие убивает? – вот главный вопрос для Достоевского - художника. В этой радикальной проверке идей, проверке человека исключительное место у него занимают у него дети. Тема, конечно, и ранее поднимаемая художниками слова, но никем до этого писателя так остро и глубоко не понята.

И дело, разумеется, не столько в количестве детских образов у Ф.М. Достоевского и даже не столько в силе их художественного изображения, сколько именно в остроте и глубине понимания им этой вековечной проблемы.

Дети у Достоевского Ф.М.- последняя и решающая проверка всех и всяких идей, всех и всяких теорий.

Федор Михайлович был уверен в чистоте и безгрешности детской души и даже настаивал на этом: «Слушайте, мы не должны превозноситься над детьми, мы их хуже. И если мы их учим чему – нибудь, чтобы сделать их лучшими, то и они учат нас многому и тоже делают нас лучшими уже одним только нашим соприкосновением с ними. Они очеловечивают нашу душу одним только своим появлением между нами. А потом мы должны уважать и подходить к ним с уважением к их лику ангельскому,… к их невинности и … трогательной беззащитности».¹

Маленький ребенок для Достоевского, особенно смеющийся и веселящийся – это «лучик из рая», он словно приоткрывает тайну будущего, когда человек прост и ясен, как дитя. Мысль о детях, об их ранних впечатлениях, о первых и затаенных страданиях, обманутых ожиданиях проходит через все творчество писателя, начиная с ранних рассказов и повестей.

Достоевский Ф.М. Полное собрание сочинений: в 30т.,Л.; 1973; т.25, c.325

Писатель видел в ребенке, подростке, юноше непорочный, чистый, ангельский образ, дыхание самого Господа. Вот почему так много детей в книгах и мыслях Достоевского. Впервые на это обратили внимание представители педагогической мысли.

Масштабность «детской темы» у Ф.М. Достоевского столь велика, она стала предметом исследования литературоведов. Практически все, кто обращался к творчеству писателя, говорили о значительности этой части его наследия, но, как правило, мимоходом, бегло, заметно понижая ее художественные достоинства.

Детские образы, созданные Достоевским, принято считать либо неправдоподобными¹, либо нарисованными в слащаво – сентиментальной, малохудожественной манере. Взгляд этот разделяется даже исследователями, специально занимавшимися этим вопросом².

Неудовлетворенность подобного подхода к «детской теме» у Ф.М. Достоевского заставляла исследователей предпринять еще несколько попыток. Над этой темой работали Пушкарева В.С. «Дети и детство в художественном мире Достоевского»,Пользинский П.С. «Детский мир в произведениях Достоевского», Зайцев В. «Достоевский и дети» и многие другие.

С разных позиций рассматривали эту тему литературоведы. Но в одном их мнения сходились: ребенок в творчестве писателя символизирует и высший Суд над человечеством, и само страдающее человечество, и веру в бесконечное. Совершенство человеческой природы и признание её слабости. Все-дите, все «мировые вопросы» вошли в идею Детства, вся духовная сфера человеческой жизни оказалась ею охвачена. И даже выбор пути к будущей гармонии Достоевский связывал с Детством.

Избранная для работы тема реферата заставила меня о многом задуматься, на многое посмотреть иначе. Предо мной предстал совершенно иной Достоевский, новый, еще не узнанный, и потому такой далекий.

Главная цель данного исследования, - определить. какое место в творческом наследии писателя занимает тема детства.

Поставленная цель определила круг задач, которые сводятся к следующим:

· рассмотреть многоаспектность типов и характеров детей в произведениях Ф. М. Достоевского.

· показать разнообразие художественных средств, используемых писателем для изображения своих героев.

Основные методы исследования, примененные в данной работе:

· анализ художественного текста.

· работа со справочной, критической, научной литературой.

¹Горький М. Еще о карамазовщине. - Статьи о литературе. М.; 1969; с. 39

²Пушкарева В.С. Дети и детство в художественном мире Достоевского. Л.; 1975; с.

Концепция детства» в публицистике Достоевского Ф.М.

Внимание Федора Михайловича Достоевского к детям даже на фоне русской литературы (всегда глубоко и серьезно интересовавшейся детьми) выглядит уникальным.

Чем же дети привлекали внимание писателя, всегда озабоченного самыми тревожными, самыми больными для «взрослого» человечества вопросами?

Многим. Благоуханием ничем не омраченной души; яркостью, остротой и живостью своих внутренних движений; загадкой, которую в себе таит детская душа; бесконечной способностью к развитию; близостью к природе; умением жить непосредственными влечениями сердца.

К тому же «детки – ведь это будущее, а любишь ведь только будущее, а о настоящем – то кто ж будет беспокоиться…»¹

Состояние взрослого человека, не растерявшего в жизни перечисленные детские «плюсы», Федор Михайлович Достоевский называл «детскостью»

Детскость для него – это мерило нравственного совершенства человека, оружие против фальши, неестественности, ханжества и лицемерия окружающих. Это защита против угнетающего душу болезненного самолюбия, тщеславия и гордости.

Неслучайно в своей попытке дать идеал человека и людских отношений писатель приходит к образу князя Мышкина («Идиот»). Князь не только сам похож на ребенка. В его участии к «униженным и оскорбленным» так много от любви взрослого к детям.

Есть еще одна причина, заставляющая Достоевского обращаться вновь и вновь к излюбленной теме.

Дети – это, конечно, его любовь и надежда, но еще и – его боль. Боль, которую он испытывал при виде их страданий и унижений: «Раз в толпе народа, на улице, я увидел девочку, лет шести не более, всю в лохмотьях, грязную, босую, испитую и избитую; просвечивающее сквозь лохмотья тело ее было все в синяках. Она шла, как бы ни помня себя, не торопясь никуда, бог знает, зачем шатаясь в толпе; может она была голодна.

Она шла с видом такого горя, такого безвыходного отчаяния на лице, что видеть это маленькое создание, уже несущее на себе столько проклятия и отчаяния, было уже как – то неестественно и ужасно больно…»²

Публицистика Достоевского Федора Михайловича – яркое свидетельство неослабевающего внимания писателя ко всему, что связано с детьми.

Детский труд на фабрике, бездомная жизнь, безотцовщина, устройство привезенных из славянских земель сирот, дети в колониях и в школе, даже игрушки в коляске малыша – все это волнует его мысль и воображение. У него нет мелочей.

«Развитие детей. Шары. Два шара над постелькой ребенка красный и голубой. Для развития. Уничтожается природа. Уничтожается впечатление гармонии целого в природе. Во всю жизнь в целом будет искать уголков, крайностей, ярких точек»³.

Писателя чрезвычайно волновали те дети, которые с самого рождения оказывались без родительского внимания и ласки. Человеческое общество, считал он, должно предупреждать негативные метаморфозы, могущие произойти в психическом складе таких детей; в частности, он предостерегал от возможного развития у них болезненного самолюбия, ощущения у них своей ущемленности и неполноценности.

Федор Михайлович предлагал вознаградить тех, кто был обделен судьбой, предлагал дать им высшее образование, приискать рабочие места, принять за общих государственных детей и спасти их при этом от ущербного сознания, что они гораздо хуже «других», и живут «совсем не по праву, а лишь из гуманности».

¹ Достоевский Ф.М. т. 23, с.99

² там же т.5, с. 72

³ Достоевский Ф.М. т. 26, с.27

⁴ там же т.23, с.2

С позиций нашего времени интересна идея Ф.М. Достоевского об организации жизни и труда малолетних преступников, находящихся в детских колониях. По мнению писателя, для колониста подчинение общественному суду даже не одного, а многих его товарищей может иметь отрицательные последствия: «Есть много гордых детей…, которые могут быть оскорблены этой вечевой властью таких же, как они мальчиков и преступников, так что могут и не понять эту власть настоящим образом. Могут случиться личности гораздо талантливее и умнее всех прочих в «семье», и их может укусить самолюбие и ненависть к решению среды; а среда почти всегда и середина. Да и судящие мальчики хорошо ли понимают свое дело? Не явятся ли, напротив, и между ними их детские партии как – нибудь то же соперничающих мальчиков, посильнее и побойчее других, которые дают тон и ведут за собой остальных как на веревке? Наконец, осужденные и потерпевшие наказание будут ли смотреть потом так же просто и братски, на своих бывших судей и не нарушим ли мы этим самосудом товарищество?»¹

Взволновано откликался писатель на многие несправедливые действия учителей. Трагически потряс его, например, случай с учеником прогимназии, который повесился на гвозде у доски почета. Этот случай поразителен, прежде всего, тем, что оставленный в заведении за плохие отметки, мальчик «буйства и зверонравства не проявлял, учился вообще хорошо»². Оттого так взволнована реакция писателя: «… не слишком ли сильна такая наука? Не слишком ли много придается значения двойкам и единицам, золотым и красным доскам, на гвоздях которых вешаются воспитанники?»³

Пристальное внимание писателя было направлено и на вузовское образование. Печально его резюме по этому поводу: «Если образование принимает вид какой-то отвлеченности,… не замрет ли оно само собою?»⁴

¹ Достоевский Ф.М. т22, с. 20

²там же т. 25,с. 34

³там же т. 19, с 204-205

⁴там же т. 19, с 204-205

Истоки такого упадка Федор Михайлович Достоевский видел уже в школьном деле: «… что за жалкая судьба быть у нас, например, педагогом!

Взгляните на участь учителей… Какая уж тут наука, тут склады позабудешь!»¹

Фигуре воспитателя, всем тем, кто соприкасается с детским миром, Федор Михайлович придавал основополагающее значение. Поэтому в его художественных произведениях так много страниц, посвященных детям и их воспитателям, «учителям жизни». Подросток и Версилов, Алеша Валковский и его отец, Неточка Незванова, ее несчастная мать и странный отец, Алеша Карамазов в роли послушника и наставника. Этот список «отцов и детей» можно продолжать долго. Более того, писатель планировал создать особый роман, где в центре находилась бы личность отца, в оценку которой положен критерий: насколько может, достоин этот человек быть отцом? «Ревностный отец даже должен иногда перевоспитать себя для детей своих», - писал Достоевский в подготовительных материалах к роману.

Свидетельством того, как серьезно писатель подходил к проблеме личности воспитателя, является целая классификация у него несостоявшихся наставников: отцы, поголовно отрицающие прежнее, отцы с ленивым отношением к делу воспитания, вялые отцы, эгоисты, считающие, что дети, как и все, во что – нибудь выравняются. Особенно интересным представляется дополнение о «ленивых» отцах: «Ленивые даже исполняют свои обязанности, как следует, кормят, одевают, обеспечивают образование, но … отца тут не было, семейства не было, юноша вступает в жизнь один как перст, сердцем он не жил».²

Он был убежден, «что маленькие детские души требуют соприкосновения с родительскими душами»³.

¹ там же т. 25,с. 178

² там же т. 25,с. 180

³ там же т.25, с. 169

Он считал, что детям мало только любви к ним, они хотят увидеть своих родителей на определенной нравственной и интеллектуальной высоте, беспощадно требуя ответа на мучительные вопросы. В «Подростке» юный сын буквально экзаменует отца, допытываясь, куда идет современное общество, и где его, Аркадия, место в историческом процессе:

- Да неужели все так материально; неужели только от одних финансов кончится нынешний мир?

- О, разумеется, я взял лишь один уголок картины, но ведь и этот уголок связан со всеми неразрывными узами.

- Что же делать?

- Ах, боже мой, да ты не торопись: это все не так скоро. Вообще же, ничего не делать всего лучше; по крайней мере, он спокоен совестью, что ни в чем не участвовал.

- Э, полноте, говорите дело. Я хочу знать, что именно мне делать и как жить?¹

Готовы ли современные отцы отвечать на такие вопросы? Как же растерянно порой звучат их голоса, когда взрослеющие дети требуют ответа?

Несмотря на все отличия горе - педагогов, их объединяет одно: утрата «всякой общей идеи в отношении к своим семействам…, в которые они бы сами верили и научили верить детей своих»²

Великая обязанность отцов - не только давать «зачатки положительного», но и помочь им воплощать в жизнь эти «зачатки» в гармоничном единстве целей и стремлений.

Внутренне связанная с мыслями о «положительных началах» интересна идея Федора Михайловича Достоевского о «прекрасных впечатлениях детства» Они могут быть связаны с различными проявлениями прекрасного: ощущением неожиданности, теплоты и ласки любящего существа, обаянием природы.

¹ там же т. 13, с. 179

² там же т. 24, с. 181

Человек не помнит, где и когда это было, но воспоминания волнуют, рождают доброе чувство. Прелесть и гармония мира, раз отразившись в сознании крохотного существа, заставляют его вновь стремиться, ограждают на уровне подсознания от безработного в жизни. За безотчетными впечатлениями к ребенку должно прийти «прочувствование» добра. Какова бы ни была обстановка детства, в какой бы моральной грязи малыш не находился, необходимо любой ценой дать ему почувствовать добро, вселить светлую веру в него. Ибо «только подобная великая вера и в состоянии породить прекрасное в воспитании дитё,- даже так, несмотря даже на самую лютую обстановку детства»¹ . Вот почему, по убеждению, Ф. М. Достоевского, бесконечно трудно, почти невозможно нелюбимому ребенку вырасти в настоящего человека.

Не исключая работу мысли в становлении характера будущего гражданина, писатель более важную роль отводил эмоциональному началу: «Спасет себя только тот, кто смолоду выработал в себе сильное нравственное ощущение, которое называется убеждением. Формула убеждения может измениться с жизнью, но нравственное ощущение этого чувства неизменимо во всю жизнь. В ком есть это, тот уцелеет»²

Ну а что делать, если ребенку не дано почувствовать блага, если грязь мира уже коснулась его души?.. Ответ: «… чтобы вылечить такого человека, надо изменить самое это чувство, что возможно не иначе, как заменить его другим, равносильным»³.

Особую важность придавал Достоевский Федор Михайлович изменениям во внутреннем мире наказанного ребенка. В этом случае предостерегал он, нужно быть вдвойне осторожным: родители не должны забывать, что у «ребенка, даже самого малого, есть тоже и уже сформировавшееся человеческое достоинство»⁴

¹ Достоевский Ф.М. т. 25, с. 180

²Литературное наследство. М.; 1977; т. 11, с.104

³Достоевский Ф.М. т. 13, с.46

⁴там же т. 25, с. 189

Никаким, самым бесчеловечным наказанием нельзя достигнуть того, что можно добиться неутомимой работой с детьми, зато, наоборот, жесткость может сделать «дитё» нравственным калекой.

«Ребенок хитрый, скрытный непременно покорится и обманет вас, и розга ваша… только развратит его. Ребенка слабого трусливого и сердцем нежного - вы забьете. Наконец, ребенка доброго, простодушного, с сердцем прямым и открытым, вы сначала измучаете, потом ожесточите и потеряете его сердце»¹.

Достоевский не только говорит о тяжелых последствиях, какими может обернуться для мальчика или девочки физическая или нравственная боль, но изучает также зарождение садизма в самих родителях. «Нет, это жесткость не от природы, это жесткость не от природы, это жестокость человеческой лени, пренебрежения к своему долгу, которое внутренне осознается самими родителями и рождает в них раздражение в первую очередь на своих детях»².

Названные «правила» составляют своеобразный кодекс воспитания «по Достоевскому» в идеальном виде. В реальности же писатель видел совсем другое. Ни один из этих «принципов воспитания» в современном обществе не выдерживался, и результаты этого ожидались Достоевским со страхом: «Что готовим мы России?»³. Однако рядом с острым чувством вины перед детьми в нем жила горячая вера в нравственную силу юности, которая как ему кажется «всегда сыщет себе добрую дорогу уже одним инстинктом»⁴.

¹там же т.25, с. 185

²там же т.25, с. 243

³там же т. 2, с. 206

⁴там же т. 25, с. 106

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: