Эстетические учения византийских мыслителей

Византийскую эстетику в целом отличает: <

• связь с античностью;

• символизм;

• полемика между иконотворцами и иконопочитателями;

• интерес к психологическим проблемам искусства;

• обобщенно-спиритуалистические принципы;

• устремленность общественной мысли, литературы и искусства к отрыву от реальной действительности и замкнутости в кругу высших, абстрактных идей;

• перенос идеального эстетического объекта в духовную сферу, которая описывается с помощью таких эстетических категорий, как прекрасное, свет, цвет, образ, знак, символ;

• преобладание в художественном творчестве тенденций традиционализма, каноничности;

• особая направленность искусства, которое теперь не противоречит догматам официальной религии, но активно служит им;

• интерес к категории возвышенного;

• выдвижение в самой системе категорий на первое место таких понятий, как «образ» и «символ», а не «прекрасное», «гармония», «мера», как это было в античности.

Василий Великий (ок. 330-379) писал о том, что стремящийся обучаться искусству «и высокомерен, и своенравен, и неверен», а смех вообще является свидетельством слабости человеческой души и его надменности.

Иоанн Златоуст (ок. 350-407) в своем педагогическом сочинении «О воспитании детей» вообще решительно протестует против обучения детей искусствам.

Иоанн Дамаскин (ок. 675-753), определяя изображение (или образ), подчеркивает, что к изображаемому оно находится в отношении подобия. Причем, благодаря искусству подражания, красота первообраза переходит к подобию. Поклоняясь иконе, человек поклоняется не ей самой, а тому, кто на ней изображен. Образ — это только подобие, откровение и показ скрытого. Подобие не означает тождества. С помощью изображений человек узнает то, что будет после него, что совершается на расстоянии и местном отдалении (так как человек ограничен условиями места и времени) - все это служит «для путеводительства к знанию».

Михаил Пселл (1018-?) подчеркнул непосредственную действенность, ценность самих художественных изображений (икон) как таковых, обозначая социальную значимость искусства. Он воспевал визуальное восприятие. Для него живопись - универсальная модель и образец всякой науки и литературного творчества. Не случайно в византийской литературе об искусстве был популярен особый жанр экфрасиса, содержащий описание памятников и картин. С этой концепцией связана интересная идея, которую мы не встречаем в эстетике Западной Европы, - это теория фантазии. Византийцы рассматривают фантазию как одну из познавательных способностей человека.

Резюмируя, можно сказать, что в средневековой эстетике Европы одной из центральных становится проблема символа, поскольку для нее все чувственное не только в искусстве, но и в природе является лишь отблеском и отображением запредельного, сверхчувственного мира. В это время красота существовала скорее вне искусства, а ее законы были определены заранее и существовали за его пределами. Самое главное изменение в понимании красоты состоит в том, что она перестает пониматься как качество реального мира, а становится атрибутом божественного проявления.

Прекрасным считается только то, что содержит в себе идею Бога. Восприятие прекрасного имеет в это время два плана: реальный (зримый) и духовный. Все человеческое, земное, чувственное признается как безобразное. Впервые безобразное становится реальностью. В античность безобразное понималось как отсутствие прекрасного. Теперь безобразное - свойство и проявление дьявольского. Красота становится именем Бога. Реальным признается только то, что идеально. Материальное же рассматривается как нереальное. Художественные изображения символически выражали чувственность для человека сверхчувственного.