Главная

Популярная публикация

Научная публикация

Случайная публикация

Обратная связь

ТОР 5 статей:

Методические подходы к анализу финансового состояния предприятия

Проблема периодизации русской литературы ХХ века. Краткая характеристика второй половины ХХ века

Ценовые и неценовые факторы

Характеристика шлифовальных кругов и ее маркировка

Служебные части речи. Предлог. Союз. Частицы

КАТЕГОРИИ:






СПУСК В ГЛУБИНЫ ВРЕМЕНИ 3 страница




СПУСК В ГЛУБИНЫ ВРЕМЕНИ

Позже, вечером, когда Керанс лег спать в своей каюте на испытательнойстанции, темные воды лагуны струились через затонувший город, и к немувпервые пришел сон. Он вышел из каюты и пошел по палубе, глядя на черныйсверкающий диск лагуны. Плотные столбы непрозрачного пара стояли над егоголовой, опускаясь почти до двухсот футов над поверхностью воды. Через нихедва просвечивали очертания огромного круга солнца. С глухим отдаленнымбарабанным гулом оно посылало тусклое сверкание, пульсировавшее по всейлагуне, на мгновения освещая известняковые скалы, которые заняли местобелофасадных зданий, кольцом обступавших лагуну. Отражая этот перемежающийся свет, глубокая чаша воды превращалась врассеянное сверкающее пятно. Множество микроскопических животных в ееглубине образовывали бесконечную последовательность светящихся ореолов.Среди них в воде извивались тысячи змей и угрей, сплетаясь вфантастические узлы, которые разрывали поверхность лагуны. Барабанный стук огромного солнца послышался ближе, оно заполнило всенебо, густая растительность у известняковых скал внезапно раздвинулась,обнаружив черные и серые головы огромных ящеров триасовой эпохи. Неуклюжепереваливаясь на края скал, они все вместе начали реветь на солнце, шумвсе разрастался, пока не стал не отличим от вулканической силы солнечныхвспышек. Ощущая этот гул внутри себя, как собственный пульс, Керанс вместес тем ощутил и месмерическую притягательную силу ревущих ящеров, которыетеперь казались продолжением его собственного организма. Рев разрастался,и Керанс чувствовал как преграды, отделяющие его от клетки окружающегодревнего ландшафта, рушатся, и он поплыл вперед, с глухим шумомпогрузившись в темную воду... Он проснулся в душном металлическом ящике своей каюты, головараскалывалась от боли, он не мог даже открыть глаза. Даже после того, какон сел на кровать, сполоснув теплой водой лицо, он все еще видел огромныйпламенеющий диск солнца; все еще слышал биение его собственного сердца.Поразмыслив, он понял, что это было биение его собственного сердца, нокаким-то безумным путем звуки его настолько усиливались, что напоминалиудары подводных скал о стальные борта подводной лодки. Эти звуки продолжали преследовать его, когда он открыл дверь каюты ипошел по коридору в камбуз. Было шесть часов утра, испытательная станциябыла заполнена глухой тишиной, первые отблески рассвета освещали пыльныелабораторные столы и упаковочные корзины, грудой сваленные подвеерообразными окнами в коридоре. Несколько раз Керанс останавливался,пытаясь избавиться от эха, звучавшего в его ушах, размышляя про себя, вчем истинная причина этого странного состояния. Его подсознание быстропревращалось в пантеон, тесно заполненный охранительными фобиями инавязчивыми идеями, населявшими его перегруженную психику, как будто онвоспринимал их телепатически. Рано или поздно прототипы этих страховвыйдут наружу и начнут бороться друг с другом, зверь против личности, япротив них... Вдруг он припомнил, что Беатрис Дал видела тот же сон, и взял себя вруки. Он вышел на палубу и посмотрел на противоположный берег лагуны,пытаясь решить, стоит ли брать одну из лодок, пришвартованных к базе, иотправиться к Беатрис. Испытав на собственном опыте ночной кошмар, онпонял, какую храбрость и самообладание проявила Беатрис, отказываясь отмалейшего сочувствия. Однако Керанс не знал, что по каким-то причинам ему вовсе не хочетсясочувствовать Беатрис, и он никогда не будет расспрашивать ее о них иникогда не предложит ей лекарств или успокоительных средств. Не будет онвдумываться в многочисленные замечания Риггса и Бодкина о кошмарах и ихопасности. Он как бы заранее знал, что вскоре сам испытает эти сны, ивоспримет как неизбежный элемент жизни, как представление о собственнойнеизбежной смерти, которое каждый человек хранит где-то в глубинах своегосознания. Бодкин сидел за столом в камбузе; когда Керанс вошел, он безмятежноприхлебывал кофе, сваренный на плите в большой треснувший кастрюле. Онненавязчиво, но внимательно рассматривал Керанса, пока тот усаживался вкресло, потирая лоб слегка дрожащей рукой. - Итак, отныне вы принадлежите к тем, кто испытывает эти сны, Роберт.Вы испытали на себе миражи лагуны. У вас усталый вид. Это был глубокийсон? Керанс коротко рассмеялся. - Вы хотите испугать меня. Алан? Не могу сказать точно, но кажется,сон был довольно глубокий. Боже, как я хотел бы не проводить эту ночьздесь. В "Рице" у меня не было никаких кошмаров. - Он задумчиво отхлебнулгорячий кофе. - Так вот о чем говорил тогда Риггс. Многие из членов отрядавидят эти сны? - Сам Риггс не видит, но больше половины остальных - да. И, конечно,Беатрис Дал. Я вижу их уже почти три месяца. По существу это все один итот же повторяющийся сон. - Бодкин говорил медленным неторопливым голосом,мягко, в отличие от своей обычной резкой и грубоватой манеры, как если быКеранс стал членом избранной группы, к которой принадлежал и сам Бодкин. -Вы держались очень долго, Роберт, это свидетельствует о прочности фильтроввашего сознания. Мы все уже удивлялись, когда же и вы начнете. - Онулыбнулся Керансу. - В переносном смысле, конечно. Я никогда не обсуждалэти сны с остальными. Кроме Хардмана, конечно. Бедный парень, сныполностью овладели им. - В раздумье он добавил: - Вы обратили внимание насолнечный пульс? Пластинка на проигрыватели в каюте Хардмана была сзаписью его собственного пульса. Я надеялся таким образом вызвать кризис.Не думайте, что я добровольно отправил его в эти джунгли. Керанс кивнул и бросил через окно взгляд на полукруглый корпус базы,слегка покачивавшийся неподалеку. На самой верхней палубе у перилнеподвижно стоял Дейли, пилот вертолета, и пристально глядел на прохладнуюутреннюю воду. Возможно, он тоже только что очнулся от того жеколлективного сна, его глаза все еще полны видением оливково-зеленойлагуны, залитой светом огромного триасового солнца. Стоило Керансуперевести взгляд в полутьму каюты, как он вновь увидел ту же картину. Вушах его продолжали отдаваться пульсирующие звуки солнечного барабана надводой. Но теперь, пережив первый страх, он уже находил в этих звукахчто-то успокаивающее, что-то ободряющее, как собственное сердцебиение. Ноогромные ящеры были все же ужасны. Он вспомнил игуан, лающих и лениво ползающих по ступеням музея.Различие между скрытым и явным содержанием сна переставало иметь значение,так же как и разница между действительностью во сне и наяву. Фантомы изсна незаметно перешли в реальность, воображаемый и истинный ландшафтытеперь были неразличимы, как если бы это были Хиросима и Аушвиц, Голгофа иГоморра. Скептически подумав о лекарствах, он сказал Бодкину: - Лучше дайте мне будильник Хардмана, Алан. Или напомните, чтобы япринял на ночь фенобарбитон. - Не нужно, - коротко ответил Бодкин. - Если только не хотите, чтобысила впечатления удвоилась. Единственное средство, которое может поставитьпреграду на пути видений, это остатки вашего сознательного контроля. - Онзастегнул на голой, без рубашки, груди свою шерстяную куртку. - Это не былнастоящий сон, Роберт, это древняя органическая память, возраст ее -миллионы лет. Он указал на полукруг солнца, поднимающийся над зарослями хвощей ипапоротников. - Врожденный механизм, проспавший в вашей цитоплазме много миллионовлет, проснулся. Повышение уровня радиации солнца и температуры влекут насназад, к спинному мозгу, к поясничному нерву, в древние моря, в областьпсихологии - невроники. Это всеобщий биофизический возраст. Мы на самомделе помним эти древние болота и лагуны. После нескольких ночей эти сны небудут пугать вас, ужас от них поверхностен. Именно поэтому Риггс и получилприказ вернуться. - Пеликозавр?.. - спросил Керанс. Бодкин кивнул. - Они не восприняли мой доклад серьезно, так как это было не первоесообщение. На лестнице, ведущей к камбузу, послышались шаги. Дверь энергичнораспахнул полковник Риггс, гладко выбритый и позавтракавший. Он дружелюбно махнул им дубинкой, рассматривая груду немытой посуды идвоих своих подчиненных, раскинувшихся в кресле. - Боже, что за свинарник! Доброе утро. Нам предстоит занятный день,поэтому давайте посидим, облокотившись на стол. Я назначил отъезд надвенадцать часов завтра, поэтому к десяти утра все должно быть погруженона борт. Я не собираюсь тратить ни капли лишнего горючего, поэтому будьтеаккуратны. Как вы, Роберт? - Превосходно, - коротко, не вставая, ответил Керанс. - Рад слышать. Выглядите вы несколько вяловато. Хорошо. Если выхотите взять катер, чтобы привезти свои вещи из "Рица"... Керанс слушал его автоматически, глядя на величественно поднимающеесясолнце. Их теперь разделял тот бесспорный факт, что Риггс не видел сны, неощущал их притягательную силу. Он все еще подчинялся причинности и логике,все еще жил в прежнем, потерявшем всякое значение мире, вооруженный пачкойникому не нужных инструкций, как рабочая пчела перед возвращением в улей.Через несколько минут Керанс уже совершенно игнорировал слова полковника,прислушиваясь только к непрерывному барабанному бою в ушах, полуприкрывглаза, так чтобы можно было видеть сверкающую пятнистую поверхностьлагуны. Против него Бодкин, казалось, делал то же самое, скрестив руки напупе. Сколько раз во время их прежних бесед он в действительности был вмиллионах миль отсюда? Когда полковник направился к выходу, Керанс последовал за ним. - Конечно, полковник, все будет готово вовремя. Спасибо занапоминание. Катер с полковником двинулся к лагуне, а Керанс вернулся в своекресло. В течение нескольких минут двое мужчин смотрели друг на другачерез стол; по мере того как поднималось солнце, все больше насекомыхначинало жужжать по ту сторону проволочной сетки. Наконец, Керансзаговорил: - Алан, я не уверен, что захочу уйти вместе со всеми. Не отвечая, Бодкин извлек сигарету. Он зажег ее и принялся спокойнокурить, откинувшись в кресле. - Знаете ли вы, где мы находимся? - спросил он после паузы. -Название города? Когда Керанс отрицательно покачал головой, Бодкин сказал: - Это Лондон. Любопытно, что я здесь родился. Вчера я поплыл кстарому зданию университета и нашел лабораторию, в которой работал мойотец. Мне было шесть лет, когда мы уехали отсюда, но я очень хорошо всепомню. В нескольких сотнях ярдов отсюда был планетарий, я был в нем наодном сеансе, еще до того, как вышел из строя проектор. Большой куполпланетария до сих пор заметен, он в двадцати футах под водой. Похож наогромную раковину. Интересно: когда я смотрю на купол сквозь толщу воды,мое детство мне кажется совсем близким. По правде говоря, я почти совсемзабыл его - в моем возрасте и у вас будет множество других воспоминаний.Когда мы уйдем отсюда, наша жизнь станет совсем кочевой, а ведь тутединственный дом, который я когда-либо знал... - он внезапно замолчал ивыглядел бесконечно уставшим. - Продолжайте, - ровно сказал Керанс.

ЗАТОПЛЕННОЕ СУДНО

Два человека быстро двигались по палубе, беззвучно ступая мягкимиподошвами по стальным плитам. Белое полуночное небо нависло над темнойповерхностью лагуны, в нем, как спящие галеоны, неподвижно стояли группыкучевых облаков. Низкие звуки ночных джунглей стлались над водой; изредкабормотала обезьяна или игуаны вскрикивали в своих гнездах в полузатонувшихзданиях. Мириады насекомых роились над водой, моментально исчезая, когдаволны бились о скошенные борта понтона, на котором была смонтированаиспытательная станция. Один за другим Керанс освобождал швартовые, пользуясь тем, что качкавремя от времени ослабляла натянутые тросы. Когда станция начала медленноотодвигаться, он с беспокойством посмотрел на темный корпус базы.Постепенно стали видны лопасти большого винта вертолета, привязанного наверхней палубе базы, затем меньший хвостовой винт. Керанс выжидал, преждечем сбросить последний трос с ржавой причальной тумбы: он дождался сигналаБодкина с верхней палубы станции. Натяжение троса усилилось, и Керансу потребовалось несколько минут,чтобы сбросить последнюю петлю с выступа причальной тумбы; к счастью,волна, поднявшая станцию, дала ему несколько дюймов слабины троса. Надсобой он слышал нетерпеливый шепот Бодкина; они медленно направлялись всторону лагуны, в которой был виден единственный огонек - это светилосьокно Беатрис. Наконец Керансу удалось сбросить последний конец - он снялего с тумбы и опустил в темную воду в трех футах под собой. Некотороевремя он следил, как трос, разрезая воду, уходит к базе. Освободившись от дополнительной тяжести - к тому же вертолет,укрепленный не на середине палубы, отягощал один из концов базы - огромныйкорпус отклонился от вертикали почти на пять градусов, затем постепенновновь обрел равновесие. В одной из кают загорелся свет, но через несколькомгновений погас. Керанс схватил багор, лежавший рядом с ним на палубе, ипринялся осторожно отталкиваться. Интервал между базой и станциейпостепенно увеличивался, вначале он составлял двадцать ярдов, потомпятьдесят. Низкая завеса тумана стояла над лагуной, вскоре они уже струдом различали место своей прежней стоянки. Удерживая станцию в стороне от стоявших на берегу зданий, они вскорепокрыли двести ярдов. Станция раздвигала своим корпусом растительность,ветви папоротников прорывались в окна. Вскоре они остановились в небольшомзаливе площадью около ста квадратных футов. Керанс перегнулся через перила, гладя сквозь темную воду на маленькийкинотеатр в двадцати футах под поверхностью воды, на плоской крышекинотеатра не было ни выходов лифта, ни пожарных кранов. Помахав Бодкину,по-прежнему стоявшему на верхней палубе, Керанс пошел в лабораторию, мимососудов с образцами и раковин для воды он спустился вниз, к понтону. В основании понтона был лишь один запорный кран, и когда Керанс струдом отвернул его, мощная струя холодной пенящейся воды хлынула к егоногам. К тому времени, когда он поднялся в лабораторию, чтобы в последнийраз осмотреть ее, вода уже достигла уровня лодыжек Керанса и разливаласьсреди лабораторных столов и раковин. Керанс открыл клетку и выпустил вокно обезьянку с хвостом, поросшим густой шерстью. Станция, как лифт,медленно опускалась. Керанс, погружаясь в воду по пояс, добрался досходного трапа и поднялся на верхнюю палубу, где Бодкин возбужденносмотрел на окна ближайшего здания, медленно вырисовывавшегося в тумане. Спуск прекратился, когда верхняя палубы станции находилась в трехфутах над водой, ее плоское дно легло на крышу кинотеатра, с борта былоудобно перебираться в здание. Слышно было, как внизу, под водой, булькаетвоздух, вырываясь из реторт и других сосудов, пенная струя поднималась иззатонувшего окна лаборатории, там стоял стол с какими-то реактивами. Керанс следил, как пятна цвета индиго рассеиваются в воде, и думал обольшом полукруге таблиц и схем, скрывшихся под водой в лаборатории. В нихбыли записаны результаты многолетних наблюдений за изменениями животного ирастительного мира; уничтожение этих записей символизировало тунеопределенность, в которую они погружались с Бодкиным. Они вступали вновую фазу существования, и для руководства у них было только несколькокустарным образом выработанных правил. Керанс достал из пишущей машинки в своей каюте лист бумаги и крепкоприколол к двери камбуза. Бодкин добавил к этому посланию свою подпись,затем они вдвоем вновь вышли на палубу и спустили на воду катамаранКеранса. Медленно гребя, они обогнули корпус станции, скользя по темной воде,вскоре исчезли в черных тенях, скрывавших берега лагуны. Порывы ветра от винта морщили воду в плавательном бассейне, чуть несрывали навес, вертолет нырял и поднимался, как бы отыскивая место дляпосадки. Керанс с улыбкой следил за ним сквозь пластмассовые стеклагостиной, убежденный, что груда пустых бочек от горючего, нагроможденнаяим и Бодкиным на крыше, убедит пилота не приземляться. Одна или две бочкискатились с крыши во дворик и с плеском упали в воду, вертолет отлетел иприблизился вновь более осторожно. Пилот, сержант Дейли, развернул фюзеляж таким образом, что люквертолета оказался против окна гостиной, в люке показалась фигура Риггса,он был без фуражки, двое солдат удерживали его за руки, не даваявывалиться. Риггс что-то кричал в электрический мегафон. Беатрис Дал подбежала к Керансу со своего наблюдательного пункта вдальнем конце гостиной, прикрывая уши от рева вертолета. - Роберт, он старается что-то сказать нам. Керанс кивнул, но голос полковника совершенно заглушался шумомвертолета. Риггс кончил, вертолет поднялся и полетел над лагуной, унеся ссобой шум и вибрацию. Керанс обнял Беатрис за плечи, ощутив под пальцами ее гладкую кожу. - Что ж, я догадываюсь, что он хотел нам сказать. Они вышли во дворик и помахали Бодкину, который вышел из лифта ипринялся укреплять груду бочек. Под ними, на противоположном краю лагуны,из воды выступала верхняя палуба затопленной испытательной станции, вокругкоторой кружились в водовороте сотни блокнотных листов. Стоя у перил,Керанс указал на желтый корпус базы, пришвартованный к отелю "Риц" вдальнем углу третьей лагуны. После напрасной попытки поднять затонувшую станцию, Риггс, как ипланировалось, отплыл в двенадцать, послав катер к дому Беатрис, где, поего предположению, находились оба биолога. Обнаружив, что лифт недействует, его люди не смогли поднять на двадцать этажей, где на каждойлестничной площадке было множество гнезд игуан. Тогда Риггс попыталсядобраться до них на вертолете. - Слава богу, он уходит, - сказала Беатрис. - Почему-то он всегдараздражал меня. - Вы показывали это очень явно. Удивляюсь, как он вообще не приказалстрелять. - Но, дорогой мой, он на самом деле несносен. Этот всегда гладковыбритый подбородок, это ежедневное переодевание к ужину - абсолютнаянеспособность приспосабливаться к обстановке. - Риггс вполне нормален, - спокойно ответил Керанс. - Он жил так, какпривык. - Теперь, когда Риггс уходил, Керанс понял, как много держалось нажизнерадостности и выдержке полковника. Без него моральное состояниеотряда быстро упало бы. Это напомнило Керансу, что теперь ему самомупридется заботиться о расположении духа своего маленького трио. Очевидно,лидером придется быть ему: Бодкин слишком стар, Беатрис занята собой. Керанс взглянул на часы с термометром, прикрепленные к запястью. Ужетри тридцать, но температура все еще около ста десяти градусов, солнце,как кулак, бьет по коже. Они присоединились к Бодкину и вместе с ним пошлив гостиную. Резюмируя итоги совещания, прерванного прилетом вертолета, Керанссказал: - В резервуаре на крыше у вас около тысячи галлонов, Беа, этогодостаточно на три месяца, или, скажем, на два, так как мы ожидаем, чтотемпература повысится, и я рекомендую вам закрыть остальные комнаты и житьздесь. Она находится с северной стороны дворика, а надстройка на крышезащитит вас от ливней, которые начнутся вскоре. Десять к одному, что онисломают ставни и воздушные завесы в спальне. Как насчет еды, Алан?Насколько хватит запасов в холодильнике? Бодкин повернул лицо к нему с видом отвращения. - Если не считать деликатесов, типа змеиных языков, там находитсяглавным образом первоклассное пиво. Если вы действительно захотитенапиться этими запасами, их хватит на шесть месяцев. Но я предпочитаюигуан. - Несомненно, игуаны предпочтут вас. Ну что ж, дела не так плохи.Алан сможет жить на станции, пока уровень воды не поднимется, япо-прежнему буду в отеле "Риц". Что еще? Беатрис встала и направилась к бару. - Да, дорогой. Кончайте. Вы начали говорить, как Риггс. Военныеманеры вам не идут. Керанс шутливо отдал ей честь и отправился в противоположный конецкомнаты, к пейзажу Эрнста, а Бодкин в это время глядел через окно наджунгли. Все более и более эти два пейзажа становились неотличимы друг отдруга, а в мозгу у каждого был и третий - из ночного кошмара. Они никогдане обсуждали свои сны - этот призрачный общий мир, в котором онидвигались, как приведения с картин Дельво. Беатрис уселась на диван спиной к нему, и Керанс вдруг отчетливоосознал, что нынешнее единство их маленькой группы продержится недолго.Беатрис была права: военные манеры ему не шли, он был слишком пассивной ипогруженной в себя личностью. Более важно, однако, что они вступали вновую жизнь, где прежние привязанности и обязательства не имели никакогосмысла. Узы между ними будут слабеть, и первое свидетельство этого -решение жить порознь. Хотя Керанс нуждался в Беатрис, тем не менее ееличность мешала ему ощущать свою полную свободу. Каждый из них пойдетотныне по джунглям времени своим путем. Хотя они и будут видеться время отвремени в лагунах или на испытательной станции, подлинные встречи возможнытеперь лишь во сне.





Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском:

vikidalka.ru - 2015-2024 год. Все права принадлежат их авторам! Нарушение авторских прав | Нарушение персональных данных