Просачивание» 6-й армии в Венгрию: размещение и маскировка

Пока обсуждались планы всевозможных вариантов военных операций, в окрестности Вены стали прибывать первые эшелоны с I танковым корпусом СС. Именно тогда Верховное командование сухопутных войск решило открыть карты командованию группы армий «Юг».

29 января 1945 года в 6 часов утра в штаб группы армий было сообщено о скорейшем прибытии резерва Верховного командования — I танкового корпуса СС (дивизий «Лейбштандарт» и «Гитлерюгенд»). От штаба группы армий «Юг» требовалось не только принять и разместить эсэсовских танкистов, наладить систему снабжения, но и соблюдать меры предосторожности, которые выражались в маскировке прибывших дивизий. Формально I танковый корпус вошел в состав армейской группы Балка, но это касалось только вопросов снабжения. На самом деле элитные эсэсовские дивизии подчинялись только командованию группы армий «Юг».

Вечером того же дня, в 19 часов 25 минут, из штаба группы армий в Верховное командование был направлен запрос: «Должны ли мы разместить прибывшие части в переполненном войсками районе Рааба или же перевести их ближе к исходным позициям?» В соответствии с директивой Гитлера было принято решение разгружать танковые дивизии СС близ Рааба.

Бросается в глаза, что в приказах штаба группы армий «Юг» отсутствует даже намек на сохранение секретности. Она была введена уже несколько позже, когда Гитлером с подачи Верховного командования были подписаны «Указания о ведении оборонительных боев группой армий „Юг“». В качестве мер по соблюдению секретности можно рассматривать строжайший запрет на взаимное посещение штабов дивизий, распространение данных о военном потенциале отдельных частей и соединений и т. д. Впрочем, не исключено, что подобные указания были переданы Гитлером генералу Вёлеру в устной форме, когда командующий группой армий посещал Берлин. В любом случае фюрер и Верховное командование требовали соблюдения предельной осторожности и строжайшей секретности. В данных условиях солдат и офицеров «свежих» танковых дивизий СС нельзя было даже близко подпускать (до поры до времени) к передовой. Но вся эта секретность была нарушена, когда транспортные службы группы армий «Юг» передали сообщение, что в район Рааба прибыло крупное воинское соединение. На тот момент в штабе группы армий, по сути, еще ничего не знали, а потому сразу же запросили Верховное командование: «В 17 часов 55 минут 1-й штабной офицер подполковник Германи сообщил, что в район Рааба прибывают части крупного стратегического соединения. Подполковник Германи объяснил, что первое, не самое крупное тактическое соединение смогло успешно выгрузиться с эшелона, но второе — еще нет, так как у него не было на это никакого приказа, согласованного с фюрером». Напомним, что в тот момент было официально заявлено о передаче группе армий «Юг» только I танкового корпуса СС. Как видим, II танковый корпус СС не мог даже разгрузиться, не имея на это приказа от Гитлера. 1 февраля в 2 часа 30 минут в штаб группы армий пришло сообщение о том, что 6-я танковая армия в составе обоих танковых корпусов СС поступает в распоряжение Вёлера.

Только в этот момент командованию группы армий стало ясно, какие силы были присланы для участия в новой наступательной операции. Информация, поступившая ночью по телефону, в 16 часов была подтверждена официальной телеграммой-«молнией». «Кроме I танкового корпуса СС, группе армий „Юг“ в качестве резерва Верховного командования сухопутных войск придается II танковый корпус СС в составе 2-й танковой дивизии СС „Рейх“ и 9-й танковой дивизии СС „Гогенштауфен“. Командование группы армий должно безотлагательно разместить прибывшие части, подобно тому, как это было сделано с I танковым корпусом СС».

^{Вернер Остендорф, один из командиров дивизии CC «Рейх»}

В 18 часов 1 февраля 1945 года штаб группы армий «Юг» сообщал в Верховное командование о том, какие подразделения прибыли и разгружены:

• штаб абшнитта СС «Юг» (обслуживающий персонал; командование I танкового корпуса СС);

• эрзац-команда «Т» (пять эшелонов с танковым полком, один эшелон со штабом; 1-я танковая дивизия СС);

• эрзац-команда «W» (часть разведывательного батальона; 12-я танковая дивизия СС);

• учебное подразделение «Норд» (обслуживающий персонал, 2-я танковая дивизия СС).

То есть речь шла о 8–9 эшелонов.

По мере прибытия эшелонов с эсэсовскими дивизиями было предписано создать из сопровождавших их зенитных подразделений специальные части, которые бы занимались противовоздушной обороной нефтеперегонных предприятий, расположенных к востоку от Комарома. Кроме этого, Верховное командование напоминало о том, что с учетом предполагаемого советского наступления под Граном, одно из прибывших соединений должно быть направлено на северный берег Дуная. Это было вполне логично, так как изменение позиций на северном берегу Дуная не позволило бы эффективно использовать танковые соединения в весьма неудобной для подобного рода войск прибрежной зоне Комарома.

Впрочем, несколько позже Гитлер настоял на том, что танковые дивизии было необходимо разместить южнее Рааба, то есть на южном берегу Дуная. Усиление немецких позиций под Граном должно было быть осуществлено за счет других частей.

Данный приказ был несколько изменен, поскольку в группе армий «Юг» посчитали, что «существуют объективные причины, почему данные танковые соединения должны быть размещены севернее Рааба, включая небольшой островок». Это было еще не изменение стратегических позиций на берегах Дуная, но явная подготовка к этому. Постепенно к подготовке данной операции стало привлекаться командование 8-й армии.

Прибытие танковых частей в Венгрию в большей мере напоминало «тайное просачивание». Шло оно очень медленно, под покровом ночи. Это было вызвано все теми же воздушными налетами союзной и советской авиации. Несмотря на то, что подготовка к операции мало чем напоминала энергичные действия, у данного обстоятельства был свой положительный для немцев момент. Прибытие в Венгрию крупной танковой армии удавалось долгое время скрывать от советской разведки. Естественно, что через агентов (в частности, среди местного населения) советской разведке становилось известно, что прибывали некие танковые части, но никто даже предположить не мог, что буквально по одному составу с запада в Венгрию могла быть переброшена целая танковая армия.

Тем временем Гитлер лично хотел взять под свой контроль осуществление операции «Ледокол». По этой причине он приказал командующему 2-й танковой армией генералу артиллерии де Ангелису прибыть в Берлин. 2 февраля 1945 года генерал оказался в Ставке фюрера. Кроме него, в Ставке чуть позже оказались командующий группой армий «Юг» и представители Верховного командования сухопутных войск. Все они должны были участвовать в обсуждении дальнейших операций, осуществляемых на территории Венгрии. Генерал Вёлер вылетел в Берлин 7 февраля. Однако прежде чем туда направился генерал де Ангелис, командование 2-й танковой армии и командование группы армий «Юг» согласовало «общее направление своих действий». В итоге был выработан план, который оба генерала должны были попытаться утвердить в Берлине.

Во-первых, они хотели получить в свои руки командование частями не только группы армий «Юг», но и группы армий «Ф» (Главнокомандующий на юго-востоке). Во-вторых, если армейская группа Балка не принимала участия в данных операциях, то 2-я танковая армия должна была как минимум рассчитывать на ее оперативно-мобильные части. В-третьих, для более точного ведения артиллерийского огня наступающие части нуждались хотя бы в одном дивизионе АИР (артиллерийской инструментальной разведки).

Теоретически это были достаточно скромные желания, особенно если учесть, что Венгрия стала для Гитлера театром боевых действий № 1. Немецкое командование вполне положительно оценивало перспективы предстоящей операции «Ледокол». В ответ на требование предоставить 2-й танковой армии «оперативно-мобильные части» Гитлер потребовал от Верховного командования Вермахта перебросить из Италии (Главнокомандующий на юго-западе) 16-ю панцергренадерскую дивизию СС «Рейхсфюрер СС». Уже в 8 часов 30 минут 3 февраля та вышла на марш. Предполагалось, что эта механизированная дивизия СС прибудет в район Надьканижи (Гросс-Каниса), где будет временно выполнять функции резерва Верховного командования сухопутных войск. Там дивизия должна была получить пополнение. Для сохранения конспирации дивизия СС «Рейхсфюрер» почти во всех документах именовалась «группой пополнения 13-й горнострелковой дивизии СС „Ханджар“». Такое наименование для нее использовалось в течение всех двух недель, пока осуществлялась ее переброска из Италии в Венгрию. Столь медленная переброска на этот раз объяснялась не действиями советской и союзнической авиации, а активными вылазками итальянских и югославских партизан. Кроме этого, нельзя было сбрасывать со счетов явный недостаток угля для эшелонов, на которых, собственно, и перебрасывалась данная дивизия.

^{Командующий 16-й дивизией СС «Рейхсфюрер» оберфюрер СС Отто Баум}

Мероприятия по соблюдению секретности и маскировки повторялись из раза в раз. 5 февраля в 16 часов 5 минут Верховное командование сухопутных войск отдало приказ «всем эрзац-командам и учебным подразделениям СС» (именно так стали именовать танковые дивизии СС) сохранять полное радиомолчание. Кстати, до сих пор остается непонятным, почему данный приказ не был отдан сразу же. Впрочем, данный приказ был во многом излишен, так как командование 6-й танковой армии СС отдало приказ сохранять радиомолчание еще во время отхода с Западного фронта. Так что для эсэсовских танкистов подобные меры предосторожности были само собой разумеющимися.

Несмотря на приказ Гитлера не делать никаких регулярных записей в журнале боевых действий, а лишь вести собственные, строго засекреченные документы, в журнале боевых действий группы армий «Юг» постоянно появляются упоминания о танковых дивизиях СС. Впрочем, упоминания делаются исключительно под «кодовыми именами». Чтобы облегчить читателю понимание происходящего, приведем список используемых в журнале боевых действий «кодовых наименований».

Штаб I танкового корпуса СС — штаб абшнитта [7] СС «Юг».

1-я танковая дивизия СС «Лейбштандарт» — эрзац-команда СС «Мертвая голова».

12-я танковая дивизия СС «Гитлерюгенд» — эрзац-команда СС «Викинг».

То есть танковые части I танкового корпуса СС были замаскированы в документах как запасные части IV танкового корпуса СС.

Штаб II танкового корпуса СС — учебный штаб «Юг».

2-я танковая дивизия СС «Рейх» — учебное подразделение СС «Норд».

9-я танковая дивизия СС «Гогенштауфен» — учебное подразделение СС «Юг».

Как видим, II танковый корпус СС был замаскирован под учебно-подготовительные части.

16-я панцергренадерская дивизия СС «Рейхсфюрер» — группа пополнения 13-й горнострелковой дивизии СС «Ханджар».

Прибывшее накануне начала наступления командование 6-й танковой армии СС в документах именовалось как «Высшее саперное командование Венгрии».

Все приказы командование армии и группы армий отдавало, строго следуя установленным «кодовым названиям».

Если говорить о размещении танковых дивизий СС, то выделенные поначалу для этого места оказались слишком малы. Почти повсюду в них уже располагались снабженцы и службы связи, входившие в состав армейской группы Балка. В некоторых из этих мест находились боевые подразделения. По мере того как в Венгрию прибывали новые и новые эшелоны с танками, размещение эсэсовских танкистов становилось все более и более проблематичным. По этой причине командование обоих корпусов потребовало от командования группы армий «Юг» принять соответствующие меры. 6 февраля 1945 года месторасположение прибывающих танковых дивизий СС было расширено на юг и на запад. Об этом тут же было уведомлено Верховное командование сухопутных войск. В самих дивизиях обращали пристальное внимание на то, чтобы первые прибывшие эшелоны (в особенности с танковыми подразделениями) размещались как можно восточнее, то есть максимально близко (в допустимых пределах) к фронту. При этом они должны были размещаться предельно плотно, не имея значительных «зазоров» в своих позициях. Само же командование 6-й танковой армии СС должно было располагаться в местечке Дьёршёвеньхаз. С 6 февраля при перемещениях по территории Венгрии офицеры должны были закрывать номера своих машин. Чуть позже это коснулось и грузовых автомобилей, и танков. Предпринимались беспрецедентные меры предосторожности. Но, с другой стороны, эта мера была предпринята слишком поздно, так как местность буквально «кишела» советскими разведчиками и советскими агентами из числа венгерского населения. Впрочем, некоторые из немецких офицеров прибегли к данной мере уже сразу же после выгрузки техники с эшелона.

7 февраля все еще ехавшие с севера части II танкового корпуса СС продолжали свое прибытие в Венгрию. В тот день Верховное командование сухопутных сил предписало, чтобы «учебное подразделение СС „Норд“ было перенесено в район Комарома, дабы на отрезке между Комаромом и Нойхойзелем (Эршекуйвар — Новезамки) сформировать линию обеспечения за позициями танкового корпуса „Фельдхеррнхалле“». И именно в этот день на свет появился «повторный приказ фюрера» относительно сохранения строжайшей секретности перемещения обоих танковых корпусов СС. Даже самое незначительное нарушение данного приказа должно было караться смертью.

Почти во всех штабах дивизий сформировался узкий круг офицеров, которые должны были следить за соблюдением секретности. Кроме собственно штабных офицеров, сюда попадали также офицеры связи.

В те дни в армейской группе Балка и 8-й армии, за позициями которых происходило сосредоточение сил 6-й танковой армии СС, царило относительное спокойствие. Советские войска сами остро нуждались в передышке, чтобы пополнить части, принимавшие участие в ожесточенных боях. Впрочем, в Верховном командовании сухопутных войск считали, что данное затишье продлится недолго. Предполагалось, что в ближайшее время советские войска начнут очередное массированное наступление в верхневенгерскую долину по обе стороны Дуная, чтобы прорваться к Вене и Братиславе.

Для того чтобы во всеоружии встретить эти советские части, 8 февраля 1945 года Верховное командование отдало приказ перекинуть три из собранных близ Рааба танковых дивизий к северному окончанию Баконьского леса, дабы прикрыть тем самым Комаром и Нойхойзель.

В соответствии с данным распоряжением командование группы армий «Юг» отдало приказ о подготовке к возможной обороне. Армейская группа Балка и I танковый корпус СС должны были занять так называемые «позиции Клары», которые проходили по плацдарму у Рааба. 8-я же армия и II танковый корпус СС должны были, как и ранее, находиться за позициями танкового корпуса «Фельдхеррнхалле». Для обеспечения единого руководства во время операции Верховное командование предусмотрительно отдало приказ о временном подчинении сил II танкового корпуса командованию «Фельдхеррнхалле». В то же самое время отдельные части II танкового корпуса СС могли использоваться на плацдарме под Комаромом для обороны нефтеперегонных предприятий, находившихся на южном берегу Дуная.

Был объявлен приказ выступить маршем. Для половины танковых подразделений готовность к маршу составляла 6 часов, для второй половины — 36 часов.

В это же время командование 2-й танковой армии получило приказ о размещении в условиях сохранения все той же предельной секретности прибывающей 16-й панцергренадерской дивизии СС «Рейхсфюрер».

Для защиты угольного бассейна, располагавшегося в районе Татабанья — Фельшёгалла, армейской группе Балка было приказано возводить оборонительные сооружения. Для строительных работ в первую очередь должны были привлекаться венгерские и словацкие части, которые считались «ненадежными солдатами». При всем этом темп возведения укреплений был очень медленным.

После провала операции «Конрад III» на фронте, удерживаемом группой армий «Юг», не происходило никаких активных боевых действий. Это касалось и Секешфехервара (южный фланг), и так называемого «горного фронта» (8-я армия), который проходил уже по территории Словакии. Собственно, немецкие действия ограничивались отдельными разведывательными вылазками, целью которых была информация о численности и силе советских войск. При этом само командование группы армий «Юг» предписало подчиненным ему армиям экономить боеприпасы, прежде всего артиллерийские снаряды. Строго-настрого запрещалось без необходимости открывать огонь на «спокойных» участках фронта. Боеприпасы должны были быть аккумулированы для выполнения более важных боевых заданий.

10 февраля после совещаний в Ставке фюрера и в штаб-квартире Верховного командования сухопутных войск из Германии вернулся генерал Вёлер. Почти сразу же он начал готовиться к уничтожению советского плацдарма к северо-западу от Грана. Данная операция должна была исключить угрозу советского прорыва и создания новых плацдармов в районе Комарома и Нойхойзеля. К тому же данное начинание должно было прикрыть дунайский фланг позиций армейской группы Балка, а фронт, удерживаемый 8-й армией — изрядно сократиться.

В результате начавшегося передвижения сил в направлении фронта, в ходе подготовки операции «Южный ветер» значительно возрос обмен информацией между командованием группы армий «Юг» и штабами обоих танковых корпусов СС. Для того чтобы продолжать сохранять радиомолчание, в корпусные штабы было направлено по нескольку специально уполномоченных офицеров, которые должны были выполнять роль посыльных. Аналогичные офицеры существовали и при самом командовании группы армий.

Хотя передвижение 6-й танковой армии происходило не очень быстро, но зато во время него удалось избежать значительных инцидентов и поломок. В итоге все подразделения вышли на исходные позиции.

Глава 5

Подготовка к операции «Южный ветер»

10 февраля 1945 года в штаб I танкового корпуса СС пришел приказ. Начальник штаба, на тот момент оберштурмбаннфюрер Ваффен-СС Леманн, должен был срочно прибыть на пункт командования группы армий «Юг». В 17 часов того же дня Леманн получил от Грольмана все необходимые разъяснения и инструкции. Если придерживаться текста официальных документов, то в журнале боевых действий группы армий «Юг» 10 февраля 1945 года было записано следующее:

«После того как 1 танковый корпус СС будет приведен в боевую готовность, он должен направиться к позициям 211-й народно-гренадерской дивизии. Данные силы вместе с 45-й пехотной дивизией и 44-й имперско-гренадерской дивизией „Магистры Тевтонского ордена“ должны атаковать вражеский плацдарм, расположенный северо-западнее Грана. Наиболее вероятным считается наступление в направлении Немет Шельдин — Дол Макаш — Нана. Сначала наступление должно осуществляться дивизиями, подчиненными командованию танкового корпуса „Фельдхеррнхалле“. Затем в наступление должны перейти части I танкового корпуса, которые будут подчиняться штабу корпуса „Фельдхеррнхалле“. Целью операции является ликвидация вражеского плацдарма к северо-западу от Грана. При надлежащем развитии событий противник должен быть отброшен от Грана, а затем уничтожен к востоку от города. Все это вынудит неприятеля отвести часть сил от Кенигсберга. Начало наступления запланировано на 16 февраля.

Начальник штаба группы армий требует, чтобы наиболее боеспособные части I танкового корпуса были переброшены на восток от Нойхойзеля уже к ночи 13 февраля. Нуждающиеся в пополнении части должны оставаться на своих прежних позициях. Более подробные распоряжения начальник штаба I танкового корпуса СС получит позже».

Как видим, сама операция еще не была спланирована в деталях. Да и дата начала наступления была условной. Имелась лишь общая установка — уничтожение советской группы войск на западном берегу Дуная, что предполагало пресловутое «большое решение», одобренное Гитлером.

Ровно сутки спустя, 11 февраля, в 17 часов в штабе группы армий «Юг» состоялось очередное оперативное совещание. На нем, кроме командования группы армий, присутствовали командующий I танковым корпусом СС группенфюрер Присс, начальник штаба 8-й армии, командующий танковым корпусом «Фельдхеррнхалле» и обер-квартирмейстер группы армий. Они получили не только письменные приказы, но и устные разъяснения.

Самой большой проблемой в предстоящем наступлении была переброска танков типа «пантера» и «тигр» через Дунай. Их можно было поодиночке перебросить по автодорожному мосту в Комароме. Однако данное мероприятие затянулось бы на очень долгое время. По данной причине транспортные службы группы армий получили приказ подготовить переброску танков по железнодорожному мосту в том же самом Комароме, то есть в срочном порядке надо было найти необходимое количество эшелонов. Почти все присутствующие на совещании высказались именно за подобное решение проблемы. Оно существенно экономило, во-первых, время, а во-вторых — топливо. Буквально накануне вечером (в 20 часов 10 февраля) командование 8-й армии доложило, что начата концентрация войск для осуществления операции «Южный ветер». Она должна была продолжаться в течение пяти дней. То есть подтверждался ранее установленный срок начала операции — 16 февраля.

А что в это время делали советские войска? Еще 3 февраля немецкая разведка сообщала, что «в районе боевых действий к северу от Дуная… не наблюдается никаких признаков того, что в ближайшее время готовится наступление противника». Впрочем, командование 8-й армии информировало штаб группы армий о том, что из перехваченной советской радиограммы следовало, что подготовка к наступлению должна начаться 8 февраля. Никто не мог сказать, шла ли речь о локальной акции или об очередной крупной советской операции. Но в любом случае это был «тревожный звоночек». В ответ на данные сведения генерал-полковник Гудериан потребовал укрепить фронт в районе Грана. Для этого требовалось как минимум подвести поближе к линии фронта зенитную артиллерию, которая могла противостоять советским танкам. На тот момент 88-миллиметровые зенитные орудия находились слишком далеко (в 8–10 километрах от передовой), чтобы быть в состоянии противодействовать советскому танковому прорыву.

4 февраля поступили данные, что советское командование отвело как минимум два оперативных корпуса 6-й гвардейской танковой армии от южного фланга немецкой 8-й армии. Они были переброшены к участку фронта, удерживаемому армейской группой Балка. А это могло означать только одно — советские позиции под Граном ослабились. В связи с этим командование 8-й армии стало безотлагательно планировать «наступление с целью ликвидации или, по крайней мере, сокращения вражеского плацдарма к северо-западу от Грана». Но при планировании операции пришлось учитывать мнение Верховного командования. То же в свою очередь приказало вместо двух пехотных дивизий выдвинуть на плацдарм к Грану только одну — 46-ю пехотную дивизию. Другая — 357-я пехотная дивизия — должна была находиться в оперативном тылу 8-й армии в качестве мобильного резерва. В данных условиях командование 8-й армии по согласованию с командованием группы армий «Юг» стало разрабатывать план наступления с северо-запада и юго-востока. В ходе данного наступления предполагалось оттеснить советские войска до линии Кёбёлькут — Дол Макаш, чтобы приступить к их позднейшему полному уничтожению. Впрочем, советские силы были не настолько малы, чтобы немцы могли легко справиться с данной задачей. Так, например, только на плацдарме близ Грана находилось несколько советских дивизий. Принимая во внимание готовящееся советское наступление, в штабе группы армий решили не затягивать с подготовкой собственного наступления.

В то время как командующий группой армий «Юг» генерал Вёлер находился в Ставке Гитлера, Верховное командование сухопутных войск 7 февраля отдало приказ о переброске 2-й танковой дивизии СС «Рейх» в район к северу от Комарома. На тот момент в штабе 8-й армии еще ничего не знали об участии в предстоящей операции I танкового корпуса СС, а потому планировали наступление, не принимая в расчет данные силы.

Немецкая разведка информировала, что силы советских войск принципиально не менялись. Но при этом советские разведчики смогли взять в качестве языка одного венгерского офицера, служившего в частях связи. Сами венгры клятвенно утверждали, что он был захвачен партизанами. Но немцы не были склонны верить данной версии. Они также не исключали возможности, что он сам добровольно перешел на советскую сторону. Подобные случаи в те дни не были единичными. В любом случае никто не знал, какие сведения он мог передать советской разведке и не начали ли уже советские войска готовить ответные контрмеры.

В тот момент немцы еще не имели точных сведений относительно «оперативной армейской группировки Плиева» и советской 6-й гвардейской танковой армии. Они могли только гадать об их тактических намерениях. Предвидя возможный бросок на запад, в тылу уже начали разрабатывать план эвакуации 130 тысяч человек мирного населения из «крепости Пройсбург (Братислава)». В самой Братиславе началась всеобщая мобилизация, но решительных мер пока не принималось, так как «не до конца было ясно, какими силами располагает противник». 8 февраля опять не поступило никаких новых сведений. На участке фронта, удерживаемом танковым корпусом «Фельдхеррнхалле», равно как и близ Грана, не происходило никаких крупных боев. Сражающиеся стороны словно ждали удобного момента.

На карте в штабе группы армий «Юг», на расположении советских войск была сделана надпись: «8.02.45. Агент: здесь стоят 2 пехотные и 1 танковая дивизии». От этой надписи в сторону Грана была нарисована стрелка. В немецком штабе полагали, что подобная концентрация советских войск «могла позволить спокойно отразить любое их наступление». В тот же день, 8 февраля, в штабе группы армий обсуждалась общая обстановка на всем венгерском участке фронта. Все обсуждение можно было свести к трем следующим выводам:

1) Советское командование удерживает наиболее мобильные части на всем отрезке от озера Балатон до словацких гор (на юге — Секешфехервар, на севере — Нижние Татры). На всем участке фронта царило относительное затишье, что указывало на то, что советские части получали пополнение и проводили перегруппировку.

2) Как только будет закончена перегруппировка советских войск, можно ожидать возобновления массированных и мощных наступлений в направлении Братиславы и Вены.

3) Наибольшая концентрация советских войск наблюдается к западу от Будапешта (3-й Украинский фронт). Отчасти немецкая разведка располагает сведениями о находящихся там советских частях. Согласно перехваченной советской радиограмме с 10 февраля можно было ожидать наступления Красной Армии. Наступление именно на данном участке (к западу от венгерской столицы) благоприятствовало началу немецкой операции близ Грана.

В ответ на данный прогноз Верховное командование сухопутных сил отдало приказ об усилении обороны на указанных участках фронта и переносе на более ранний срок мероприятия, которое получило в документах наименование «перевода трех танковых дивизий СС из резерва Верховного командования». То есть дивизии срочно должны были выступать на исходные позиции. Должна была также ускориться переброска из Италии в Надьканижу 16-й панцергренадерской дивизии СС «Рейхсфюрер».

В оперативном штабе управления Вермахтом также заинтересовались предоставленной информацией. В ходе ее обсуждения был вынесен следующий вердикт: «8-я армия ведет бои местного значения. Но вскоре ожидается удар в направлении Братиславы и Вены. Остается неясным, будет ли производиться наступление через Будапешт или севернее Грана. Предполагается одновременное наступление на позиции 2-й танковой армии».

Прогноз оказался не только неточным, но и в корне неверным. А пока советские войска находились в 120 километрах от Братиславы. Казалось очевидным, что советское командование ориентировано на отбитие у немцев окрестностей Секешфехервара с последующим нанесением удара через словацкие горы.

В вышеупомянутом обсуждении было вынесено следующее решение относительно операции «Южный ветер»:

«1) С учетом местности острие наступления должно находиться на позициях 21-й пехотной дивизии. Удар должен наноситься в южном направлении между Вел Луднице и Кетом (1 — я фаза операции).

2) Затем силами танковых частей будет осуществляться прорыв до реки по обе стороны от Дол Макаша (2-я фаза операции). При этом следовало избегать высот, расположенных вокруг Шаркана, чтобы правое, более мощное крыло наступления, повернуло на юго-восток на Перкань (3-я фаза операции).

3) Одновременно с этим 44-я имперско-гренадерская дивизия должна была нанести удар в юго-восточном направлении, на Шельдин, чтобы в итоге взять Кёбёлькут и блокировать пути снабжения советских частей. Вследствие ожидаемых фланговых действий Красной Армии (противотанковая артиллерия) из лесных массивов к северо-западу от Кёбёлькута, а также близ Шельдина принципиально отказаться на данном участке фронта от использования танковой техники.

4) Командование 8-й армии должно запросить артиллерийское усиление. По согласованию с Верховным командованием сухопутных сил сюда можно направить 403-й народно-артиллерийский корпус.

5) Действующая на южном берегу Дуная армейская группа Балка должна поддерживать наступление на северном берегу, ведя артиллерийский огонь по советским позициям через реку. При соответствующем развитии событий она должна поддержать наступление, форсировав некоторыми частями Дунай и создав в тылу советских войск собственный плацдарм.

6) Бронетехника I танкового корпуса СС должна быть подвезена на исходные позиции по железной дороге.

7) Отдача письменных приказов о подготовке к наступлению категорически запрещается.

8) И наконец, 2-я танковая дивизия „Рейх“ должна быть перекинута на участок между Комаромом и Нойхойзелем. В случае успеха на северном берегу Дуная, она должна быть готова начать действовать на южном берегу».

Конкретная дата наступления не определялась, но предусматривалось, что оно должно было начаться примерно 16–17 февраля.

Главнокомандующий на юго-востоке должен был в течение нескольких последующих дней начать наступление по реке Драва, чуть южнее Барча. Теперь Гитлер раздумывал о том, как в максимально короткие сроки отвоевать у Красной Армии указанные территории. Для этого к наступавшим через Драву дивизиям должно было присоединиться правое крыло 2-й танковой армии. Ему надлежало начать активные действия на участке фронта Барч — Надьатад. Армии отводилась едва ли не ключевая роль в операции на южном фланге. Именно по данной причине она должна срочно предоставить все планы с указанием временных расчетов и используемых сил. Генерал де Ангелис, не лишенный ряда сомнений, все-таки прореагировал почти моментально. В качестве особо неблагоприятного для немецкого наступления фактора выделялась заболоченная местность Дравы. Затем в качестве такого же фактора указывалась медлительность «правого соседа» (Главнокомандующего на юго-востоке), который делал все возможное, чтобы данная операция не состоялась. Кроме этого, переведенная в резерв Верховного командования сухопутных войск 16-я панцергренадерская дивизия СС «Рейхсфюрер» срочно нуждалась в отдыхе и значительном пополнении.

Передвижение 1 танкового корпуса СС, равно как и перегруппировка танкового корпуса «Фельдхеррнхалле», начались 12 февраля 1945 года. При этом Гитлер решительно отверг просьбу подключить к данной операции 403-й народно-артиллерийский корпус. Он должен был оставаться на южном берегу Дуная. Группа армий «Юг» в данных условиях должна была обходиться передислокацией имевшихся в ее распоряжении других, менее крупных артиллерийских частей. В ночь на 13 февраля началась разгрузка эшелонов, перевозивших технику I танкового корпуса СС. Впрочем, прибытие обеих танковых дивизий СС не было равномерным. Более того, поезда грузились в спешке, что затрудняло их передвижение. Часть эшелонов, которые должны были быть на месте, давно уже были вывезены за пределы Рааба на восток. Чтобы исправить ситуацию, срочно приходилось подтягивать железнодорожные составы с запада.

Ситуацию хоть как-то смогли исправить стоявшие на запасных путях составы, которые доставляли 6-ю танковую армию СС из Берлина через Вену. На сей раз с учетом прошлого печального опыта расположение штабов отельных дивизий поручалось группе армий «Юг», которая лучше ориентировалась на местности. Самая мощная оперативная группа 6-й танковой армии СС находилась на усадьбе близ Дьёршёвеньхаза, местечка, расположенного в 20 километрах к западу от Рааба.

Именно 13 февраля Главнокомандующий на юго-востоке наконец-то передал командованию группы армий «Юг» свой план действий. При этом он не скрывал своего сомнения относительно того, стоит ли использовать в данной операции 2-ю танковую армию. Он вообще полагал, что данную операцию поздно было проводить, так как на северном берегу Дравы было сосредоточено более пяти болгарских дивизий. Впрочем, все эти возражения возымели действие на Верховное командование Вермахта, так как в тот же самый день в 16 часов 10 минут генерал-майор Гелен сообщал, что операция находится под угрозой срыва. Как и в большинстве случаев, когда планировалось крупное наступление, в немецких военных инстанциях и различных штабах началась нешуточная борьба за получение подкрепления и частей усиления. Каждая дивизия, каждая армия пыталась «стартовать» с наиболее выгодных позиций. Не была исключением и Венгрия февраля 1945 года. Как командование танкового корпуса «Фельдхеррнхалле», так и командование 8-й армии постоянно забрасывали штаб группы армий просьбами предоставить им части пехотного и артиллерийского усиления. Стоит отметить, что уже несколько дней господствовавшая в Венгрии оттепель превратила почти все ее просторы в бескрайние болота, так что сомнительным казалось использование даже гусеничной техники, не говоря уже об обыкновенных грузовиках. В итоге все хором говорили, что операция должна была стать «чисто пехотным предприятием, поддержанным мощным артиллерийским огнем».

Зная о запрете Гитлера перебрасывать 403-й народно-артиллерийский корпус, в штабе группы армий пообещали командованию корпуса «Фельдхеррнхалле», что им будет придана для наступления 959-я артиллерийская бригада из резерва Верховного командования. Но при этом в штабе решительно отказали 8-й армии в использовании для наступления 153-й полевой учебной дивизии, которая служила главным источником всех пополнений на данном участке фронта.

В штабе не хотели наступать на одни и те же грабли. Дело в том, что данную дивизию по приказу Гитлера уже использовали в боях в декабре 1944 года. На тот момент в штабе группы армий «Юг» еще не знали, что «источник» пополнения фронтовых частей «иссяк» — Гитлер подписал приказ о преобразовании учебно-полевой дивизии в регулярную, а стало быть, она должна была использоваться в боях на фронте.

Начавшаяся оттепель изрядно замедлила переброску танковых дивизий. 13 февраля из 8-й армии и штаба группы армий «Юг» сообщали, что, «возможно, наступление придется отложить на один день». Генерал-лейтенант Грольман тут же передал это известие генерал-майору Гелену.

^{Немецкие танковые колонны готовятся к операции «Южный ветер»}

На тот момент разведке 8-й армии удалось выяснить, какие советские силы должны были противостоять ей в предстоящем наступлении:

«Мы исходим из того, что в глубине плацдарма находятся поддерживаемые танками силы IV гвардейского механизированного корпуса, в то время как восточнее Грана располагаются части двух оперативных корпусов 6-й гвардейской танковой армии, IX гвардейский механизированный и V гвардейский танковый корпуса. С началом боевых действий весьма вероятно, что данные соединения в качестве подкрепления получат также части армии Плиева. Наступление надо будет начинать в условиях концентрации всех имеющихся в распоряжении пехотных и танковых частей, которые будут поддерживаться переброшенным I танковым корпусом СС, что, впрочем, приведет к ослаблению позиций на остальных участках фронта. Наступление предполагается начать в день X в 5 часов утра с мощного артиллерийского обстрела позиций противника на северном участке его плацдарма под Граном. Концентрированный удар позволит отбить у него окрестности Наны, Кицинда, Кеменда, Бины.

Танковый корпус „Фельдхеррнхалле“ совместно с 44-й имперско-гренадерской дивизией „Магистры Тевтонского ордена“ начнет наступление на северо-восточном участке. 46-я пехотная дивизия должна взять Вел Лудинце, 211-я пехотная дивизия — окрестности Кета, а танковая группа корпуса „Фельдхеррнхалле“ — окрестности Фарнада. В районе Немет-Шельдина и Барта удар по противнику будет нанесен с двух флангов. Высоты к югу и юго-востоку от Немет-Шельдина, а также часть речки близ Барта находятся под усиленным прикрытием вражеской пехоты и противотанковой артиллерии, которая должна быть уничтожена силами I танкового корпуса СС. Для этого надо выйти к ним в тыл с юга. Наступление надо осуществлять стремительно и неожиданно. Для этого I танковый корпус СС еще ночью накануне наступления расположится на стратегическом плацдарме между Нойхойзелем и чуть восточнее Надьшурани. Оттуда он выйдет на исходные позиции северо-западнее Фарнада. Во втором рывке он должен перенести эпицентр сражения на высоты, лежащие к востоку от Кёбёлькута, чтобы впоследствии создать тактические предпосылки для наступления в направлении Грана. Надо избегать боев в самом Кёбёлькуте, но следует взять его, блокировав силы противника с юго-востока.

Затем I танковый корпус при поддержке пехотных частей должен атаковать на отрезке Мусла — Бела. При этом пехота имеет задание взять жилые кварталы, расположенные на восточных и юго-восточных высотах. После этого они должны завладеть Либадом и Белой. Как только поступит команда из танкового корпуса „Фельдхеррнхалле“, дивизии должны перейти в оборону, чтобы отразить вражеское контрнаступление».

Кроме этого, предусматривались следующие «параллельные» мероприятия:

«а) Накануне наступления 271-я народно-гренадерская дивизия вместе с несколькими дежурными частями должна занять небольшой плацдарм по Дунаю близ Грана, введя тем самым противника в заблуждение относительно действительного места начала наступления.

b) Усиленной полковой группе из состава армейской группы Балка следует в первую ночь после начала наступления создать плацдарм на другом берегу Дуная, юго-западнее Грана. Это позволит установить непосредственную связь между частями, сражающимися как к северу, так и непосредственно к западу от Грана.

I танковый корпус с тактической точки зрения должен следовать указаниям командования 8-й армии. Но при этом оба танковых корпуса СС продолжат действовать самостоятельно, не подчиняясь друг другу».

Последнее указание, казалось, было само собой разумеющимся. Оно нашло упоминание в журнале боевых действий скорее всего потому, что две дивизии I танкового корпуса СС действовали на слишком большом расстоянии друг от друга, а корпус «Фельдхеррнхалле» при этом продолжал быть «сжатым кулаком». Данное обстоятельство, естественно, тут же вызвало кучу нареканий у командования 6-й танковой армии СС. В любом случае в 18 часов группа армий сообщила телеграммой в Верховное командование сухопутных войск о готовности начать операцию «Южный ветер».

Тем временем в штабе I танкового корпуса СС доложили о результатах разведки, касающихся возможностей наступления по линии Комаром — Нойхойзель. Командование 8-й армии дополнило эти сведения оценкой местности, в которой сообщалось о «возможных трудностях использования танковой техники в связи с наступившей оттепелью и, как следствие, заболачиванием или полным затоплением прибрежных низин». Но при этом сам штаб танкового корпуса дважды (в 10 и 12 часов) информировал о том, что «наступление при любых обстоятельствах должно было начаться 17 февраля в 5 часов утра». При этом штаб также сообщал о повышенной активности советской авиации в районе Грана, предполагая, что там проводилась срочная авиаразведка позиций. Сами же немецкие летчики смогли увидеть около 25 советских танков, сосредоточенных на северо-западном участке плацдарма близ Левы. Вслед за этим командование 8-й армии получило приказ в срок до 15 февраля сообщить, «какие дополнительные мероприятия предприняты, чтобы в ходе операции „Южный ветер“ предотвратить вражеское наступление в районе Левы». Почти сразу же последовал ответ, что для подготовки отвлекающего наступательного маневра к северу от Рыбника выделено 30 единиц бронетанковой техники. При этом было оговорено, что данное «ложное» наступление начнется только в условиях, если действительно под Левой будет предпринята советская атака.

Одновременно с этим в штаб группы армий из армейской группы Балка сообщали, что вечером первого дня наступления на северный берег Дуная будет переброшена самая мощная полковая группа 96-й пехотной дивизии (группа «Сигнал»). «Она должна создать плацдарм предположительно в окрестностях Эбеда, если к тому моменту передовым частям 8-й армии удастся занять территорию плацдарма близ так называемого Парижского канала». Если бы наступление осуществлялось не столь быстрыми темпами, то «армейская группа дождалась бы наступления темноты для осуществления собственной операции». В штабе группы армий «Юг» традиционно делали ставку на эффект неожиданности, но при этом предпочли проинформировать штаб 8-й армии о планах армейской группы Балка. Командование 8-й армии в ответ обратило внимание на то обстоятельство, что «аэросъемка окрестностей Парижского канала и плацдарма к северо-востоку от Грана показала, что из-за оттепели наводнение и затопление ряда местностей стали значительной преградой, которая может весьма существенно затормозить развитие наступления».

Но при этом атака боевой группы «Сигнал» была подготовлена настолько хорошо (с точки зрения немцев), что она могла начаться в любой момент — необходимо было лишь отдать соответствующий приказ. Однако наступление при свете дня могло повлечь за собой большие потери в составе группы, а потому Балк продолжал настаивать на ее использовании ночью или поздним вечером, даже если это затормозило бы ее наступление на сутки.

Интересна в данной обстановке позиция командования 6-й танковой армии СС, которое оставалось некой «безмолвной инстанцией» и фактически никак не принимало участия в планировании операции «Южный ветер». Подобное положение совсем не устраивало начальника штаба 6-й армии генерал-майора Ваффен-СС Кремера. Используя свои каждодневные контакты с командованием группы армий «Юг», он пытался повлиять на ход планирования предстоящей военной операции, в которой его не устраивало очень многое. Во-первых, его смущало, что танковая армия окажется разделена. Во-вторых, он считал неприемлемым бросать в бой еще не до конца укомплектованные части. В-третьих, он ориентировался на «большое решение», которое было предписано Гитлером, а отнюдь не на локальные операции в районе Грана. Участие новых танковых дивизий СС в операции «Южный ветер» он считал опасным хотя бы еще потому, что оно полностью дезавуировало бы факт наличия в Венгрии танковых корпусов СС. Участие их в не самых крупных боевых действиях поставило бы крест на всей маскировке, которую немецкие танкисты тщательно сохраняли еще с Франкфурта-на-Одере. В первые же дни боев советскому командованию стало бы ясно, что, несмотря на все кодовые названия, I танковый корпус СС находится отнюдь не под Берлином, а в Венгрии. Не надо было быть великим мудрецом, чтобы понять, что где-то поблизости находился и II танковый корпус СС, входивший в состав все той же 6-й танковой армии. Но эти возражения эсэсовского генерала не возымели никакого действия на армейские чины. Собственно, у штаба группы армий «Юг» не было никакого выбора — он был по рукам и ногам связан приказом Гитлера. Все должно было идти по уже согласованному плану.

В ночь с 15 на 16 февраля, то есть за день до начала операции «Южный ветер», танковая группа из состава корпуса «Фельдхеррнхалле» начала «ложное» наступление северо-западнее Лева. Поддерживающая данное наступление усиленная полковая группа 271-й народно-гренадерской дивизии смогла почти сразу же закрепиться на восточном берегу речки Гран (не путать с городом), перерезав железнодорожную линию, которая связывала позиции 2-го Украинского фронта с Левой, Тимаце и Козмаловце. Для подавления советских контратак, предпринятых утром, в ход было брошено множество немецких самолетов.

Тем временем в армейской группе Балка приняли решение перебросить под Гран имевшуюся в их распоряжении батарею ПВО из состава 15-й зенитно-артиллерийской дивизии. Данный факт мы упоминаем только затем, чтобы показать, насколько «мелким» стал стиль командования Балка после того, как он не смог удачно осуществить ни одну из операций «Конрад». К февралю 1945 года влияние на командование группы армий «Юг» оказывали уже другие люди (не стоит забывать, что в Венгрию еще не прибыл «легендарный» Зепп Дитрих — «гладиатор Гитлера»). А самого Балка волновали уже отнюдь не грандиозные стратегические задачи. Его беспокоило, что по Дунаю шла большая паводочная волна (около 3,5 метра высотой), которая должна была достигнуть его позиций в ближайшие несколько часов. Естественно, это существенно затрудняло наступление боевой группы «Сигнал».

Но это не мешало готовиться к началу операции «Южный ветер». Казалось, приготовления к ней шли как по часам. В данной ситуации случилось даже уникальное событие — наступление было решено перенести на час раньше. Впрочем, настроение командованию группы армий «Юг» «портило» наводнение, которое превратило окрестности Парижского канала в непроходимую жижу. В итоге было решено, что танковые части будут более активно использоваться при наступлении в западном направлении.

Глава 6

Операция «Южный ветер»

17 февраля 1945 года (суббота). Первый день операции «Южный ветер»

«Температура 5 °C выше нуля. В целом безоблачно, местами ясно. Проходимы только специально укрепленные шоссе. Остальные дороги проходимы только для гусеничного транспорта, колесные машины повсеместно увязают в грязи».

Как и задумывалось, в 4 часа утра, в так называемое «воровское время», пехотные дивизии танкового корпуса «Фельдхеррнхалле» обрушились на советский плацдарм под Граном. Во всех штабах, начиная от штаба немецких дивизий и заканчивая Генеральным штабом сухопутных войск, с нетерпением ожидали сообщений о первых результатах наступления. О том, насколько немецкое командование рассчитывало на успех данной операции, можно судить по записям журнала боевых действий группы армий «Юг». Сюжеты, связанные с Граном, в данном документе превращались прямо-таки в некое эпическое повествование, начинавшееся с успеха советских войск в первых числах января 1945 года, безуспешных контратак на протяжении всего данного месяца и, казалось бы, затухания боев на данном участке фронта. Если обратиться к судьбе 20-й танковой дивизии, которая пыталась «урегулировать ситуацию под Граном», то обнаружим, что она была после пополнения переброшена на северо-восток, в состав группы армий «Центр». Не очень благополучной была ситуация и в 6-й советской гвардейской-танковой армии. За время зимних боев она потеряла также много танков, а потому нуждалась в подкреплении. Еще в конце января 1945 года казалось, что боевые действия под Граном затихли. Но тем не менее на данный плацдарм подтягивались крупные советские силы. Красная Армия готовилась нанести решающий удар. В штабе группы армий «Юг» понимали нависшую над этим участком фронта опасность. Командование оценивало обстановку следующим образом:

«Затишье, царящее на плацдарме под Граном, не может скрыть того факта, что он являлся и будет являться впредь центром притяжения советских войск, которые намереваются пробиться в долину Верхней Венгрии. Как только ударные части противника, понесшие большие потери в прошедших боях, будут пополнены, неприятель вновь возобновит попытки осуществить свой стратегический замысел — прорваться по обоим берегам Дуная к Братиславе, что открыло бы ему путь на Вену. До тех пор, пока не ликвидирован плацдарм противника под Граном, группа армий всегда будет вынуждена держать на северном берегу Дуная крупные резервы. Если эта опасность будет устранена, то группа армий „Юг“ вновь обретет свободу действий на южном берегу Дуная. Прорыв противника на северном берегу Дуная, осуществленный в начале января, доказал, что мы не в состоянии использовать все имеющиеся силы для разгрома противника под Будапештом».

Но вернемся в 17 февраля. Пресловутая оттепель превратила еще недавно промерзшую землю в месиво. Парижский канал, который в условиях морозов не представлял для немцев никаких трудностей для форсирования, после наводнения превратился в мощную естественную преграду, которую можно было преодолеть, только приложив немало усилий. Но даже для этого требовалась предварительная тщательная подготовка. Немцы прекрасно понимали, что советское командование не преминет воспользоваться полученными преимуществами, чтобы удержать в своих руках выгодный стратегический плацдарм. Теперь немцам предстояло прорваться не только сквозь пользующиеся страшной славой противотанковые заграждения, прикрываемые с флангов советской артиллерией. Если говорить о климатических условиях применения немецких танков, то в данной ситуации они были максимально невыгодными. Но командование группы армий уже учло прошлые ошибки, а потому танки должны были идти в бой, прикрытые с флангов немецкой пехотой.

^{Немецкое наступление под Граном. Венгерский крестьянин указывает дорогу}

Как и предполагалось, наступление стало полной неожиданностью для советского командования. 44-я имперско-гренадерская дивизия «Магистры Тевтонского ордена» почти мгновенно смогла прорвать советскую линию обороны западнее местечка Маг. При поддержке танковой группы из состава корпуса «Фельдхеррнхалле» немецкие гренадеры устремились к Немет-Шельдину. В этом же направлении двигались солдаты оказавшейся в эпицентре сражения 46-й пехотной дивизии. К 8 часам утра они достигли «заветного» населенного пункта.

В те часы 211-я народно-гренадерская дивизия вела ожесточенные бои по обе стороны от Барта. I танковый корпус СС выдвинулся со своих исходных позиций, расположенных к северо-западу от Фарнада. Он устремился в проделанный 46-й пехотной дивизией «разлом» в советской линии обороны. Но очень скоро радужное настроение немецкого командования стало улетучиваться. Оказалось, что части Красной Армии весьма неплохо приготовились к обороне данных территорий, создав местами мощные оборонительные рубежи. К полудню ни 46-я пехотная дивизия, ни танки I корпуса СС так и не смогли прорваться сквозь линию противотанковых заграждений под Немет-Шельдином. Завязла в боях под Бартом и 211-я народно-гренадерская дивизия. Прошло несколько часов, а ее солдаты не смогли отбить у красноармейцев ни метра земли. Советское командование, наученное прошлым горьким опытом, в особенности операциями «Конрад», стало срочно готовить ответные меры. Уже днем 17 февраля немецкая авиаразведка обнаружила значительные скопления советских войск в Кицинде, Кеменде, Пальде. Все эти части Красной Армии быстро двигались к Грану. Только к Бине устремлялась целая механизированная колонна (более 50 машин). Опасаясь, что наступление заглохнет, так и не успев начаться, командование группы армий «Юг» подключило к операции «Южный ветер» 4-й воздушный флот. Летчики Люфтваффе пытались постоянно атаковать советские колонны, двигавшиеся к передовой.

Исход данного сражения во многом зависел от того, успеют ли красноармейцы соорудить оборонительные рубежи по берегам Парижского канала, или немцы успеют раньше форсировать данную водную преграду. К вечеру 17 февраля части 46-й пехотной дивизии и I танкового корпуса СС (основные ударные силы в данной операции) все-таки смогли в нескольких местах приблизиться к Парижскому каналу. Но тут их ждал «сюрприз» — все мосты через эту разлившуюся речку оказались предусмотрительно взорванными. Почти сразу же было решено с наступлением темноты попытаться форсировать реку. По этой причине командование 8-й армии сообщало в штаб группы армий, что «еще сегодня намерено создать наступательные плацдармы на берегах Парижского канала». Поэтому командование должно было побудить армейскую группу Балка в предельно короткие сроки «образовать силами полковой группы плацдарм на северном берегу Дуная близ Эбеда».

Впрочем, Балк в свойственной ему манере счел нужным отметить, что еще не сложились предпосылки для форсирования Дуная, а именно, наступающие части не только не создали плацдармов на берегах Парижского канала, но даже не смогли закрепиться на «собственном», северном берегу речушки. При этом сам Балк указывал, что когда наступающие части смогут преодолеть советский оборонительный рубеж, протянувшийся от Либада к Мусле, то он тут же отдаст 96-й пехотной дивизии приказ о наступлении через Дунай.

Между тем к Дунаю была подтянута немецкая полевая артиллерия, которая с южного берега Дуная вела огонь по советским позициям в Нане и Камп-Дармоти. Поздно вечером у командования группы армий «Юг» была уверенность, что в районе 23 часов Парижский канал был форсирован в двух местах, то есть было создано два небольших немецких плацдарма. Эти сведения подкреплялись информацией о том, что северо-восточнее Кёбёлькута в Парижском канале был обнаружен брод, по которому на другой берег могли свободно переехать танки.

Все указывало на то, что 96-я пехотная дивизия должна была начать штурм северного берега Дуная в районе Эбеда.

В 23 часа 45 минут ударный батальон боевой группы «Сигнал», не встретив никакого существенного советского сопротивления, высадился на северный берег, создав тем самым плацдарм для переброски всей полковой группы.

Буквально за полчаса до этого генерал Вёлер докладывал Гудериану: «Наибольшие перспективы открываются в связи с наступлением через Дунай 96-й пехотной дивизии. Противник пока ограничивается только тем, что собирает силы, чтобы создать новый оборонительный рубеж». Между тем концентрация советских войск происходила не только на северном, но и на южном берегу Дуная. Маршал Толбухин хотел вернуть такой важный стратегический объект, как город Секешфехервар. Предвидя подобное развитие событий, командование армейской группы Балка создало в данном районе из 1-й и 3-й танковых дивизий некое подобие мобильно-оперативного резерва.

На небольшом «отвлекающем» плацдарме под Рыбником армейской группе Балка, естественно, не удалось добиться никаких результатов. Впрочем, и советским войскам не удалось его ликвидировать. Но его продолжали постоянно атаковать со всех сторон. Не исключено, что советское командование считало прорыв в данном направлении куда более опасным, нежели сокращение или ликвидацию плацдарма под Граном. Активным атакам советских войск подвергалось также левое крыло 8-й армии, располагавшееся в Нижних Татрах. Частям Красной Армии в нескольких местах даже удалось удачно развить наступление. В итоге командованию 8-й армии, чтобы «залатать» прорыв, пришлось бросить в бой последние резервы.

Вечером в штаб группы армий из Ставки фюрера пришел приказ, что отныне оба танковых корпуса подчиняются исключительно командованию 6-й танковой армии. Впрочем, в качестве исключения до окончания операции «Южный ветер» было решено, что I танковый корпус будет находиться на снабжении 8-й армии. Уже из этой оговорки было видно — немецкое командование считало, что операция «Южный ветер» в ближайшее время закончится «победой германского оружия».

18 февраля 1945 года (воскресенье). Второй день операции «Южный ветер»

«Ночью легкий мороз. Днем температура до 6 °C выше нуля. Небольшая облачность. Местами солнечно. Состояние дорог по сравнению с предыдущим днем неизменное».

В ночь с 17 на 18 февраля немцам удалось закрепиться в нескольких местах на южном, «советском» берегу Парижского канала. Именно так были созданы плацдармы, которые должны были стать базой для продолжения наступления I танкового корпуса СС.

Значительно дальше на север советские атаки продолжали отражаться левым крылом 8-й армии. На юге Красная Армия вновь атаковала позиции IV танкового корпуса СС близ озера Веленце. Предпринятые эсэсовцами контратаки закончились провалом. В штабе группы армий «Юг» очень болезненно отреагировали на данную информацию. Там требовали удержать любыми способами побережье озера.

На остальных участках фронта, удерживаемого группой армий «Юг», не происходило никаких крупных боевых действий. То есть без большого риска немцы могли продолжать наступление на советский плацдарм на северном берегу Дуная.

Наступление танкового корпуса «Фельдхеррнхалле» и одновременно соседствовавшей с ним с юга боевой дивизионной группы Штаубвассера привело к захвату территории по обе стороны от села Баторкеси. Имперско-гренадерская дивизия «Магистры Тевтонского ордена» смогла не только продвинуться по заснеженным лесам севернее Баторкеси, но и взять штурмом Кёбёлькут. Взятию данного населенного пункта способствовало то, что по нему с двух сторон был нанесен удар силами танковой группы корпуса «Фельдхеррнхалле». Немцы уверенно продвигались в юго-восточном направлении к Беле.

I танковый корпус СС, прикрываемый мотопехотой дивизии «Гитлерюгенд», входившей в его состав, смог преодолеть Парижский канал. Эсэсовские части взяли под свой контроль пересеченную местность, покрытую редким лесом, к востоку от Кёбёлькута. Здесь им предстояло вступить в бой с ожесточенно сопротивлявшимися частями Красной Армии. Но в силу того, что все мосты через речку были разрушены, подтягивание немецких танков к месту боя затягивалось. Дивизия СС «Лейбштандарт» смогла расширить позиции своего плацдарма у Шаркана, что позволило ей попытаться продолжить свое наступление в южном направлении, к Мусле.

После того как в распоряжении 46-й пехотной дивизии оказалась тяжелая артиллерия, она во второй половине дня продолжила свое наступление в восточном направлении. Ей предстояло сломить сопротивление частей Красной Армии, окопавшихся на высотах близ Либада. 211-й народно-гренадерской дивизии, находившейся чуть севернее на левом фланге, несмотря на все ожидания немецкого командования, так и не удалось взять Барт. Части Красной Армии все чаще и чаще пытались переходить в контратаки. В некоторые моменты казалось, что народно-гренадерская дивизия вот-вот перейдет от наступления к обороне. К подавлению немецкого наступления подключилась советская авиация. Бомбардировщики и штурмовики обрушили огонь на передовые части немцев. Немецкие истребители, оказавшиеся сосредоточенными в небе над Граном и у моста в Буне, не могли ничего противопоставить «красным соколам». Они едва ли могли справиться со своими задачами даже в основных местах своей концентрации.

До этого момента советские войска пытались возвести новый оборонительный рубеж, который должен был проходить по линии Барт — Либад — побережье Дуная. Неожиданно для немцев в Барте «обнаружился» 4-й гвардейский механизированный корпус. Впрочем, это только подтверждало предположение немецкого командования, что 6-я гвардейская танковая армия все еще находилась на северном берегу Дуная. По мере того, как развивалось немецкое наступление, более оживленным становилось встречное движение советских войск на северо-запад. Но пока еще было рано говорить о переброске крупных свежих войсковых соединений. Пока прорыв предполагалось ликвидировать силами уже сражавшихся советских частей, которые перекидывались из-под располагавшегося дальше на востоке города Ипольшаг. Отражение силами Красной Армии всех атак 211-й народно-гренадерской дивизии, нацеленных на Барт, говорило о том, что несколько позднее надо было ожидать советской контратаки в районе местечка Бина. Не исключалось, что советская контратака будет предпринята по обе стороны от данного пункта. Штаб 8-й армии сообщал:

«В качестве центра будущих контратак и наиболее ожесточенного сопротивления противника можно рассматривать пространство между Бартом и Биной. Именно там мы столкнулись с наиболее активными действиями авиации противника. Очевидно, что из данного района запланирован фланговый удар. До сих пор не установлено, отводит ли противник свои части с западного участка плацдарма, от Баторкеси».

Но, воодушевленное первыми успехами наступления, Верховное командование сухопутных войск поспешно предположило, что «противник не сможет достаточно оперативно бросить в бой имеющиеся в его распоряжении силы». Подобный вывод мотивировался тем, что для этого советскому командованию потребовалось бы создать целую череду небольших плацдармов, начиная от Грана и заканчивая рекой Ипель.

^{Немецкие минометчики ведут огонь из захваченного советского окопа}

По этой причине для продолжения наступления командование 8-й армии приказало:

1) Наступление I танкового корпуса СС сосредоточить на Беле, что впоследствии позволило бы наступать на Муслу.

2) Наступление 46-й пехотной дивизии должно проходить по обоим берегам Парижского канала в восточном направлении, чтобы затем взять высоты к востоку от Либада и к западу от Кеменда.

3) 211-я народно-гренадерская дивизия должна временно перейти в оборону под Бартом, что позволит ей подготовиться к отражению советского контрнаступления.

В дальнейшем командование 8-й армии рассматривало возможность ликвидации собственного «ложного» плацдарма к северо-западу от Левы, что позволило бы не только выровнять линию фронта на данном участке, но и высвободить несколько пехотных батальонов, которые должны были быть направлены в качестве подкрепления 211-й народно-гренадерской дивизии, которая «понесла большие потери во время боев за Барт».

Ближе к полудню немецкие саперы закончили наводить переправы в нескольких местах через Парижский канал. В итоге тяжелые танки I танкового корпуса СС устремились на южный берег. В штабе группы армий считали, что это было отличным продолжением начатого день назад наступления. Тем более что боевой группе «Сигнал» (полковая группа 96-й пехотной дивизии) удалось перебросить через вышедший из берегов Дунай 20 штурмовых орудий. Все они оказались на плацдарме-пятачке близ Эбеда. Сам же Балк нетерпеливо просил скорее закончить ликвидацию «Гранского плацдарма», так как нуждался в силах для реализации собственных стратегических замыслов в Вертешских горах и близ Фельшёгаллы. Однако на тот момент у немецкого командования некоторые опасения вызвала лишь ситуация в районе Барта. Но и здесь планировалось в ближайшее время «урегулировать обстановку», для чего в окрестности Барта предполагалось перебросить 12-ю танковую дивизию СС «Гитлерюгенд». Но штурмовать Барт она должна была лишь после того, как немцы захватили бы Муслу. До этого момента дивизия «Гитлерюгенд», как и весь I танковый корпус СС, должна была двигаться в юго-восточном направлении. На тот момент никто бы не решился «разжать танковый кулак». Когда плацдарм советских войск был бы в целом ликвидирован, на штурм Барта могли быть брошены и остальные ударные части (дивизия СС «Лейбштандарт», 44-я имперско-гренадерская дивизия «Магистры Тевтонского ордена», 46-я пехотная дивизия).

Но в какой-то момент командование группы армий «Юг» решило не посылать 46-ю пехотную дивизию на южный берег Парижского канала. Оставив ее на северном берегу, командование предполагало исключить опасность советских атак с флангов из-под Барта. Затем вместе с пехотинцами на этих позициях была оставлена часть танкового корпуса «Фельдхеррнхалле».

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: