ТИПОЛОГИЯ ТРЕВОЖНЫХ НЕВРОТИЧЕСКИХ ЛИЧНОСТЕЙ

1-й тип развивается по типу устранения от мира («робинзонада»);

2-й тип развивается по типу агрессии на окружающих;

3-й тип уступчивый – такие люди внимательные, любящие, уступчивые. Но их поведение компенсаторное, они действуют по принципу: «ты меня любишь, значит, не обидишь». Важно поэтому различать любовь истинную и невротическую псевдолюбовь.

Фрейд отрицает духовность, и все высшие проявления человека в психоанализе рассматриваются как невротический симптом. Если мы отрицаем в человеке духовное, то тогда смотрим все по наличному состоянию человека, а если признаем духовное, то тогда все приобретает другой смысл. Мы можем встретить такое явление, что в ком-то самоотречение существует как мнимая направленность личности: когда рационально и сознательно человек направлен на других, но при непосредственных побуждениях он направлен на себя. Эта раздвоенность может быть болезненной характеристикой личности. И я более оптимистично смотрю на психотерапевтическую помощь, так как главная задача – в изменении личности.

Т: Нам приводили примеры изменения личности в ходе медицинского лечения.

А.: Это не изменение, а помощь в изменении. Измениться человек может только сознательно. Если его меняют, это насилие над личностью. Сознательное изменение личности при помощи другого человека возможно в диалоге. Лечебный процесс всегда сопряжен с личностью врача, с беседой. Поэтому первичным оказывается все-таки диалогический путь.

Вернемся к болезненному самоотречению, когда у человека мотивация раздвоена: с одной стороны, он направлен на себя, а с другой – на других людей. Тут тоже прогноз может быть различен и зависит от соотношения духовного и наличного в человеке: духовное и наличное «Я» могут быть в диалоге, в противоречии и в конфликте. Следовательно, и здесь могут быть два соотношения: противоречие между стремлением жить и работать для других – и стремлением к самоутверждению; конфликт между этими стремлениями, когда человек сознательно принимает эгоистическую направленность и вытесняет в себе общественно полезную ориентацию, или диалог, когда человек сознательно стремится быть полезным другим, а не просто выгодно использовать свое положение. Тут возможны различные диагнозы и прогнозы. Давайте подумаем, какой может быть прогноз дальнейшего развития, если в подростковом возрасте у ребенка такая раздвоенная мотивация? Давайте сами попробуем решить такую психологическую задачу.

С: Возможны два пути: первый – он сознательно выберет ориентацию на других и отвергнет эгоистическую мотивацию на себя, к своему самоутверждению; второй – он сознательно отвергнет мотивацию на других и будет расти эгоистом.

А.: Это возможно, но может быть и так, что человек работает для других, не сознавая, что это – его путь самоутверждения.

Это более вероятный прогноз. Момент самости и самоутверждения может быть неосознанным в человеке, потому что для него очень важен момент самооценки.

В.: Один из путей – это углубление конфликта. Человек может продолжать свою общественную деятельность, но вместе с тем не получать удовлетворения и понимать, что это – не его. Такое раздвоение может потом вылиться в конфликт.

А.: В невроз. Это один из типичных видов невроза. Мотивация такая раздвоенная – и человек не чувствует удовлетворения. Он хочет одного, а получает другое. Происходит потеря себя, и образуется барьер в развитии личности. Личность не развивается из-за раздвоенности. Но фатален ли такой невроз?

В.: Человек может в этой общественной деятельности найти что-то близкое для себя, и это искренне станет его делом.

С: Важно, каково соотношение наличного и духовного «Я».

А.: Да, все зависит от соотношения наличного и духовного «Я». Если бы мы не учитывали этого соотношения, то прогноз был бы всегда фатально отрицателен, потому что своими силами ничего не получится. Своими силами человек не может выйти из этой позиции. Но если мы принимаем, что в человеке есть духовное «Я», которое им реально движет, если он на это духовное «Я» ориентирован, живет сознательной духовной жизнью и все время прислушивается к своей совести, пытается понять мотивы своих поступков и честен по отношению к себе, тогда он в диалоге со своим духовным «Я», тогда прогноз благоприятен. Человек может преодолеть свою неосознанную подспудную эгоистическую направленность – особенно путем покаяния: «Господи, даруй мне зрети моя согрешения». Он не будет вытеснять свое эгоистическое начало, а будет его осознавать. Очень важно, чтобы человек осознал свои истинные мотивы. Тогда, при открытости своему духовному «Я», эгоистическое начало преобразуется в подлинный альтруизм и в подлинную самоотверженность.

Кетрин Култор в самоограничении видит патологию. Это может быть патология, когда налицо раздвоенная мотивация, когда человек ханжески изображает из себя самоотверженного человека. Но даже иногда в случаях, где есть такая раздвоенность как показатель какого-то этапа развития личности, человека не надо лечить от самоотречения. Надо, чтобы самоотречение стало подлинным, поскольку это – норма. Мы с вами рисовали человека в виде креста. Это нормально, не патологично. А если мы будем лечить самоотречение, равнодушие к деньгам, то встанем на путь взращивания гедонистической направленности в человеке, что с духовной точки зрения нездорово. Сребролюбие считается одним из первых грехов, а тут «патологией» считается равнодушие к удовольствиям и к деньгам. Если любовь к деньгам и к удовольствиям развивать, то они способны совершенно заглушить духовные устремления человека, потому что удовольствиями он насытиться никогда не может. Он в них будет постоянно погружаться и погружаться и, чем дальше, тем больше увязнет в этих наслаждениях. Тогда такого человека исцелить практически нельзя, потому что исцеление – это восстановление цельности. А цельность – это иерархия духовного, душевного и телесного. То есть, излечив человека от самоотречения, мы не восстановим его цельность. Поэтому, если мы избрали духовно ориентированную психотерапию, надо помнить об этой иерархии. Тут момент выбора и для врача, и для пациента: какой путь он предпочитает, какого врача. Выбирает ли он духовную ориентацию, или ему важно только избавиться от симптомов и благополучно прожить отведенный ему срок? Это проблема выбора. Но, поскольку мы с вами выбрали духовно ориентированную психотерапию, будем этим заниматься и таким образом постараемся с духовной точки зрения пересмотреть те диагнозы, интерпретации, ту типологию личности, которые мы имеем. Многое тут может совпадать, а многое будет нуждаться в пересмотре.

Я с удовольствием бы прочитала все работы К. Култор, потому что чувствуется, что человек психологически подкован, она дает очень тонкие психологические характеристики, но все они – на уровне наличного, абсолютно игнорируют реальную духовную жизнь человека.

Л.: Все-таки страна диктует. У них совершенно другая культура.

А.: Нельзя переносить принципы американской медицины и психологии в наши условия. У нас никто даже не пойдет, скажем, к врачу по поводу своего равнодушия к деньгам и к удовольствиям. А тут это серьезно обсуждается как болезненное и патологическое явление.

Замечательный психолог советского периода Л.С. Выготский говорил, что все симптомы надо рассматривать в логике развития личности. Это может быть момент закономерного кризиса в развитии, и какой-то симптом в момент кризиса может быть адекватен. Невроз – тупиковая ситуация, когда нужно вывести человека из тупика, из которого сам он выйти не может. Невроз является помехой в развитии личности. А почему человек не может сам выйти из этого конфликта?

Л.: Мешает соматика.

А.: Это существенный фактор, и тем не менее бывают случаи, когда человек преодолевает соматику и выходит из невроза. Значит, мы должны посмотреть, в каком соотношении духовное «Я» и наличное «Я»: в противоречии или в конфликте. Противоречие существует на уровне сознания, человек осознает выбор: или то, или другое. Противоречие можно разрешить. А конфликт – нет, потому что одна из его сторон неосознаваемая. Конфликт часто носит принудительный, компульсивный характер. Человек вдруг на совершенно благополучном фоне разражается неадекватным бурным аффектом. Впоследствии он раскаивается, но в данной ситуации сдержаться не может, так как одна из сторон конфликта неосознаваема, и человек сам не знает, почему это происходит.

Что-то в подсознании накапливается подспудно, что человек не может принять.

У меня в практике консультирования был такойслучай. Пришла разводиться супружеская пара. Супруг обвинял жену в том,,что, когда та была в положении и он принес ей вишни, она отказалась их есть. Он очень был этим недоволен. Когда она предложила ему сигареты, он отказался: «Ты не ешь мои вишни, а я буду брать твои сигареты!» Она возмутилась, был скандал, после чего она ушла. Все закончилось плачевным образом. Человек хотел сделать добро, достал вишни, принес жене, она вдруг отказалась – и у него такая реакция! Человек хотел добра, а получилось вот что. Значит, где-то в подсознании у него было желание благодарности. Поступок внешне альтруистический, а на самом деле – эгоистический. Он ждал благодарности, а она благодарности не проявила. Он отреагировал неуправляемым аффектом. И это говорит о том, каковы были глубинные мотивы его поступка. Не осознавая их, он при мне обвинял жену в эгоизме. А эгоист – он сам, но этого он за собой не видел. Таким образом, конфликт этих двух мотивов – альтруистического, сознательного и бессознательного, эгоистического – привел к бурной взрывной реакции.

Природа наша – это падшая природа. Все мы несем в себе эгоистическое начало. Но важно, что преобладает, доминирует. Люди с альтруистической ориентацией очень критичны в оценке себя.

Одна девочка, когда ее спросили, как она к себе относится, ответила: «Я очень плохой человек, потому что когда я помогаю кому-то учиться, то жду, что меня за это похвалят». Эта девочка была первая в классе по своей доброте и альтруизму, но уже к третьему классу осознала в себе эгоистическое начало. А дети с эгоистической направленностью не видят в себе этого. Зато они видят в других, какие те недоброжелательные, эгоистичные, завистливые. Дети с такой направленностью рвутся к самоутверждению. Это очень распространенный тип «общественника». У нас у всех есть эгоистическое начало. Мы все в этом смысле больны. Прогноз будет зависеть от того, к чему мы стремимся и на что ориентируемся, что доминирует в нашей психической жизни: духовное, общечеловеческое начало или инстинкт самосохранения, свое «Я». Если человек сознательно выбирает эгоистическую направленность, то даже если речь заходит о ребенке, о близком человеке, о друзьях, о своем народе, и в нем преобладает инстинкт самосохранения, – это нездоровое явление. Человек уже не целен и не человечен, потому что общечеловеческое, духовное, вечное должны доминировать в нем, и только тогда это – цельность и норма. Когда доминирует частичное, свое «Я», то человек частичен, он не исцелен и даже не исцелим, если не хочет выйти из этого состояния.

Никакой симптом нельзя характеризовать нейтрально. Самоотреченность, даже если на данный момент она не совсем выглядит как духовная самоотреченность, может быть развита в подлинную самоотреченность, если есть духовное стремление, если преобладает духовная ориентация. Равнодушие к деньгам может быть духовной характеристикой, даже если на данном этапе развития личности оно выглядит как невротическое качество.

Невроз сам по себе не обязательно плох. Это может быть не болезнь, а этап развития личности. И лечить тогда не обязательно. Как замечательно сказал Рильке: «Не хочу лечиться психоанализом, потому что могу вылечиться от творчества».

То есть не обязательно лечить невроз, избавляя от него. Леча, надо не избавлять человека от чего-то, а видя логику его развития, помочь ему в преображении вот этого своего наличного состояния в духовное. Потому что сам по себе невроз может быть симптомом того, что человек стремится к исцелению, но еще не достиг его. Невроз может быть переходным для человека этапом от наличного «Я» к своему духовному «Я». Поэтому нельзя всех эпилептиков, всех шизофреников расценивать как безнадежно больных и квалифицировать их только с этой точки зрения. Скажем, для врача Достоевский – эпилептик и только эпилептик. Но одно дело – Достоевский, а другое дело больной с полным распадом психики.

В качестве примера хотелось бы рассказать о храме, созданном в Центре психического здоровья. Священники, служащие здесь, являются одновременно и священнослужителями, и, по своей гражданской специальности, психиатрами и психотерапевтами. Когда я пришла туда на службу, то совершенно забыла, что нахожусь среди психически больных «прихожан». Я увидела молящихся людей нормального вида. И только после службы отец Валерий мне сказал, что это все – психически больные люди. Я была удивлена разнице, существующей между больными, которые не ходят в церковь, не причащаются, не живут духовной жизнью, и этими людьми. У первых слюна течет, деградация и распад, а здесь люди стоят нормально, имеют человеческий облик. Они еще не вылечены, но уже совсем в другом состоянии. Вот какую зримую роль играет то, открыт человек духовной жизни или он находится вне ее.

Н.: Может быть, это просто более легкая стадия болезни?

А.: Эти люди не сразу пришли к церковной жизни, а в результате общения со священником и врачом. Оказалось, что совершенно разные темпы вылечивания

людей церковных и не церковных. То есть открыт человек духовному «Я» или игнорирует его, – это играет очень важную роль в прогнозе лечения такого человека.

В.: По-моему, это недопустимо – лечить человека от невротических состояний. Я здесь согласен с Рильке. Психотерапевт добьется какой-то гармонии, но эта гармония страшной может быть. Это могут быть разрушения, ничто, холод. Я по себе знаю: как только все нормально, все идеально у тебя – творчество как бы отпадает, ты уже не способен к этому.

А.: Я тоже думаю, как Вы, поэтому я против того, чтобы вмешиваться и менять что-то в человеке. Но мы с вами говорим сейчас о диалогическом методе, который и осуществляет этот принцип «не навреди!». Диалогический метод возможен тогда, когда человек пришел к тебе со своей болью, он сам просит ему помочь. В данном случае я ему ничего не навязываю, я просто пытаюсь помочь ему осознать свою проблему, помочь ему, чтобы он сам сделал свой выбор и встал на точку зрения высшего в нем начала, т.е. стараюсь поддержать голос его совести, его духовное «Я». Вот все, что я делаю. А все остальное делается через наш диалог. Это только среда, в которой может проявиться и реализоваться его духовное начало. Его собственное духовное начало ему не повредит. Вспомните парадокс воздействия: чем больше человек стремится воздействовать, тем хуже получается, и чем меньше он к этому стремится, тем надежнее его влияние. Потому что это не непосредственно его влияние, а через него, с его помощью, с его поддержкой. Потому что ситуация контакта, взаимного понимания, любви – это самое благоприятное условие к тому, чтобы человек нашел себя. Вот в чем суть диалогического подхода. Поэтому я совершенно с Вами согласна в том, что не надо его освобождать от проблем, пока он не дошел до того, что сам хочет разрешить свой конфликт. Можно помочь осознать, в чем его конфликт, в чем его подсознательная тенденция – тогда он сам сделает выбор. По крайней мере, он поймет, от чего возникают эти необузданные взрывы, реакции, которые его мучают, мешают ему жить, мешают владеть собой. Это одержимость своего рода, когда человеком владеет что-то постороннее для него, какая-то чуждая сила.

Еще какие есть вопросы? Может быть, я здесь не очень внятно сказала, но равнодушие к удовольствиям, к деньгам и самоотречение могут быть не совсем здоровыми моментами, но надо оговаривать и другое. Потому что когда это не оговорено, то все высшие проявления – самоотречение, равнодушие к деньгам и так далее – воспринимаются как патология. В психоанализе вполне определенная идеология. Эта идеология царит в западном обществе посильнее, чем у нас царил марксизм, потому что она работает на очень мощных влечениях, считая, что основой всего является биологическое влечение. В теории психоанализа вся энергетика, все силы человека выходят из Оно, из бессознательных влечений человека – агрессивных, сексуальных и т.д. Все остальное – это уже симптом, некое искусственное образование, приспособительные механизмы, которые по сути являются невротическими. То есть вся культура в этом смысле – невроз, всякое творение культуры – уже невротическое образование. Как таковое, оно не принимается за реальность, т.е. духовной реальности тут нет. И поскольку у взглядов К.Култор – явная психоаналитическая подоплека, то самоотречение и отсутствие стремления к материальным благам для нее могут быть только патологичными.

Здесь важен выбор своей позиции. Если встать на ту точку зрения, что духовный мир нереален, что духовного «Я» нет или это только некая идеализация, то только так и можно мыслить. В таком ключе это все логично. Если мы признаем реальность духовного, то все надо пересматривать – и эту позицию, и всю диагностику.

Н.: Я считаю, что здесь должен быть индивидуальный подход. Это может быть патология, апатия например.

А.: Я бы хотела еще провести мысль о том, что любой симптом надо рассматривать не как такой, а в связи с историей развития человека и с точки зрения первой классификации, учитывая, ориентирован человек на духовное или нет. Если он ориентирован, то и ненормальное его состояние сейчас – равнодушие к удовольствиям, к деньгам, та же самоотреченность -– все равно это другой диагноз и другой прогноз. Поэтому духовную ориентацию всегда надо иметь в виду. Каждый случай надо рассматривать действительно индивидуально именно в плане логики развития данного конкретного человека. Западный мир мыслит иначе, потому что в значительной мере ориентирован на психоанализ.

Что касается наших бесед и нашей работы, и нашего дела, то тут мне хочется вот что сказать: мы уже говорили, что каждый человек ответствен не только за свое состояние, но что его духовная жизнь, его духовная работа сказываются во всем. Человек – микрокосм, т.е. то, что происходит в его душе, влияет на все и на всех, и через него его душевное состояние распространяется на других. Важны глубина и цельность, чтобы не было расщепления между словом и его исполнением. Я предлагаю вести эту работу, вести такой дневник.

Недавно по телевидению шла передача об одном старце, подвижнике наших времен, который при очень тяжелых жизненных условиях вел ежедневный дневник своих состояний, замечая, когда в нем охладевает любовь, нет настоящего душевного покоя, и выясняя, от чего это происходит. Мы тоже должны следить за своим внутренним состоянием, за своею жизнью в семье, на работе.

Чтобы продолжить тему эгоизма и эгоцентризма, мне хочется перейти еще к одной теме, которая называется «аутизм». Это еще более тяжелая форма отгороженности от мира, форма монологичности.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: