Теории развития фонологической системы языка. Существует несколько теорий или моделей, описывающих процесс фонологического развития

Существует несколько теорий или моделей, описывающих процесс фонологического развития. Наиболее ранней является бихевиористская модель О. Mowrer (1960), J. Murai (1963) и D. Olmsted (1971). Согласно этой теории, существует прямая связь между лепетом и ранней фонологией. Звуки, присутствующие в лепете и получающие так называемое вторичное подкрепление вокализациями матери, закрепляются и входят в состав первичных речевых вокализаций. Звуки, не получающие такого подкрепления, вытормаживаются и выходят из употребления в детской речи. Частично с этой моделью согласуются наблюдения фонологического развития детей, у которых происходит плавный переход лепета в речевые вокализации. Некоторое время у них сосуществуют вокализации того и другого типа. Однако есть и другая категория детей, у которых между лепетом и речевыми вокализациями нет переходного периода. После затухания лепета наступает короткий период отсутствия каких-либо вокализаций, а затем появляются речевые вокализации. При этом ребенок как бы заново осваивает звуки, которые уже присутствовали в лепете ранее (Ferguson С. А., 1978, Vihman M., 1988).

Следующая модель — структуралистская. Ее автором является Р. Якобсон (1968). Позднее эта теория получила развитие в работах A. Moskowitz (1973). Согласно этой теории, существует универсальная для всех языков, врожденная программа усвоения базовых фонологических оппозиций. Предречевые вокализации (гуление и лепет), согласно Р. Якобсону, не имеют никакого значения для фонологического развития. Первым усваивается противопоставление наиболее контрастных звуков р/и/а.

наиболее контрастных звуков /р/ и /а/. За ним следует оппозиция /р / и /m/. В модели А. Moskowitz ранними единицами оппозиции являются не фонемы, а слоги. Начальной формой речевых вокализаций является слог типа СГ, кото­рый посредством редупликации (или, в другой терминологии, итерации) об­разует первые слова (папа, мама, дядя). Далее редупликация становится час­тичной; повторяются слоги с одинаковым согласным (принцип «гармонии» согласных) или с одинаковым гласным (принцип «гармонии» гласных): /t'оt'а/ — тётя, /s'оs'а/ — соска, /t'is'i/ — часы. Отчасти эта теория находит под­тверждение в наличии большого сходства между разными языками в порядке освоения детьми звуков речи. Однако в этой модели совершенно не остается места для физиологических и психологических предпосылок. Кроме того, как отмечают Р. Kiрагsку и L. Меnn (1977), на начальном этапе речевого развития ребенок произносит еще так мало слов, что трудно подтвердить или опроверг­нуть наличие у него определенной системы фонологических оппозиций.

Модель естественной фонологии (natural phonlogy) (Stemp D.,1972, Donegan Р., Stemp D., 1979). Согласно этой модели ребенок владеет врожденным набором фонологических операций-преобразований, которые приводят фонологические единицы в соответствие с природными особенностями вокализационного аппарата человека. Именно поэтому мы обнаруживаем много сходства в фонологии разных языков. Задача ребенка — подавить те операции-преобразования, которые не свойственны его родному языку. Например, во многих языках выявляется такая естественная фонологическая закономер­ность, как оглушение конечных звонких согласных (например, в русском, не­мецком языках). Англоговорящий ребенок поэтому сначала произносит слово /bad/ как /bat/, а позже — как/bad/. Ему необходимо подавить фонологический процесс оглушения конечной согласной. У русскоговорящих и говорящих по-немецки детей такой необходимости нет.

Близка к предыдущей модель генеративной фонологии, предложенная N. Smith (1973). По мнению автора, ребенок на ранней стадии речевого онто­генеза как бы переписывает для себя образцы речи взрослых в упрощенном варианте (например, нейтрализуя некоторые фонологические противопостав­ления). Этот адаптированный материал и становится собственной языковой системой ребенка. Отличие от предыдущей модели заключается в том, что здесь не предполагается, что ребенок самостоятельно строит языковую систему. Ав­торы этой модели описали универсальные стратегии упрощения, которые ре­ально наблюдаются и совпадают даже у детей, принадлежащих к разным язы­ковым сообществам. В качестве примера можно привести такие процессы, как гармонизация (уподобление) гласных и согласных в пределах слова или син­тагмы, редукция согласного в кластере и др.

Сторонники последних двух моделей полагают, что ребенок даже на ранних стадиях онтогенеза воспринимает речь взрослых без искажений. Предполагается, что вышеупомянутые стратегии упрощения относятся лишь к порождению речи и являются общими как для здоровых детей, так и для тех, у кого речь развивает­ся аномально(Ingram D., 1976, Grunwell P., 1981, Edwards M., Shriberg L., 1983).

Просодическая модель (Waterson N., 1981). В этой модели в качестве базовой единицы восприятия и порождения речи рассматривается слово, а не фонема. Она (модель) опирается на экспериментальные данные, свидетельствующие о том, что на начальных этапах речевого онтогенеза дети воспринимают, репре­зентируют слово глобально, как ритмически организованный гештальт. Посте­пенно ребенок начинает выделять в этом нерасчлененном целом некоторые дифференциальные признаки (например, назализованность, фрикативность, звонкость) без точной их локализации внутри слова. Подобная модель адек­ватна для раннего этапа речевого онтогенеза и удачно дополняет модели, рас­сматривающие лишь сегментарный уровень фонологии. Она позволяет объяс­нить феномен так называемых «канонических форм» слов или фонологических «идиом». Он состоит в том, что иногда дети сначала употребляют почти иде­ально взрослые формы слов, а позже как бы регрессируют и упрощают струк­туру этих же слов до уровня уже сформировавшейся собственной фонологи­ческой системы (Гвоздев А. Н., 1948). Эта модель согласуется с данными нейропсихологии о более раннем созревании правого полушария, которое в раннем возрасте играет доминирующую роль (Аnnеt М., 1973, Geschwind N., Galaburda А., 1985). А оно, как известно, специализировано на целостном вос­приятии и распознавании мелодических контуров.

Когнитивная модель (Kiparsky Р., Меnn L., 1977, Меnn L., 1981, Ferguson С. А., 1986). Описание этой модели встречается еще под другим названием: «модель решения проблем». Развитие звуковой системы языковых средств и их артику­ляционной базы рассматривается как процесс разрешения серии проблем, свя­занных с усвоением фонологии взрослых. Этот процесс включает выдвижение гипотез, их проверку и принятие или замену другой гипотезой. Ребенок, согласно этой модели, формирует собственную фонологическую систему, позволяющую достичь адекватного коммуникативного эффекта в условиях ограниченных семиотических и артикуляционных возможностей. Целый ряд экспериментальных данных вписывается в эту модель. Известно, что дети демонстрируют индивидуальную избирательность при отборе фонологических конструкций, которые используют в своей речи. Например, одни начинают со слов двусложной конструкции типа СГСГ с одинаковыми слогами (следуя принципу гармонии) и смычными или назализованными согласными /рара/, /mamа/. Другие предпочитают использовать слова, включающие не более одной согласной: /ака/ — собака, /iga/ — играть. Употребляя сложные по звуковой структуре слова, разные дети используют разные стратегии упрощения. Некоторые дети сначала используют слова в их «взрослой форме» как «фонологические идиомы», а позже регрессируют к более простым конструкциям, соответствующим их индивидуальной фонологической системе. Другие же сразу начинают строить слова сегментарно, упрощая их фонологическую структуру. Вводя вновь освоенный звук в уже имеющийся лексикон, дети одновременно упро­щают его фонологическую структуру тем или иным способом (посредством ассимиляции, редупликации, слоговой элизии и др.). Тем самым они снижают суммарную сложность фонологической и моторной программы слова и сохраняют ее доступность для реализации. По мере автоматизации нового звука ребенок возвращается к более совершенной фонологической структуре слова.

Эти и другие факты убеждают в том, что, овладевая фонологической системой родного языка, ребенок использует разные созидательные стратегии и строит собственную фонологическую систему. Данная модель является существенным дополнением к моделям «естественной фонологии» и «просодической». Кроме того, она хорошо согласуется с моделями когнитивного развития ребенка (Холодная М. А., 1997, Чуприкова Н. И., 1997, Пиаже Ж., 1969, БрунерДж., 1984, Nelson К., 1996).

Таким образом, центральными факторами, определяющими алгоритм фонологического развития, являются созревание и расширение репертуара артикуляционных навыков, когнитивное развитие и развитие языковых способностей с постепенной отменой парадигматических и синтагматических ограничений. Переходя от синкретического к сегментарному уровню оперирования фонологическими конструкциями, ребенок формирует систему фонемных противопоставлений и их дифференциальных признаков, являющихся обобщениями артикуляционных или акустических образов. Новый звук он включает в свою фонологическую систему после того, как созревают артикуляционные возможности его реализации (Гвоздев А. Н., 1948, Бельтюков В. И., 1979). Отсутствие такой возможности заставляет его избрать компромиссный путь: фонемные оппозиции (языка взрослых) сливаются в лице того их члена, который испытывает наименьшие артикуляторные ограничения, то есть своеобразного идиолектного звука (Stamp D., 1979). Это порождает феноменологию звуков-субститутов (Гвоздев А. Н., 1948).

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: