Бхима д. Мурари д. Йогамайя д. 6 страница

Ночную темень вспороли летящие с разных концов поляны голубой и жёлтые лучи, змеистые фиолетовые молнии, запахло жжёной резиной.

Вихрящаяся у ног «динозавров», словно смерч, пыль ослепила Шалаграма и он, потеряв рассудок от страха, бухнулся на живот и пополз куда-то вперёд, ежесекундно прощаясь с жизнью. С трудом продрав глаза, новобранец обнаружил себя ползущим между двух чудищ. Он вскочил, подстрекаемый страхом, поднырнул под брюхом одной из тварей, едва увернулся от шипастого хвоста и бросился вперёд, не разбирая дороги, спотыкаясь о поваленные деревья. Позади раздавался неистовый рёв, выстрелы лучемётов, треск разрядов оружия Стягивающих. Всё естество мальчика сжалось в жалкий, наполненный страхом комочек, несущийся сквозь изуродованные джунгли.

Лес начал густеть, шум боя - стихать. Вскоре его обступила спасительная темнота. Свисающие сверху лианы успокаивающе гладил неудавшегося воина Вселенского Флота по голове, пальмы тревожно шелестели. Изнурённый бегом Шалаграм облокотился на ствол одной из них, часто и тяжело дыша, и тут же похолодел от накинувшегося на него полуночным хищником ужаса: его преследовали! Тело, подчиняясь диктату испуга, рванулось в чащу и тут же низверглось на усыпанный сухими сучками дёрн, споткнувшись о подло торчащий из земли корень. Чья-то сильная рука схватила ребёнка за шиворот и с лёгкостью поставила на ноги. Тот рывком обернулся, вжимаясь в дерево-предателя и оказался лицом к лицу… с Брехаром.

- Капитан? – пролепетал Шалаграм растерянно. – А Лайстер, Дозорный Цвирк?..

- Я приказал им прикрывать отступление, - объяснил капитан неизменно уверенным и спокойным тоном.

Мальчик шумно перевёл дух и в изнеможении сполз по стволу, увлажняя его скопившимся на шёрстке потом.

- Кажется, мы не одни, - тихо сообщил Брехар, указывая вглубь джунглей. Там сквозь толстые, увитые лианами стволы пробивался ровный, тусклый красноватый свет… Крадучись, точно рысь, герой Армады двинулся в ту сторону, прячась за деревьями. Шалаграм крался следом, боясь вздохнуть, и старательно копируя движения своего кумира.

Они вышли к ровной поляне, залитой неярким красноватым свечением, которое, казалось, излучала сама окружающая растительность. Дальний конец поляны порос странной формы кустарником, обвивающим древесные стволы практически до самых верхушек. Посреди поляны, к их величайшему изумлению, обнаружился Мадхусудана, словно чего-то выжидающий. Ликование и облегчение слились внутри Шалаграма в единый ревущий поток, уносящий прочь все страхи, подобно Ганге в сезон дождей.

- Папа! Папа!! – бросился сын бойца к своему родителю, выскочив из кустов, словно под ним распрямилась пружина. – Как хорошо, что ты здесь! – Отец чуть не задохнулся в объятиях ребёнка. – Пап! Мы с Капитаном Брехаром, на нас напали Стягивающие! Лайтсер и Цвирк прикрывают! Им нужна поддержка! Позвони в Генштаб, пусть пришлют подкрепление…

- Какая наивность! – оборвал сына Мадхусудана. Широкая улыбка на его лице была улыбкой акулы, завидевшей добычу. Глаза воина зажглись алым, металлическая рука превратилась в топор. Шалаграм в ужасе отпрянул.

- Это ловушка! Беги, Шалаграм!! – завопил сзади Капитан Брехар.

В ту же секунду из-за необычных кустов выпрыгнуло с десяток воинов в чёрной броне с тяжёлыми лучемётами.

Поляна засверкала сиреневым огнём, в воздух взлетели сучки и листва уничтоженных кустов и ошмётки дёрна. Из-за деревьев заогрызалось смертоносной желтизной оружие Брехара. Сколь жалким был тот ответный огонь, тонущий в гибельном сиреневом потоке!

Лжеотец издал безумный звериный рык, на фоне чёрного провала неба показалось красноватое, поблёскивающее лиловыми всполохами отражающихся в нём, как в мутном зеркале, выстрелов лезвие топора.

Больше Шалаграм ничего не видел – он нёсся через густой кустарник прочь от адской поляны, каким-то чудом не попав под обстрел. Где-то позади, треща сухими ветками и сливаясь бесплотными тенями с окружающей чернотой, штурмовики Стягивающих прочёсывали лес в поисках Капитана, но мальчику не было до этого никакого дела. Вся гамма чувств, побуждений и желаний ужалась до одного единственного – выжить. Тяжёлая поступь посланника смерти под личиной отца и свист топора в сантиметре от спины подстёгивали не хуже хорошей плётки.

Земля внезапно оборвалась под ногами, и Шалаграм ощутил себя в свободном падении. Топор срезал несколько волос на макушке… В следующий миг по спине словно прошёлся наждак, ноги повстречали торчащий из почти отвесного склона толстый корень, отозвавшись вспышкой боли, пронзившей всё тело, и мальчик мешком полетел на дно обрыва, сопровождаемый сотрясшим лес яростным разочарованным воплем.

Приземление оказалось неожиданно мягким – Шалаграм лежал на куче опавших листьев неподвижно, как мёртвый. Собственно, после всего пережитого за последние несколько минут он себя таковым и считал. Лишь сердце, колотящееся так, словно вот-вот выскочит из груди, говорило об обратном. Наконец, убедившись, что тело ещё при нём, бывший новобранец Флота шевельнулся… и тут же застыл снова – ему показалось, что листва под ним шуршит на весь лес. На вершине обрыва, откуда он упал, не было видно ничего, кроме застрявших меж стволов клочьев разорванного тумана, не было слышно и приближающихся шагов, но ребёнку за каждым кустом мерещился убийца с топором вместо руки…

Прошло где-то полчаса (или пять минут растянулись на полчаса), прежде чем разум шепнул, что в нынешнем положении его вернее найдут. Он медленно встал, лиственное ложе впитывало шум осторожных шагов…

Этот участок джунглей сильно отличался от уже виденного Шалаграмом. Пальмы сменились низкорослыми, хилыми, скрюченными деревцами, укрытая ровным паласом сухих листьев почва, пористая от виднеющихся тут и там глубоких нор, напоминала продырявленный пулями щит. Тишина потеряла былую пронзительность: где-то вдалеке что-то глухо шуршало и щёлкало.

Не сделав и пяти шагов, мальчик понял, что ужасы его только начинаются. Далёкое шуршание резко набрало частоту и до обуреваемого дурными предчувствиями сына Мадхусуданы дошло, что относится оно из-под земли. В подтверждение догадки, из рассеянных в изобилии по поляне нор хлынули громадные – раза в три - в пять больше, когда-либо виденных им муравьи! Шалаграм попятился и, увидев, как зашевелились листья под его ногами, с воплем кинулся назад, не отдавая себе отчёта в том, что позади тупик.

Бегство давалось тяжело – листва стала вязкой, словно желе. Сделав невероятное усилие, мальчик оторвался от земли, уцепившись за торчащие из отвесного склона корни. В тот же миг пятачок, на котором он только что стоял, заполонили кровожадные насекомые. Хватаясь за выступы, Шалаграм ловко полез наверх, благо, лазание по различным поверхностям давалось ему легко. Пускай в конце пути его ждёт этот маньяк-оборотень. Уж лучше быть зарубленным, чем съеденным. Длинная как оглобля ветка, за которую он ухватился, предательски надломилась, и несчастный ребёнок, потеряв равновесие, полетел назад, в самую гущу чудовищных муравьёв. Поляна внизу ощетинилась рядами нетерпеливо клацающих жадных жвал…

Недавно он прочитал, что существуют муравьи, способные обглодать любого, кто встретится им на пути, до костей. Несомненно, сейчас это произойдёт и с ним. Найдут ли потом его кости? Сможет ли обнаружить его останки папа? Настоящий.

Почему он так долго падает? Наверное, перед смертью время всегда так замедляется, чтобы перед тобой успела пронестись вся жизнь. Как глупо, что он ничего толком не увидит… За что, Боже?! Он ведь только начал жить! Но жизнь как-то не торопилась проноситься перед ним, а муравьи – впиваться в упитанное тело. Шалаграм осторожно приоткрыл глаз, открыл второй, изумлённо распахнул оба.

Он вовсе не падал. Заключённый в нечто похожее на огромный мыльный пузырь, он парил над поляной, где светящимся ярко-алым тюльпаном занимался пламень. Сверху упало несколько стремительных искр, и внизу расцвела ещё пара «цветов». Тут же яростно взвихрившихся, словно в огонь плеснули бензина. Пламя с жадностью набросилось на палую листву. Заполонившая поляну буро-чёрная масса пришла в хаотическое движение: насекомые заметались в панике, спасаясь от всепожирающей стихии.

Шалаграм взглянул вверх, пытаясь понять, кого благодарить за неожиданное спасение.

Сквозь туманную темень скользнул призрачный силуэт, оформившийся в Йогамайю даса. «Надеюсь, он настоящий!» - пронеслась в уме у мальчика тревожная мысль. Волшебник подмигнул ему, жестом показал «всё путём!» и сын воителя оказался под прицелом жезла-смычка. Сердце его замерло. К его величайшему изумлению, целью оказался не он, а «пузырь», медленно поплывший вверх, прочь от жуткой прогалины, уже превратившейся в настоящее горнило. «Обломились на моё мяско, гады кусучие! Так вам и надо!» - подумал Шалаграм со злорадством.

Лже-Мадхусуданы наверху не оказалось. Но даже если он бродит где-то рядом – их теперь двое. Маг его в обиду не даст. Теперь хоть взвод Стягивающих…

С неслышным звоном лопнул «мыльный пузырь», и вновь оказавшегося на ногах мальчика закачало, как вернувшегося на Землю космонавта. Призрачная, но вполне осязаемая рука поддержала его под локоть.

Обменяться приветствиями они не успели: со дна обрыва, словно лава из извергающегося вулкана, с рёвом взмыл гигантский столб пламени, обрушившийся, словно вал, на стоящие рядом деревья. Шалаграм всегда недоумевал, почему лесной пожар, потушенный Кришной, причисляют к демонам. И сейчас он это понял. Огонь перепрыгивал со ствола на ствол точно живой, совсем как в мультфильме «Маленький Кришна». Спустя миг они уж стояли в самом сердце пожара. Бушующее пламя гудело, как сотня потревоженных осиных гнёзд, норовя ужалить преданных своими языками. Жар прожигал тело насквозь. Рядом с шумом упало одно из деревьев, взметнув целый рой искр. Густо укутавший всё едкий дым остервенело, как саранча на поле, набросился на глаза, ворвался в грудь роем огненных скорпионов, заставив мальчика зайтись спазматическим кашлем.

Что-то с силой толкнуло Шалаграма в спину, он свалился на раскалившуюся как печка землю. Дыма здесь было меньше, дышать стало легче. Всё ещё заходясь кашлем, ребёнок пополз было вперёд, но тут же замер, разглядев ползущий змеёй ему навстречу по сухой листве огонь…

Сквозь влажную пелену на глазах он успел увидеть, как Йогамайя вращает жезлом у себя над головой. В чёрном небе мелькнула пара ярких всполохов, глухо пророкотало. На джунгли обрушились тугие, холодные струи дождя, принося облегчение телу, словно запекаемому в микроволновке. Пламя зашипело пришибленной змеёй, отступая под мощным натиском воды. Лес заволокло дымом столь плотно, что внук «злого гения» едва мог разглядеть собственную руку.

Белая вспышка перед глазами – и эфир расколол оглушительный грохот. «Уходим!!!» - донёсся из-за дымовой завесы крик волшебника. Шалаграм без разговоров бросился в его сторону. Во рту ещё стоял привкус гари, лёгкие выплёвывали остатки едкого дыма. Обгоревшие стволы торчали из его клубов колоннами взорванного здания.

Снова вспыхнуло с треском, и перед мальчиком упал комель почти нетронутого пожаром дерева. Тот вздрогнул как ошпаренный и пулей выстрелил вслед за магом. Молнии!

- Быстрее сюда! – прокричал невидимый в дыму психотерапевт. – Здесь можно скрыться!

Шалаграм скорректировал траекторию движения, поднажал, перепрыгивая через рухнувшие стволы. Ещё одна молния обрушилась прямо за его спиной. Похоже, Индра всерьёз вознамерился его убить. Только чем же он не угодил владыке рая?!

Он спрыгнул в неглубокий овраг, укрывшись под маленьким навесом из дёрна. Дыма здесь было меньше, и Шалаграм наконец смог снова увидеть своего благодетеля.

- Послушай, Шалаграм, - торопливо заговорил Йогамайя, пытаясь перекричать шум ливня. – Всё это – просто сон! Ты спишь! Проснись и всё закончится!

Утешительная новость. Действительно, как всё просто! Только вот проснуться никак не получалось. На глаза ребёнка навернулись слёзы.

- Я… я не могу! Что мне делать?

Новая стрела громовержца рухнула прямо над оврагом. На головы им посыпался дождь мелких земляных комьев.

- Пытайся, Шалаграм! Пойми, что это сон, сосредоточься… - сокрушительный громовой раскат заглушил конец фразы.

«Медвежонок» зажмурился, быстро-быстро шепча: «Это сон! Всего этого нет!»… Никак не выходит! Дьявольская грёза поймала его в свои лабиринты, точно в тиски…

Очередная молния выстрелила с небес, и стоящее на краю оврага дерево начало медленно падать прямо на них.

- НУ ЖЕ, ШАЛАГРАМ!!!

Мальчик вскочил из спального мешка как ужаленный. Вриндадеви охнула и с жаром заключила сына в объятия, соперничающие с хваткой анаконды, всхлипывая и заливая его прохладными слезами. Стоящий рядом на коленях Мадхусудана точно заведённый поглаживал отпрыска по голове, беспрестанно приговаривая: «Ну, архаровец! Ну, нагнал же ты страху, Кришна тебя возьми!» Остальные толпились в предбаннике палатки, глядя на Шалаграма как на только что вернувшегося с суда Ямараджи. По правде говоря, он чувствовал себя точно также. Шум ливня ещё стоял в ушах, вся шёрстка была влажной. Правда, от пота.

- Ну как, отбили? – поинтересовался втиснувшийся в предбанник Кобра у появившегося в палатке Йогамайи.

- Как видишь, - кивнул психотерапевт на приходящего в себя «медвежонка».

- Так вот кто у нас командира похитил! Кобра! – промолвил Мадхусудана, пытаясь придать голосу сердитые интонации. Получалось плохо – уж слишком он был рад спасению сына и вообще их своевременному приезду.

- Этот гад готов? – спросил Бхима.

- Мечтай! – горько усмехнулся маг, - Пришлось отступить, иначе парня бы прикончили…

Разведчик досадливо притопнул.

- Кто готов? – вопросил Шалаграм, сделав слабую попытку освободиться из материнских объятий.

- Демон, - просто ответил Бхима прабху.

- Демон?

- Да, - сказал Эксперимент 626. – Так что не вздумай спать, пока мы кое-что не проверим. Пока не спишь – ты в безопасности. Пойдём, Йогамайя!

- Надо организовать дежурство… Мало ли что… - обратился верховный командир к брату-магу, когда они направлялись к машине отставника ЦРУ.

- Поддерживаю, - согласился тот.

- Ты видел Взломщика?

- Нет, - покачал головой гипнотерапевт. – Он использовал саму канву сна, чтобы мучить свою жертву, также как делал в своё время я. Только этот идёт дальше. Он не просто мучит, он убивает…

Кобра Бабблс уже сидел в водительском кресле.

- Что слышно? – поинтересовался Главный Разведчик.

- Глухо, - пристукнул темнокожий по молчащей панели регистратора.

- Значит, пока спим спокойно, - констатировал Бхима. – Да не потревожит зло сна жителей Кауаи, и да ниспошлёт им Господь удачного пробуждения!

Лёгкий бриз коснулся тела Уттары. Девушка приподнялась, не выбираясь из спальника, смакуя ощущения. Ночь была душна, а после нападения на Шалаграма сон не подступал совсем. Она пригладила шёрстку, отдаваясь на волю подступающих волн грусти.

Доколе её будет ласкать лишь ветер? Долго ли ждать того, кто разделит с ней радость и невзгоды? Пусть говорят, что семейная жизнь трудна, пусть! Те, кто жалуется на своих супругов, не знали настоящего одиночества! Доколе ей терпеть эту муку, пытаться убедить других и саму себя, что всё в порядке? Какая ложь! О, как завидовала она братьям и сёстрам, обретшим благословение семейного счастья! Сколько уже пыталась она побороть в себе отвратительное ощущение боли при виде ходящих парами Мадхусуданы и Вриндадеви, Чандрананды и Панчали, при виде того, как они растят своих детей… На этот пикник она согласилась лишь из-за возможности быть рядом с тем, кому принадлежало её сердце. О, сколько бы она отдала за возможность признаться ему во всём! Но все надежды на это разбивались о его шафран. Подходить с такими вопросами к брахмачари оскорбительно.

А как всё начиналось семнадцать лет назад! Свидания, нежные слова, рыцарство и галантность… Потом он принял Сознание Кришны. Они с Лилой Манджари так рьяно проповедовали, могла ли она отвергнуть послание Прабхупады? Могли ли разойтись два пути – её и возлюбленного? Когда он покинул Кокауа, отправившись в ашрам Гонолулу, она отпустила его с радостью и надеждой – ему нужно накопить духовную силу, иначе немудрено и позабыть про Бога, увлекшись телесными играми… После его возвращения она летала как на крыльях. Казалось, их воссоединение – вопрос уже решённый.

Но вторжение демонов снова нарушило все планы. Затем зародился Генштаб, на её избранника ложилась всё большая ответственность, забирая у него всё больше времени для личной жизни, оставляя ей всё меньше надежд… Она пыталась смириться, говоря себе, что его работа слишком опасна и не предполагает тихой и спокойной семейной жизни. И легче ей не будет – что за жизнь в постоянной разлуке и вечном страхе за мужа, который может и не вернуться из очередной операции?

Однако с каждым годом аргументы всё слабели и слабели, и чем яростней она сопротивлялась, тем крепче становилось желание быть с ним. Но этикет есть этикет. Как могла она признаться своей любви во всём в его нынешнем положении? Лишь его фотографии – второму после Радхи-Шьямасундары объекту поклонения поверяла он всё, что накипело на сердце. На пикнике она чуть не проболталась, чуть не назвала его «бу-джи-бу». Бу-джи-бу… Так на их родном языке выражалась высшая степень привязанности. Остаётся надеяться, что он этого не заметил. Как бы он смотрел на неё, не остановись она вовремя?

Сегодня её прорвало. Не в силах вынести бремя тайны, пронесённой сквозь десяток лет, она раскрыла её Вриндадеви. На самом деле, стоило сделать это раньше. Сколько бы страданий удалось бы тогда избежать! Сестра вдохнула в неё новую жизнь. Надежда, почти угасшая, подняла голову, окрепла, расправила крылья… Что с того, что он носит шафран? Чандрананда тоже ходил в шафране. Многие носили шафран, потом спокойно «белели». Вообще, шафран – это далеко не гарантия пожизненного отречения. Это удел немногих. Так что, и на её улице будет праздник. Осталось потерпеть совсем недолго.

Но обусловленный ум никогда не отличался устойчивостью. Если даже Арджуна, близкий друг Самого Шри Кришны признавался, что не в силах остановить его, то что уж говорить об уме простой женщины. А женщины везде одинаковы – как на Земле, так и в глубинах космоса. Паутина сомнений снова начала оплетать ум «дочери» Джая Кришны под номером 624. Терпение… Снова терпение! А что, если терпеть придётся ещё столько же?

Уттара выбралась из спального мешка и накинула лёгкий летний комбинезон. Под сводами джунглей повисла духота, как в колоссальной теплице, но чуткий нос ощущал вдалеке приближающуюся грозу.

- Не спится, Уттара? – послышался над ухом участливо-вкрадчивый голос.

Эксперимент 624 обернулась – из темноты леса, чуть разбавленной тёмно-синими вкраплениями видневшегося сквозь густые кроны неба, возник, как привидение, Йогамайя в своей светло-серой мантии с капюшоном, с верным «смычком» в руке.

- Да как тут уснёшь после такого? – зябко подёрнула плечами девушка.

- Понимаю… - улыбнулся маг.

- А ты что не спишь? – Спросила Уттара. – Бережёшь наш сон?

- Верно сказано, сестра. Мы, на пару с Бхимой. Кстати, он хотел тебя видеть.

Уттара изменилась в лице, кровь забурлила, разгоняясь, бешено заработало сердце, всё тело охватила дрожь. Уста машинально зашептали почти вслух: «Не может быть!». Осознав внезапно, что волшебник наверняка заметил перемену в ней, она вспыхнула рдяным цветом (благо, под шёрсткой это не было заметно) и, с трудом сдерживаясь, спросила:

- Правда? Где мне найти его?

- Иди прямо по этой тропинке, - Эксперимент 276 указал жезлом направление.

Кивком поблагодарив брата, Уттара поспешила вглубь леса, пока тот не заподозрил большего. Хватало пока одного существа, посвящённого в её сердечные тайны. «Неужели? Неужели?» - беспрестанно слетало с уст.

Тропа нырнула чуть вниз, и девушка оказалась на той самой поляне, где они делили трапезу со старыми земными друзьями. В центре её спиной к ней стоял Главный Разведчик. Заслышав шаги, он расправил уши и резко обернулся. Напряжённость не покинула его лица при виде её. Напротив, он ещё сильнее нахмурился. Неприступный взгляд верховного командира окончательно развеял иллюзии Уттары на предмет того, что в предстоящей беседе он будет касаться темы её чувств. Скорее, разговор обещал быть тяжёлым, правда дочь бывшего «злого гения» никак не могла взять в толк, в чём она провинилась.

- Уттара, почему ты не спишь? – тон разведчика был холоден.

- Я… я не могу уснуть, - ответила та, запинаясь.

- В любом случае, не лучшее решение бродить в одиночестве в такое позднее время.

- Я знаю. Но Йогамайя сказал, что ты хотел меня видеть.

- Йогамайя сказал? – казалось, для Бхимы это было новостью. – В каком сне ему это привиделось?! – воскликнул он с внезапным раздражением.

Уттара вздрогнула, в глазах её мелькнула тень испуга, уста едва слышно шепнули: «Как?».

- Какого ямадута ты преследуешь меня?! – продолжал 626-й, всё более распаляясь. В его голосе сквозила холодная ярость. – Столько лет я положил на то, чтобы выкинуть из сердца привязанности, в том числе – к тебе… А теперь ты ходишь за мной, подстрекая моё вожделение… Ты это специально?

- Что?!! – вскричала Уттара. Гнев вспыхнул в ней адским огнём, слёзы обиды обожгли лицо. – Я… Я верила тебе!! – грудь 624-ой вздымалась и сотрясалась от бушующего внутри шквала эмоций. – Я приняла Кришну и Прабхупаду вслед за тобой, добросовестно держала свои обеты и служила духовному учителю столько лет… И ради чего?! Чтобы услышать, что всё это время ты пытался забыть обо мне?!!

Ноги её подкосились, она рухнула на траву, ослепнув от слёз. Их потоки вымывали из памяти все счастливые моменты, проведённые с Бхимой… Уничтожающее разочарование затягивало её как чёрная дыра.

- К чему эти церемонии, Бхима? Покончи с ней! – послышался внезапно отчётливый женский голос. – Всё равно, после того, что ты ей сказал, она тебя возненавидит.

Уттара изумлённо повернулась – на поляну царственной походкой спускалась Лила Манджари. Взгляд её карих глаз, обычно тёплый, прижигал калёным железом.

- Хотя, лучше это сделаю я, – продолжала Манджари, обращаясь к Главному Разведчику. – У тебя всё равно не хватит духу. Ты ведь её всё-таки… любил, - это слово она произнесла с убийственным презрением.

- Лила?! – опешила 624-я. – Что ты здесь делаешь? Ты же уехала…

- Да, уехала, - холодно ответила основательница оханы. – Тебе, конечно, любопытно узнать, что я тогда здесь забыла. Да будет тебе известно, дорогая, что у меня свидание. Так что иди, ложись на бочок и не путайся под ногами, идёт?

- Свидание?! Какое свидание? И с кем?! – пролепетала, не веря ушам Уттара, задетая неожиданно-грубыми словами давней подруги.

- Ну, только не притворяйся дурочкой. С кем мне ещё встречаться, как не с моим ангелом, который пришёл ко мне, когда я в нём так нуждалась, которого ты когда-то чуть не отняла у меня…

- Но кого я могла у тебя отнять?! – недоумённо воскликнула 624-я.

Манджари обожгла её взглядом и Уттара обомлела – никогда прежде не доводилось ей видеть в чьих-либо глазах столько ненависти.

- Не придуривайся!

Уттара покачала головой, отказываясь верить в назревающую догадку.

- Только не говори, что это Бхима! Он любил меня!

Лила Манджари засмеялась – насмешливо и зло – засмеялась взахлеб.

- Ха-ха! Тебе почём знать? Может, спросишь, что он сам об этом думает?

Девушка-пришелец обернулась, моля о заступничестве и чуть не лишилась чувств – Бхима исчез!

Сокрушительный удар в спину поверг её на землю. Эксперимент 624 со стоном повернулась и тут же в страхе отпрянула – в лицо ей смотрело дуло бластера.

- Даже не помышляй, слышишь! Даже не помышляй о том, что он когда-нибудь будет твоим! – прошипела Манджари. – Сладких снов, сестричка!

Дуло перед лицом внезапно исчезло, сменившись профилем основательницы оханы, растерянно наблюдающей, как оружие приземляется в траву в нескольких метрах от неё.

- Всё ложь, - спокойно заявил зависший над входом на поляну Йогамайя, не сводя жезла с превратившейся в фурию землянки. – Наглая, бесстыжая ложь.

- Какого чёрта ты вмешиваешься в нашу личную беседу? – накинулась на мага Лила Манджари.

- Я охраняю покой своих братьев и сестёр, а ты посягаешь на него, - ответил 276-й так же спокойно.

- Я не посягаю на покой твоих братьев, а она, - гавайка ткнула пальцем в Уттару, - Сама сюда пришла.

- Не стыдно ли говорить «сама», если сейчас она не принадлежит самой себе, - парировал волшебник. – Я вижу, ложь заложена в самой твоей природе…

- Она умрёт! – истерично выкрикнула землянка. В мгновение ока на Эксперимент 624 нацелился невесть откуда взявшийся второй бластер, Манджари нажала на спуск…

Молниеносно взлетел «смычок» - смертельный луч обратился в ядовито-зелёную, но безобидную краску. Тугая струя ударила Уттаре в грудь, разлетающиеся во все стороны брызги сверкнули в свете выстрелившего в противоположную сторону убивающего заклятия…

Йогамайя не увидел, достигло ли оно цели – пространство вокруг словно качнулось внутрь себя, обстановка затуманилась, всё заволокла темнота, тут же сгустившаяся так, что магу показалось, что его заключили в чёрный тесный мешок. Затем «мешок» резко растянулся, превратившись, по ощущениям 276-го, в длинную трубу, по которой он помчался спустя миг, словно засасываемый гигантским пылесосом, вылетев, наконец, куда-то, как пробка, с бешеной скоростью кувыркаясь через голову.

Когда кордебалет перед глазами закончился, Йогамайя обнаружил себя в палатке Уттары. Последняя судорожно хватала ртом воздух и в страхе озиралась. Наконец, взгляд её стал более осмысленным, и она упала обратно в спальник. Сидящий у изголовья Бхима облегчённо и протяжно выдохнул.

- Успокойся, Уттара, успокойся. Это был просто дурной сон… - сказал он.

Разведчик говорил что-то ещё, но девушка слушала вполуха, любуясь его ободряющей улыбкой – лучшей компенсацией за пережитый кошмар.

Йогамайя покинул палатку. Следом, пожелав ей спокойной оставшейся ночи, вышел командир разведки, немного огорчив её. Но винить возлюбленного Уттаре было не в чем – он брахмачари, и оставаться с ней наедине ему нельзя…

624-я повернулась на бок, отдавшись ещё совсем свежим воспоминаниям. «Ты, Бхима, кстати, как, сам жениться ещё не надумал? - Ну…. Возможно. В перспективе…»

Несмотря на охватившее её в тот момент величайшее волнение, потушившее аппетит, она запомнила эту сцену с поразительной чёткостью: ни мускул не дрогнул на лице Лилы Манджари, ни на грамм не похолодел её взгляд. И когда вчера они с Кришна-киртаном уезжали, их прощание было как нельзя более душевным и искренним. Нет! Никакая фальшь не выдержит семнадцать лет!

Снаружи послышались голоса и движение – лагерь просыпался, хоть на часах было всего четыре утра. «В перспективе» - шепнула Уттара почти про себя. – «Ты сказал «в перспективе», бу-джи-бу… Это что-нибудь, да значит».

После нападения на Уттару спать не решился никто. Было решено сворачивать лагерь и ехать в Генштаб.

Едва купол защитных чар растаял, две чёрные механические пантеры – «БМВ» и «Ситроен» - заскользили по светлеющим джунглям. Лес провожал их потоками шелеста и скрипом сгибаемых под мощными порывами ветра деревьев. Небо глухо взрыкнуло на прощание и зелёный навес над ними зашуршал накрапывающим дождём. Несколько крупных капель упали на лобовое стекло «БМВ», лениво сползая вниз жирными амёбами.

Готовящийся заняться рассвет тускло-металлически освещал поросшее бурьяном поле. «Амёбы» заскользили по стёклам целыми колониями, и к тому времени, как машины добрались до шоссе, их сменили сплошные водяные потоки. Дворники натужно заработали, смахивая на дорогу целые водопады.

Дуэт дождя и гула моторов монотонно напевал колыбельную. С задних сидений слышалось мерное сопение. Не спали лишь водители, Уттара и маги, выглядевшие особенно уставшими, особенно гипнотерапевт.

У дома, где проходило их вчерашнее дежурство, Бхима невольно притормозил. Хотя, судя по тому, что от Кобры никакой реакции не поступило, его хозяину ничего не грозило. Тем более, по мнению Главного Разведчика, после такого литража принятого спиртного он должен был сейчас валяться как полено, а поленья обычно снов не видят.

От этих успокаивающих мыслей легче не становилось. Напротив – тревога только росла, словно беспокойство, поселившееся внутри Бхимы, испарялось, отравляя облака и проливаясь с дождём прямо в сердце. Куда подался теперь Взломщик? Где сейчас его искать? И как?

Продавец фруктовой стойки проводил их маленькую колонну недоумённым взглядом – кто эти чудаки, что едут к Анахоле, когда всё живое стремится прочь от неё, да ещё в такую погоду?

За сплошной завесой дождя проглянули очертания крыш, мимо промелькнул указатель «Город Кокауа», одинокий и жалкий, словно застигнутый ливнем одинокий путник, голосующий на обочине. Минут через пять «БМВ» остановилась у небольшого двухэтажного коттеджа, где ныне проживал гипнотерапевт.

- До встречи парни, до связи! – проскрипела рация голосом Кобры.

- До связи, Кобра, не теряйся! – отозвался Главный Разведчик.

- Куда я денусь! Я не успокоюсь, пока ваш Взломщик сновидений разгуливает по Кауаи.

- Так держать, Кобра! Харе Кришна!

За толстыми упругими водяными нитями, связавшими небо с землёй, прощально мигнули красным задние фары «Ситроена».

Бхима повернулся к 276-му.

- Бывай, Йогамайяджи! Иди, отдыхай, вечером созвон.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: