Но люди продолжают трудный путь.

На ночь они ложились в кучугуры:

Кто спал, кто умирал – не видно без огня.

Встречала, провожала ночь их хмуро,

Ничем не отличаяся от дня.

Зарыв товарищей, уснувших уж навеки,

Позавтракав дубовою корой,

К свободе шли четыре человека

Звериной заметенною тропой.

Метель, что бушевала всю неделю,

Затихла, наконец, замолк и вьюги стон.

Немного четырем уже - до цели,

Коль хуторишко вон лесной – кордон.

XVIII

Четыре беглеца, забыв тревоги,

Хоть и сил и не было, а ринулись туда.

И хоть уже не подчинялись ноги -

Спешить заставил голод и беда.

Из дымаря спокойно дым клубится,

Среди двора рассыпан белый пух –

В такой сторожке жить и веселится.

«Кто в ней живет, - спросить бы, - враг иль друг?».

Но до того ль страдальцам в ту минуту?

А, впрочем, все держались начеку:

Кто знает, сколько их, обманутых уютом,

Вот так же попадались вдруг волку.

Так тяжко жить, когда рука злодея

Готова нанести предательский удар

В то время, как другой кувшин елея

Льет как бы с лона дружественных чар.

XIX

Залаял пёс, почуяв дух четверки,

Открылась дверь – и вышел паренек.

- Заглохни! – крикнул. – Ну, заглохни, Зоркий! –

Шагнул назад и скрылся за порог.

Но псу не запретишь, на то - его есть право.

Усердно лаял он, от злости аж хрипел,

На снег роняя пены клок кровавый,

Вздымая звон натруженных цепей.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: