То тут же своей кровью искуплю

Свою провинность, слабость свою духа.

И тем я отличаюсь от скота,

Погрязшего нутром своей и плотью

От брюха и до самого хребта

В дурманящей аспидной позолоте.

XXI

XXII

Как сады весною белым жаром,

Лирою опять охвачен я.

Сердце раздувается пожаром,

Искорки далёкого тая.

Я-то знаю: старое уплыло,

Звонкий след оставив за собой,

И меня давно уже забыло,

Как и я его, с холодною тоской.

Вечера проходят, но рассветы

Говорят, что будут вечера.

И не раз еще луна засветит,

Может, ярче, чем вчера.

Не грущу я, счастье улыбнется;

Не веду разлукам горький счет –

Верю, что дождусь я в сердце солнце,

То, что не целовано еще.

XXIII

Ты – как роза с шипами, которую

Я сорвать затрудняюсь с куста.

Над тобой мои мысли порхают

И пчелою целуют уста.

Будешь завтра моей, коль не ныне;

Когда солнце за речку уйдет,

Отнесу тебя в заросли синие

И никто уж тебя не спасет.

Только месяц над нами склонится,

Да звенеть будет гул жуков.

Ты не первая, кто за околицей

Принимает сей срам за любовь.

Загорится любовь моя солнышком –

Пышность, гордость привянет твоя.

Твои губя я выпью до донышка

И собою налью по края.

XXIV

Писать не буду: покорен –

Я покорен давно тобою;

Но будто первый раз влюблен –

Того, любимая, не скрою.

Я на себе твой взгляд поймал,

И на тебя бросал я взгляды.

Я твои очи целовал,

Мне возвращенная вновь радость.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: