На арбе, что скирду вместит,

В степь раз ездили мы днем.

- Прячься, внучек, под гарбою, -

Говорила она мне.

А сама седой косою

Укрывалась на стерне.

LXXVI

Уж на западе светлее,

На восток – и не гляди.

Видно, буря там позлее,

Всё сметает на пути.

А у нас тут снова тихо,

Лишь на улице ручей

Катит воды свои лихо,

Как хмельной ямщик коней.

Затихает грома грохот

За Недайводой уже.

Отшумел – и слава богу,

Стало чище на душе.

Жаль лишь, слякотной тропинкой

Уж к девченке не пойду.

Хоть луна разбитой крынкой

Подмигнула среди тучь.

LXXVII

LXXVIII

LXXIX

LXXX

LXXXI

Всё темней и темней на дворе,

Сена стог, как немая громада.

Дразнит нюх еще свежая прель,

Обронённая ветром с заката.

Полевой стан безмолвен уже,

Стихли все трактора на линейке.

Не привычно и грустно душе,

Будто ты тишины степной пленник.

Уж закончена в поле страда,

Хот работ в нем до первых снегов.

Чернотой скрыла всё пахота,

Стала степь и чужой, и немой.

Вот грущу, хотя пахарь я сам,
До утра буду ширить загонки.

Не узнают ни чьи уж глаза,

Где шумела рожь колосом звонким.

LXXXII

LXXXIII

LXXXIV

LXXXV

А пока что лежу на стерне

Под тем стогом, под сонной громадой.

Почти рядом сидят в стороне

Молчаливо и чутко девчата.

Песен ныне они не поют –

Быль слыхали о злом людоеде,

Что рассказывал старый баюн,

Много лет уж проживший на свете.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: