По пустынным заснеженным улицам.

Ночь темна; и не их в том вина,

Что желанье их ныне не сбудется.

С какой мукой, сравнимою с адской,

Он под шубкой ласкает ей грудочки,

А она с целомудренной маской

Переносит его все те грубости.

И сильнее уста тут - в уста

Кобры жалом в глубь тела впиваются,

Одуревшая плоть, как глиста,

Под одеждою чувственно мается.

Так и пали б они уж на снег,

Перевитые туго так путами…

Не пришло еще время утех,

Сокровенное в мае лишь сбудется.

LXXVII

LXXVIII

LXXIX

Как ты ночью ж`естко холодна,

Как боишься ты моих объятий,

Будто бы испила уж до дна

Яд любви из горечей, проклятий.

Как мне растопить твою любовь,

Как зажечь, испопелить до крохи,

Чтобы возродить иной уж вновь,

А не одичавшей недотрогой.

Как бы мне хотелось, чтобы ты

Кровь мою пила из жилок шеи,

Став той женщиной моей мечты,

О которой думать только смею.

В исступленье я б к тебе припал

И, одежды разорвав на клочья,

До утра неистово ласкал,

Как того любая, верно, хочет.

LXXX

LXXXI

LXXXII

Правду твердят, что любовь

Даже в стужу декабрьскую злую

Согревает замерзшую кровь

У громадной чугунной статуи.

Так и я тебя всю разогрел
Полцелуями, ласками рук,

Все условности мира презрев,

Испытав все ньюансы мук.

Отчего эта ночь не всегда

Будет царствовать в сферах межзвёздных?

Без сомненья, любил бы тогда

Всю тебя уж порой этой поздней.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: