Русский мир и пустота Украины

Сегодня я задал вопрос слушателям радио «Говорит Москва»: каковы их ожидания и надежды от наступления ополченцев на востоке Украины? Предложено три ответа. За то, что ополчение должно очистить Луганскую и Донецкую области от карателей, проголосовали 7 % аудитории.

Еще 14 % респондентов из числа слушателей радиостанции хотят, чтобы донбасские ополченцы освободили от карателей также и Запорожскую и Херсонскую области.

Таким образом Россия получила бы сухопутный коридор в Крым, стала бы контролировать воду в устье Днепра, смогла бы контролировать как минимум одну мощную гидроэлектростанцию, поставляющую энергию в Крым.

Но огромное большинство радиослушателей высказалось за то, чтобы ополченцы освободили от карателей также и Николаевскую, и Одесскую области таким образом, чтобы украинские патриоты вместе с русскими братьями смогли контролировать все морское побережье, сухопутный коридор в Крым, сухопутный коридор к Приднестровью и к устью Дуная.

Я не знаю, зачем мне прямо сейчас устье Дуная, но, сами знаете, вдруг понадобится. Помните: они не пили, но у них с собой было. Пусть бы и у нас было устье Дуная, мы его не сразу выпьем.

Куда мы двинем дальше, неужели крест над святой Софией и родные наши исконно русские проливы? Спокойно, не надо торопиться. Я не экспансионист. Я стараюсь действовать в рамках логики и чувства гармонии.

Чувство гармонии говорит мне, что пустота должна быть заполнена. Посмотрите вокруг России и скажите, где вы видите пустоту, которую надо заполнить в интересах гармонии?

Первое, что приходит в голову, – Украина. Сегодняшняя Украина есть зияющая пустота общества и бездонная пустота государства. Сегодняшняя Украина есть территория, население которой занято планомерной деконструкцией своего невезучего государства. Введя наполненность в пустоту, мы послужим интересам гармонии мира, наполним пустое место новой жизнью, породим новую жизнь. И это прекрасно.

Говорят, будто в ополчении можно легко встретить русских бывших и ныне действующих военных. Я не удивлен. Что же удивительного, что везде, где востребовано чувство справедливости, со злом и ложью борются русские добровольцы? Русские добровольцы ехали в Испанию, в Сербию, что же удивительного, что они на родной своей Украине, нашей милой и любимой Украине? Как это происходит организационно, спросите вы? А вот как – люди просят в частях отпуск за свой счет. Может ли командование не знать о цели таких отпусков по семейным обстоятельствам? Да, командование может не знать, потому что знать не хочет, даже и считает такое знание вредным и лишним.

Должна быть структура или структуры, которые обеспечивают организованное прибытие военнослужащих в ополчение. Они есть. Полно у нас всяких патриотических организаций, деятельных отставников.

Главный вопрос – может ли Путин это остановить и прекратить? Нет, не может.

Путин не может сказать армии и народу, что он пошутил в Георгиевском зале в Кремле 18 марта 2014 года.

Путин не может сказать, что Русского мира нет, что мы должны по приказу американцев оставаться глухими к просьбам о помощи наших братьев на Украине.

Путин абсолютно несвободен от своей речи в Георгиевском зале 18 марта 2014 года.

Так что он не может ничего отменить и запретить.

Так что книга судеб уже написана, медленно, постепенно и неуклонно, вздыбленный Русский мир войдет в трепещущую пустоту Украины. Мы увидим устье Днепра, мы увидим устье Дуная. А зачем нам устье Дуная, я забыл? А, пригодится.

Август, 2014 год.

Защита идеалов

Давайте говорить о нашей порядочности, о нашей честности, о наших идеалах. Люди в Донбассе стали жертвой карательных экспедиций, эти люди защищают право говорить на русском языке… Разве это не европейское право? Мы должны защищать свои идеалы. Наши идеалы полностью европейские. Мы должны быть европейцами, а значит – защищать Русский мир.

Быть европейцами, в частности, означает защищать право людей говорить на своем языке. Мы должны быть европейцами, а значит – мы должны быть гордыми людьми с непоколебимыми нравственными идеалами. Кто-то же должен постоять за старушку Европу, за постыдно проституированную старушку Европу. Да, да! А что, нет? А что, не Соединенные Штаты сказали fuck Europe? Европу оскорбляют их кураторы из Соединенных Штатов в ранге зампомощника главного конюха. Мы не должны уподобляться проституированной Европе. Мы должны быть гордой Европой, а именно – защищать Русский мир, защищать право людей говорить на своем языке, защищать жизнь человеческую и человеческое достоинство. Вот что мы должны делать. Жить для идеалов.

Октябрь, 2014 год.

Победить Америку

Однажды потом, через годы, наши санкции по продуктам питания из Европы будут отменены. Но мир будет другим, и прежние связи уже не восстановятся никогда.

Ландшафт человеческих отношений перестроится кардинально. Люди будущего, даже ваши дети, не будут понимать привычных для вас вещей.

Вы будете рассказывать, как навалом всюду было всего финского: финская молочка в каждом магазине. А ведь этому всему вокруг финскому всего-то 35 лет. Это не всегда так было. Это политическое было решение. В конце 70-х нефть резко подорожала нам на радость, маленькая ручная беззлобная Финляндия стала для нас источником всего западного. В 79-м после ввода войск в Афганистан от нас все, по команде США, отвернулись, а Финляндия не отвернулась и была вознаграждена русскими деньгами. Роль Финляндии гипертрофированно выросла в русском быту именно по политическим причинам. Сказке той пришел конец – новая сказка началась. Теперь Израиль и Швейцария должны будут возместить России целую Европу. Вспомнят теперь журналисты и историки, что у нас давняя нежная дружба, подошьют нашему сознанию новое прекрасное прошлое. И заживем по-новому. А старые воспоминания отменят и назовут фантазмом.

Кстати, а почему Швейцарию не затронули санкции? Вы заметили? Швейцарию не наказали никак. А швейцарские антирусские санкции остались без ответа. Швейцария же ни разу не пропустила санкции против России? А вот почему – Швейцария вводит санкции каждый раз после Европы, но не сразу, а через пару-тройку недель. Европа вводит санкции следом за Америкой обычно, потом проходит время, достаточное, чтобы затронутые персональными санкциями люди вывели деньги из швейцарских банков в филиалы швейцарских банков в Сингапуре и иных удобных юрисдикциях, потом, заботливо удостоверившись, что все птенчики под крылом у мамы-курочки, Швейцария вдогоночку объявляет нам санкции. Президент Швейцарской Конфедерации приезжал в Москву 7 мая и встречался с Путиным, даже, я думаю, клялся в преданности и аккуратности по всем аспектам сотрудничества. Вот и вознаграждена швейцарская добродетель, купим у них сыру с шоколадом.

Вообще, наказать Европу хочется. Европа стыдная и позорная. Именно в этом году мы увидели как никогда ярко позор Европы как постыдной политической проститутки Америки. Хочется презирать безвольных европейцев и за бардак, который они устроили на несчастной Украине. Но наказывать всех одинаково не хочется совсем. Хорошо бы итальянцам и испанцам просто презрительно усмехнуться в лицо, хорошо бы французам дать пенделя, немцев хорошенько потрясти за плечи, а политических блюдолизов из Восточной Европы хочется наказать как можно более жестоко. Хочется их помучить совсем подробно – за подлость вообще, за подлость предательства, за подлость двурушничества и стукачества, за мерзость плевков в наши общие могилы.

Жалко, нельзя наказать их, презренных, каким-нибудь мучительным разорением.

Мы сыр у них не купим, мы им набьем полные глотки их паршивых яблок, но этого мало все время – еще хочется. Потому что предатели. Это как ссора с бывшей женой – сердце рвется от ее подлости, на чужих так не обижаются.

А может быть, что мы так сильно злимся, чтобы полегче нам было расстаться с прибалтами и поляками, с болгарами и венграми? Чтобы совсем безвозвратно расстаться, нам же ссора помогает в этом? Мы же знаем, что они продались Америке, но мы же их и толкаем наверняка к Америке своей обидой и ссорой? Не мы первые начали, это понятно, но мы же ссорой их отпускаем к Америке навсегда, надолго, так ведь?

Мы им мстим за предательство, что они рабы американские, но мы же де-факто приближаем Америку к нашим границам, так ведь? Мы же элементарно получили американское присутствие под Петербургом и Псковом, под Белгородом и Воронежем, под Брянском и Курском.

Америка же провоцирует наши ссоры и пользуется ими незамедлительно, в каждую щель американцы суют нос, в каждую приоткрытую дверь они суют свой ботинок, восстановить связи уже нельзя потом.

Мы опять обижаемся все больше, но и редуцируемся, сжимаемся все сильнее. Может, и хорошо сжиматься – сжимаясь, становимся тверже, прочнее. А потом распрямимся или нет? Назад Россия вернется в Прибалтику, например? Хоть через 100 лет? А в Польшу? А нам нужно туда? Но мы же должны выгнать оттуда Америку? А мы справимся с американцами? А если не справимся, то зачем задираться? Китайцы говорят – не дергай тигра за усы, сразу убей. Если не можем убить Америку, зачем дергаем за усы? Но вести себя тихо Америка нам не позволяет – они достают, нас и атакуют, нас и теснят. Мы 20 лет назад вывели армию из Восточной Германии, а теперь американцы совсем уже рядом.

Значит, если мы с Америкой по-хорошему – это не помогает, а если мы с Америкой по-плохому, то вот и проверим теперь, насколько это ужасно. Похоже, они будут нас теперь добивать. На их стороне как минимум 800 миллионов самых богатых людей в мире. А у нас 145 миллионов самых упрямых. Мы станем сопротивляться. И кто-то выиграет в конце. И мы знаем, что мы правы во всем, а кто выиграет – мы не знаем. Цена проигрыша для России – развал страны. Но война уже началась, и американцы уже точно нас станут добивать. Они добьют нас, либо мы заставим их попятиться и убраться с нашего горизонта лет на 50. Нам придется выиграть в этой войне. Пока непонятно, как.

Август, 2014 год.

Умереть за Крым

На радио «Говорит Москва» был проведен опрос: «Согласны ли вы с утверждением, что Россия должна применить ядерное оружие в случае внешнего вторжения в Крым?» У нас было всего два номера: по одному звонили те, кто согласен, а по другому – те, кто против. 62 % опрошенных ответили положительно: да, согласны на применение ядерного оружия. Как это понимать?

Есть некоторые вещи, которые имеют характер клятвы: «Лучше умереть, чем…» Это не значит, что вы умрете, но значит, что для вас есть вещи, которые никогда не должны происходить, и лучше умереть, чем допустить что-то. Когда люди воспринимают этот вопрос вот так, я удивлен, что не сто процентов готовы на ядерную войну за Крым. Я, безусловно, с этими 62 процентами опрошенных. Я считаю, что человек и даже некоторые животные в ряде ситуаций ставят некоторые вещи выше, чем жизнь. Человеческое достоинство – выше, чем жизнь. Жизнь родных, любимых – выше, чем твоя жизнь. Есть множество ситуаций, в которых человек с жизнью расстается легко. «Гвардия умирает, но не сдается».

Народ вполне понимает, о чем говорит, осознает реальность ядерной кнопки. Они точно представляют, чем владеет их страна. Они представляют, что, говоря о применении ядерного оружия, они говорят о смерти, в том числе и своей собственной. Более того, они понимают, что мир, по большому счету, на этой кнопке и держится – она и есть залог мира. И когда обложили со всех сторон, остается только взорваться и взорвать врага. Это вопрос чести, вопрос национального достоинства. А вопросы чести выше жизни. То есть да, за Крым мы готовы умереть. Умереть и убить. И 62 % опрошенных нами в этом не сомневаются. И, повторю, я с ними. Нет счастья в рабстве, счастье – в достоинстве.

Военное вторжение в Крым было более чем возможно. Более того, в марте прошлого года велись приготовления к нему. Нужна была только некая последовательность, объясняющая эти события для западных медиа. Нужно было, чтобы туда вторглись так называемые посланцы «революции достоинства», мясники из «Правого сектора»; нужно было столкновение и большая, хорошая кровь. После этого нужно было противостояние русскому гарнизону в Севастополе, после – высадка войск НАТО, которые пришли бы на помощь. Любая переброска наших сил вызвала бы возмущение НАТО, их слова о том, что мы нарушили правила, за чем последовало бы их появление на нашей территории. Вот и все. Год назад практически разыгралась мировая война, мы были на пороге. Но она не разыгралась: наши все аккуратно сделали. Сейчас уже всего этого произойти не может, поезд ушел.

Прошел год, и сегодня реальных угроз для Крыма скорее нет, но мы остаемся верны нашей клятве, и мы повторяем самые важные для нас клятвы, определяющие наши критерии человеческого и национального достоинства.

Ответили бы люди на наш вопрос с той же решительностью год назад, когда перспектива нажатия на ядерную кнопку была гораздо более угрожающей? А как же: люди не могут быть безэмоциональными. Иначе это были бы биохимические роботы, а не люди. В эмоциональности обвинять людей не надо, эмоциональность – это хорошо.

Ведь Крым – это символ. Как знамя. За знамя люди погибают. И, согласитесь, странно в этом случае ставить вопрос: «Стоит ли погибать за отрезок текстиля?» Крым – символ очень многого: русской истории, страдания, побед. Символ того, что мы воспряли и начинаем восполнять потерянное. Самая большая трагедия прошлого века для русского человека – это распад Советского Союза, и мы потихоньку преодолеваем эту трагедию. Немногие произносят это вслух, но кто-то говорит: «Господи, неужели мы восстанавливаемся? Неужели мы снова сильны?»

Сами крымчане коллективно ненавидят Киев и свою прежнюю принадлежность Украине. Более того, все украинцы это знают. Я говорю киевлянам: крымчане вас не любят, или ненавидят, или презирают. И я не нашел ни одного киевлянина, который бы со мной не согласился. Я – крымчанин. Я родился в Керчи в украинской семье, и для нас Крым все дни был русским. Даже больше того, я в детстве считал Кубань украинской. У моей бабушки, жившей в Керчи, были друзья в Темрюке, на Кубани. Мы с бабушкой иногда их навещали. И говор этих людей в Темрюке был самый для меня подозрительный. Они говорили непонятные мне слова, типа, кочет, ковун, щенков называли кутеня. Ну, злили меня своим запутыванием и нежеланием быть понятными. И я очень радовался всегда, когда с парома видел родную Керчь и родной Крым – понятную землю русской культуры. Мои отец, мать и бабки при нашей невероятной любви к Украине разводили руками, когда пытались объяснить мне, зачем Крым Украине подарили. Мы не могли придумать причины, по которой это отделение произошло. «Странно. Это, может, из-за удобства, потому что дорога идет через Украину?» – пожимал плечами мой отец. Ни одного дня и ни одной минуты никто из нас не считал тогдашнее положение Крыма нормальным. Но терпели. Потому что Украина самая была невозможно родная и братская. Тогда казалось, эти границы нелепы, но несущественны. Спросите любого советского человека, какая была разница, где проходили границы? Мы считали их фольклорной условностью. А сейчас украинцы предали наше прошлое и надругались над нашими, общими с ними могилами. Крым им отдать на поругание нельзя. Поэтому сегодня мы готовы терпеть многое, чтобы сохранить самоуважение. Ну, и красную кнопку нажать на ядерном чемоданчике готовы тоже.

Март, 2015 год.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: