Глава 4. Интердисциплинарное единство научных знаний: концепция гносеодинамики

Вопрос единства научного знания относится к вечным и вместе с тем хорошо разработанным для нашего времени. При этом вполне обоснованно можно утверждать, что невозможно реализовать монистический идеал объединения всего научного знания или объединения в единой теоретической системе такой его большой области, как естествознание.

В частности, фундаменталистски ориентированная программа позитивизма, претендующая на решение проблемы единства научного знания, оказалась несостоятельной. Кратко программу позитивизма можно представить последовательностью следующих постулатов: философия сводится к позитивному знанию конкретных наук — знания конкретных наук сводятся к фундаментальным знаниям физики — на основе позитивного знания физики можно построить логико-теоретическую систему естествознания и философии. Как оказалось, ни один из этих постулатов не нашел подтверждения ни в конкретном знании, ни в философско-методологических разработках.

Поскольку эти вопросы широко обсуждались и обсуждаются, а в данной работе подробно анализировались при рассмотрении феноменов взаимодействия наук, более подробно на них здесь я останавливаться не буду. Подчеркну только, что материалы настоящего исследования дополнительно показывают разнообразные связи в системе научного знания в историческом процессе взаимодействия естественнонаучных дисциплин. Эти связи могут определяться субъективными факторами научной деятельности, таки- ми как идеалы и идеологии. Они могут определяться разнообразными объект-предметными взаимодействиями между различными областями знания, интердисциплинарными исследовательскими методами, общенаучными философско-методологическими принципами, интердисциплинарными проблемами техники и технологии, а также взаимодействиями знаний в сфере общенаучных и глобальных проблем, что особенно ярко проявилось в глобальной экологической проблеме.

Весь материал настоящей работы раскрывает и конкретизирует динамический аспект единства научного знания, проявляющийся во взаимодействии его различных частных областей. Именно всепроникающая динамика знаний, происходящая в интеллектуальной атмосфере науки, и определяет реальное единство научных знаний.

В терминах системного подхода здесь можно говорить о системе естественнонаучного и методологического знаний в историческом развитии и взаимодействии его элементов.

В терминах неравновесной термодинамики и синергетики здесь можно говорить о системе научного знания как открытой самоорганизующейся гетерогенной системе. В таких определениях содержится своеобразное динамическое единство научного знания, состоящего из разнородных, но взаимосвязанных в органичной системе элементов. Аналогия системы научного знания и неравновесных естественных систем не представляется чистой метафорой или удобным поясняющим сравнением. Самоорганизующиеся открытые термодинамические системы (например живая клетка) представляются достаточно подходящей моделью “организма” научного знания. Можно назвать следующие структурно-функциональные аспекты подобия “организма” научного знания и живого организма: целостность и включенность в системы более высокого уровня (биомолекулы в живой клетке или одноклеточный организм в популяции; научная дисциплина в науке или научные знания в системе общечеловеческих знаний и культуры в целом); реакция на воздействие внешней среды (противодействие или приспособление к нему в обеих системах через внутренние перестройки); наличие систем накопления, передачи и использования информации (в результате внутренних взаимодействий и взаимодействий с окружающей средой для клетки и взаимодействий научных знаний с записью информации на специфических материальных носителях); эволюционное развитие с усложнением структурно-функциональной организации (характерно для обеих систем).

Кроме того, как для обеспечения целостности и развития живого организма необходимо протекание противоположных процессов (анаболизма и катаболизма, биосинтеза и биодеградации, ассимиляции и диссимиляции, экзо- и эндомембранного транспорта и т.п.), так и в случае системы научного знания (“организма” науки) должны иметь место противоположные тенденции и направления. Для жизни “организма” науки это, к примеру, традиционность и революционность; механицизм и холизм; эмпиризм и рационализм; верификационизм и фальсификационизм; накопление (“синтез”) новых знаний и их вырождение (“деструкция”) в последующие периоды развития. Далее, при рассмотрении системы научного знания по аналогии (на модели) с системами неравновесной термодинамики вообще (а не только с живыми системами) можно говорить, что новое знание (т.е. “внешнее” по отношению к сложившемуся знанию) будет играть роль фактора, выводящего систему из равновесия и приводящего тем самым ее к процессам “самоорганизации” — эволюционным изменениям системы. Более того, эта аналогия позволяет предположить и возможности бифуркаций в системе научных знаний, и соответственно непредсказуемость развития научного знания во всем разнообразии его форм и исторических состояний.

При рассмотрении системы научного знания по аналогии (на модели) с системами классической термодинамики (т.е. при использовании более простой модели) можно говорить, что новые знания, особенно общенаучной значимости, получаемые в одной из наук, создают “идейный потенциал” и соответствующее неравновесное состояние, что приводит как к процессам выравнивания потенциалов (“диффузия знаний” по градиенту их концентрации), так и к процессам противодействия такому внешнему воздействию. В последнем случае это происходит по аналогии с принципом Ле Шателье-Брауна: внутри системы (научной области) начинают происходить процессы, препятствующие изменениям, вызываемым внешними воздействиями. Примеров процессов подобного типа немало: антимеханицизм в химии при “господстве” классической механики, витализм в биологии при “давлении” физико-химических знаний, усиление научных аргументов креационистов при развитии учений о естественной эволюции. Наконец, если возвратиться к модели “научное знание — неравновесная система”, то по аналогии с механизмом так называемого активного мембранного транспорта в живой клетке в некоторых научных областях могут протекать процессы активного “транспорта знаний” и в сторону, противоположную направлению исходного “градиента концентрации знаний”.

Кроме того, отдельные кластеры (агрегаты, концептуальные системы) научных знаний существуют в интеллектуальной среде науки как живые организмы: они могут делиться, видоизменяться, размножаться. Подобного рода явление можно наблюдать, например, при пролиферации научных теорий, происходящей часто без опоры на конкретный экспериментально-эмпирический материал.

На основании приведенных выше соображений и всех материалов настоящей работы можно считать целесообразным выделить в области методологии науки специальную дисциплину (направление, область), которую предлагаю назвать “гносеодинамика”. В отличие от гносеологии предметом гносеодинамики должен быть не собственно познавательный процесс, процесс получения новых знаний, а процесс передачи и трансформации знаний, полученных в одной области, в систему знаний другой.

Для гносеодинамики можно выделить много специфических проблем, часть которых выявляется в ряде разделов настоящей работы. Среди них: потенциалы научных знаний (яркий пример — повышенный “идейно-теоретический потенциал” механики Ньютона и ее влияние на формирование научных знаний в химии, биологии, геологии); факторы, инициирующие динамические процессы движения научных знаний между различными областями (например, идеалы и научные идеологии смежных наук); пути и механизмы динамических процессов в системе научного знания (например, через общие объект-предметные области, интердисциплинарные методы, через опосредование общенаучным знанием). К этому следует добавить и проблемы трансформации научных знаний в динамических процессах их передачи из одной области в другую (расширение их содержания, изменение их содержания с обогащением одних областей и дискредитацией других).

Надо подчеркнуть, что предметом гносеодинамики являются переходы готовых знаний как в актуальных процессах взаимодействия знаний, так и в исторических взаимосвязях тех или иных областей науки — главное, что предметом исследования является движение уже сложившихся знаний.

Один из простых примеров сложных проблем гносеодинамики — описание и интерпретация кинетики химических реакций. При переходе научных знаний от несовершенной формулы Вильгельми к более адекватному математическому выражению Гульдберга и Вааге (закону действующих масс) математическая форма (модель) изменилась, представления же о ее содержании остались прежними, механистическими. И наоборот, математическая форма закона действующих масс химической кинетики, представленная Гульдбергом и Вааге в прошлом веке, сохранилась до нашего времени (как основной закон химической кинетики), но представления о его содержании изменились принципиально.

Другой пример дает система знаний, называемая квантовой химией. Квантовая механика зарождалась в сложнейших взаимодействиях различных знаний, после чего процессы переноса аппарата квантовой механики в химию стали проходить по различным направлениям. При прямом переносе сформировались несостоятельные редукционистские программы. Другой путь — синтез концепций квантовой механики с химическими концепциями строения вещества — оказался более продуктивным: в результате была создана квантовая химия. Наконец, можно говорить и о “перекрытии” путей взаимосвязей химии и квантовой механики при крайних антиредукционистских позициях некоторых химиков.

Приведенные примеры — это примеры далеко не самых сложных процессов гносеодинамики, причем рассмотрены они без многих деталей и анализа многофакторных осложнений. Действительно, в гносеодинамике как общеметодологической дисциплине можно производить разделение объекта исследования (собственно гносеодинамики) и по типу динамики научных знаний, характерных для взаимосвязи знаний по линиям координации (между физикой и химией, химией и биологией, лингвистикой и математикой), и по линиям субординации (между конкретными науками и методологией или философией науки, между методологией науки и философией). Здесь можно назвать и другие стороны предметной области гносеодинамики: средства передачи научных знаний и механизмы их функционирования (научные школы и институты, научные издания, информационные системы и т.п.); разнообразные формы “научной политики”, организационных форм научных исследований, системы подготовки кадров, принципы финансирования и т.п.

Разнообразие специфических предметных областей гносеодинамики определяется еще и тем, что перечисленные выше направления (проблемы, предметные области) можно исследовать не только в общенаучном концептуальном плане, но и путем анализа особенностей гносеодинамики в конкретных областях: гносеодинамические процессы в подсистемах физика-химия; химия-биология; физика-химия-биология; физика-методология; химия-методология; естествознание-методология и философия; физика-техника; химия-техника; естествознание-техника и т.п.

Гносеодинамика как процесс может определяться и многими дополнительными факторами вне института науки: предпочтениями тех или иных социальных групп, модой или просто вульгарной корыстью.

Гносеодинамика определяется, конечно, и субъективно-психологическими особенностями человеческого познания мира: стремлением к упрощению (редукционизм), единству теоретического описания мира, единству знаний в целом, стремлением к законченности знания. В круг проблем гносеодинамики входят проблемы своеобразного восприятия, понимания и интерпретации специалистами одной области знаний, понятий, концепций, функционирующих в другой области. Любое из понятий: “частица”, “молекула”, “организм”, “жизнь”, “процесс”, “развитие”, “взаимодействие” — при одних и тех же знаках-словах по-разному воспринимается физиками, химиками, биологами, если даже они рассматривают один и тот же объект, в одном и том же месте, в одном и том же отношении. Это приводит к своеобразному положению и особой “жизни” конкретных знаний в разных интеллектуальных сферах науки.

Гносеодинамика в отличие от гносеологии не имеет прямого отношения к разработке путей и критериев истинного (достоверного) знания, но в ее предметное поле будут входить проблемы путей перехода знаний из одной области знания в другую, а также проблемы “утери” или “приобретения” большей или меньшей достоверности знаний при их актуальной и исторической динамике в различных сферах человеческого познания мира.

В этой связи выступает особая проблема — “деструкция научных знаний”. Дело в том, что в логике, методологии и философии науки наибольшее внимание традиционно уделялось и уделяется вопросам обоснования или роста научных знаний (в западной традиции ХХ в. это соответственно позитивизм и постпозитивизм, в отечественной — диалектический материализм). При этом проблемы “устаревшего” научного знания анализировались неглубоко: предшествующие знания рассматривались либо как входящие в новые знания в виде частного случая (принцип соответствия), либо как основа для сопротивления “по мере сил” непривычному новому знанию (как составляющая часть парадигм научного мышления), либо как “умирающие, регрессирующие программы”, либо просто как ископаемые истории науки.

Если слегка углубиться в историю науки, то жизнь пережитых и “сокрушенных” научными революциями знаний представляется, скорее, вечной, нежели преходящей. Так, в результате обстоятельного анализа и критики учений софистов Аристотель не оставил даже обломков софистических учений, а построил, в том числе и на их идеях, основы формальной логики, хотя и двигался от противного. Другими словами, логика Аристотеля построена не на обломках учений софистов, а скорее, из обломков. Современные ученые мужи, шагающие по улицам Москвы, ближе по мировос-приятию к Птолемею, чем к Копернику (т.е. они, скорее, геоцентристы, чем гелиоцентристы: для них Солнце восходит и заходит и они не представляют себя вращающимися с бешеной скоростью вокруг Солнца). Идеи “сокрушенных” и “развенчанных” теорий химического строения (типы, радикалы) до сих пор продуктивны в творческом мышлении химиков (в творческих представлениях химиков функционируют именно они, а не “Пси”-функции). Теория флогистона осталась в научном знании в форме представлений о вещественной составляющей воздуха, обусловливающей горение (т.е. процесс окисления, причем “революционная кислородная теория” Лавуазье также неполна, так как кислород может быть не только окислителем, но и восстановителем). Теория теплорода жива в представлениях о теплопе- редаче и теплопроводности. “Сокрушенный” Вёлером витализм здравствует ныне во многих вполне научных учениях. Все эти примеры, конечно, представляют разные пути жизни “устаревших” научных знаний, но, что существенно, интермедиаты (продукты этой деструкции) и рудименты прошлых знаний своеобразно и органично включаются в контекст нового современного знания.

Было бы ошибкой утверждать, что проблемы соотношения научных революций и преемственности научных знаний мало рассматривались философами, методологами и историками науки. Вопрос здесь не столько в проблеме преемственности научных знаний и соотношении в их истории эволюционных и революционных фаз, сколько в специальной постановке проблемы углубленных методологических исследований особенностей деструкции научных знаний и функционирования в актуальном научном знании продуктов их распада: интермедиатов, рудиментов, фрагментов.

Формы деструкции научных знаний, равно как и формы функционирования интермедиатов, разнообразны. Здесь и полная редукция (сведение оптики к электродинамике), и ограничение предметной области (классическая механика), и частичное вырождение (теория типов в химии), и почти полное вырождение при сохранении только рудиментарных форм (теория теплорода), и полное вырождение при сохранении смысла вне стандартного научного знания (геоцентризм), и псевдодеструкция (обструкция, мракобесие — уничтожение генетики в сталинский период).

Причем все сказанное — лишь обозначение проблемы без многих существенных деталей, которые могут дать обстоятельные историко-логические исследования. В этой части напрашивается аналогия. Так, в биохимии и физиологии клетки наибольшее число работ посвящено исследованиям биосинтеза и анаболизма и мало работ, посвященных процессам деструкции и катаболизма. Связано это с установившимся мнением о несущественной роли интермедиатов в процессах жизнедеятельности клетки. Однако сейчас на такие компоненты стали обращать большее внимание в связи с обнаружением их значительной роли в регуляторных процессах. То же самое мы наблюдаем в сфере исследований философии и методологии науки — делается явный акцент на проблемах роста научного знания и становлении научных теорий, а проблемы выживания старых концепций и их актуального функционирования в форме интермедиатов упускаются из виду. Отдельная трудноразрешимая проблема — взаимосвязь индивидуальных знаний с коллективным знанием, которое, безусловно, шире, полнее, но в то же время необъятно и неведомо для каждого отдельного человека, каким бы одаренным и образованным он ни был (что близко к проблеме индивидуального и общественного сознания — сложность проблемы в невыводимости второго из суммы свойств первого).

С того времени как научное знание стало проходить былую всеобъемлющую синкретическую стадию (и из единого научно-философского знания стали выделяться одна за другой конкретные науки), научная картина мира стала недоступной индивиду, т.е. даже наиболее существенное знание о мире перестало вмещаться в сознание одного человека, в его интеллектуальные горизонты.

В наше время возникло непреодолимое расхождение между индивидуальным актуальным и коллективным знанием, причем под коллективным знанием здесь имеется в виду “коллектив” ученых за всю историю цивилизации. Вследствие этого, думаю, можно говорить о проблемах естественной гносеодинамики, т.е. происходящей не по воле, плану, замыслам человека, словом, вне сознательного контроля за динамикой научных знаний. Такая ситуация не только осложняет специальные исследования в области дисциплины “гносеодинамика”, но и придает им дополнительную важность.

В итоге, как видно, проявляется мультифакторная проблема исследований в области динамики научных знаний под влиянием субъективно-психологических, логико-методологических, социально-организационных и философско-метафизических факторов. Эта проблема осложнена координационными и субординационными взаимосвязями наук по предметам, методам и познавательным целям, научно-техническими проблемами хранения и передачи информации, многими другими особенностями жизни “организма” науки.

Представляется, что целенаправленные, специальные, системно-организованные исследования в области гносеодинамики расширили бы горизонт философско-методологических исследований и обогатили систему научного знания новым содержанием.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: