Звездные минуты» Нурали

— Жизнь заставит — начнешь ценить минуту...

Эту фразу Нурали Латыпов произнес в декабре 1984 года, когда ему вручали первую в истории клуба «знатоков» Хрустальную Сову. Но тогда я еще не знал, какая глубокая подоплека звучала в словах победителя.

«Победителем минуты» Нурали стал с детства. Его всегда одолевали самые разные увлечения: чуть ли не в два года он нарисовал первую свою карикатуру, в семь лет написал первый фантастический рассказ, в двенадцать — стал изобретателем. Спустя еще де­сять лет получил диплом биофизика. Затем увлекся науковедением. Защитил кандидатскую по филосо­фии. И на все это нужно было время, время, время...

Но и став вполне солидным человеком, Нурали не отказался от увлечений детства и отрочества. Писал и печатал фантастические рассказы. Участвовал в конкурсах на лучшую карикатуру, за что был удосто­ен весьма почетных призов: «Янтарный карандаш» и «Золотой теленок» (СССР), «Казино» (Бельгия). Ма­ло того. В один прекрасный день Латыпов увидел передачу «Что? Где? Когда?» и понял, что он еще и игрок.

— Произошло это случайно,— вспоминает он.— Я всегда был так занят, что на телевизор просто не оставалось времени. И, быть может, не видать мне Хрустальной Совы, если бы не... Однажды у меня дома, в Фергане, раздался телефонный звонок из Москвы и чей-то озорной голос (я даже решил, что это розыгрыш) сказал: «Гражданин Латыпов? Вас бес­покоят «Веселые ребята». Мы видели ваши карикату­ры в «Литгазете» и решили, что наша передача без них просто не может обойтись. Приезжайте на ЦТ — пропуск заказан». В нашей жизни интересных пред­ложений не так уж много, и я не долго раздумывал. Вскоре стал соавтором «Веселых ребят» — вместе с ленинградцем Володей Петровым рисовал для пе­редачи. И вот как-то вечером я сидел в телередакции. Шла подготовка к очередному выпуску. Включил мо­нитор и попал... к самому началу передачи «Что? Где? Когда?». Сразу по окончании помчался в бар Телецен­тра, откуда она велась — поздравить «знатоков» с по­бедой. В тот же вечер познакомился с редактором Наталией Стеценко и был приглашен к участию в от­борочном туре. Эта игра затмила все другие увлече­ния. В 1980 году я, можно сказать, жил в самолете Фергана — Москва: отборочные туры, тренировки, иг­ры... Но вот что удивительно: на отборочных турах был, можно сказать, корифеем, а когда в первый раз оказался перед камерами, да еще прожектора све­тят, то просто оцепенел. И не пошла игра! На следу­ющий день после передачи в клуб «знатоков» пришла телеграмма из родного города: «Латыпов, зачем Фер­гану позоришь?»

...Игра «Что? Где? Когда?» — это удивительное со­четание закономерностей и случайностей. Взять хотя бы того же Латыпова. Обладая блестящими качествами игрока, «звездой» он стал лишь через четыре года. А когда Нурали только появился в клубе, всем казалось, что он тут же выделится. Но от природы Нурали склонен скорее к созерцательности, чем к активности. Он не рвался вперед, был очень сдержан. И вызревал долго. Нужен был случай.

Правда, случай в «Что? Где? Когда?» тоже не при­ходит сам по себе. Должна быть команда, ведомая таким капитаном, который дает развернуться талан­там, умеет подстеречь случай и кинуть в этот омут того или иного игрока. Латыпову помог Андрей Каморин: он выбрал момент, когда игра сложилась так, что на Нурали замкнулся ее исход.

С тех пор утекло немало воды. Нурали Латыпов простился с клубом, но не с миром игры. Анализ интеллектуальных игр стал основным направлением его научной работы. Мы не виделись с ним почти пять лет, а встретились снова в клубе «знатоков» — на очередной передаче. И вот я расспрашиваю Нурали о «делах давно минувших дней».

— С чего же все-таки началась твоя удача в игре?

— С огня, воды и медных труб,— смеется Нурали.— Начали мы ту игру горячо. И тут же получили от телезрителей ушат холодной воды — проиграли подряд три раунда. А затем... Распорядитель зала внес медные трубы. Вопрос: «Почему так закручена валторна?» Я сразу подумал: если валторну вытянуть — что полу­чится? Вспомнил наш узбекский сурнай-карнай, четы­рехметровый, с очень низким звуком. И понял, что тональность зависит не от формы трубы, а от ее длины. Вызвался отвечать. Вся команда подсказывает другую версию — мол, потому валторна так закручена, чтобы легче было переключать регистры. Не послушаешь ребят — загрызут, если ответ неверный. А свернешь на общую версию — все простят: сами виноваты. Как быть? Напряжение такое, что, когда я потом увидел себя по телевизору, обратил внимание — на виске жила вздулась. Пошел-таки на риск, против всех — и выиг­рал! Как сквозь сон слышу голос Ворошилова: «Я искренне поздравляю вас!». Вокруг вопли, восторги болельщиков, Алла Пугачева — она готовилась петь в музыкальной паузе — протягивает цветок.

...Каждый «знаток» переживает победы и по­ражения по-своему. Та победа запомнилась Латыпову не только безграничной радостью. Стресс был так велик, что он потом три месяца даже слышать не мог об игре. Старался держаться подальше от «знатоков». Восстанавливался. Психологи объ­ясняют подобное состояние «супермобилизацией» — способностью человека так сконцентрировать ум­ственную энергию в нужный момент, что после этого может наступить временный кризис.

— Что главное в минуте обсуждения? — интересу­юсь я.

— Нужно поймать первое мгновение решения за­дачи. В нем, этом первом моменте, таится, как прави­ло, точная догадка—то зернышко, из которого может вырасти росток ответа. Если поймал — раскручивай свою догадку. У меня есть свой фильтр в игре. Я не засыпаю ребят кучей версий, а жду, пока мои версии не пройдут через внутреннее сито. Это хорошо, но это же и плохо — иногда отсеиваются варианты, которые могли бы привести к правильному ответу.

— Многие, я знаю, недоумевают: как можно за одну минуту найти решение задачи?

— О, минута — огромное время! Однажды на игро­вой стол поставили кипящий самовар, сахар, конфе­ты, сушки. Налили нам по стакану чаю и спрашивают: «Как был устроен замок на космической станции «Венера-4»?» Стал думать. Вот краник у самовара... Нет, здесь ничего не нашел. Вот сушечки круглень­кие — вроде бы похоже на миниатюрный замок... Иду дальше: конфеты с фантиками, сахар... Ну и что — сахар? Чай... Постойте, а зачем нам его налили? Я уже знаю: в хорошей задаче не бывает лишних данных. Так для чего же нам налили чай? Бросаю сахар в чай, он растворился. Сахар растворился. Так-так... Стоп! В «Моонзунде» у Пикуля балтийские моряки ставят мины с сахарными запалами. Сахарная пробка. Траль­щики оставляют мины, а спустя некоторое время са­хар тает и запал становится в боевое положение... Не таким ли методом решили воспользоваться на «Венере-4?» На Венере же сплошная водная поверхность. Есть! И на пятидесятой секунде высказал идею: замок станции «Венера-4» был сахарный!

— Гениально!

— Что тут гениального? Да этому можно учить — так рассуждать. В том-то, если хочешь, и заключается задача игры «Что? Где? Когда?» — продемонстрировать ход таких рассуждений, опирающихся и на об­разы, и на строгую логику.

— Но ведь и удача, наверное, нужна в этой игре? Можешь ты назвать какого-нибудь явно удачливого или неудачливого «знатока»?

— Здесь многое решает волчок на столе — гарант игровой справедливости. А вот каждому ли он дает шанс? Для меня такой шанс имеет большое значение— и в жизни, и в игре. Мне пришлось ждать его долго. Не могу сказать, что я удачливый. Но если хочешь, чтобы случай все-таки нашел тебя, оставайся, несмотря ни на что, самим собой. И тогда удача к тебе придет. В нашей игре это, пожалуй, главное правило. Марина Летавина — вот ярчайший пример удачливости и неудачливости. Случай был постоянно с ней, пока Марина оставалась органичной. Она быстро стала известной. Но... удача отвернулась от нее тотчас, едва она перестала быть сама собой. В самом деле, что может быть хуже наигранной непосредственности? А вот самый неудачливый игрок — Сергей Царьков. Игра никогда не складывалась в его пользу. А ведь Сергей объективно сильнее всех Хрустальных Сов: и меня, и Владимирского, и Шангина, и Говорушкиной.

— Кстати, о женщинах: как ты относишься к их игре?

— Мне много раз задавали этот вопрос. Первый раз спросил один казахский корреспондент: «Могут ли жен­щины играть в «Что? Где? Когда?»?» Я ответил, что несомненно, но при двух маленьких условиях. Во-пер­вых, если они красивые или симпатичные; во-вторых, не проявляют чрезмерной активности. Женщины должны поддерживать за столом комфортный психологический климат и давать дополнительный стимул к игре.

— Тем не менее, у вас в клубе играла чисто женс­кая шестерка. И, наверное, такие еще будут?

— Я выражаю сугубо личное мнение: чисто женс­кая команда не может играть по-настоящему твор­чески, хотя бы из-за характера отношений женщин между собой. Ворошилова здесь обвинять не стоит: была бы возможность шесть медведей посадить за игровой стол — он бы и их посадил. Ему необходимо экспериментировать... Однако я против не только чи­сто женской, но и чисто мужской шестерки. Я считаю, что в мужской команде обязательно нужна девушка — чтобы «медвежьей компании» не получилось. Это можно и научно обосновать. Дело в том, что мужчина по своей природе тяготеет к крайним точ­кам, экстремальным величинам. А жизненная про­грамма женщины — это стабильность, женщина пси­хологически более устойчива. Вот почему гении встречаются чаще среди мужчин, но и полные иди­оты — тоже. Женщины намного ровнее — жизненные задачи обязывают. Согласно некоторым научным те­ориям, мужчине в истории отводится поисковая роль на грани риска, женщина же — консервативный, ура­вновешивающий элемент. И только в единстве этих двух начал происходит историческое развитие. Ну а если от глобальных процессов вернуться к нашей игре: что здесь может женщина? В чем ее конек? Это знания, аккуратное взвешивание версий, спокойная интуиция. А потеет за столом от умственного напря­жения пусть мужчина. На его же долю достаются риск, озарения и сумасшедшие идеи.

— В клубе «Что? Где? Когда?» играют не против одноклубников, а против команды телезрителей. Ты себе как-то представлял ее?

— В момент игры я всегда ощущал соперника. Но не как массу людей, а как отдельного, конкретного человека, который заслуживает большого уважения. Без зрительских вопросов мы, «знатоки»,— ничто. Ни­какого высокомерия или пренебрежительности ты ведь во мне не замечал? На экране это хорошо видно. Каждый вопрос вызывает у меня определенный об­раз автора: вот это, наверное, дама с характером, а этот человек — сугубый интеллигент... Ну а среди тех зрителей, с которыми я познакомился на финаль­ных встречах, есть совершенно замечательные люди. Я их просто полюбил.

— Выходит, свои «звезды» есть и среди телезри­телей. А как в роли «звезды» чувствовал себя ты?

— Весьма противоречиво. Я ведь по натуре стес­нителен...

— Разве игра не избавила тебя от комплексов?

— Вообще-то комплексы, если они не гипертро­фированы, даже необходимы человеку. Они явля­ются своего рода предохранителями от потери со­вести, от зазнайства, хамства... Я в детстве много болел, в школе за свои увлечения и созерцательность подвергался насмешкам. Передача «Что? Где? Ког­да?» помогла мне многое поставить на место. Но возникли другие проблемы. Мог ли я предположить, сколько грязи налипнет на мое участие в передаче... Едва приехал в Фергану, начался шквал телефонных звонков: «Молодец, утер нос русским!» Другие, напро­тив, издевались: «Что там, русских не нашлось?»

Я удивлялся, откуда этот ожесточенный национа­лизм... А вообще известность осложнила мою жизнь. Я всегда старался участвовать в том, что мне ин­тересно, старался быть с людьми. Свободного време­ни совсем не оставалось, поэтому обычно я и в поез­де, в метро, в автобусе чем-то занимался — читал, делал выписки, сочинял рассказы... Но теперь и здесь не стало покоя — всюду приставали с разговорами и автографами. Тогда я понял: хорошо быть как все, незаметным. Но самое плохое ожидало впереди. Не­которые друзья, теперь уже бывшие, никак не могли простить мне моей удачи. Хрустальная Сова, которой я очень дорожу, стала, представь себе, причиной многих нелепых упреков и подозрений: меня до сих пор обвиняют в «блатных» московских связях, на каждом шагу перекрывают кислород... Говорю об этом не для того, чтоб меня пожалели. Просто пусть знают те, кто мечтает о популярности, что она не сулит легкой жизни.

— Некоторые считают, что игра «Что? Где? Ког­да?» отнимает у ее участников все лучшее. Не значит ли это, что надо вовремя оставить клуб? Как в картах: выиграл — уходи, иначе рискуешь проиграть все.

— Да, надо вовремя уходить. У тебя были «звезд­ные минуты» — это огромное богатство. Ты показал себе и другим, на что способен, это нужно каждому мужчине. И пусть ощущение одержанной победы оста­нется, не будет разрушено. У иного хорошего поэта поздняя лирика может напрочь перечеркнуть все пре­жнее творчество. Уважаю Владислава Третьяка, кото­рый еще лет пять мог бы блестяще стоять на воро­тах, — а он ушел, полный сил, ушел от славы, от больших денег... Что мне дал клуб «знатоков»? У каж­дого человека есть социальный инстинкт впечатлений, но наша жизнь долгое время была так сера и однооб­разна, что у многих он атрофировался. Передача «Что? Где? Когда?» возвращает людям инстинкт впечатле­ний — необходимый фактор творчества. Для многих, особенно в застойные годы, она была как глоток свежего воздуха. И я рад, что участвовал в этой игре.

Из передачи от 29 декабря 1984 года.

Восьмой раунд. Счет 4:3 в пользу телезрителей.

Ведущий:

— Инженер Херсонского целлюлозно-бумажного завода Надежда Крылова и Леонардо да Винчи про­тив «знатоков»!

На экране — Надежда Крылова. Она говорит:

— Уважаемые «знатоки»! Известно, что великий Леонардо да Винчи кроме своих научных и художест­венных занятий очень любил сочинять загадки. Итак, загадка Леонардо да Винчи: «Что растет тем больше, чем больше отнимают?». Я вам немного помогу: ответ начинается с конца, а кончается с начала.

Идет обсуждение.

Царьков:

— Это знание. Блаженов:

— А при чем тут — отнимают?

За штрафной линией мечется Марина Летавина, с трудом удерживаясь от подсказки.

К концу минуты «знатоки» явно растеряны.

Молчавший до этого Латыпов вдруг произносит: «Я буду отвечать».

Ведущий:

— Я вынужден прекратить обсуждение. Кто от­вечает?

Латыпов:

— Я буду отвечать. Мы решили, что растет, если отнимать, то, что копают. Это яма!

Ведущий:

— Что ж... А теперь правильный ответ. Слово это, как считает Надежда Крылова, начинается с конца и кончается с начала — русского алфавита! Леонардо да Винчи и Надежда Крылова считают, что это обык­новенная... яма! Счет становится 4:4.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: