Философия жизни Ф. Ницше. 3 страница

Эпистемология, развивающаяся на базе эмпиризма, достаточно чутко отреагировала на изменения в науке, и связанные с этим проблемы. Главное изменение выразилось, прежде всего, в росте высоко абстрактных, формальных и математических методов исследования, которые стали широко применяться в самых различных, в том числе социальных, биологических и поведенческих дисциплинах. В ведущих отраслях науки происходит интенсивное использование логических методов формализации знания, разработанных современной логикой и успешно зарекомендовавших себя в исследованиях по основаниям математики. Чрезвычайно актуальным становится решение методологических вопросов о способах построения знания, о принципах интерпретации формализованных систем и т.д. В науке начинает широко обсуждаться идея всеохватывающей реконструкции «языка науки» средствами математической логики.

В этот период в самой науке усиливается тенденция к «самопознанию» и «самосознанию», которая сопровождается всё более увеличивающейся потребностью в философском толковании основных проблем науки, её методологических приёмов, понятийного аппарата и языка. С возникновением теории относительности и квантовой механики возникла необходимость уточнения и переопределения ряда кардинальных понятий физики, и в связи с этим становятся чрезвычайно важными вопросы об отношении научных фактов к реальности, об адекватности логической и понятийной структуры языка для достижения раскрываемой наукой физической реальности. Аналогичные потребности в анализе языка и уточнения понятийной структуры происходит и в других науках – антропологии, биологии, психологии, социологии.

Все эти существенные особенности современного научного знания и познания нашли своё выражение – с той или иной степенью адекватности – в философии «логического эмпиризма» («логического позитивизма»), в его исследовательской программе. Важным моментом в создании представителями «логического эмпиризма» образе рационального знания являлось то, что за идеал знания здесь было принято естественнонаучное и математическое знание. Наука при этом отождествлялась с эмпирически подтверждённым или аналитически удостоверенным знанием. Научным считалось только такое знание, которое состоит из эмпирических высказываний или тавтологий, имеет чётко определённый объект исследований, стабильную систему понятий и законов, содержит строгий критерий истинности, свободно от субъективных и ценностных моментов, несёт новую информацию, может быть выражено при помощи математических формализмов, допускает практическое применение и т.д.

У истоков исследовательской программы «логического эмпиризма» стоят Дж.Э.Мур, Б.Рассел и Л.Витгенштейн. Основная проблематика логического эмпиризма складывалась в начале 20-х – середине 30-х годов ХХ в. в рамках сообщества учёных и философов, получивших название «Венский кружок» (М.Шлик, Ф.Франк, О.Нейрат, Р.Карнап, К.Гёдель и др.). Примерно в то же время в «Берлинском обществе эмпирической философии» аналогичные идеи развивали Г.Райхенбах, К.Гемпель и др. В Англии несколько позже «Венский кружок» нашёл своего активного сторонника и пропагандиста в лице А.Айера. К идеям «Венского кружка» примыкал и Г.Райл. В Польше сложилась «Львовско-Варшавская школа» с Т.Твардовским, А.Тарским, Я.Лукасевичем и др.

Как уже было сказано в «логическом эмпиризме» развитие эмпиризма приобрело характер научной исследовательской программы. Понятие исследовательской программы активно вошло в методологию науки после работ И.Лакатоса, ученика К.Поппера. Исследовательская программа, в понимании И.Лакатоса, - это основные и принципиальные утверждения теории, которые в ходе анализа конкретного эмпирического материала окружают себя «защитными поясами» дополнительных предположений. Иначе говоря, И.Лакатоса интересует в первую очередь теория, её функционирование и развитие. Что касается рефлексии учёных, то здесь исследовательская программа чаще всего понимается в смысле указания, во-первых, тех сторон действительности, которые подлежат изучению, во-вторых, тех методов, которые при этом могут быть использованы. Иначе говоря, исследовательская программа – это типы вопросов или задач и соответствующие им методы независимо от того, идёт речь о теоретическом исследовании или об эмпирическом описании.

Исследовательская программа – это механизм организации и тиражирования исследования, независимо от важности задач и результатов, их известности и престижности. Исследовательские программы можно различать по их принципиальной значимости, по месту и роли в составе той или иной области знания или науки в целом. Согласно И.Лакатосу, существуют нормальные и анормальные исследовательские программы.

Если давать самую общую характеристику исследовательской программе «логического эмпиризма», то надо сказать, что его специфика состоит в том, что философия в его контексте понимается как анализ языка, что философские проблемы рассматриваются как языковые проблемы. При этом в одних случаях имеется в виду язык науки, в других – обыденный разговорный язык. Иногда исследованию подвергается логический синтаксис языка, т.е. его формальные правила, иногда его семантический или прагматический аспекты. Но здесь необходимо указать, что когда предметом анализа становится язык, а язык – это система языков, - то неизбежно на первый план выдвигается проблема значения и смысла. Она и становится в центре внимания «логических эмпиристов», составляет суть их исследовательской программы.

Неотъемлемым атрибутом образа рациональности «логического эмпиризма» является методология демаркационизма. Тенденция к дифференциации знания, к размежеванию методов и форм научной деятельности оказывается в «логическом эмпиризме» своего рода методологическим кредо. Так он стремится превратить философию в строгую, точную и эмпирически удостоверяемую дисциплину. Философия вообще, по мнению «логического эмпиризма», не имеет предмета, потому что она не содержательная наука о какой-то реальности, а род деятельности, сводящейся к анализу естественных и искусственных языков, - деятельности, преследующей две цели: 1) элиминировать из науки все не имеющее смысла рассуждения и псевдопроблемы, возникающие в результате неправильного употребления языка, нарушения его логических правил, обусловленного, прежде всего теми или идеологическими запросами; 2) обеспечить построение идеальных логических моделей осмысленного рассуждения. Традиционные вопросы метафизики – это псевдопроблемы, которые лишены научного смысла, а потому всякая попытка их решения есть деятельность лишённая смысла.

При проведении «логическими эмпиристами» своих демаркаций важную роль играл критерий практической полезности. В этом принципе нашло своё отражение характерное для умонастроения того времени убеждение в том, что для того, чтобы удостоверить свою причастность к культуре, жизни и науке, все формы духовной деятельности должны показать свою утилитарную значимость. В этом пункте идеи «логического эмпиризма» соприкасаются с прагматизмом в формулировке У.Джеймса.

Необходимым компонентом «поиска определённости» «логического эмпиризма» было стремление к достоверности, подтверждаемости, верифицируемости знания. «Логический эмпиризм» уделяет этой проблеме верификации большое внимание, разрабатывая для этого сложную технику и разнообразный инструментарий. При этом акцент, сделанный философией науки «логического эмпиризма» на формально-логическом исследовании языковых систем, с неизбежностью привёл к формированию концепций принципиального редукционизма и критерия эмпирической верифицируемости научного знания как основы отграничения его от всех других видов знаний, и, прежде всего, философских. Принцип редукционизма применительно к современной науке приобрёл форму «физикализма». Суть его заключается в утверждении, что все, по крайней мере, естественные, науки могут быть редуцированны к языку физики, а этот последний – к языку наблюдений, описывающему результаты непосредственных физических экспериментов. Средством такого сведения должна была бы служить единая полная и непротиворечивая языковая система, позволяющая путём применения механизма логического вывода получить все возможные знания из единых аксиоматических оснований.

Такая методологическая концепция «логического эмпиризма» сформировалась в результате отождествления структуры классической экстенциональной логики (фундаментального раздела современной математической логики) со структурой всего научного знания и определённого гносеологического истолкования элементов этой структуры. Эта методологическая концепция в своём основании имеет теорию «логического атомизма», представленную в философии Б.Рассела и раннего Л.Витгенштейна.

В своём радикальном варианте (философии «Венского кружка») «логический эмпиризм», приняв атомарно-экстенциональную модель языка науки, рассматривал в качестве атомарных (элементарных) предложений «протокольные» «фактуальные» предложения, непосредственно выражающие данные чувственного восприятия (например, «цвет зелёный»). Все остальные предложения, кроме определений, они представляли как функции истинности этих протокольных предложений (при постановке на место атомарных предложений их истинностных значений («истина», «ложь») правила оперирования логическими коннекторами позволяют получить истинностное значение молекулярных, т.е. сложных предложений). Если предложение не удавалось представить в такой прозрачной форме, то оно зачислялось в «метафизические», не относящиеся собственно к науке и уместные лишь для выражения эмоций. К таким метафизическим предложениям они относили, например, предложения, касающиеся «абсолютного пространства».

Позднее «логические эмпиристы» согласились на умеренный редукционизм, т.е. на требование косвенной сводимости научных положений к констатации чувственных данных. Научное познание, согласно этой новой ля них точке зрения, должно быть представлено в виде гипотетико-дедуктивной системы, построенной на жёстких правилах логического синтаксиса (т.е. путём задания алфавита, правил образования и преобразования формул). В той гипотетико-дедуктивной системе «нижние этажи» должны непосредственно опираться на данные чувств. Иными словами, в ней, в конце концов, должны быть доказуемы предложения, выражающие чувственные восприятия. Верхние же «этажи» соотносятся с чувственными восприятиями опосредованно через логические связи с теми предложениями, которые имеют фактуальные значения. Метафизические положения не входят в гипотетико-дедуктивную конструкцию знания, оказываются «сверхверхними», излишними при дедукции.

Методологическая концепция «логического эмпиризма» начала разрушаться почти сразу же после своего возникновения. Причём это разрушение происходило не вследствие внешней критики, а было обусловлено внутренней порочностью концепции. Попытки устранить эти пороки, преодолеть трудности, порождённые ошибочными гносеологическими предпосылками, поглощали всё внимание «логических эмпиристов». Они, в сущности, так и не дошли до реальной науки и её методологических проблем. Правда, методологические конструкции «логического эмпиризма» никогда и не рассматривались как отображение реальных научных теорий и познавательных процедур. В них скорее видели идеал, к которому должна стремится наука.

Начиная с 50-х гг. ХХ в. в развитии философии науки по мере ослабления жёстких методологических стандартов, норм и разграничительных линий происходит постепенный поворот от логики к реальной науке и её истории. Методологические концепции сравнивались не с логическими системами, а с реальными теориями и историческими процессами развития научного знания. И с этого момента на формирование методологических концепций начинает оказывать влияние история науки. Соответственно изменяется и проблематика философии науки. Анализ языка и статистических структур отходит на второй план.

В современной философии науки привлечение материала истории науки призвано не просто иллюстрировать общие методологические идеи, но и стимулировать их более тщательное обоснование и разработку. Историко-научные данные используются в философии науки лишь как вспомогательное средство для анализа методов научного познания, его закономерностей, внутренних имманентно присущих ему особенностей и т.д.

Начиная с 60-х гг. ХХ в. на передний план философии науки выходят новые проблемы. В рамках критики и отказа от фундаментализма «логического эмпиризма» вводятся понятия «третий мир» (К.Поппер), «парадигма» (Т.Кун), «научно-исследовательская программа» (И.Лакатос), «неявное знание» (М.Полани), «тематический контекст» и др., предназначенные для принципиально иного типа решения проблемы оснований научного знания. Возрождаются исследования метафизических вопросов науки. От проблем структуры научного знания анализ смещается к проблемам его роста, оспариваются кумулятивистские модели развития науки.

Сторонники кумулятивизма понимают процесс развития науки как линейное количественное саморасширение совокупного знания путём монотонного прибавления к нему новых истин. Средством проведения кумулятивизма служит континуизм (непрерывное развитие явлений, процессов), постулирование непрерывного преемственного движения от прошлых через настоящее к будущим состояниям науки, где переход от одного состояния к другому обусловливается естественным перманентным приращением к исходному знанию очередных односоставных с точки зрения генетического и эпистемического родства элементов.

Т.Кун (1922-1995) вводит понятие «научной революции». Для объяснения природы научных революций вводится понятие несоизмеримости теорий.

В последние десятилетия ХХ в. приобретает новое содержание понятие научной рациональности, строятся различные их исторические классификации (В.С.Стёпин и др.). На этой базе философия науки формулирует новые критерии научности, методологические нормы научного исследования, критерии выбора и приемлемости теорий, осуществляются рациональные рекомендации развития знания. Всё это приводит к анализу мировоззренческих и социальных проблем науки; встаёт вопрос о соотношении науки и иных форм рациональности, о социальной детерминации научного знания.

Важную роль в философии науки второй половины ХХ в. сыграл Карл Поппер (1902-1994), позитивные идеи которого не только ускорили разложение «логического эмпиризма», но и привели к возникновению новой методологической концепции и нового течения в философии науки – критического реализма. Методологическая концепция К.Поппера получила название «фальсификационизма», т.е. её основным принципом является принцип фальсифицируемости.

Отличительная черта философии К.Поппера в понимании объективности и рациональности состоит в том, что он не рассматривает знание как обоснованную истинную веру. В отличие от сторонников «логического эмпиризма» К.Поппер отказывается от процедуры обоснования истинности научного знания. Согласно К.Попперу, если мы действительно обладаем научным знанием и если наше научное знание как объективно, так и рационально, тогда их этого следует что: 1) научное знание не может быть обоснованной истинной верой, поскольку ни одно высказывание не может быть обосновано; 2) научное знание не может более рассматриваться как точное, поскольку ни одно суждение не может быть обосновано; 3) объективность научного знания не будет более связана с обоснованием, поскольку ни одно высказывание не может быть обосновано; 4) рациональность научного знания не будет более связываться с обоснованием, поскольку ни одно высказывание не может быть обосновано; 5) скептицизм-отрицание того, что мы обладаем знанием, - более не будет состоять в тезисе, что ни одно высказывание не может быть обоснованно, поскольку ни одно высказывание не может быть обосновано; 6) обоснование теорий более не будет задачей философии и науки, поскольку ни одно высказывание не может быть обосновано; 7) критика того, что высказывание или теория необоснованны, более не может считаться критикой, поскольку ни одно высказывание не может быть обосновано.

Что касается этого обстоятельства, то К.Поппер верит, что научное знание не является обоснованным и не может быть таковым. Оно состоит, напротив, из гипотетических решений или предложений, которые мы предлагаем в попытке разрешения некоторых проблем. Эти гипотетические решения делаются научной попыткой устранить ошибки в них через критику. И эти попытки обычно ведут к новым проблемам – если только мы идём по канве вопроса: «Как я могу решить базовую проблему, если моё первое предложение не работает?». Способность теории успешно отвечать на критику ни в коей мере не означает, что она обоснована пли подтверждена.

Большинство философов связывает объективность с обоснованием. И это фактически служит основанием неудовлетворённости скептиков догматизмом и психологизмом: каждый из них обосновывает знание в конечном итоге на субъективной базе. Но суть обоснования состоит в обнаружении аргументов, столь же значимых для других, как и для нас. Объективным утверждением в этом смысле было бы очевидно истинное, не подлежащее сомнению кого-либо. Если мы можем найти такие объективные утверждения, они могли бы служить основанием, на котором мы могли бы, пользуясь дедуктивной логикой, построить башню научного знания. Но Поппера не удовлетворяет такое понимание «объективного», поскольку ни одно суждение не может быть обосновано. Под объективным К.Поппер понимает лишь то, что теория может быть выражена в языке, и в результате критиковаться и оцениваться другими людьми, что и приводит к третьему Миру.

В чём состоит теория К.Поппера о Трёх мирах? Согласно Попперу, мы можем выделить, по крайней мере, Три мира нашего опыта.

Первый мир – это физические (материальные) объекты, включая организмы. Существует, прежде всего, материальный мир животных и растений, гор и рек, планет и звёзд. Это попперианский Мир 1. Он объективен в том смысле, что он может быть предметом опыта других людей, и автономен в том смысле, что его существование не зависимо от нас.

Второй мир – это ментальный (сознательный, психологический) опыт. В этом случае существует ментальный мир удовольствий и боли, любви и ненависти, верований и предрасположений. Его Поппер назвал Мир 2. Он субъективен в том смысле, что психологические состояния одного сознания не могут переживаться другим, и неавтономен в том смысле, что их существование зависит от сознания, которое действительно их воспринимает.

Третий мир – это продукт человеческого разума (проблемы, теории). Имеются, однако, в нашем опыте и иные вещи, которые не подходят чётко ни одному из этих миров. Существуют, например, слова и суждения, книги и симфонии, законы и состояния, числа и треугольники, проблемы и решения. Эти вещи нематериальны в отличие от объектов Мира 1. Но они также объективны в отличие от ментальных состояний Мира 2. Что же касается автономии, их статус кажется совершенно отличным. В то время как, согласно Попперу, они являются продуктами человеческого разума, они с момента появления порождают следствия, которые их создатели не подразумевали и не предвидели. Это объекты Мира 3.

К.Поппер вводит Мир 3 с целью обеспечения объективного знания. Но под этим он понимает объективное обоснование, поскольку ни одно суждение не может быть не обосновано. Третий мир Поппера не вечен, а является продуктом человеческих существ. Это означает, что предметы Мира 3 не независимы от людей, хотя как только предмет Мира 3 создаётся, он получает нечто наподобие автономности, в том смысле, что обладает последствиями неподразумевавшимися и непредвиденными его творцом. Согласно Попперу, существует взаимодействие между тремя мирами при посредничестве человеческого разума.

Обращение К.Поппера к проблемам развития знания подготовило почву для обращения философии науки к истории научных идей и концепций. Первой методологической концепцией, получившей широкую известность и опиравшейся на изучение истории науки, была концепция американского историка и философа науки Томаса Куна, которую он изложил в своей книге «Структура научных революций» (1962).

Важнейшим понятием концепции Т.Куна является понятие парадигмы. Содержание этого понятия так и осталось не вполне ясным, однако, в первом приближении можно сказать, что парадигма есть совокупность научных достижений признаваемых всем научным сообществом в определённый период времени. Парадигма даёт отбор образцов научного исследования – в этом заключается её важнейшая функция. Задавая определённое видение мира, парадигма очерчивает круг проблем, имеющих смысл и решение: всё, что не попадает в этот круг, не заслуживает рассмотрения с точки зрения сторонников парадигмы. Вместе с тем парадигма устанавливает допустимые методы решения этих проблем. С понятием парадигмы тесно связано понятие научного сообщества, в некотором смысле эти понятия синонимичны.

Кун различает нормальные и кризисные периоды развития науки. Кризисный период- - это когда падает доверие к господствующей парадигме, т.к. она не может справится с возрастающим количеством проблем. Это свидетельствует о том, что она уже не может служить инструментом успешного решения проблем. Наступает кризис науки, в который она, фактически перестаёт функционировать. Период кризиса заканчивается, когда одна из предложенных гипотез доказывает свою способность справиться с существующими проблемами, объяснить непонятные факты и благодаря этому привлекает на свою сторону большую часть учёных, научное сообщество восстанавливает своё единство. Вот эту смену парадигм Т.Кун и называет научной революцией. Учёные, принявшие новую парадигму, начинают видеть мир по-новому.

За последние десятилетия ХХ века в философии науки не появилось, по сути дела, ни одной новой оригинальной концепции и сфера интересов большей части исследователей постепенно смещается в область социологии науки и герменевтики.

Феноменология Эдмунда Гуссерля (1859-1938)

Осмысливая ситуацию, сложившуюся в науке и философии в конце 19 века (наиболее влиятельны позитивизм и неокантианство), Гуссерль приходит к выводу, что господство скептицизма, релятивизма и субъективизма разрушает знание. Знанием же, по его мнению, теперь как никогда нуждается в твердой аподиктической (необходимой) базе. И именно поиск аподиктических, несомненных основ познания становится главным предметом философских изысканий Гуссерля, где в качестве объекта исследования выступает научное знание и познание. По существу, предпринимается очередная попытка создания теории научного знания, а тем самым и построения философии как строгой науки. Главным принципом или принципиальной установкой выступает требование возврата “к вещи как таковой”. Суть этого требования Гуссерля заключалась в необходимости избавления от всякого рода предпосылок (материалистических, идеалистических, традиционных и субъективных наслоений) и попытаться увидеть, схватить предмет исследования именно таковым, каков он есть, и постараться адекватно описать его.

Подвергнув критике субъективизм, релятивизм и скептицизм, Гуссерль в качестве необходимой основы знания полагает эйдосы или идеальные сущности, где эйдос истолковывается как первичное и более важное по сравнению с фактом, с реальностью. Таким образом, эйдос полагается как доступное усмотрению всеобщее, причем не обусловленное никаким фактом. Но такие чистые (идеальные) сущности есть не что иное, как феномены сознания, и Гуссерль переходит к исследованию собственно человеческого сознания. Исследуя сознание, Гуссерль формулирует учение об интенциональности сознания, о чувственной и интеллектуальной интуиции. За этой философией постепенно и утверждается название “феноменология”, так как теперь центральным пунктом становится учение об интенциональных объектах или феноменах.

Учение об интенциональности сознания говорит о том, что всякий акт сознания направлен на какой-либо объект, предмет. А раз так, то теперь появляется целый мир интенциональных объектов, которые поставляются сознанию различными видами интуитивных актов, каковыми являются чувственное восприятие, представление и воображение. Эти разновидности актов сознания, по сути, есть не что иное, как различные способы данности объектов. Таким образом, в данном подходе осуществляется разрыв с пониманием сознания как образного представления предметов, где с одной стороны всегда есть предмет, а с другой – образ предмета, т.е. с раздвоением объекта на образный и реальный. Мира образов больше нет, а есть мир интенциональных объектов. Кроме того, феноменологический подход исходит из того, что явление вещи и сама вещь – это не одно и то же, причем явления нам сами не являются, но лишь переживаются нами. Переживать же какие-либо события – значит, иметь акты восприятия, направленные на эти события, а то, что переживает Я – это, по сути, есть его собственные переживания, т.е. они принадлежат самому этому Я. Таким образом, любой объект рассматривается теперь только в характеристиках самого интенционального сознания, лишаясь при этом всяких эмпирических, теоретических и прочих характеристик и мы имеем дело лишь с потоком переживаний, т.е. попросту говоря, мы имеем дело только с сознанием. Сознание превращается в основной объект исследования, причем рассматривается оно как целостный поток переживаний. Основными элементами потока переживаний являются, согласно Гуссерлю, феномены, причем каждый феномен как элемент потока переживаний обладает самостоятельной и достаточно сложной структурой.

Феномен как целостность может быть обнаружен и рассмотрен только в интуитивном акте. Отсюда и основной метод “обнаружения” сущности и структуры сознания – это метод “непосредственного вхождения” в поток сознания, т.е. интуитивного чисто умозрительного усмотрения сущности. Феноменологический метод – это метод непосредственного “слияния” с потоком сознания и он в принципе противоположен дедуктивно-расчленяющему методу естественных наук. Предметом феноменологии, таким образом, оказывается поток феноменов, ибо феномен – это часть потока переживания истины, которая, по мнению Гуссерля, существует как безусловная, всеобщая и необходимая для всех. Феномен тем и хорош, что в нем есть момент непререкаемой и непосредственной очевидности, непосредственного единства с истиной, т.е. сущностью, а само это единство не является плодом рассуждения или рационального вывода, но дается путем непосредственного, интуитивного усмотрения, посредством чувственной интуиции.

Следующий шаг, предпринятый Гуссерлем, в разработке феноменологии – это учение о феноменологической редукции. Феноменологическая редукция – это, по сути, вариант старого доброго метода сомнения, который уже был сформулирован и применен Декартом. Суть этого метода, как известно, в том, чтобы подвергнуть сомнению все и дойти до того, в чем уже или, вернее, в существовании чего уже усомниться нельзя. В реальности существования внешнего по отношению ко мне мира, как мы уже знаем, безусловно, можно усомниться. Феноменологическая редукция и состоит в том, чтобы “вынести за скобки” все содержание внешнего мира, т.е. необходимо воздержаться от суждений о существовании, как внешнего мира, так, и тех отдельных вещей, которые даются чувственным восприятием. Далее “выносится за скобки” все то, что дается интеллектуальной интуицией о природных вещах. За скобки выносится все, в том числе и Я как природное существо и другие Я, пребывающие со мной в природном мире, да и сам господь бог, таким образом, должен оказаться за скобками. Что же осталось в скобках? Естественно, само сомнение. А сомнение как таковое – это одна из разновидностей моего сознания. Короче говоря, несомненно и необходимо существует мое сознание и в этом качестве существую Я. Результатом феноменологической редукции, таким образом, оказывается бесспорное положение о том, что мое сознание существует несомненно, необходимо и безусловно во всем многообразии своих актов, а это в свою очередь дает основание утверждать, что несомненно существует и все то, что находится “внутри сознания”. Гуссерль на основании этого и утверждает абсолютное бытие всего, что внутренне необходимо присуще сознанию, а это, прежде всего, все многообразие его актов. Согласно же учению об интенциональности сознания, всякий акт сознания на что-то направлен, на какой-то объект, следовательно, внутренне неотъемлемо присущими сознанию оказываются и все объекты, на которые сознание направлено. Таким образом, мы теперь имеем дело с не независимыми от сознания объектами, существующими вне сознания, а с объектами, которые сами есть лишь необходимые компоненты сознания. Это только “мыслимые” объекты, т.к. они есть необходимые части самих актов сознания. Как только эта операция произведена, “внутри” сознания обнаруживается целый мир объектов, в существовании которых и высказывалось первоначально сомнение и которые были оставлены за скобками. Теперь эти объекты превратились в особого рода элементы сознания. Они, существуя теперь внутри сознания, становятся необходимыми и абсолютными, как и все то, что имманентно сознанию.

В природной или естественной установке сознания существование объектов сомнительно, а в феноменологической оно уже несомненно и абсолютно. Таким образом, открыт мир объектов, которые обладают подлинным, абсолютным бытием, а это, в свою очередь, дает подлинную, несомненную основу для всего человеческого знания, для науки. Интенциональные объекты становятся феноменами в очень близком к Канту смысле. И Гуссерль, в конечном счете, называет феноменологическую редукцию трансцендентальной, а свое учение – трансцендентальным идеализмом. Однако кантовская “вещь в себе” здесь устраняется, ибо интенциональные объекты, как элементы сознания, уже не могут существовать без субъекта и Гуссерль приближается к формулировке учения о чистой субъективности, о трансцендентальном Я. Однако Гуссерль, очевидно, понимает зыбкость и уязвимость данной позиции, ведущей к солипсизму и отходит от идеи чистого Я, постулируя существование множества Я в качестве трансцендентальных субъектов, формируя, тем самым, представление об интерсубъективности.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: