Основные этапы психологической коррекции

Воровство — это «несамостоятельное явление», чаще всего оно пред­ставляет собой проявление каких-либо общих оснований, причин. Коррекция, проводимая психологом с ребенком, склонным к воровст­ву, может осуществляться в одном из двух направлений, в зависимости от конкретного случая:

- передача ребенку необходимых сведений о социальной оценке во­ровства;

- оказание ребенку помощи в решении личностных проблем.

Поскольку первую задачу может достаточно легко решить не только психолог, то часто деятельность психолога ограничивается консультиро­ванием родителей или воспитателей, учителей по поводу необходимости предоставления ребенку требующихся ему сведений. Вторая задача является сложной и неспецифической в плане детского воровства, поскольку негативные моменты, составляющие ее содержа­ние, приводят не только к воровству, но и ко многим другим девиациям и нарушениям психического развития ребенка. Поэтому личностные про­блемы детей описываются отдельно.

Здесь можно только дополнительно указать, что различные личност­ные проблемы порождают как «бесцельное воровство», так и «завистливое воровство». Б. Спок считает, что сознательно дети вору­ют не потому, что хотят иметь какую-то конкретную вещь, так как, имея карманные деньги, они могут купить такую же, но по причинам личност­ного порядка: одиночества, чувства покинутости и т.п. Однако, не все дети обеспечены в достаточной мере в материальном плане, чтобы ку­пить то, что им нравится. Здесь создается фрустрирующая ситуация: хо­чу иметь — не могу иметь. Выход из фрустрирующей ситуации обеспе­чивается системой личностной саморегуляции. Если ребенок не получа­ет достаточно любви в семье, ощущает одиночество и заброшенность — о чем упоминает Б. Спок, — то это существенно ослабляет возможности его личностной саморегуляции. В целом, здесь появляется та же необходимость оказания ребенку поддержки, выражения любви и одобрения ему, помощи в приобретении навыков выхода из критической ситуации.

Конкретными задачами, которые решает психолог в связи с обраще­нием к нему родителей с ребенком, склонным к воровству, являются:

1) установление контакта с ребенком;

2) выяснение причин совершенного поступка (опосредованно, не от самого ребенка);

3) оказание психологической поддержки и помощи в преодолении фрустрирующих ситуациях, послуживших причиной воровства;

4) формирование ценностей и мотивов, которые препятствовали бы совершению воровства.

Эти задачи решаются (с учетом индивидуальных особенностей ре­бенка и конкретной ситуации) следующими методами:

· отказ от преувеличения собственной значимости в глазах ребенка. Значимость может быть личностная, социальная, «слаболичностная» — оценка психолога (или учителя, проводящего коррекцию) как и других людей, как «социальный фактор». Отказаться вынуждать ребенка выпол­нять какие-либо действия или принять какое-либо убеждение, манипули­руя отношением к себе. Отношения значимости устанавливаются с чело­веком, затрачивающим достаточно много времени и личностной энергии, поэтому такие отношения с психологом не часто имеют место. Если все же личностная значимость имеется (психолога, учи­теля), целесообразно это подчеркивать: «воровство мне не нравится» и «мне будет приятно и радостно за тебя, если ты все исправишь». В случае социальной значимости ребенок стремится не к отношению уважения, но к тому, чтобы произвести благоприятное впечатление. Если при такой значимости отзываться негативно о самой личности ребенка (а не только о поступке, с последующим предписанием необходимых дей­ствий), то это вызовет стремление защититься, «спасти лицо» любыми способами, даже отрицая очевидное. В случае отсутствия любой значимости — ребенок не воспринимает психолога как способного на какие-либо действия, которые заставили бы отдать украденное и пр. — необходимо четко объяснить ребенку, что про­блему его поступка можно решить на различных уровнях. Как только он отказывается от решения на уровне психолога, этот вопрос передается другим социальным инстанциям. Это также можно увязать с объяснени­ем того, почему запрещено воровать: установлены законы и обществен­ные нормы. Обеспечиваются они различно: контроль может осуществлять и ро­дитель, и учитель, и психолог, и официальные органы правопорядка;

· открытое общение с четким обозначением собственных стремле­ний, желаний, оценок и переживаний, относящихся к действиям ребенка. Отсутствие намерений манипулировать ребенком. Обеспечение ориенти­ровки ребенка в намерениях психолога — с этого необходимо начать коррекционную беседу — будет способствовать устранению тревожности ре­бенка, вызываемой незнакомой ситуацией, неопределенностью, и проек­тивных тенденций (приписыванию психологу собственных агрессивных намерений и т.п.);

· отказ от вопросов («допроса»), имеющих целью добиться призна­ния ребенка. Наихудшим началом коррекционной беседы будет вопрос: «Это ты сделал?» Такие вопросы применяются либо для получения ин­формации — если не известно, кто именно из детей совершил воровство, — либо для вызывания чувства вины. Однако, известно, что, появляясь, чувство вины не превращается в раскаяние, «осознание» последствий сво­его поступка и принятие на себя ответственности за них. Напротив, чув­ство вины «ослабляет» личность и вызывает психологические защиты, например, такие как агрессия (оцениваемая как строптивость, упрямст­во, «испорченность»), проекция и т.п.;

· оперирование достоверной информацией, полученной не от самого ребенка, но из других источников. Демонстрация ребенку того, что его поступок известен, во многом уменьшит желание ребенка лгать, отрицая совершенные действия. Необходимо первоначально четко указать на со­вершенный им поступок (обнаружить его), затем оценить его, обсудить недопустимость его повторения и затем оказать помощь ребенку в улуч­шении его отношений: внутри- и межличностных. Достоверная инфор­мация поможет не отвлекаться от цели коррекционной работы, проверяя «версии» происшедшего, излагаемые ребенком с целью приписывания сво­его поступка другому человеку или обстоятельствам. В беседе необходи­мо устранять дискуссию. Если ребенок говорит: «А докажите», — необ­ходимо его спокойно прервать и сказать, что это известно и изложить то, что от него требуется (вернуть, возместить и т.п.);

· отказ от стремления добиться от ребенка признания и называния себя вором. В беседе достаточным оказывается, если прозвучит описание происшедшего, то есть будет ясно, что и психолог и ребенок знают о со­вершенном и оценивают его одинаково;

· предоставление ребенку возможности «спасти лицо» не путем от­рицания совершенного, но приписывания себе социально одобряемых мо­тивов. Это можно допустить в том случае, если ребенок не может отказаться от всех защит и принять негативную оценку своего поступка;

· объяснение того, что хотя социально позитивные мотивы и харак­теризуют личность ребенка с положительной стороны, но поступок не может считаться приемлемым ни при каких обстоятельствах;

· сочетание негативных оценок совершенного поступка с высказыва­нием мнения о ценности личности ребенка;

· обеспечение возложения ответственности за исправление совершен­ного на ребенка. Компенсация ущерба может проводиться в нескольких формах: ребенок сделает в школьных мастерских, например, стул и отне­сет его потерпевшему; ребенок выполнит в школе какую-то работу, день­ги за которую будут отданы потерпевшему и пр. В случае, когда требует­ся достаточно большая сумма денег, которую необходимо собирать в те­чение некоторого времени, целесообразно установить с ребенком, когда он будет по частям приносить деньги.

Затруднения могут возникнуть в процессе передачи компенсации по­терпевшему, который в состоянии фрустрации способен предпочесть «раз­рядиться» на ребенке, чем принять его компенсацию, тем самым основ­ная цель не будет достигнута. Для предотвращения такой негативной раз­рядки целесообразно предварительно поговорить с потерпевшим. Пси­холог тем самым «принимает удар на себя», проводит работу еще и в этом направлении. Это является важным, поскольку неподтверждение потер­певшим слов психолога об ответственности и необходимости компенса­ции разрушит начавшееся формироваться отрицательное отношение к во­ровству и приведет к развитию стремления манипулировать (достаточно выслушать «морализирование», чтобы избежать наказания и получить ма­териальную выгоду от воровства). Психологическая коррекция с ребенком, склонным к воровству, мо­жет быть не связана с обсуждением с ребенком негативного характера воровства. В целом же такая коррекция состоит в работе с личностью и чаще всего в ходе работы (после первых ориентирующих ребенка выска­зываний) не затрагиваются вопросы воровства, более того, может не упот­ребляться само это слово, так как психологическая коррекция имеет це­лью не поверхностное изменение поведения, но оказание помощи лично­сти в плане преодоления отклонений в развитии.

Психологическая работа с ребенком и подростком, склонным к во­ровству, проводится в двух основных формах: индивидуальной и группо­вой, каждая решает и общие, и свои особые задачи. Индивидуальная работа с ребенком или подростком заключается в создании условий изменения его отношений к себе, другим людям, деятельности, устранения барьеров для нормального развития личности, раз­решения конфликтов и развития самосознания и самопонимания.

Групповая работа эффективна при решении задач построения ребен­ком, подростком новых отношений с окружающими. Одновременно, уст­раняя препятствия к развитию, установлению социальных отношений и включая ребенка в группу, возможно создать условия для опробования ребенком своих сил, чувств к другим людям и поддержание его в слож­ный период адаптации в группе. Психотерапевтическая группа — это и реальная общность, и созданная для выполнения развивающих, обучаю­щих функций, поэтому имеет определенные особенности, преимущества и ограничения по сравнению с индивидуальной психотерапевтической работой. Последняя проводится в соответствии с тем, как психотерапевт мыс­лит причины отклонения в развитии, в поведении ребенка или подростка, как рассматривает нормальное, гармоничное развитие личности, какие индикаторы его считает достоверными.

Наиболее простой формой психотерапии, видимо, является работа с поведением, научение ребенка правильно реагировать на те или иные си­туации. Рассматривая трудности, препятствия к развитию и способы их разрешения в парадигме бихевиористической психологии, возможно лишь обусловливать изменения в поведении. Внутренние изменения при этом как бы «не существуют».

С ребенком и подростком эффективны «действенные методы», не «рас­суждения», глубокий анализ. Именно работа с поведением, обсуждение конкретных способов действий привлекает интерес ребенка, но для пси­холога это может быть не главной задачей, в ходе работы с поведением, «внешними моментами», психолог может проводить глубокую личност­ную работу. Особенно это эффективно в группе, когда можно тут же «про­бовать» поведение. Работа с поведением не означает, что надо ребенка рас­сматривать пассивным объектом, поведение которого надо подкреплять и не заботиться о «внутреннем отношении». Психотерапия, направленная на поведение может иметь целью обеспечения условий для уяснения ребен­ком новых принципов, убеждений, оснований поступков, новых критериев для оценки себя и других. При этом эффект изменения обеспечивается не подкреплением, а активностью самого ребенка или подростка. Он сам идет к изменению своих представлений, нахождению новых оценок, но в дей­ственных условиях, созданных психологом. Постановка ребенка или под­ростка перед противоречием вызывает его мыслительную активность и «деятельность» эмоций. При этом опытный психолог предполагает, чтопроисходит во внутреннем плане, «в» поведении, но знает, что не может непосредственно, прямо влиять на то, что там происходит. Работа с поведением не устраняет возможности, а иногда и необходи­мости иных видов работы. Ориентированная не бихевиорально, но с уче­том «внутреннего плана», изменений самой личности, она может быть различной глубины. Ребенок или подросток, склонный к воровству, может проявлять раз­личные степени деформации в личностном плане. Отвержение социаль­ных ценностей, норм, обида, мстительность, негативное отношение к окружающим препятствуют нахождению общего языка с психологом и воз­можности сразу приступить к анализу причин отклонения в развитии.

Установление контакта с ребенком или подростком и определяет «глу­бину» работы. Отвергающий все и всех ребенок может сохранить эмо­циональное, моральное «отношение» с психологом, это открывает воз­можность для личностной глубинной терапии. Если этого не удалось дос­тичь, можно ставить задачи не такие «глубокие». Поведение в некоторой степени представляет реализацию привычек, представлений, сложившихся способов регуляции. Создание у ребенка или подростка более точных оце­нок своего поведения, представлений о результатах своих действий, на­ложение «запретов» на воровство «заставляет» ребенка или подростка действовать по социальным правилам, хотя при этом может не произойти глубинных изменений личности. Однако, некоторые изменения во «внут­реннем плане» все же происходят. Опытный психотерапевт их замечает. Главное здесь — привлечь к сотрудничеству учителей и родителей, по­стоянно взаимодействующих с ребенком. Работа с поведением «поверх­ностно» предполагает изменение реакций окружающих на поведение ре­бенка. В таком случае могут сложиться благоприятные условия для более глубинной работы с ребенком или подростком.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: