Бесклеточная (ацеллюлярная) вакцина 2 страница

В 1971-1972 гг. на рынках появилась трехкомпонентная вакцина MMR (корь, эпидемический паротит, краснуха). Она включала в себя три вакцины, ранее вводившиеся отдельно — «Аттенувакс» (против кори), «Мампс-вакс» (против свинки) и «Мерувакс» (краснуха). Сегодня практически во всех развитых странах мира коревая вакцина вводится прививаемым в составе тривакцины MMRH ее модификаций. Отдельным вопросом является необходимость объединения трех вакцин в одну. Одно из возможных объяснений, учитывающих интересы производителя MMR желающие защитить своего ребенка от кори вынуждены будут получить также вакцины от свинки и краснухи, прививать от которых многие родители в противном случае не пожелали бы в связи с заведомой легкостью этих болезней[568].

Исследования безопасности вакцины были очень краткими и не отвечающими серьезным критериям безопасности лекарств для массового использования, а долгосрочные последствия применения тривалентной вакцины (например, хронические болезни как возможный результат прививки) никто не изучал вообще. За результатами введения вакцины следили в течение 3-4 недель, часто — не больше двух. При этом, как недавно выяснилось, в экспериментах, проведенных над детьми в развивающихся странах перед лицензированием MMR, постоянно наблюдались неблагоприятные реакции со стороны желудочно-кишечного тракта, и они не прекращались ко времени окончания наблюдения (через 2-3 недели после прививки), но прививочные исследователи их проигнорировали. Наоборот — период наблюдения был даже сокращен с 28 дней до 21 дня[569].

Эта информация для нас крайне важна из-за бурно обсуждаемой ныне возможной связи вакцины MMR и аутизма. Перед тем как я кратко изложу сущность вопроса, отмечу лишь, что в течение 1970-х годов вакцина MMR назначалась в возрасте 15 месяцев и при непременном условии хорошего состояния здоровья прививаемого, но вскоре лавинообразное увеличение количества прививок заставило вакцинаторов пренебречь здравым смыслом. Сегодня в СШАдети получают MMRyace в возрасте 12 месяцев (срок снизили из-за недостаточной защиты, получаемой с материнскими антителами — ведь матери сами были привиты и не перенесли естественную корь!), при этом, как правило, вместе с последней прививкой против гемофильной палочки, третьей дозой вакцины против гепатита В и вакциной против ветряной оспы. Шесть вакцин за один раз! Мало того. Прививать вакциной MMR стало можно не только здоровых, но и больных и получающих антибиотики детей, при единственном условии — отсутствии высокой температуры.

Аутизм был практически неизвестен в мире до конца 1940-х годов, когда сначала прививки от дифтерии и столбняка, а потом и от коклюша стали действительно массовыми. Первые одиннадцать случаев аутизма были описаны известным психиатром Лео Каннером (1894-1981) лишь в 1943 г. Резкое увеличение заболеваемости аутизмом, ныне приобретшее масштабы настоящей эпидемии, началось в США в конце 1970-х годов, а в Великобритании — после 1988 г., когда началось массовое использование вакцины MMR[570], которая, вероятно, стала той самой соломинкой, что ломает спину верблюду. При этом качественно изменилась и сама болезнь.

Если раньше о ребенке обычно говорилось, что «он родился аути-стом», то теперь преобладающим видом аутизма стал так называемый регрессивный аутизм. Это означает, что ребенок рождается совершенно здоровым и прекрасно развивается до возраста 12-18 месяцев, после чего внезапно теряет все уже имеющиеся у него социальные навыки (перестает говорить, вступать в контакт, узнавать окружение, замыкается в своем мире, теряет способность выражать эмоции) и больше не приобретает новые. Кроме тяжелых поведенческих нарушений, делающих невозможным адаптацию таких детей в обществе, они страдают от запоров и поносов (или комбинации того и другого), у многих появляются судороги, склонность к повторным инфекциям и пр., так что читатели могут представить, как невыносимо тяжело приходится их родным и близким и каким грузом ложится уход за такими детьми на плечи родителей и государства.

Мальчики страдают аутизмом в 3-5 раз чаще, чем девочки. Многие родители обратили внимание на то, что начало болезни точно совпадало с периодом времени после прививки MMR. Кроме того, также родителями было отмечено, что, после того как ценой невероятных усилий (медикаменты, диета, поведенческая терапия) удавалось хоть немного выправить ситуацию, все приобретенное немедленно терялось после второй прививки MMR в возрасте пяти лет. Несмотря на столь явную причинно-следственную связь, медицинские власти отказываются признавать какую-либо связь прививки MMR и аутизма (что легко понять, ибо сумма исков, которые следовало бы удовлетворить, исчислялась бы миллиардами долларов), заявляя, что это всего лишь совпадение, поскольку аутизм обычно начинается на втором году жизни. Однако это «обычно» стало обычным именно после появления прививки MMR.

По заявлению д-ра Бернарда Римленда, основателя Американской аутистической ассоциации и директора Института исследования аутизма в Сан-Диего, ни в 1950-х, ни в 1960-х, ни даже в 1970-х годах почти ничего не было известно о том, что аутизм начинается на втором году жизни, в то время как сейчас число случаев такого позднего аутизма превышает число случаев «классического» в пять раз. Для читателей я отмечу, что аутизм в самых тяжелых своих проявлениях — это лишь верхушка айсберга. Есть огромное количество нарушений, называемых «заболевания аутистического спектра», которые, хотя не так тяжелы в своих проявлениях, также делают практически невозможным обучение ребенка в нормальной школе. Среди таких синдромов гиперактивность, необучаемость чтению и письму, нарушения концентрации внимания различной степени выраженности и др. В своей книге, подробно анализирующей связь описанных выше нарушений с вялотекущим постпрививочным энцефалитом, д-р Харрис Култер отметил, что ныне от таких нарушений страдает от 20 до 25% всех американских школьников. «Если бы враг со стороны нанес такой ущерб нашим детям, мы объявили бы ему войну. Но... мы ведем эту войну сами с собой... Каждый день, что продолжается эта программа (прививок), сотни здоровых детей превращаются в умственно отсталых, слепых, глухих, аутистов, эпилептиков, в неспособных к обучению, в эмоционально неустойчивых, в будущих несовершеннолетних правонарушителей, а позднее — преступников»[571].

В 1998 г. «Ланцет» опубликовал статью британского ученого, хирурга-гастроэнтеролога Эндрю Вейкфилда и его коллег, давшую старт большому скандалу вокруг вакцины MMR Это исследование было сделано по просьбе и за деньги (что позднее ему пытались поставить в вину, назвав это «конфликтом интересов») родителей детей, больных аутизмом. Группа Вейкфилда изучала связь между заболеваниями кишечника и поведенческими нарушениями у детей-аутистов.

Были исследованы 12 детей (к моменту, когда статья была опубликована, к ним, по заявлению самого Вейкфилда, прибавились еще 39), и у большинства были обнаружены неспецифический колит и гиперплазия лимфоузлов подвздошной кишки. В заключение авторы заявили: «В большинстве случаев симптомы появлялись после прививки против кори, свинки и краснухи. Требуются дополнительные исследования для более детального изучения этого синдрома и его возможной связи с вакциной[572].

Кроме того, профессору О'Лири из Дублина, работавшему вместе с Вейкфилдом, удалось выделить штамм прививочного вируса кори из взятых из стенок кишечника биопсий (штаммы прививочного вируса кори позднее были обнаружены другими исследователями в спинномозговой жидкости детей-аутистов). На Вейкфилда обрушился шквал критики медицинских чиновников и всех, кто прямо или косвенно кормился от производства и реализации вакцин, и началась его неприкрытая травля (в результате он потерял работу в лондонском госпитале и перебрался в США). При этом национальные министерства здравоохранения истратили куда больше денег на очернение личности Вейкфилда (который, до того как была напечатана его статья в «Ланцете», имел уже 135 [!] публикаций в самых престижных рецензируемых медицинских журналах и считался вполне респектабельным специалистом) и на защиту вакцины MMR, чем на реальное изучение проблемы аутизма. Однако вскоре появились и другие статьи, указывающие на значительный рост заболеваемости аутизмом после введения в массовое использование вакцины MMR Например, было отмечено значительное увеличение заболеваемости аутизмом в Финляндии[573] (почему для нас важна именно эта страна, станет ясно дальше). Стремительный рост заболеваемости аутизмом привел к тому, что среди пострадавших оказались дети и внуки в том числе и врачей, и политических деятелей, и ученых[574].

Это создало принципиально новую ситуацию. Если раньше достаточно было отмахнуться от какой-нибудь назойливой родительской организации наукообразным исследованием, оплаченным компанией — производителем вакцин (читатели, наверное, помнят «независимого эксперта» проф. Дж. Черри из главы о коклюше?), то теперь среди критиков таких исследований появились фигуры, своим весом в обществе (не говоря уже о научной добросовестности) превосходящие тех, кому было поручено писать в защиту вакцин. Так, сколоченное на скорую руку эпидемиологическое исследование, основанное на датских данных, которое должно было полностью реабилитировать вакцину MMR и поставить точку в споре вокруг нее, было раскритиковано специалистами из противоположного лагеря.

Последние показали не только научную нечистоплотность авторов публикации, но и то, что те, полностью запутавшись в цифрах и сами того не подозревая и уж конечно не желая, показали именно то, что было на самом деле: значительное увеличение заболеваемости аутизмом в Дании после появления вакцины MMR Но мало этого. Сильные родительские организации США сумели привлечь средства (в основном частные пожертвования) и на финансирование неугодных истеблишменту исследований независимых ученых, которые поставили своей целью разработку гипотезы, что связь между вакциной MMR и аутизмом существует — например, исследования группы проф. Сингха, о чем несколько слов будет сказано ниже.

Поскольку беспрерывно появляются все новые публикации о природе аутизма и возможной связи этой болезни с прививками, я не стану останавливаться на подробном изложении всех материалов. Главными гипотезами ныне считаются две. Первая связывает развитие аутизма у генетически предрасположенных к этому детей с наличием в вакцинах ртути (в составе тиомерсала, в российских вакцинах — мертиолята). Помимо всего прочего во время разбирательств по вопросу наличия ртути в вакцинах выяснилось, что в течение почти 75 лет никто и никогда не только не изучал безопасность введения ртути младенцам и детям, но даже не учитывал, что ртуть выводится из организма очень медленно.

Оказалось, что на фоне огромного количества содержащих тиомерсал вакцин, получаемых детьми, она способна накапливаться, значительно превосходя все установленные ПДК, и вызывать поражение центральной нервной системы у некоторых восприимчивых детей. Исследования установили, что тиомерсал может пересекать гематоэнцефалический и плацентарный барьеры (это к вопросу о прививках беременным или желающим забеременеть!) и накапливаться в ткани мозга плода[575].

Было также показано, что дети, получившие вакцину DTaP без тиомерсала, имели намного меньший риск развития аутизма и заболеваний аутистического спектра, чем те, кто получил эту вакцину с тиомерсалом[576].

Поддерживает эту гипотезу наблюдаемое несомненное улучшение состояния у больных детей, получающих специальную терапию, направленную на связывание и выведение ртути из организма. Важно наблюдение, что особенно быстрый рост заболеваемости аутизмом начался в США после того, как к прививочному календарю были добавлены прививка против гепатита В и прививка против гемофильной палочки. Это привело к трехкратному увеличению количества ртути, поступающей в организм прививаемых.

Другую гипотезу активно разрабатывает группа нейроиммунолога проф. Виджендры Сингха с кафедры биологии университета в Юте. Предположив, что аутизм представляет собой аутоиммунное заболевание, исследователи стали искать антитела, титр которых у больных аутизмом детей был бы значительно выше, чем у здоровых. Такие антитела были найдены, и ими оказались антитела к вирусу кори (входящему, как мы знаем, в состав вакцины MMR).

При этом Сингх и его сотрудники установили, что именно у тех больных аутизмом детей, у которых высокий уровень антител к вирусу кори, имеется и высокий уровень антител к так называемому основному протеину миелиновой оболочки, изолирующей нервную ткань. Предполагается, что разрушение миелиновой оболочки мозга может приводить к аутизму. Проф. Сингх считает, что эта гипотеза позволяет объяснить наблюдения очень многих родителей, согласно которым первые проявления болезни начались именно после прививки MMR[577].

Тема вакцины MMR стала уже настолько острой, что на нее обратили внимание и политики. Парламентская оппозиция в Британии заявляет, что если ее вернут к власти, то она предоставит родителям отсутствуюшую сегодня возможность выбирать между вакциной MMR и тремя раздельными вакцинами. К слову, нынешний британский премьер-министр, активно призывающий родителей довериться специалистам, которые заявляют, что MMR совершенно безопасна, отказался сообщить журналистам, привит ли этой вакциной его собственный сын. Поскольку на карту поставлена не только одна вакцина, но и престиж многочисленных «экспертов» и министерств, то понятно, что даже при наличии стопроцентно достоверных доказательств того, что вакцина MMR и аутизм между собой непосредственно связаны, сражение будет продолжаться, и исход его трудно предсказать.

В России кроме вакцины MMR-II зарегистрированы вакцины «При-орикс» (аналог вакцины MMR) и «Рувакс» — коревая моновакцина, обе производства компании «Авентис Пастер». Имеется также российская живая коревая культуральная вакцина (ЖКВ), приготовленная из вакцинного штамма «Ленинград-16» или его клонированного варианта «Москва-5». Вирусы выращиваются на культуре клеток эмбрионов японских перепелов. Кроме самих вирусов в этой вакцине также содержатся канамици-на моносульфат или неомицин. Стабилизаторы — сорбит и желатоза или стабилизатор ЛС-18 и желатоза[578].

Прививку дети получают дважды — в возрасте 12 -15 месяцев и перед школой (в 6 — 7 лет). В эндемических по кори районах прививать начинают уже в 9 месяцев. Прививать детей рекомендуется без предварительной проверки на наличие антител. Эта рекомендация вызывает большие сомнения с точки зрения как здравого смысла, так и имеющихся научных данных. Если ребенок уже перенес корь, которая не была распознана, и приобрел к ней естественный иммунитет, то эта прививка никакой пользы с точки зрения стимуляции образования коревых антител не окажет[579], но может поставить его здоровье под угрозу возможными осложнениями. Понятно, что это не имеет никакого логического оправдания. Вопрос здесь может упираться только в деньги. Серологические анализы дороги, и если проверять наличие антител у каждого претендента на прививку, стоимость антикоревой кампании возрастет многократно. Гораздо дешевле и проще прививать, никого и ничего не исследуя, а осложнения прививок списывать на «совпадения».

На фоне активного прививания у нас на глазах меняются эпидемиологические характеристики кори. До начала использования антикоревой вакцины материнские антитела защищали младенца в течение первых 12-15 месяцев жизни[580].

Корь была преимущественно болезнью детей возраста 5-9 лет, а к 15 годам 99% детей уже переносили корь в той или иной форме и были от нее на будущее защищены. Массовые прививки коренным образом изменили эту ситуацию, и сейчас я лишь повторяю то, что говорил относительно других детских инфекционных болезней. Матери, привитые в детстве от кори, к возрасту деторождения утрачивают антитела и не способны передать их своим детям[581], оставляя младенцев беззащитными перед корью.

(Здесь надо уточнить, что в защите от кори большую важность имеют именно антитела, передаваемые через плаценту, а не через молоко — роль последнего безмерно важна в очень многих аспектах прямо или косвенно связанных со здоровьем ребенка, но антител с молоком передается очень мало[582].

Очевидно, путь передачи через кровь эволюционно более удобен и эффективен.) В одном исследовании было показано, что 95% детей в возрасте 9 месяцев и 95% детей в другой группе, в возрасте 12 месяцев не имели антител к вирусу кори, а те, кто его имели, были детьми матерей, родившихся до 1963 г., т.е. до времени начала прививочной компании против кори[583].

Недавняя вспышка кори в Польше (в 1997 -1998 гг.) подтвердила худшие опасения. Больше всего заболело детей в возрасте до года, т.е. еще до того, как они могли получить прививку (24,6 на 100 тыс. населения в сравнении с в среднем 5,5 на 100 тыс. для всех остальных возрастных групп[584]) и это вполне согласуется с данными других наблюдений[585].

С другой стороны, в отсутствие антигенных «толчков» природного вируса привитые дети могут утрачивать иммунитет к подростковому и взрослому возрасту и становятся восприимчивыми к болезни, от которой их ровесники ранее были надежно защищены природным иммунитетом. Исследование, проведенное в Новой Зеландии в 1985 г., показало, что к 15 годам 14% подростков не имели антител к вирусу кори[586].

Вероятнее всего, по мере подрастания все новых привитых в детстве поколений и по мере снижения циркуляции возбудителя таких детей становится все больше. Исследование заболевших корью в 1985-1995 гг. взрослых (старше 19 лет) в США обнаружило, что, во-первых, почти треть ранее была против кори привита, а во-вторых, что удельный вес взрослых в структуре заболеваемости корью непрерывно повышается. В среднем заболевших взрослых за эти 10 лет было 21,3%, а в 1993-1995 гг., за последние два года наблюдения, — 29,5%, хотя при этом и было отмечено снижение заболеваемости корью во всех возрастных группах[587].

А что в России? Да все то же самое! «Если в 1967 г. доля заболевших корью лиц в возрасте 15 лет и старше составляла 0,2-0,3%, то к 1987 г. она достигла уже 31%. Появились сообщения о крупных очагах кори в школах, специализированных училищах, вузах, воинских частях. Заболевание корью у молодежи и взрослых протекает значительно тяжелее, чем у детей, с осложнениями в виде серозного менингита, энцефалита и гигантоклеточной пневмонии»[588].

Если верить нынешним сообщениям из Великобритании, где родители массово отказываются от прививки MMR, о росте смертности от кори, то нет никаких сомнений, что смерти происходят именно в этих лишенных естественной зашиты группах, и прививки являются тому косвенной причиной[589].

Впрочем, возможно, таким сообщениям не стоит и доверять. Я бы не удивился, узнав, что никакого роста смертности на самом деле никогда не было, и все это выдумано лишь для того, чтобы убедить родителей согласиться на прививку.

Эффективность

В середине 1980-х годов, имея за спиной почти пятнадцатилетний опыт прививок против кори, советские авторы сообщали: «Заболеваемость корью среди привитых против этой инфекции колеблется от 0,06% до 17%»[590].

Думаю, что эти цифры дают вполне наглядное представление о степени научности прививочных процедур, итогом которых получаются результаты, разнящиеся почти в 300 раз.

Первыми прививками против кори стали прививки убитой вакциной. Однако вследствие их неэффективности и опасности (см. ниже) от них быстро отказались и перешли на одну прививку живой ослабленной вакциной. Разумеется, делалась она под бодрым лозунгом «Одна прививка - и ты защищен на всю жизнь!» (так начинал Дженнер со своей коровьей оспой, та же история последовательно повторялась практически со всеми прививками).

Однако в 1980-х годах в США начала резко возрастать заболеваемость корью, причем от 20 до 40% случаев болезни встречались у ранее привитых. Авторы одной аналитической статьи изучили сообщения о 18 вспышках кори в США и Канаде и обнаружили, что все они происходили среди групп населения, в которых от 71 до 99,8% были привиты (например, при вспышке в Квебеке в 1989 г. заболели 1363 человека при 99 процентном привитом населении провинции[591]).

Было заявлено о парадоксальности ситуации, при которой по мере увеличения числа привитых корь все более становится болезнью вакцинированного населения. Вывод: «Из-за высокой заразности вируса и несовершенства существующей ныне вакцины следует обдумать переход от одной прививки к двум»[592].

В более позднем исследовании было сообщено, что примерно 20% привитых коревой вакциной утрачивают антитела в период от 4 до 11 лет после прививки, а потому необходима дополнительная прививка перед школой[593].

И окончательно укрепилась уверенность американцев в необходимости второй прививки после вспышки кори в Энкеридже (Аляска) в 1998 г., когда заболели 33 человека в возрасте от 2 до 28 лет, из них 17 — учащиеся одной средней школы. Всего из числа заболевших 29, согласно имевшимся документам, ранее получили как минимум одну прививку, а один — две[594].

Впрочем, и две прививки от кори, как выяснилось, отнюдь не гарантируют пожизненного иммунитета. После того как четверо сотрудников (трое из которых ранее получили две прививки от кори) одного из госпиталей заболели корью, было решено проверить состояние дел с антителами против кори у остальных работников госпиталя. Дело было в 1990 г., т.е. почти 30 лет спустя после начала массовой прививочной кампании, а потому очень многие были одно — или двукратно от кори привиты — в детстве и перед началом работы в больнице. Были обследованы 900 человек, из которых 14 (1,5%) вообще не имели антител, 338 (37,6%) имели низкий уровень антител, 372 (41,3%) имели средний уровень. Результаты, полученные у пяти (0,6%), не давали возможности однозначной интерпретации, и лишь 171 человек (19%) могли считать себя действительно защищенными, если верить в то, что невосприимчивость к определенной болезни равна высокому уровню специфических антител (что, как известно, не всегда гарантирует защиту от болезни). Не решаясь, очевидно, предложить уже третью по счету прививку, авторы статьи просто рекомендовали пользоваться респираторами при работе с больными корью пациентами, не слишком полагаясь на разрекламированную вакцинную защиту[595].

Еще одно исследование показало, что при контакте с заболевшими корью как минимум (слова авторов) 11% привитых детей и подростков в Колорадо в 1987-1998 гг. заболевали. Зачем же, спрашивается, они получали прививки, рисковали получить осложнения, если стоило появиться больному корью, как вся обещанная защита испарилась более чем у каждого десятого? Ответа на этот вопрос нет, зато нам ясно указывают на виновников продолжающихся случаев заболевания корью. Это так называемые exemptors, т.е. дети, которых освободили от прививок из-за религиозных и философских возражений родителей[596].

Откровенно подстрекательская по своему характеру статья не вызвала у редколлегии «Журнала Американской медицинской ассоциации» никаких возражений.

Однако самые удручающие результаты относительно эффективности вакцины были получены именно в тех странах, которые остро нуждались в действительно эффективных средствах спасения своих детей от кори. Так, изучение вакцины по время вспышки кори в кенийском округе Кериянга в 1985 г. показало очень невысокую ее эффективность — в среднем 43,5% среди детей в возрасте от 8 до 59 месяцев. При этом наименьшая эффективность оказалась в группе более всего рискующих тяжелыми последствиями кори, а именно детей в возрасте от 8 до 11 месяцев[597].

Автор пришел к следующему выводу: «Эти и аналогичные данные, полученные в развитых и развивающихся странах, наводят на мысль о том, что план о полной ликвидации кори преждевременен, особенно для тропиков. Ликвидация кори связана с ощутимо большим числом трудностей, нежели это было с ликвидацией натуральной оспы. Продолжающаяся передача вируса в группах с высоким процентом привитых, а также крайне низкая эффективность вакцины — лучшие тому доказательства»[598].

Ему вторили континентальные земляки из Замбии, в течение двух лет наблюдавшие за детьми, поступающими с диагнозом кори в университетский госпиталь в Лусаке. По их сообщению, 34,4% заболевших детей были привиты. Смертность среди привитых составила 6,4%, среди непривитых - 17%.

Вывод: «Хотя вакцина против кори и не может предотвратить заражения, она способна снизить смертность»[599].

Эффективность вакцины, согласно результатам изучения вспышки кори в Хараре (Зимбабве), оказалась равной 68%[600]. Что, разумеется, намного ниже декларируемой. В свете таких результатов, которые вполне можно расценить как провал, даже ВОЗ была вынуждена признать, что «данные полевых испытаний в Гвинее-Бисау, Южной Индии и Сенегале говорят о снижении эффекта коревой вакцины и увеличении заболеваемости корью с течением времени после сделанной прививки»[601].

Здесь же я хочу привести слова австралийского педиатра д-ра Арчи Калокериноса, автора двух известных книг[602] и многочисленных публикаций, работавшего среди аборигенов Австралии и в Африке и заявившего в одном из своих интервью: «Факты относительно прививок против кори в Африке извращаются. Вы не можете прививать больных и недоедающих детей и рассчитывать обмануть природу таким образом. Так вы убьете намного больше, чем это сделала бы натуральная инфекция[603].

Существует другой путь, чтобы бороться с болезнями вроде кори. Если вы введете внутримышечно или внутривенно витамин С и дадите иную небольшую алиментарную поддержку, то девять из десяти будут спасены. Я не скажу, что все, потому что многие из этих детей так больны и истощены, что подобны растениям. Ничто не может спасти их, и с этим следует примириться. Но для нормального или для даже умеренно истощенного ребенка добавка витамина С к лечению совершит настоящий переворот, если вы сделаете это на раннем этапе болезни»[604].

Еще до появления этого интервью опытного педиатра к выводу относительно того, что избавление от кори делает детей беззащитными перед иными многочисленными болезнями, пришел другой исследователь, показавший в своей статье, что дети в развивающихся странах, получившие прививку против кори, имеют большую смертность в течение года после сделанной вакцинации[605].

Так что вполне справедливы слова д-ра Вие-ры Шайбнер: «Дети в странах третьего мира нуждаются не в прививках, а в витамине Айв улучшении питания в целом»[606].

Чтобы завершить тему прививок против кори в Африке, я сообщу, что проведенные в Сенегале (в эндемичном по кори районе) исследования обнаружили внезапные и резкие подъемы титра антител к вирусу кори при отсутствии клинической симптоматики у ранее полностью привитых против кори детей, что можно было объяснить лишь очередным заражением корью (на фоне прививочного иммунитета!) и субклинической формой течения последней. Авторы затруднились объяснить, какое значение обнаруженный ими факт может иметь для последующей передачи вируса между людьми и для определения прививочной политики в целом, и лишь пожелали, чтобы это было сделано в дальнейшем[607].

Сюда же напоследок можно добавить и другое наблюдение. Хотя адвокаты прививок утверждают, что даже в случае недостаточной эффективности вакцин те как минимум предупреждают тяжелые осложнения кори, в научной литературе имеются данные, позволяющие поставить под сомнение и этот постулат. Так, у двенадцатилетней девочки, привитой за десять лет до того живой ослабленной коревой вакциной, развился энцефалит. При этом никаких симптомов кори не было. В спинномозговой жидкости была определена геномная последовательность возбудителя, которая оказалась характерной для вируса кори. Иммуноглобулины, определенные в крови и спинномозговой жидкости, указывали на острый процесс[608].

Таким образом, и болезнь, и ее осложнения вполне могут случаться и после прививок, а «скачки» в титре антител указывают на переносимую на фоне имеющихся прививочных антител корь. Грамотные сторонники гомеопатического и натуропатического подходов в медицине безусловно оспорят при этом пользу таких форм болезни, при которых должна быть, но не появляется сыпь, как это происходит в случае кори у привитых.

С их точки зрения, это свидетельство не столько мягкости болезни, сколько неспособности организма к полноценному иммунному ответу (см. далее об атипичной кори) или извращения иммунного ответа. Корь, как заболевание, характеризуется отнюдь не примитивной схемой «проникновение вируса > симптомы болезни > выработка антител > выздоровление». Прежде чем попасть в печень, селезенку, вилочковую железу (тимус) или костный мозг, вирус размножается в органах лимфатической системы, инициируя там первичный иммунный ответ.

Первые симптомы кори, возникающие в катаральном периоде (чиханье, кашель) свидетельствуют об усилиях организма избавиться от вируса тем же путем, каким тот в него проник. Активизируются многочисленные защитные системы организма — начинается реактивное воспаление инфицированных вирусом тканей, активируются лейкоциты и макрофаги, белковые фракции сыворотки и пр. В механизме защиты задействован и гуморальный иммунитет — при появлении симптомов кори в крови уже определяются антитела, а пик болезни совпадает с максимальным титром циркулирующих антител. Однако антитела являются не только не единственной, но даже и не главной защитой от острой болезни.

Корью, да и другими так называемым детскими инфекциями, не случайно заболевают малыши — иммунная система развивается «обучением», только так она может достичь зрелости и надежно служить своему владельцу во взрослом возрасте. При парентеральном введении ослабленного вируса кори отсутствует инкубационный период, нет здоровой системной реакции организма, и он не имеет возможности избавиться от вируса ни через слизистые оболочки верхних дыхательных путей, ни с помощью сыпи. Вирус немедленно проникает во внутренние органы не подготовленного к этому организма. Фактически происходит именно то, что призвана предотвратить иммунная система.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: