Падение самодержавия на Алтае 2 страница

Каратели расстреливали всех попадавшихся на глаза, подвергали жителей пыткам, насилиям и грабежам, угоняли из села скот, увозили имущество крестьян. Село запылало. Прибыв в Славгород, по воспоминаниям И. Господаренко, «Анненков принял все меры к розыску выпущенных арестованных… Анненков сначала расправился в городе, расстреляв более двух тысяч невинных молодых крестьян… и немедленно разослал свои отряды по всем углам уезда и почти не осталось ни одного села, чтобы не посетили белогвардейцы и не отчистили кого-нибудь шомполами, нагайками, и не расстреляли… Сам Анненков заявлял, что где я проеду. То там 30 лет крестьянин шевелиться не будет».

Славгородско-Чернодольское восстание послужило сигналом к развертыванию партизанской войны против Временного Омского правительства и Колчака. В это же время в селе Вострово возник повстанческий отряд во главе с А.Л. Копанем и Е.М. Мамонтовым. Восстания крестьян вспыхнули в Змеиногорском, Бийском уездах.

И Временное Сибирское правительство, и сменившая его Директория не смогли стать правительствами народного доверия и вывести страну из экономического и политического кризиса. 18 ноября 1918 года группа офицеров совершила переворот и объявила верховным правителем адмирала Колчака. При всей неоднозначности и противоречивости этой политической фигуры, его субъективных устремлений к возрождению покоя и порядка в стране, установление военной диктатуры способствовало углублению гражданской войны, дальнейшей эскалации противостояния и насилия. Экономическая жизнь расстроилась окончательно. Добыча медных, цинковых, свинцовых руд прекратилась в губернии вообще, выработка спичечной фабрики в 1919 году по сравнению с 1917 годом сократилась втрое. Цены на керосин, мыло, спички выросли в 5 раз, на основные продукты питания в 6 раз.

Вся политика министерства труда колчаковского правительства строилась на политическом и экономическом угнетении; сторонники большевизма, даже если они не занимались в тот момент противоправной деятельностью немедленно увольнялись; профсоюзы были формально признаны, но фактически им отказывали в регистрации; больничные кассы подвергались всяческим гонениям. Повсеместно была введена система сдельной и нормированной оплаты труда, которая может соответствовать экономическим интересам трудящихся лишь в том случае, если они имеют возможность участвовать через профсоюзы в установлении расценок и норм выработки. Однако в тот период между рабочими и предпринимателями установились такие отношения, какие существовали в самые мрачные времена самодержавия. Для разрешения экономических конфликтов предприниматели предпочитали обращаться к военным властям.

Когда Барнаульский профсоюз обратился за разрешением провести собрание членов союза, колчаковский комендант ответил: «В случае устройства собрания расстрелять каждого десятого». Положение рабочих становилось все более невыносимым. Они буквально голодали. Чтобы заставить их работать Колчаковское правительство встало на путь милитаризации труда. Так, 4 марта 1919 года все рабочие и служащие водного транспорта были объявлены военнообязанными и подчиненными военным властям и законам.

В докладной записке, поданной Томским профсоюзом железнодорожников в колчаковское министерство труда, говорилось: «…решительно все мастеровые и рабочие взяты под «подозрение» в большевизме. Всякая попытка заявить о своем невыносимом положении рассматривается администрацией как военный мятеж и немедленно передается для ликвидации военным властям».

Весной 1919 года судовладельцы Алтайской губернии фактически ввели 12-часовой рабочий день, и 300 рабочих-водников отправили жалобу в министерство труда. Ответом стали военные репрессии. В сложном положении оказалось крестьянство. Когда весной-летом 1918 года решалась судьба советской власти, алтайские крестьяне в массе своей заняли нейтральную позицию, выразив тем самым недовольство жесткой аграрной политикой большевиков. Но колчаковское правительство взвалило на село еще более тяжкое бремя расходов. Не давая земли крестьянам, ее обещали лишь тем, кто будет воевать «за возрождение России». Необычайно увеличился налоговый гнет. Так, общая сумма налогов, возложенных на крестьян села Луковки, Каменского уезда, за 1919 год в шесть раз превышала налоги, выплаченные ими за 1917 год. В январе 1919 года даже колчаковские управляющие уездами Алтайской губернии, созванные на совещание в Барнаул, говорили о том. Что лежащие на крестьянах «повинности таковы, что могут привести к полному разорению населения». При отказе крестьян или невозможности выполнять все повинности в села направлялись карательные экспедиции, о которых один из начальников уезда рассказывал, что они действовали «с большей жестокостью, не вызываемой необходимостью, подвергая расстрелам и порке плетьми не только действительно виновных». «Не дают самогонки – бьют, дают – тоже бьют», – рассказывал другой.

В заметке под заглавием «Бытовая картинка деревенской жизни», барнаульская газета сообщала 29 июня 1919 года о том, что стоит одному колчаковскому милиционеру заехать в село, как все его население из боязни, что все «реквизируют», со всеми пожитками укрывается в лес и выходит обратно лишь после того, как убедится, что милиционер уехал. На Алтае нет буквально ни одной деревни, в которой годы «правления» Колчака не оставили бы по себе черной памяти.

Всеобщий развал, произвол, грабежи и самоуправство – вот чем характеризовалась внутренняя жизнь колчаковцев. «Пир во время чумы» – озаглавила одну из своих передовых статей барнаульская меньшевистская газета в этот период. «Мы живем в каком-то смрадном чаду социального запустения», - писала в ней редакция газеты. Газета, однако, не призывала к какому-либо протесту. Она рекомендовала... ждать. Само появление подобных статей в меньшевистской газета было вызвано стремлением соглашателей, сохранить хоть какие-нибудь остатки доверия к себе у народа.

Стараясь отвлечь рабочих от настоящей борьбы, эсеры и меньшевики поднимали шум по поводу перевыборов в земские органы. Но все подобные попытки не имели успеха. Накануне выборов в Барнаульскую городскую думу эсеро-меньшевистская газета «Алтайский луч» вынуждена была признать, что «часть избирателей, преимущественно из среды рабочих…, предполагая воздержаться от выборов, рассуждает так: не все ли равно, те ли, эти ли, нам лучше не будет». Этому бесспорному и слишком очевидному предположению газета, не нашла ничего возразить и ответила лишь угрозой: «лучше не будет, но хуже может быть». Это, однако, никого не могло убедить, и в Барнауле, на выборах в городскую думу, происходивших 28 июля 1919 года приняло участие всего 11% избирателей.

Безудержная спекуляция привела к неограниченной инфляции. Денежных знаков не хватало. Колчаковское правительство начало печатать в Омске свои бумажные деньги, на которых не было даже ни одной подписи. Распространялись они в принудительном порядке. Но и их вскоре не стало хватать и Барнаульская дума, например, осенью 1919 года выплачивала своим служащим зарплату… облигациями городского займа, которые служащие, конечно, отказывались брать. Разгул черносотенной реакции, произвол и грабежи сделали колчаковский тыл пороховым погребом, вызывая всеобщую ненависть. Ярко проявилось это и в колчаковской армии.

Временное Сибирское правительство вначале набирало в армию лишь добровольцев, соблазняя их высоким жалованием и пайком. Убедившись в том, что таких много не найдешь, оно перешло в августе 1918 года к проведению мобилизации. Не решаясь брать солдат-фронтовиков, которые прямо заявляли о том, что они знают против кого надо направлять винтовки, Временное сибирское правительство начало мобилизацию молодежи 18-19 лет. Однако и это встретило упорное сопротивление. Крестьяне восставали, не давая призывников, а сами призывники дезертировали. Колчак перешел к мобилизации старших возрастов. Но набираемые им солдаты оказывались еще менее надежными. Они часто переходили на сторону Красной Армии.

Факт перехода насильно мобилизованных на сторону Красной Армии открыто признавал и сам Колчак. В приказе № 131 от 14 мая 1919 года он писал: «Из поступивших ко мне донесений видно, что в последнее время на фронте имели место случаи добровольной сдачи в плен… солдат армии из числа мобилизованных и переход к противнику до боя».

Террористический режим был установлен и в Горном Алтае. Главари Каракорумской управы сразу признали Колчака. Белогвардейские офицеры Сатунин, Кайгородов и другие, опираясь на баев и купцов, проводили самый разнузданный террор против всех заподозренных в сочувствии Советской власти. В Онгудае капитан Келлер устроив массовую порку населения, приказал выпороть даже 78-летнюю старушку. В Теньге и Ябагане он 9 человек расстрелял, 6 человек повесил. В ноябре 1918 года у крестьян губернии реквизировали шинели и другое военное обмундирование, летом 1919 года изъяли телеги, брички, упряжь. Регулярно проводились реквизиции лошадей, бесплатная заготовка фуража и продуктов. Военно-транспортная повинность затруднила проведение полевых работ.

Удержать такой режим можно было лишь жестокими принудительными мерами. В губернии не было практически ни одной волости, не пострадавшей от карательных отрядов Анненкова, Семенова, Калмыкова. Жестокие репрессии и произвол, неспособность колчаковского правительства остановить экономический хаос способствовали активному нарастанию борьбы за восстановление советской власти на Алтае. Для массы рабочих и крестьян это стало своего рода стихийным протестом против всех форм неравенства. Носителями идеи Советов как справедливой власти для трудящихся были большевики, хотя в борьбу с колчаковским режимом включились практически все демократические партии и группы Сибири. Однако их лозунг «Вся власть Учредительному собранию!» не нашел широкой поддержки в силу разных причин. Одна из них заключалась в том, что демократы запятнали себя сотрудничеством с интервентами.

Восстановление Барнаульской организации началось сразу же после занятия города белыми. В начале августа 1918 года в секретариате Губпрофсовета состоялось первое нелегальное собрание большевиков, оставшихся в городе, на котором присутствовало 12-14 человек. В конце августа 1918 года проведено второе собрание. На нем было уже 20 человек. Собрание избрало Организационное бюро и делегата на Первую Сибирскую конференцию. После конференции началась энергичная работа. Ряды партии множились, создавались новые пятерки. Комитет установил связи с Томском, Омском, Ново-Николаевском. Была создана подпольная типография, издано несколько листовок, направлены агитаторы в некоторые села.

Организация быстро росла, и к зиме 1919 года в ней насчитывалось уже 150 человек. Одним из руководителей организации в этот период была петроградская текстильщица, член партии с 1910 года Эмилия Августовна Алексеева. Посланная ЦК для работы на Алтае она приехала в Барнаул накануне чехословацкого мятежа и возглавила руководство работой Барнаульской организации. Но в августе 1919 года была арестована и приняла яд в колчаковском застенке. В начале февраля 1919 года провокатору удалось проникнуть в Барнаульскую организацию. Около 30 человек было арестовано. Однако организация быстро оправилась.

В конце февраля 1919 года состоялась конференция большевиков Барнаула. Тактическую линию борьбы с колчаковщиной конференция определила так: 1. Усиление работы в широких рабочих массах города; 2. Дальнейшая организация большевистских ячеек в городе и деревне и установление связи с отдельными партизанскими отрядами, уже тогда действовавшими довольно сильно на территории Алтайской губернии; 3. Активизация работы по разложению частей колчаковской армии; 4. Мобилизация всех революционных сил города и деревни для подготовки вооруженного восстания с целью восстановления Советской власти.

Второй период деятельности Барнаульской организации характеризуется уже некоторой переоценкой тактической линии в направлении отказа от ставки на немедленное вооруженное восстание. Однако общая установка на подготовку восстания оставалась как единственно правильная. Намечалось расширение связей с массами, как в городе, так и в деревне, для чего особым постановлением комитета его члены и другие товарищи из актива раскреплялись по районам города, посылались товарищи и деревню. Наибольшее внимание организация уделяла Бийско-Кузнецкому и Алейскому районам.

Использовались и так называемые общественные организации, существовавшие легально в условиях колчаковщины: профсоюзы, кооперация и больничные кассы. Следует отметить ошибку технического порядка – недостаточное внимание к работе в военных частях. Видимо, сказалось предпочтение партизанскому лозунгу, который широко внедрялся в деревне, - «Не давать своих сыновей в белую армию». Комитет в этот период оставался почти без связей с частями колчаковской армии и не оказывал на солдат большевистского влияния.

Период с мая по сентябрь характеризуется тем, что Барнаульский комитет партии решительно отвергает свою ошибочную тактику отказа идти работать в колчаковскую армию и более четко определяет политическое руководство партизанским движением. Партийная организация развертывает борьбу за середняка, разоблачает эсеровско-кулацкое влияние на партизанское движение.

Необходимость выработки политически четких лозунгов в отношении партизанского движения вызывалась тем, что в нем было три оттенка, которые можно охарактеризовать так: 1) пролетарско-бедняцкое, во главе которого стояли члены партии, рабочие и бедняки деревни; 2) крестьянско-середняцкое, которое в своей массе переходило от революционно-демократических позиций к борьбе за диктатуру пролетариата; 5) кулацко-эсеровское направление, являвшееся буржуазно-революционным по отношению к колчаковщине и контрреволюционным по отношению к Советской власти; выразителями этого течения были Рогов, Новоселов, Козырь, Плотников и др., испугавшись угрозы насаждения Колчаком помещичьего землевладения, не имевшего места в Сибири, они пошли в партизанские отряды, и стали их возглавлять.

В соответствии с общей политической линией борьбы с колчаковщиной комитет принимает решение о том, чтобы еще больше активизировать партизанское движение, соединить его раздробленные отряды в крупные боевые единицы. Борьба с колчаковскими бандами должна вестись под четкими большевистскими лозунгами: «За власть Советов», «Поддержка нашей Красной Армии», «За диктатуру пролетариата в союзе с крестьянством». Эти лозунги имели большое принципиальное значение.

В отдельных районах партизанского движения наблюдались факты, когда политические лозунги обезличивались и просто искажались. Так, в Алейском районе руководители партизанского движения политическую цель борьбы сформулировали как «достижение свободы, равенства и братства». В некоторых случаях, на территории, очищенной от банд белых, в органы власти сознательно были допущены кулаки. Это мотивировалось тем, чтобы кулаки не сбежали к Колчаку.

При обсуждении вопросов, связанных с организацией Причумышского краевого совета, Рогов и Новоселов заявляли «Мы будем все равно бороться против всякой власти». Географические, социально-политические особенности Алтая наложили отпечаток на характер партизанского движения в губернии. В целом оно носило стихийно-демократический характер, и было неоднородным по социальному составу.

Стихийный анархизм в той или иной степени был характерен для всех партизанских соединений губернии, что не исключало конфронтации внутри его. Так, отряд Рогова отказался сотрудничать с коммунистами. Раскол произошел на II Съезде Причернского края: часть отряда была преобразована в 1-ю Чумышскую дивизию под командованием большевика М.И. Ворожцова, а часть осталась с Роговым. Неоднозначна оценка роговского отряда. Одни историки видят в его действиях лишь анархизм, другие считают роговцев истинными выразителями и защитниками интересов алтайского крестьянства. Связано это с тем, что дискутирующие стороны акцентируют внимание на крайностях: либо полностью игнорируют имевшие место факты грабежей, мародерства, бандитизма, либо берут во внимание только их, не считаясь с сочувственным отношением местного населения к отряду Г.Ф.Рогова.

Расширению партизанской войны способствовали нелегальные большевистские организации. Состоявшаяся в марте III подпольная конференция сибирских коммунистов приняла ряд специальных инструкций о развитии партизанского движения.

2 августа в селе Зимино началось восстание. Сигналом к его началу послужило избиение зиминцев карательным отрядом прапорщика Абрамова за то, что их дети дезертировали из армии Колчака. Арестованные родители дезертиров сообщили об этом сыновьям, находившимся в партизанском отряде. Те, узнав об этом, бросились на выручку. Командиру отряда Брусенцеву не удалось удержать их от выступления. Партизаны направились в Зимино и обратились к крестьянам с призывом о помощи. Население Зимино единодушно поддержало этот призыв. В Зимино был созван митинг, на котором было решено отдать всю власть Военно-революционному штабу, поднять крестьянство и быстро организовывать отряды.

Из секретного доклада начальника разведывательного отделения штаба Сибирского корпуса белых войск о Зиминском восстании: «…Зиминцы 2 августа восстали и при помощи имевшегося уже у Ивкина вооруженного отряда в числе 200 человек и скрывавшегося в Зимино и изгнали милицию. К зиминцам присоединились безголосовцы, колпаковцы, белоглазовцы и панюшевцы. К вечеру 3 августа Ивкиным отдано приказание: занять ст. Алейскую и испортить железнодорожную линию и сжечь мосты. На станции Алейская стояла охрана из 17 человек под командой поручика Хорошилина. При появлении красных 12 из охраны добровольно передали свое оружие повстанцам, а 5 человек с поручиком Хорошилиным на паровозе уехали на казарму Язовка. У Кашиной Хорошилин был окружен и взят в плен. К этому времени к повстанцам примкнули деревни вдоль железной дороги в направлении к ст. Поспелиха. Нужно отметить, что до июля, крестьянство даже не помышляло о каких бы то ни было восстаниях и политикой не занималось, а исключительно отдалось своему делу – хлебопашеству. С момента более открытой деятельности организаторов, а именно с 1 районного собрания, бывшего накануне Петрова дня, крестьянство стало более-менее прислушиваться к голосу главарей-большевиков. Факт порок, применяемых милицией при аресте дезертиров, лишь влил масла в огонь, этим воспользовались главари, подняли знамя восстания. Конечно, крестьянство в лице стариков и женщин в своем большинстве не сочувствует движению, но вынуждено выступить, терроризируемое угрозами молодежи, особенно дезертиров, призыва 18 года. Что касается сельской интеллигенции, то в отношении ее имею констатировать факт полного сочувствия большевикам. Хотя она активно не выступает, но своим сочувствием таковым движениям поддерживает крестьянство в нормальном отношении…».

В тот же день восставшие освободили Чистюньку. Восстание начало распространяться по территории Алтая с необыкновенной быстротой: 3 августа восстали 8 сел, 4 августа – 2 села, 5 августа – 35, 6 августа – 2, 7 августа – 8 и т.д.

4 августа по решению собрания представителей восставших сел, созванного большевиками, было решено провести мобилизацию 9 возрастов солдат-фронтовиков. Через несколько дней в распоряжение Зиминского штаба начали прибывать вооруженные отряды мобилизованных. Восстанием руководил выделенный Зиминским районным партийным бюро Военно-революционный штаб, которому было присвоено звание Главного Штаба Алтайского округа. Начальником штаба был избран Архипов. Командующим отрядами восставших – К.Н. Брусенцов, председателем Ревтрибунала Г. Ивкин.

13 августа 1919 года штабом был созван съезд делегатов 36 восставших сел. Он принял решение о восстановлении советской власти, рассмотрел вопросы о финансах, полевых работах, о продовольствии для армии, о помощи семьям и детям повстанцев. Для большей оперативности руководства быстрорастущая территория, охваченная восстанием, 11 августа была разделена штабом на 7 районов. В каждом районе был выделен районный командир.

Крупным центром восстания, было, также село Усть-Мосиха, в котором имелась большевистская ячейка, связанная с Зиминской и Каменской партийными организациями. Получив сообщение зиминцев, большевики Усть-Мосихи подняли на восстание жителей своего и окрестных сел (Куликово, Макарово и др.). Отряд белогвардейцев, выступивший против мосихинцев, был ими отбит, загнан в Тюменцево и осажден в нем. Вскоре начались бои за Шелаболиху. Восстание быстро перебросилось через Обь. Поднялись села прилегающие к Алтайской железной дороге. 15 августа восставшие захватили станции Черепаново и Евсино. Железная дорога была перерезана.

Восстание в волостях, расположенных к западу и северу от г. Камня, подняли партизаны, руководимые коммунистом, бывшим членом Каменского совета, И.В.Громова. В городе работала Каменская подпольная организация, и на заимке Клещева располагался небольшой партизанский отряд. Когда его численность увеличилась, партизаны, во главе с Громовым решили сделать налет на Каменский гарнизон колчаковцев с целью освободить из тюрьмы политических заключенных. По его замыслу небольшой отряд смельчаков во взаимодействии с городской подпольной организацией, которая в день налета должна была поднять восстание в городе, при хорошо разработанном плане нападения сможет обеспечить победу без потерь с нашей стороны. Но обстановка сложилась иначе.

Перед операцией в город прибыли белополяки. Партизаны вошли в город в 2 часа ночи, и повели наступление на заранее намеченные объекты. Но положение было осложнено превосходящими силами противника. Завязавшийся бой продолжался 4 часа. Не выдержав натиска врага, партизаны вынуждены были отступить на заимку в 25 верстах от Камня. Пополнившись за счет повстанцев других селений, Громов 19 августа 1919 года вновь двинул отряд на Камень. Наступление повели с двух направлений: от села Ярки и по Корниловской дороге. На этот раз, белогвардейцы не оказав сопротивления, спешно погрузились на пароходы и удрали из города. На этот раз город был занят без боя, и красные продержались в нем 14 часов. На стихийно возникшем митинге, ораторы призывали население создавать органы советской власти на освобожденной от колчаковцев территории и всемерно поддерживать партизан.

Получив подкрепление из Ново-Николаевска, белогвардейцы вновь двинулись на Камень. Вооруженные артиллерией и пулеметами они вынудили оставить город. Налет на Камень явился началом большого пожара гражданской войны в этом районе. Территория, охваченная восстанием в Каменском уезде и прилегающих к нему волостях Ново-Николаевского и Славгородского уездов, была названа северным фронтом.

В Славгородском уезде восстание возглавила большевистская группа, во главе с А.Л.Копанем. Командиром партизанских отрядов в этом районе был Е.М.Мамонтов. Восстание докатилось и до горных кряжей Алтая. В предгорьях восстали села Михайловка, Сычевка, Паутово, Верх-Ануйское, Слюдянка, Большой Бащелак, Малый Бащелак и другие. Не остались в стороне и села Горного Алтая. Восстали Черга, Теньга, Ябаган, Усть-Ануй, Барабаш и др.

Отряды восставших крестьян предгорных сел (около 4 тыс. человек) осадили казачью станицу Чарышскую и предложили казакам сдать оружие. Казаки подчинились. При этом часть революционно настроенных казаков (Пичугины, Назаров и др.) вышла из казачьего сословия и во главе с Назаровым влилась в ряды восставших. Однако большинство казаков оставалось на стороне белогвардейцев и ждало лишь случая, чтобы расправиться с восставшими.

За первые 10 дней восстание охватило 90 сел. Всего в нем приняли участие около 100 тысяч крестьян из 6 уездов. По мере роста восстания силы белогвардейцев увеличивались за счет присылаемых частей из других мест. Активное участие в подавлении восстания приняли кулаки, попы, торговцы.

Против восставших были посланы крупные силы. Разгорелась ожесточенная борьба. Станции Алейская и Топчиха, пристани Шелаболиха и Усть-Чарышская по 3-4 раза переходили из рук в руки. Бой за Усть-Чарышскую пристань закончился 12 августа отступлением белогвардейского отряда полковника Полякова, который отошел на казачью линию. В боях 14-15 августа он и там потерпел поражение и отошел к селу Быстрый Исток. Недовольное полковником Поляковым командование заменило его полковником Хмелевским, направленным из Барнаула с подкреплением из белогвардейцев и поляков.

С помощью казаков Хмелевский вытеснил восставших из казачьих станиц Терской, Покровской, Антоньевской, а затем подошел к селу Михайловскому. В дальнейшем ему удалось нанести ряд поражений восставшим и захватить села Михайловское, Усть-Пристань, Легостаево, Белово и др. Занятие сел сопровождалось массовыми убийствами. В одном только Михайловском белогвардейцы, уже после боя, убили 400 человек. Многие села были почти полностью сожжены.

Другой отряд белогвардейцев капитана Харченко вытеснил повстанцев из сел около Барнаула, а затем двинулся на Зимино. 22 августа белогвардейцы захватили Алейскую и Калманку. Помогавшие Харченко эскадроны белой конницы захватили деревню Фунтики и село Чистюньку. В этот же день белогвардейцы подошли к самому Зимино, но были отбиты. На следующий день бой возобновился. Израсходовав патроны, восставшие были вынуждены покинуть село. Ворвавшись в него, белогвардейцы сожгли 110 домов.

Главный штаб отступил в село Брусенцово и дал указания всем отрядам, еще продолжавшим борьбу, отходить к селу Боровскому. Восстание в Зиминском районе было подавлено, но около 5 тысяч его участников отошли, не сложив оружия. Они собрались в селе Осколково, где штабом был проведен митинг. Штаб предложил части восставших вернуться домой. Около 2000 человек согласились с предложением штаба и разошлись, а остальные решили продолжать партизанскую войну. Возглавляемые штабом, они пересекли железную дорогу Кашино и вышли в Славгородский уезд.

У села Зеркальского зиминские партизаны встретили отряд полковника Окунева в 1100 человек с 13 пулеметами и 2 орудиями. Несмотря на то, что у партизан было всего 300 винтовок и один пулемет, (остальные были вооружены пиками), они выдержали бой и пошли дальше. Преследовать их Окунев не решился. В селе Урлапово обсудив положение, зиминские партизаны решили идти на соединение с отрядами Мамонтова. В Славгородском уезде центром восстания, было село Солоновка. Славгородский Главный штаб издал ряд приказов, разосланных во все восставшие села Славгородского уезда. В дальнейшем штаб объявил Славгородский уезд на военном положении и начал мобилизацию призывов 1914-1918 года. 30 августа в Солоновке было проведено совещание представителей волостных Военно-революционных комитетов, которое решило разбить территорию, охваченную восстанием на подрайоны. Рядом удачных боев восставшим удалось удержать в своих руках значительную территорию Славгородского уезда и организовать партизанские отряды. 1 сентября зиминские партизаны установили связь со Славгородским штабом, после чего в селе Мельниково произошло объединение зиминских и славгородских партизан.

Объединенным силам партизан сразу же пришлось вступить в бой. Окунев, узнав о подкреплении, идущем к нему из Рубцовки, направил свой отряд 2 колоннами против партизан. Одна двигалась на Вострово, другая на Мельниково-Малышев Лог. Одновременно из Рубцовки на Ново-Егорьевку двинулся в помощь Окуневу отряд белогвардейцев в 800 человек.

Бои произошли 2 и 3 сентября. Партизаны отбили наступление всех трех отрядов. Колчаковцы, пришедшие из Рубцовки, понеся потери, отошли обратно, а полковник Окунев был разбит партизанами у села Мельниково. Разгромив отряд Окунева, партизаны захватили 400 пленных, 200 винтовок, 6 пулеметов, 10 тысяч патронов.

В Каменском уезде колчаковцам также удалось подавить восстание. Образовавшиеся в уезде партизанские отряды под ударами колчаковцев вынуждены были отступить. Главный штаб Северного фронта, находившийся сначала в селе Глубоком, также решил объединить свои силы со славгородскими и зиминскими партизанами. 9 сентября 1919 года Славгородский, Зиминский и Каменский штабы объединились в один «Главный штаб крестьянской Красной Армии Алтайского округа». В него вошли 33 человека.

Все партизанские отряды были объединены в партизанскую армию, в которой вводилась военная дисциплина. В приказе № 1 Штаб Армии заявил, что он объявляет «военную диктатуру; без которой не может быть спасения революции… Товарищи армейцы пусть знают, что неисполнение требований командного состава рассматривается как измена социализму... За измену смертная казнь по суду».

Начальником объединенного штаба был избран большевик, бывший учитель Архипов, а главнокомандующим партизанской армии Е.М. Мамонтов.

Так было положен начало существованию партизанской армии, объединившей партизан Славгородского, Каменского, Змеиногорского и Барнаульского уездов.

3 октября совещание большевиков в селе Черновке приняло решение о реорганизации партизанской армии путем сведения отрядов в подразделения армейского типа. И вскоре все партизанские отряды были сведены в 8 полков, насчитывавших около 15 тысяч партизан. Позднее возникли 3-я и 4-я дивизии и отдельная 6-я Горно-Степная дивизия.

Вторым районом партизанского движения являлся Горный Алтай. Подавив восстание в степи, белогвардейцы двинулись в горы. Оттесняя восставших, каратели зверствовали в захваченных ими селах. Белогвардейскими и казачьими отрядами кулацкими дружинами и алтайскими националистическими бандами Сатунина и Кайгородова восстание в горах было подавлено. Но около 400 человек из села Малый Бащелак и др. во главе с Никифоровым, оставив родные села, ушли в горы и по предложению большевиков в начале сентября 1919 года сформировали 1-й Горно-Алтайский партизанский полк.

Получив вести о восстании, крестьяне сел Деминского и Александровского постановили немедленно приступить к формированию боевого отряда по борьбе с колчаковцами. Сформировавшийся в сто всадников отряд под предводительством гражданина села Деминского Петра Кокорина уже 5 августа выступил в село Куяган на борьбу с карательным отрядом белых. Прибыли в Куяган в 10 часов вечера того же дня, но карательного отряда не захватили. Избив до 80 человек и повесив Николая Мокрушина, каратели скрылись. Из Куягана двинулись в район Белого Ануя, где уже успешно действовал партизанский отряд численностью до 300 человек. Накануне прихода отряда Кокорина, белоануйцы в ночной атаке разбили отряд белых и захватили у них до ста винтовок, две двуколки с патронами и одну двуколку гранат. Объединив усилия двух отрядов в одну боевую единицу, партизаны не смогли решить вопрос о единоначалии: отряд создали один, а командиров осталось два.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: