Где Второй? — спросил Ганиэль, наконец обратив внимание на одну из пустующих ниш.

Невидимые лики как будто переглянулись:

Спит, наверное… А тебе зачем?

Вещун пожал плечами. Пожалуй, если бы не предусмотренный обычаем ежегодный обряд, он и не подумал бы навещать своего бога. Иногда он завидовал жрецам других религий, которые никогда не видели объектов поклонения лицом к лицу, которые могли идеализировать или, напротив, демонизировать их. У него не было возможности для фантазий, потому что вот он — его бог, все три светлых лика — в нишах, скрытых полупрозрачной кисеей, и тяжелый мускусный, почти звериный запах, витающий в воздухе. Ганиэль не любил своего бога и никогда от себя этого чувства не скрывал.

Какие новости в миру? — вежливо зевнул Первый. — Не собираются ли верующие возлагать на мой алтарь живых или мертвых девственниц? Удался ли в этом году урожай яблок и хорошо ли раскормлены жертвенные бараны, которые, как ты понимаешь, в гастрономическом смысле гораздо интереснее девственниц?

Этот мир умирает. Меньше чем за три поколения мы умудрились его истощить.

А помнишь, как здорово здесь было, когда мы пришли? Магия просто укрывала землю.

— Ее было даже слишком много, — поддержал Младший. — Еще у них такие лошади забавные в лесах водились — двуликие, с рожками…

Ты все путаешь. Это была какая-то радужная юдоль — лакуна в реальности.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: