Глава 4. Большие хитрости маленьких левшей

Большинство чаек не утруждает себя изучением чего-то большего, чем элементарные основы полета. Отлететь от берега на кормежку и вернуться — этого вполне достаточно. Ведь для большинства имеет значение не полет, но только лишь еда. Но для Чайки по имени Джонатан Ливингстон важен был полет. А еда — это так... Потому что больше всего на свете Джонатан любил летать...

Отстаивая свои ограничения, ты лишаешь себя Всемогущества.

Р. Бах

Реальность такова, что практически все дети-левши обладают колоссальным, почти мистическим произвольным контролем над протеканием своей психической деятельности. Это не метафора и не гипербола. Кажущаяся невероятной их способность к спонтанному (не нуждающемуся в длительном обучении) выстраиванию достаточно сложных программ поведения — свойство, данное им природой. По всей видимости, оно тысячелетиями оттачивалось эволюцией как адаптационный механизм, сформировавшийся у левшей в противовес упомянутым выше «уязвимым» точкам их мозговой организации.

Во многих случаях они достигают нужных результатов как бы обходным путем, находя иногда самые немыслимые внешние и внутренние средства, позволяющие альтернативно, без опоры на первичный психологический фактор (если он недостаточен), решать проблемы, прямо на этот фактор опирающиеся. Причем каждый раз процесс такого опосредствования просто непредсказуем.

Самым ярким, часто встречающимся, но неизменно меня поражающим примером такого рода «обходного пути» является речь многих левшат. Всем понятно, что формирование речи ребенка немыслимо без достаточного потенциала речевого звукоразличения — фонематического фактора и способности к артикуляции звуков (слогов и слов) — кинестетического и кинетического факторов речи. Очевидно также непреложное значение на первых этапах онтогенеза мнестического фактора. Ведь ребенку необходимо твердо запомнить звучание и способ произнесения отдельных звуков и их сочетаний. Постепенно объем слухоречевой памяти расширяется, ребенок начинает повторять отдельные слова, потом фразы. Начинают активироваться более сложноорганизованные речевые факторы: например, номинативный (называние), квазипространственный (логико-грамматические конструкции типа «до—после», «над—под») и т.д. Так поэтапно из постоянного взаимодействия субъективных психологических предпосылок (ресурсов) между собой и с речью взрослых формируется самостоятельная речь ребенка.

Если представить этот процесс визуально, он аналогичен естественному росту цветка от семени, посаженного в землю, к ростку, обильному разветвлению стеблей, возникновению листьев, бутонов и, наконец, к цветению.

У некоторых левшат этот процесс может происходить весьма своеобразно. Продолжая нашу аналогию, можно ассоциировать его с цветком, распустившимся сразу, за одну ночь, прямо из земли. Эти дети могут достаточно долго молчать или демонстрировать маловразумительный лепет и вдруг (как правило, в 3-летнем возрасте) начать говорить сразу большими, грамматически оформленными как речь взрослого человека, фразами. Более того, их речь выглядит «взрослой» и интонационно, и содержательно.

Как рассказала мне одна бабушка, ее молчавшая (демонстрирующая все признаки грубой задержки речевого развития) внучка двух с половиной лет, выйдя в один прекрасный день на улицу, скорчила неподражаемую брезгливую гримасу и, изящно отмахнувшись, произнесла: «Фи, какая большая пыль!»; после этого «остановить ее словесный фейерверк уже десять лет не удается никому».

Как правило, мамы вначале недоумевают, когда их спрашивают, кто именно в семье говорит «так же». Но неизменно тут же с изумлением указывают на источник: папа, дедушка, старшая сестра... Иногда звучит категоричное «никто». Себя они, естественно, забывают (поскольку не слышат) и получают колоссальное удовольствие, когда, прослушав магнитофонную запись собственной речи, удостоверяются, что их собственное дитя полностью, до мелочей воспроизводит их манеру вести беседу.

Левшата — величайшие имитаторы и иллюзионисты. Внешне их речь выглядит великолепно, но попробуйте проверить у них обозначенные выше фонематический слух, артикуляторные способности, спросите, что именно означает то или иное слово, и т.д. Результат, как правило, плачевный. Оказывается, что они воспринимают, запечатлевают и соответственно используют чужую речь глобально, целыми блоками, так сказать, без ненужных подробностей. Подробности возникают потом, когда ситуаций обучения требует достаточной сформированности каждого из психологических факторов, а не только умения «поддержать разговор».

То же самое может иметь место и в чтении. Маленький левша в четыре года легко пересказывает целые страницы «прочитанного» им текста, а потом выясняется, что каждая из отдельных букв ему неизвестна. Спрашивается, кто обучил его этому «глобальному чтению»? Кто обучил 6-летнего мальчика решать математические задачи повышенной трудности «по законам красоты», при том что он путал и переворачивал написание схожих цифр, вычитал из нижнего ряда верхний, само слово «задача» изображая как «чдз», то есть зеркально и с пропуском всех гласных?

Думаю, что ответ лежит в плоскости феноменальной гиперфункции мозга левшей в сфере реализации имитативных способностей и феномена предвосхищения (антиципации), в миру называемого интуицией. В той или иной степени этот пласт врожденных механизмов человеческого поведения дан каждому из нас. Без него никакое обучение, никакая адаптация к изменяющимся условиям внешнего мира невозможны не только у ребенка, но и у взрослых.

Но в праворукой популяции эти качества редко выступают на первый план. Они рядоположены, а по мере взросления и вовсе отступают на второй план по отношению к другим психологическим факторам. У левшей они могут занимать лидирующую позицию всю жизнь, если, конечно, взрослое окружение будет грамотно и корректно этому способствовать.

Не затрагивая глубинных нейропсихологических механизмов этого явления (которые частично вообще пока никому не известны, а те, что известны, потребовали бы написания целого научного трактата), отметим лишь, что их загадка кроется в специфической мозговой организации психической деятельности левшей. Очевидно, что на роль главного исполнителя в этом сценарии претендуют: функционально «высвобожденное», «глобалистское» по своему статусу правое полушарие и подкорковые структуры мозга, которые у левшей работают в синхронном режиме с передними (лобными) отделами коры.

Для нас в обсуждаемом здесь контексте принципиально именно последнее. Ведь если функционирование подкорковых структур левшей постоянно активирует передние отделы мозга, они не могут не развиваться гораздо интенсивнее, чем в онтогенезе правшей. А это значит, что они раньше и более полноценно включаются в актуализацию главной своей функции — обеспечение произвольной саморегуляции. Но это означает и то, что содержательное, качественное наполнение произвольной саморегуляции будет происходить с большой долей участия онтогенетически более ранних, архаичных (то есть прежде всего «подкорковых» по своей мозговой организации) способов реагирования. Каковыми и являются способности к имитации, интуиции, ориентации на «шестое чувство», многоконтекстному, неоднозначному восприятию любого объекта (а следовательно, и манипуляций с ним) и многое другое, что так специфично для детства.

Для примера вспомним: всем нормальным взрослым людям многие века было однозначно ясно, что время — это часы, стоящие на камине. А вот вечно юному, как все гении, А. Эйнштейну это показалось не только не очевидной, но абсолютно некорректной постановкой вопроса. Чем это закончилось, мы знаем; хотя, думаю, он продолжал использовать часы и по прямому их бытовому назначению.

Обратимся к рассмотрению конкретных примеров неординарного подхода к решению своих проблем левшатами. Я привожу их не только (и не столько) затем, чтобы показать, как находят дети-левши выход из тупиковых для них ситуаций. Гораздо интереснее, на мой взгляд, вопросы «почему?» и «зачем?» они это делают.

По всей видимости, решение этого ребуса должно лежать в плоскости специфики их мотивационно-потребностной сферы, базовые параметры которой заданы всем нам генетически. Думается, что «мистические» озарения левшат имеют вполне «земное» происхождение и коренятся в гиперфункции тех инстинктивных форм поведения, которые в этологии обозначаются как «потребности саморазвития». Эта гипотеза нуждается в тщательном научном исследовании. Но ее правомерность уже сегодня можно проиллюстрировать несколькими примерами.

На консультацию приведена В.И. (7 лет), ученица первого класса. Родителей девочки беспокоили необычность усвоения ею учебного материала, придумывание своих приемов для выполнения заданий. При обследовании выявляется стойкое левшество, хотя многие бытовые действия ребенок выполняет как правой, так и левой рукой. Бабушка по матери — левша и, как говорит о ней сама девочка, «все делает через ум».

Тенденция во всем искать и устанавливать логические связи просматривается и у В.И., что, естественно, приводит к некоторой замедленности. Нейропсихологически у девочки выявлена выступающая на первый план недостаточность пространственных представлений в различных сферах: зеркальность в письме, рисунке, при определении времени на часах, тенденция к анализу любого материала (в том числе — чтения текста или интерпретации комиксов) справа налево. Имеют место генерализованные дизметрии (несоблюдение пропорций, невозможность правильно оценить и изобразить размер и т.п.). Трудно запоминаются стихи и вообще слова, не связанные между собой по смыслу.

Однако все указанные проблемы могут быть самостоятельно, при повышенном контроле за своей деятельностью преодолены самой В.И. Она рассказывает: «Я встала с постели. Было темно, но спать мне не хотелось. Посмотрела на часы на кухне: было 5 минут четвертого. Мне показалось, что я неправильно поняла время — ведь в доме напротив еще горели окна. Я тихо пошла в комнату к родителям и посмотрела на светящиеся часы с цифрами — был 1 час 20 минут. Я вернулась на кухню и разобралась со стрелками: оказывается, сначала я просто перепутала большую и маленькую; надо бы их подрисовать».

Чтобы до конца понять весь пафос «обходного пути», надо знать, какие гигантские препоны стоят перед левшами (почти всю жизнь), когда им надо определить время по циферблату. Отвлечемся от этой девочки и приведем несколько примеров (дети от 8 до 14 лет): вверху — объективное время, внизу — ответ левши.

Этот перечень можно было бы продолжить до бесконечности. Однако главное, что «мешает» левшатам — не только «зеркальное» восприятие одной или обеих стрелок, но и неточности, — то, что в нейропсихологии называется метрическими ошибками — определение времени с разницей в 10—15 минут (понятно, что то же относится и к часовой стрелке).

Однако вернемся к нашей девочке. Аналогично справляется она и с прочими «преградами» на своем пути.

Она легко запоминает ряды слов, как-то их значками помечая. Если нельзя это сделать открыто, то она свои пометки делает про себя. Многие из вас, видимо, читали о феноменах эйдетической памяти, когда человек способен запомнить огромное количество слов или цифр, про себя как-то помечая, маркируя каждую. В нашем случае ребенок самостоятельно изобрел этот известный способ увеличения эффективности памяти.

Нашла В.И. и способ борьбы с «зеркальностью» в письме. Она запомнила пространственное расположение практически всех букв, связав их с известными предметами. Если трудности или неуверенность все же остаются — она смотрит в азбуке, как писать ту или иную букву. В рисунке невозможность или затруднения передачи формы или пространственной перспективы преодолеваются многогранным использованием цветов, их сочетаний, множеством конкретных деталей.

* * *

Следующий пример — А.С. (9 лет). При первом обследовании обнаружила полную несформированность всех видов пространственных представлений и соответственно отсутствие самых элементарных навыков счета (поскольку последний опирается в процессе становления именно на пространственные и квазипространственные звенья психической деятельности). Ей были предложены специальные формирующие занятия. Но через некоторое время А.С. пришла на новое обследование (по собственной инициативе) и очень развернуто объяснила, что ей «надоело все время во всем путаться».

Она «поняла, что слева — это там, где левая рука, а она на пианино берет аккорды». То есть ребенок самостоятельно нашел внешние опоры, построил на их основе собственное пространственное поле. Специальное исследование показало, что в дальнейшем в этом плане все шло благополучно: формирование счета и иных близких операций происходило обычным путем, с опорой на необходимые в этом случае пространственные факторы.

* * *

Д.Н. (7 лет), которому учительница по русскому языку не ставила двоек, так как «таких ошибок не бывает». А среди ошибок было полное неразличение границ между словами, замена нужных букв зеркальными или подмена букв, различных по пространственному положению, например, д — б. Мальчик решил заучивать все слова наизусть, а потом просто воспроизводил их по памяти.

Таким образом, ребенок в обход несостоятельности пространственного и фонетико-фонематического факторов, которые с запаздыванием формируются у левшей (недостаточность именно этих звеньев была зафиксирована при нейропсихологическом обследовании), сформировал свое письмо. Письмо, как систему образов, опирающихся на зрительно-мнестические синтезы, то есть как бы повторил в своем онтогенезе развитие письма первобытного человека.

* * *

Л.П. (8 лет), писавший все слова слитно, вообще без каких-либо зазоров между ними, после полугода мучений взялся за изучение морфологии слова, затем проработал этимологические и лингвистический словари и, к «священному» ужасу мамы, стал ребенком с абсолютной грамотностью.

* * *

Р.Е. в пятилетнем возрасте решил досконально проработать важную для него научную проблему, и вконец замученные его расспросами родители объяснили ему (пошутили!), что, строго говоря, все интересующие его сведения в полном объеме содержатся в энциклопедии. Поскольку маленькие левши решают свои проблемы всерьез и основательно, Р.Е. спросил, как там можно найти нужное слово; ему изложили алгоритм пользования словарем.

На следующий день ребенок сидел перед энциклопедией, рядом лежала телефонная книжка. Ведь читать он умел, а сам алфавит автоматизирован, естественно, не был... Из всех возможных вариантов мальчик выбрал самый оптимальный с точки зрения изображения алфавита. Следует добавить, что идея использования телефонной книжки как опоры, как потом выяснилось, принадлежала самому Р.Е. в его-то 5 лет!

* * *

А.Л. в свои восемнадцать лет левой рукой писала каллиграфически, но с пятью ошибками в каждом слове, а правой — абсолютно неразборчиво, многие буквы — зеркально, но стопроцентно грамотно. Она мечтала о поступлении на филологический факультет МГУ...

Просчитав все возможные варианты, она выбрала единственно для себя возможный. Вместе с преподавателем по-буквенно левой рукой были написаны десять сочинений, наиболее тематически вероятных в качестве экзаменационных. Затем каждое было чисто зрительно заучено наизусть. Один из текстов и пригодился на экзамене. Девушка вспоминала слово за словом и записывала их левой рукой... Через пять лет она стала дипломированным филологом.

Таким образом, можно с большой долей вероятности говорить о том, что само становление многих психических функций в онтогенезе левшей идет не непосредственно, но опосредованно, многоканально. Как было продемонстрировано в приведенных выше примерах, дети-левши в процессе развития привлекают максимум внешних, произвольных средств для овладения теми операциями, которые у правшей, как известно, формируются естественно, независимо от их произвольного желания, просто по определенным психологическим законам.

Левша как бы всякий раз изобретает, а то и фантастическим (внешне) образом находит свой способ построения и овладения миром правшей. Исследование взрослых леворуких откровенно подчеркивает тот факт, что привлечение произвольных, осознанных средств в ходе протекания многих видов психической деятельности — специфическое свойство левшей как популяции и не зависит от их возраста.

Ведь у них в отличие от правшей не простраивается стабильно тот психологический пласт упроченных навыков и автоматизмов, который позволяет функционировать во внешнем мире, в значительной мере не задумываясь: «А как это сделать?», не привлекая дополнительных осознанных средств. Именно поэтому, воспитывая левшу, следует максимально автоматизировать извне как можно больше операций, используемых им в повседневной жизни.

Так, не надо сердиться и ждать, когда же ребенок сам научится (просто глядя на вас) пользоваться ложкой, иголкой, ножницами, кисточкой, спицами, завязывать шнурки, манипулировать с одеялом и пододеяльником и т.п. Лучше сразу взять его руки в свои и несколько раз вместе с ним повторить нужное движение. Вы хотите научить ребенка-левшу плавать брассом и кролем (играть в мяч, теннис, танцевать)? Прекрасно! Мама «руководит» его руками, папа — ногами. Только потренируйтесь вначале сами, дабы синхронизировать собственные действия.

То же относится к написанию букв, цифр, рисованию. Не требуйте, чтобы маленький левша срисовал нечто, глядя на образец. Лучше положите сверху кальку и обведите вместе с ним (потом он сделает это сам) нужный образец несколько раз. Или, наоборот, воспользуйтесь копиркой и покажите потом ребенку, какой красивый «образ» возник на нижнем листе.

Ваша задача — буквально заставить тело ребенка запомнить ту или иную операцию, взаиморасположение в каждом случае его пальцев рук, ног, туловища, головы. Для левшат, помимо таблицы умножения, неплохо овладеть таблицей сложения. Из дальнейшего описания станет ясно, что такое для них счет. Таблица сложения позволит левшам намного сэкономить время.

Гуляя по лесу с маленьким левшой, хорошо бы дать ему понюхать, потрогать, если можно — пожевать различные травы, цветы, грибы, кору деревьев. А уж потом объяснить, опираясь на возникшие у него чувственные впечатления, что общего и какая разница между этими растениями.

Ведь очень часто, руководствуясь своим видением мира, левшата выстраивают такие мыслительные конструкции, которые поражают своей нетривиальностью (что прекрасно), но явно показывают, что обобщенная картина мира у них, мягко говоря, далека от общепринятой. А ведь им придется жить в мире правшей.

Так, Ж.С. (6 лет), классифицируя на обследовании различные карточки, сложила вместе «циркуль» и «ландыш» на том основании, что: «...Они оба шалашиком». На скептическую гримасу нейропсихолога она (с не менее скептической гримасой) заметила: «Ну конечно, ландыш подходит к ромашке, а циркуль к линейке, но ведь это так скучно...» Поскольку через месяц предстояло собеседование в школе, я попросила Ж. хотя бы там «поскучать и отвечать на все вопросы "как надо"».

В сущности, многое из того, что было описано выше, называется произвольной саморегуляцией человека. У левши она, как правило, немыслима, необыкновенна. Но, к сожалению, используется она не всегда по назначению. Да и результаты не всегда получаются такими, как хотелось бы взрослым. А он-то не понимает, что опять не нравится его окружению. Следовательно, наша задача — помочь ему разобраться в обыденной жизни и попросту адаптировать к миру правшей. Именно для того, чтобы помочь левшатам освоить логику мышления и выводов правшей, рекомендуется немного развлечь их, предлагая некоторые упражнения (игры).

Однако вначале оговоримся, что необходимость произвольной саморегуляции собственного поведения, которая так своеобразно гиперразвита у левшей, но не всегда совпадает с общепринятой точкой зрения, обнаруживает себя (в большей или меньшей степени) повсеместно.

Формирование программы, предвидение результатов ее воплощения, постановка цели и задач, способов их выполнения, постоянный самоконтроль, самооценка и своевременная оперативная коррекция — непременные условия адекватности любой деятельности.

Побудительной силой нашего поведения являются актуальные потребности, но организует целостную нейропсихосоматическую систему человека (прежде всего мозг) — желаемый результат. Предполагаемый, предвкушаемый результат заставляет вовремя реагировать на любые внутренние и внешние изменения. Именно он создает вектор направления целесообразного активного поведения на основании механизмов предвосхищения будущего, или акцептора результата действия.

И каждый отдельный отрезок нашего целостного, казалось бы, нерасчленимого поведенческого потока оказывается законченным, когда происходит сопоставление желаемого результата с достигнутым — оценка, контроль. С этой точки выстраивается следующая программа (или подпрограмма), цели, задачи и т.д., хотя мы редко отдаем себе отчет в существовании всей этой драматургии. В нейронауках она обозначается как актуализация функциональных систем (П.К. Анохин, А.Р. Лурия и др.[14]).

Именно таков тоdus vivendi (образ жизни) нашей психической деятельности, который предопределяет ее тоdus ореrandi (образ действия). Следовательно, необходимо постепенно сформировать у ребенка все эти этапы и средства их воплощения. Об этом уже много говорилось в главе, посвященной «закону зеркала». Здесь же обсуждаются более конкретные рекомендации.

Очевидно, реализовать все эти задачи можно только на пути от механического принятия и выполнения строго заданной, развернутой инструкции (демонстрации) со стороны взрослого, с постепенным переходом к совместному созданию программы деятельности. Вычленению ее предельно ясной цели; обсуждению возможных (желательных и не очень) последствий, способов их достижения, реализации (или, напротив, минимизации); наконец, контролю за достигнутыми на каждом этапе результатами.

Ясно, что чем младше ребенок, тем более подробной и четкой должна быть инструкция (а вероятнее — наглядная демонстрация), равно как и обсуждение всех этапов работы. Важно понимать разницу между программами: «Делай как хочешь» и «Делай точно так»; «Брось в стенку мяч» и «Попади мячом в красный кружок (цель!) на стене».

Одним из выработанных тысячелетиями приемов по «обузданию» собственной непосредственности является правило: «Прежде нем ответить, сосчитай до десяти», которое должно стать обыденной привычкой. Равно как и мудрые советы и законы: «Переходя улицу...», «Утро вечера мудренее», «Твоя свобода кончается там, где начинается свобода другого человека», «Не буди спящую собаку», «Как ни полезна вещь, цены не зная ей, невежда...» и т.п.

Упоминая их, отвлечемся от морально-этических трактовок. Перечисленное не хорошо и не плохо. Все эти «трюизмы» — суть исторически сложившиеся, веками проверенные каноны, «буферные зоны безопасности» и модели наиболее адекватного, адаптивного поведения человека. Чем больше их будет в обиходе растущего ребенка, тем легче он преодолеет большие и маленькие преграды, стоящие на его жизненном пути. И транслировать их лучше, не докучая ему «категорическими императивами», а как бы между прочим, в повседневной жизни, на примерах своих и его взлетов или неудач.

Оптимальным для развития произвольной саморегуляции являются развернутые на всех этапах инструкции со стороны взрослого, подразумевающие постепенное формирование у ребенка способности создавать собственную, целостную и непротиворечивую программу поведения. В дальнейшем он начинает применять усвоенный алгоритм для планирования и оценки деятельности других (сверстников, родителей, психолога), а уже затем — самостоятельно выстраивать и регулировать свою собственную. Важнейшим итогом формирования у детей функций произвольной саморегуляции и самоконтроля является присвоение ими навыка автоматически (вне зависимости от ситуации) задавать и отвечать себе на вопросы «почему?» и «зачем?».

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: