В су­дь­бы сто­ле­тий про­н­за­ет лу­чи. 3 страница

Ре­бя­та ста­ли с тру­дом вы­ка­ра­б­ки­ва­ть­ся из этой по­зо­р­ной ку­чи. По­с­ле­д­ним, от­п­лё­вы­ва­ясь от пе­с­ка, по­д­ня­л­ся весь по­мя­тый Же­нь­ка. На­до бы­ло ви­деть в эту ми­ну­ту его ли­цо. Оно бы­ло по­хо­же на пе­с­ча­ную ма­с­ку ка­ко­го-­то або­ри­ге­на, с дву­мя щё­л­ка­ми вме­сто глаз. При­чем по­д­ня­в­шись, па­рень по­че­му-­то не сра­зу её стря­х­нул, а стал вы­и­с­ки­вать то­го, кто его пе­р­вый так при­у­тю­жил к пе­с­ку. Но, ви­ди­мо, по­няв, что кра­й­не­го ему не най­ти, по­с­ко­ль­ку в ка­че­ст­ве прес­са по­бы­ва­ла вся их во­и­н­ст­ву­ю­щая ко­м­па­ния, Же­нь­ка по­пы­та­л­ся по-­бы­ст­ро­му при­ве­сти се­бя в по­ря­док. Он стря­х­нул с ли­ца пе­сок, ста­ра­ясь тут же ос­во­бо­дить от этой ме­л­кой скри­пу­чей па­ко­сти и свою ше­ве­лю­ру, от­че­го его при­чё­с­ка ста­ла по­хо­жа на гре­бень иро­ке­за. И, уст­ре­мив во­и­н­ст­ву­ю­щий взгляд на еле сде­р­жи­ва­ю­ще­го­ся от сме­ха Ари­ма­на, про­г­ре­мел, как ар­ме­й­с­кая тру­ба, вло­жив в сло­ва всю свою оби­ду:

— Ну, те­перь всё! Ях­та то­ч­но бу­дет на­шей!

И па­рень пе­р­вый ри­ну­л­ся в бой. За ним в ха­о­се бро­си­лись и оста­ль­ны­е. Но Ари­ман, то­ч­но то­ре­а­дор, гра­ци­о­з­но уво­ра­чи­ва­л­ся от на­па­да­ю­щих, од­но­в­ре­мен­но де­мо­н­ст­ри­руя клас­си­ку бо­е­вых ис­кусств. Он де­й­ст­во­вал очень бы­ст­ро, пра­к­ти­че­с­ки не­за­ме­т­но, не на­но­ся уда­ры, а используя лишь гра­ци­о­з­ные бро­с­ки из сти­ля ай­ки­до. От­че­го со­з­да­ва­лось та­кое впе­ча­т­ле­ние, что ре­бя­та мя­г­ко ку­вы­р­ка­лись про­сто от­то­го, что бли­з­ко при­б­ли­жа­лись к не­му. Всё это Ари­ман про­де­лы­вал на­сто­ль­ко ле­г­ко, не­п­ри­ну­ж­дён­но и эле­га­н­т­но, что де­й­ст­ви­те­ль­но вы­зы­вал у нас за­во­ра­жи­ва­ю­щий во­сторг.

Как то­ль­ко на­шим бо­й­цам ста­ло яс­но, что сти­хи­й­ный штурм бе­с­по­ле­зен, они вновь перестроились с по­мо­щью ста­р­ших ре­бят и уже ор­га­ни­зо­ван­но по­ш­ли в ата­ку. Па­р­ни взя­ли Ари­ма­на в пло­т­ное по­лу­ко­ль­цо в три ря­да, став ша­х­ма­т­ным по­ря­д­ком. При­чём ра­с­по­ло­жи­лись так, что си­ль­ные бо­й­цы находились во всех трёх ря­дах. В пе­р­вой че­т­вё­р­ке по бо­кам на­хо­ди­лись Во­ло­дя и Ви­к­тор, во вто­рой тро­й­ке по­с­ре­ди­не на­хо­ди­л­ся Же­ня и в по­с­ле­д­ней па­ре был Стас. Та­ким об­ра­зом они ста­ли на­д­ви­га­ть­ся на Ари­ма­на, при­жи­мая его к мо­рю. Ко­г­да за­ко­н­чи­лась по­ло­с­ка су­хо­го пе­с­ка, Ари­ман оста­но­ви­л­ся. И тут по­не­с­лось. Ше­д­шие в пе­р­вом ря­ду Ан­д­рей и Ру­с­лан пе­р­вы­ми пре­д­п­ри­ня­ли ата­ку. И как то­ль­ко Ари­ман за­ня­л­ся ими, Же­нь­ка ра­зо­г­на­л­ся и с бо­е­вым кри­ком “Ки-я-я!” вы­п­ры­г­нул в удар но­гой “Йо­ко То­би Ге­ри”. Ле­тел он де­й­ст­ви­те­ль­но кра­си­во, пря­мо как в ки­но. Од­на­ко Ари­ман, от­б­ро­сив оче­ре­д­но­го на­па­да­ю­щего, ус­пел не то­ль­ко ле­г­ко уве­р­ну­ть­ся от Же­нь­ки­но­го уда­ра, но и на­не­сти шле­пок по мя­г­ко­му ме­сту па­р­ня пра­вой ру­кой ты­ль­ной сто­ро­ной ла­до­ни, как раз пе­р­ст­нем. От­че­го Же­нь­ка ре­з­ко пре­о­б­ра­зо­вал свой звук “Ки-я-я!” в ви­з­г­ли­вое “Уй-я-я!” и, переле­тев через Ари­ма­на, сва­ли­л­ся в во­ду. По­д­ня­л­ся он из во­ды весь мо­к­рый, на­су­п­лен­но-­оза­да­чен­ный, ин­те­н­си­в­но ра­сти­ра­я своё по­ст­ра­да­в­шее за све­т­лую идею при­чин­ное ме­сто. Же­ня стал неспе­шно вы­хо­дить из во­ды, об­хо­дя зо­ну боя, где бе­с­п­ре­стан­но ку­вы­р­ка­лись от бросков Ари­ма­на ре­бя­та. Па­рень при­х­ра­мы­вал на ле­вую но­гу. Ко­г­да он по­д­ко­вы­лял к нам, не пе­ре­ста­вая ра­сти­рать уши­б­лен­ное мя­г­кое ме­сто, в гла­зах его сто­я­ли слё­зы, оче­ви­д­но ему бы­ло очень бо­ль­но. Од­на­ко он ста­ра­л­ся де­р­жа­ть­ся, не вы­да­вая сво­е­го вну­т­рен­не­го со­сто­я­ни­я. Ко­г­да па­рень по­до­шёл, Ни­ко­лай Ан­д­ре­е­вич шу­т­ли­во спро­сил:

— Же­ня, ты что, сда­л­ся?

— Я?! Да ни­ко­г­да в жи­з­ни! Я вот тут по­ду­мал… и за­чем мне эта ях­та, тем бо­лее в го­ро­де?

Мы рас­с­ме­я­лись та­ко­му ре­ше­нию па­р­ня, ко­то­рый по­с­ле шле­п­ка Ари­ма­на очень бы­ст­ро по­ме­нял свои же­ла­ни­я. Вслед за Же­ней, из­ря­д­но на­ку­вы­р­ка­в­шись и на­е­в­шись пе­с­ка, ре­бя­та ста­ли один за дру­гим вы­хо­дить из бо­я. Их бы­лой эн­ту­зи­азм бы­ст­ро исто­щи­л­ся, тем бо­лее что Ари­ман, ле­г­ко ра­с­п­ра­в­ля­в­ши­й­ся с ре­бя­та­ми, вы­г­ля­дел до­во­ль­но бо­д­ро и све­жо, сло­в­но то­ль­ко что вы­шел на ринг. У на­ших же вы­бы­в­ших го­ре-­бо­й­цов да­же не бы­ло сил по­д­ня­ть­ся с пе­с­ка по­с­ле та­кой во­з­ду­ш­ной ак­ро­ба­ти­ки. А как из­ве­ст­но, по не­г­ла­с­ным пра­ви­лам, “ле­жа­чих” уже не бьют. По­э­то­му ни­к­то и не стре­ми­л­ся встать с пе­с­ка. Они лишь мо­л­ча со­чу­в­ст­во­ва­ли сво­им то­ва­ри­щам, ко­то­рые упо­р­но про­до­л­жа­ли ата­ко­вать Ари­ма­на. Чем ме­нь­ше оста­ва­лось бо­й­цов, тем де­мо­н­ст­ра­ти­в­нее и кра­си­вее Ари­ман из­ма­ты­вал их. Его дви­же­ния, ско­рость и те­х­ни­ка по сво­е­му ма­сте­р­ст­ву не усту­па­ли Сэ­н­сэ­ю. В ко­н­це ко­н­цов оста­л­ся то­ль­ко лишь Во­ло­дя.

Ари­ман, об­хо­дя про­ти­в­ни­ка, ве­се­ло по­дт­ру­ни­вал.

— Не­у­же­ли те­бе так хо­че­т­ся вы­и­г­рать ча­сы или ях­ту?

— Да за­чем они мне? Про­сто за де­р­жа­ву оби­д­но.

Ари­ман ус­ме­х­ну­л­ся.

— Так что, не сда­шь­ся?

— Рус­с­кие не сда­ю­т­ся, — про­ба­сил Во­ло­дя.

Ари­ман вздо­х­нул и с улы­б­кой про­го­во­рил:

— Ох уж мне эти рус­с­кие! Ну ла­д­но…

Во­ло­дя пре­д­п­ри­нял яро­ст­ную ата­ку, оче­ви­д­но вло­жив в неё по­с­ле­д­ние си­лы. Со сви­стом ра­з­ре­зая во­з­дух, он за­ма­хал ру­ка­ми и но­га­ми. И ес­ли бы хоть один из его уда­ров до­стиг сво­ей це­ли, то Ари­ма­ну яв­но бы не по­з­до­ро­ви­лось. Но, как го­во­ри­т­ся, не су­дь­ба. Ари­ман на уди­в­ле­ние ле­г­ко уво­ра­чи­ва­л­ся и иг­ра­ю­чи от­ра­жал его ата­ку. А за­тем и во­в­се, улу­чив мо­мент, уму­д­ри­л­ся так по­д­б­ро­сить Во­ло­дю, что тот, не­с­ко­ль­ко раз ку­вы­р­к­ну­в­шись в во­з­ду­хе, стре­ми­те­ль­но по­ле­тел вниз го­ло­вой, ри­с­куя све­р­нуть се­бе ше­ю. Но Ари­ман ло­в­ко его по­д­ст­ра­хо­вал, бла­го­да­ря че­му Во­ло­дя мя­г­ко и ак­ку­ра­т­но при­зе­м­ли­л­ся на пе­сок, без тра­в­ма­ти­че­с­ких по­с­ле­д­ст­вий. Ари­ман ма­ло то­го что по­мог ему уда­ч­но при­зе­м­ли­ть­ся, так ещё, при­сев ря­дом с ним, по­и­н­те­ре­со­ва­л­ся:

— Ну как?

Во­ло­дя, сле­г­ка ша­та­ясь, при­нял из ле­жа­че­го по­ло­же­ния си­дя­чее и, за­ж­му­ри­в­шись, встря­х­нул го­ло­вой:

— Вот те­перь то­ч­но всё!

— Ну раз всё, зна­чит всё, — ве­се­ло про­и­з­нёс Ари­ман.

Он по-­дру­же­с­ки по­х­ло­пал его по пле­чу. И ви­ди­мо из ве­ж­ли­во­сти, учи­ты­вая со­сто­я­ние сво­е­го по­с­ле­д­не­го со­пе­р­ни­ка, встал и один со­ве­р­шил ри­ту­а­ль­ный по­к­лон ему и Сэ­н­сэ­ю.

На­ша во­с­хи­щён­ная пу­б­ли­ка взо­р­ва­лась в ап­ло­ди­с­ме­н­тах от уви­ден­но­го. Ари­ман сво­им ма­сте­р­ст­вом, га­ла­н­т­но­стью, без­з­ло­б­но­стью, а та­к­же ща­дя­щей те­х­ни­кой про­сто за­во­е­вал се­р­д­ца мо­ло­дых бо­й­цов. На­ча­лись бу­р­ные об­су­ж­де­ния, во вре­мя ко­то­рых ре­бя­та ста­ли при­во­дить се­бя в по­ря­док.

— Клас­с­но! — всё во­с­хи­ща­лись на­ши “а­к­ти­ви­сты”. — Вот бы нам так на­у­чи­ть­ся ра­ботать. Ари­ман да­же ру­ба­ш­ки не за­па­ч­кал. Вот это ма­сте­р­ст­во!

Ви­но­в­ник то­р­же­ст­ва не­с­пе­ш­но на­дел га­л­стук, пи­джак и шля­пу, хо­тя сто­я­ла жа­ра.

— Здо­ро­во! Ва­ша те­х­ни­ка та­кая же, как у Сэ­н­сэя, — за­ме­тил Стас, об­ра­ща­ясь к Ари­ма­ну.

— Ну так… У нас же был один Учи­тель.

Это за­я­в­ле­ние Ари­ма­на вы­з­ва­ло не­под­де­ль­ный ин­те­рес у всей на­шей ко­м­па­нии, по­с­ко­ль­ку для нас впе­р­вые про­з­ву­ча­ла ин­фо­р­ма­ция об Учи­те­ле Сэ­н­сэ­я. Ста­р­шие ре­бя­та пе­ре­г­ля­ну­лись. А Ви­к­тор спро­сил у Сэ­н­сэя:

— Сэ­н­сэй, а ты не же­ла­ешь по­с­па­р­ри­н­го­ва­ть­ся с Ари­ма­ном?

Сэ­н­сэй ус­ме­х­ну­л­ся, гля­дя на Ари­ма­на.

— Да да­в­но хо­те­лось бы. Ско­ль­ко раз ему пре­д­ла­гал, а он всё от­ка­зы­ва­е­т­ся да от­ка­зы­ва­е­т­ся.

Все в не­мом изу­м­ле­нии по­с­мо­т­ре­ли на Ари­ма­на.

— Нет уж, — от­ве­тил тот с улы­б­кой, по­п­ра­в­ляя га­л­стук, — бла­го­да­р­ст­ву­й­те. Для ме­ня это, ко­не­ч­но, честь, но… ка­ж­до­му в этом ми­ре сво­ё. — И, оче­ви­д­но, да­бы не ра­з­ви­вать эту те­му да­ль­ше, по­с­пе­ш­но про­го­во­рил: — Ну что, как го­во­рят не­м­цы, во­й­на во­й­ной, а обед по ра­с­пи­са­ни­ю. Я смо­т­рю, всё уже го­то­во. Про­шу вас, го­с­по­да, ото­бе­дать.

Наш кол­ле­к­тив с уди­в­ле­ни­ем обе­р­ну­л­ся ту­да, ку­да нас же­стом при­г­ла­шал Ари­ман. В аза­р­те мы со­ве­р­шен­но за­бы­ли про обед. Да и, че­ст­но го­во­ря, ли­ч­но я ра­с­це­ни­ла от­ве­т­ное пре­д­ло­же­ние Ари­ма­на по это­му по­во­ду как шу­т­ку в от­вет на Же­нь­ки­ну кло­у­на­ду. Но ес­ли бы да­же моё воображение и пре­д­по­ло­жи­ло ре­а­ли­за­цию этой идеи, то пре­д­по­ла­га­е­мая ка­р­ти­н­ка вы­да­ла бы ка­кой-­ни­будь стол, со­сто­я­щий из за­ку­со­ч­ных бу­те­р­б­ро­дов, ко­л­бас, на­пи­т­ков, в кра­й­нем слу­чае фру­к­тов, при­ве­зён­ных с ях­ты. Так ска­зать весь мой за­пас впе­ча­т­ле­ний, по­че­р­п­ну­тый из фи­ль­мов об эко­но­м­ных бо­га­тых лю­дях. Но то, что мы уви­де­ли, за­ста­ви­ло нас про­сто опе­шить, ибо пре­в­зо­ш­ло все на­ши ожи­да­ни­я.

Не­да­ле­ко от на­ше­го ла­ге­ря по­я­ви­лось це­лое ко­м­фо­р­та­бе­ль­ное со­о­ру­же­ние в ви­де ог­ро­м­но­го на­тя­ну­то­го ша­т­ра из шё­л­ка пе­р­си­ко­во­го цве­та, ко­то­рый был уста­но­в­лен пря­мо на бе­ре­гу. При­чём верх это­го ша­т­ра имел се­ре­б­ри­сто-­бле­стя­щий цвет, сло­в­но был по­к­рыт ка­кой-­то то­н­кой фо­ль­гой. За по­лу­п­ро­з­ра­ч­ным шё­л­ком ви­д­не­л­ся бо­ль­шой бе­лый стол, уста­в­лен­ный ка­ки­ми-­то кра­со­ч­ны­ми блю­да­ми. Мы не по­ве­ри­ли сво­им гла­зам. От та­кой кра­со­ты да­же ды­ха­ние пе­ре­х­ва­ти­ло. Еди­н­ст­вен­ный, кто из на­шей ко­м­па­нии не уди­ви­л­ся все­му это­му уб­ра­н­ст­ву, был Сэ­н­сэй. Он лишь вздо­х­нул, гля­дя на ша­тёр, и с улы­б­кой ска­зал Ари­ма­ну:

— Ну ты как все­г­да в сво­ём ре­пе­р­ту­а­ре.

Тот улы­б­ну­л­ся, очевидно до­во­ль­ный про­и­з­ве­дён­но­му на ко­м­па­нию впе­ча­т­ле­нию, и со сме­хом от­ве­тил Сэ­н­сэю:

— Ну что по­де­лать, при­вы­ч­ка.

— Всё, ко­не­ч­но, ве­ли­ко­ле­п­но, спа­си­бо, но… Ты во­в­ре­мя, од­на­ко, при­е­хал. Как знал, что се­го­д­ня у ме­ня ра­з­г­ру­зо­ч­ный день, — по­лу­шу­тя про­и­з­нёс Сэ­н­сэй.

— Да? Очень жаль, — про­мо­л­вил Ари­ман, со­х­ра­няя улы­б­ку. И, при­по­д­няв сле­г­ка ру­ки вверх в сда­ю­ще­м­ся дви­же­нии, до­ба­вил: — Зная те­бя, да­же не на­ста­и­ва­ю. Но хо­тя бы по п­ри­су­т­ст­вуй на тра­пе­зе, пусть ре­бя­та от­ве­да­ют мо­их уго­ще­ний. Уве­рен, они та­ко­го в сво­ей жи­з­ни ещё не про­бо­ва­ли!

— Это то­ч­но! — ус­ме­х­ну­л­ся Сэ­н­сэй и, по­жав пле­ча­ми, про­мо­л­вил: — Мне не тя­же­ло, по­ п­ри­су­т­ст­ву­ю… А они уже взро­с­лые, впра­ве са­ми за се­бя ре­шать.

Ари­ман вновь до­во­ль­но улы­б­ну­л­ся. И ме­ль­ком гля­нув на наш изу­м­лён­ный кол­ле­к­тив, слу­ша­в­ший этот ра­з­го­вор, бы­ст­ро про­го­во­рил, как мне по­ка­за­лось на­ро­чно гро­м­ко.

— Не бе­с­по­ко­й­ся, я всё учёл, ал­ко­го­ль­ных на­пи­т­ков там не бу­дет. — И уже об­ра­ща­ясь к ре­бя­там, то ли в шу­т­ку, то ли все­рь­ёз про­го­во­рил: — Че­ст­но го­во­ря, я сам рад, что на­ко­нец-­то по­па­л­ся не­пь­ю­щий кол­ле­к­тив. А то я уже устал от этих бе­с­ко­не­ч­ных пре­зе­н­та­ций, фу­р­ше­тов, зва­ных обе­дов и де­ло­вых ужи­нов. Вы се­бе не пре­д­ста­в­ля­е­те, как уже то­ш­но смо­т­реть на этих то­л­сто­су­мов, на­пи­ва­ю­щи­х­ся до по­ро­ся­чь­е­го ви­з­га, на эту уми­ра­ю­щую от ску­ки са­лон­ную эли­ту. По это­му по­во­ду хо­ро­шо ска­зал Але­к­сандр Се­р­ге­е­вич Пу­ш­кин в се­дь­мой гла­ве своего романа “Е­в­ге­ний Оне­ги­н”:

“…Но всех в го­сти­ной за­ни­ма­ет

Та­кой бес­с­вя­з­ный, по­ш­лый вздор;

Всё в них так бле­д­но, ра­в­но­ду­ш­но;

Они кле­ве­щут да­же ску­ч­но;

В бе­с­п­ло­д­ной су­хо­сти ре­чей,

Рас­с­п­ро­сов, спле­тен и ве­стей

Не вспы­х­нет мы­с­ли в це­лы су­т­ки,

Хоть не­в­з­на­чай, хоть на­о­бум;

Не улы­б­нё­т­ся то­м­ный ум,

Не дро­г­нет се­р­д­це, хоть для шу­т­ки.

И да­же глу­по­сти сме­ш­ной

В те­бе не встре­тишь, свет пу­стой”.

М-да, что в те ве­ка, что в эти, ни­че­го в этой сре­де не из­ме­ни­лось… Так что обе­дать с ва­шим кол­ле­к­ти­вом, ре­бя­та, вы не по­ве­ри­те, для ме­ня бо­ль­шая честь и ог­ро­м­ное удо­во­ль­ст­ви­е.

Ари­ман сво­и­ми сло­ва­ми что называется, сра­зил нас на­по­вал. Мне да­же в не­ко­то­ром смы­с­ле ста­ло жаль это­го му­ж­чи­ну, на­сто­ль­ко пе­ре­сы­ти­в­ше­го­ся вы­с­шим об­ще­ст­вом, что его по­тя­ну­ло со­п­ри­ко­с­ну­ть­ся с са­мой обы­ден­ной жи­з­нь­ю. Но тут в са­мый ку­ль­ми­на­ци­он­ный мо­мент на­ше­го оча­ро­ва­ния сло­ва­ми Ари­ма­на Же­нь­ка вы­дал но­вый ля­п­сус. Он чин­но ки­в­нул го­ло­вой и с па­фосом про­го­во­рил, по­ти­рая в пре­д­в­ку­ше­нии ру­ки:

— От­че­го же не ото­бе­дать? Обе­дать, да за чу­жой счет, все­г­да в удо­во­ль­ст­ви­е.

Наш кол­ле­к­тив вновь ра­з­ра­зи­л­ся сме­хом вме­сте с Сэ­н­сэ­ем и Ари­ма­ном.

Вне­за­п­но с ях­ты по­с­лы­ша­лась пре­к­ра­с­ная бо­д­ря­щая му­зы­ка, где гла­в­ную ме­ло­дию вы­во­ди­ли скри­п­ки. Она, сло­в­но лё­г­кий иг­ри­вый ве­те­рок, ста­ла ра­з­но­си­ть­ся по все­му по­бе­ре­жь­ю.

— О?! Мо­царт “Ма­ле­нь­кая но­ч­ная се­ре­на­да”, — с улы­б­кой промолвил Сэ­н­сэй и по­ко­си­л­ся на Ари­ма­на.

Ари­ман ра­з­вёл ру­ка­ми и, сло­в­но оп­ра­в­ды­ва­ясь, ска­зал:

— Две­сти лет про­ш­ло, а ка­ж­дый раз зву­чит как впе­р­вы­е. Вот это я по­ни­маю, клас­си­ка!

Мы дви­ну­лись в на­п­ра­в­ле­нии си­я­ю­ще­го ша­т­ра, путь к ко­то­ро­му про­ле­гал ми­мо па­ла­ток. По сра­в­не­нию с этим во­з­ду­ш­ным ши­ка­р­ным со­о­ру­же­ни­ем наш ла­герь, да ещё с ра­з­ве­шан­ны­ми там сви­те­ра­ми и шта­на­ми для про­су­ш­ки, да­же с Ко­сти­ко­вы­ми «ат­ри­бу­та­ми ци­ви­ли­за­ции», вы­г­ля­дел “бо­м­жа­т­с­ким при­ю­том”. Пря­мо стыд ка­кой-­то про­би­рал и, оче­ви­д­но, не то­ль­ко ме­ня. Дру­гие ре­бя­та, по-­ви­ди­мо­му та­к­же ис­пы­та­в­шие не­ко­то­рую не­ло­в­кость, смо­т­ре­ли ли­бо се­бе под но­ги, ли­бо впе­рёд, ста­ра­ясь не за­ме­чать на­ше­го ни­ще­го, убо­го­го ла­ге­ря. Ко­н­т­раст, ко­не­ч­но, был очень ра­зи­те­ль­ный.

Пре­о­до­лев ми­ну­ту по­зо­ра, мы до­б­ра­лись до это­го, как ус­пел обо­з­вать его Ко­стик, “и­но­п­ла­не­т­но­го со­о­ру­же­ни­я”. Не­да­ле­ко от вхо­да сто­я­ли два ма­т­ро­са-­офи­ци­а­н­та, которые держали в од­ной ру­ке бо­ль­шой ку­в­шин, а в дру­гой — по­ло­те­н­це и фла­ко­н­чик с жи­д­ким аро­ма­т­ным мы­лом. Так что ка­ж­дый мог со­ве­р­шить при­я­т­ное омо­ве­ние рук и вы­те­реть их пу­ши­стым бе­ло­с­не­ж­ным по­ло­те­н­цем.

На­до от­ме­тить, что по­го­да сто­я­ла до­во­ль­но жа­р­кая, как раз был ра­з­гар со­л­н­це­пё­ка. Но как то­ль­ко мы за­ш­ли в ша­тёр, нас ове­я­ло при­я­т­ной про­х­ла­дой. Оче­ви­д­но, в ша­т­ре где-то ра­бо­тал бе­с­шу­м­ный ко­н­ди­ци­о­нер. По­с­ре­ди­не сто­ял длин­ный пря­мо­у­го­ль­ный стол, на­к­ры­тый бе­ло­с­не­ж­ной ска­те­р­ть­ю. Как по­том вы­я­с­ня­лось, он состоял из не­с­ко­ль­ких пла­сти­ко­вых сбо­р­ных сто­лов. Во­к­руг не­го на­хо­ди­лись фи­гу­р­ные сту­лья-­кре­с­ла цве­та сло­но­вой ко­сти, сде­лан­ные из то­го же ма­те­ри­а­ла, что и стол. Да­же пе­сок был по­к­рыт ка­ки­ми-то не­о­бы­ч­ны­ми, ви­ди­мо то­же сбо­р­ны­ми про­з­ра­ч­ны­ми пли­та­ми, со­з­да­вая узо­р­ча­тый сво­е­о­б­ра­з­ный пол. Не­да­ле­ко от бо­ль­шо­го сто­ла на­хо­ди­л­ся ма­ле­нь­кий до­по­л­ни­те­ль­ный стол-­ту­м­бо­ч­ка, как по­том ока­за­лось вы­по­л­ня­в­ший ещё и роль ми­ни-­хо­ло­ди­ль­ни­ка.

Как бо­ль­шой, так и ма­ле­нь­кий сто­лы бы­ли буквально за­ста­в­ле­ны изы­с­кан­ны­ми яст­ва­ми. У нас гла­за ра­з­бе­жа­лись от та­ко­го изо­би­лия блюд. Че­го там то­ль­ко не бы­ло! И мя­с­ные блю­да, и ры­б­ные, ка­кие-­то на­ре­з­ки, са­ла­ты из мо­р­с­ких оби­та­те­лей, ми­ни­а­тю­р­ные бу­те­р­б­ро­ды. Сра­зу не­с­ко­ль­ко ви­дов ик­ры. При­чём не то­ль­ко кра­с­ная и чё­р­ная, но и кру­п­ная тё­м­но-­се­рая, бо­р­до­вая, ора­н­же­вая с кра­с­ны­ми про­б­ле­с­ка­ми в ик­ри­н­ках, а та­к­же во­в­се не­о­бы­ч­ная се­ре­б­ри­стая, ко­то­рая на­хо­ди­лась в зо­ло­ти­стой ба­но­ч­ке. По­с­ре­ди­не же, сло­в­но усе­чён­ная пи­ра­ми­да, во­з­вы­ша­лась це­лая го­ра ог­ро­м­ных кра­с­ных ра­ков, ук­ра­шен­ных со­ч­ной, све­жей зе­ле­нью, а та­к­же фи­гу­р­ны­ми ло­м­ти­ка­ми ли­мо­нов, вну­т­ри ко­то­рых на­хо­ди­лись чё­р­ные или зе­лё­ные до­ль­ки оли­вок. Да и во­о­б­ще, не то­ль­ко это блю­до, но и дру­гие по офо­р­м­ле­нию бы­ли про­сто бе­зу­п­ре­ч­ны: на­чи­ная от пы­ш­ных цве­тов и за­ка­н­чи­вая це­лы­ми при­ро­д­ны­ми ка­р­ти­на­ми, при­чу­д­ли­вы­ми ор­на­ме­н­та­ми, со­т­во­рён­ны­ми ис­ку­с­ной фа­н­та­зи­ей по­ва­ра из ово­щей, фру­к­тов, зе­ле­ни и ра­з­но­ц­ве­т­ных со­у­сов. При­чём всё вы­г­ля­де­ло на­сто­ль­ко ап­пе­ти­т­но, что, рас­с­ма­т­ри­вая этот уста­в­лен­ный яст­ва­ми стол, про­сто не­п­ро­и­з­во­ль­но на­чи­на­ли вы­де­ля­ть­ся слю­н­ки.

По на­ше­му кол­ле­к­ти­ву про­бе­жал ро­пот во­с­хи­ще­ния: “Ниче­го се­бе!”, “Я та­кое да­же в сла­д­ком сне не ви­дел”, “Кру­то!” Же­нь­ка же, в от­ли­чие от дру­гих, хоть, вероятно, и был по­ра­жён се­р­ви­ро­в­кой и ра­з­но­о­б­ра­зи­ем еды на сто­ле, но осо­бо­го ви­ду не по­дал. Гля­дя на та­кое изо­би­лие ик­ры, он де­ло­ви­то при­щё­л­к­нул язы­ком:

— Да, всё есть, а вот за­мо­р­с­кая ба­к­ла­жан­ная от­су­т­ст­ву­ет, — и, ко­пи­руя по­по­в­с­кий го­лос, со­чу­в­ст­вен­но про­и­з­нёс: — Об­ни­щал на­ро­дец в ве­р­хах, ох и об­ни­щал…

Ве­ли­ар, наверное во­с­п­ри­ня­в­ший его сло­ва все­рь­ёз, во­п­ро­си­те­ль­но гля­нул на Ари­ма­на, го­то­вый уже ри­ну­ть­ся ис­по­л­нить же­ла­ние го­стя. Но Ари­ман его оста­но­вил.

— Не бе­с­по­ко­й­ся. Это та­кая на­ро­д­ная шу­т­ка в этой стра­не, — по­я­с­нил он. — У них се­й­час “пе­ре­ст­ро­й­ка”, по­э­то­му в ма­га­зи­нах на по­л­ках сто­ит од­на ба­к­ла­жан­ная ик­ра.

Ки­та­ец изумленно по­х­ло­пал гла­за­ми, оче­ви­д­но уди­ви­в­шись та­ко­му не­о­бы­ч­но­му ра­ци­о­ну пи­та­ния это­го на­ро­да, ко­то­рый, при всём сво­ем ску­д­ном бы­тии ещё и пы­та­е­т­ся по­ст­ро­ить све­т­лое бу­ду­щее, под­де­р­жи­вая своё су­ще­ст­во­ва­ние лишь ба­к­ла­жан­ной ик­рой. И, ви­ди­мо, не со­в­сем по­няв, в чём тут шу­т­ка, де­жу­р­но улы­б­ну­л­ся и, ве­ж­ли­во по­к­ло­ни­в­шись, ото­шёл на­зад.

— Не­п­ра­в­да! — со сме­хом во­з­ра­зил Же­ня, чу­в­ст­вуя уще­м­ле­ние сво­е­го на­ци­о­на­ль­но­го до­сто­и­н­ст­ва, и го­р­до за­я­вил: — У нас есть ещё и ка­ба­ч­ко­вая!

Все рас­с­ме­я­лись над Же­нь­ки­ным па­т­ри­о­ти­ч­ным юмо­ром и по при­г­ла­ше­нию Ари­ма­на ста­ли рас­са­жи­ва­ть­ся за об­щим сто­лом. По­лу­чи­лось так, что по при­вы­ч­ке на­ша ко­м­па­ния усе­лась по сторонам от Сэ­н­сэя, то­ч­но за­няв кру­го­вую обо­ро­ну. Ари­ман же, ко­то­рый за­де­р­жа­л­ся, от­да­вая ка­кое-­то ра­с­по­ря­же­ние Ве­ли­а­ру, про­с­ле­до­вал за стол по­с­ле­д­ний и, со­о­т­ве­т­ст­вен­но, за­нял сво­бо­д­ный стул, на­п­ро­тив Сэ­н­сэ­я. Ко­г­да все уже рас­се­лись, Же­нь­ка всё ни­как не мог по­у­до­б­нее уст­ро­и­ть­ся. Стас ус­ме­х­ну­л­ся, гля­дя на то, как друг пытается ума­ститься на кре­с­ле-­сту­ле, и спро­сил:

— Ты че­го ёр­за­ешь?

— Та стул ка­кой-­то же­ст­ко­ва­тый по­па­л­ся, — от­ве­тил Же­нь­ка.

— Так ты встань, — пре­д­ло­жил ему друг с улы­б­кой.

— Пра­ви­ль­но, — со­г­ла­си­л­ся Во­ло­дя, си­дя­щий по дру­гую сто­ро­ну от Же­ни, и по­со­ве­то­вал, — так в те­бя бо­ль­ше вле­зет.

Стас по­с­мо­т­рел на ап­пе­ти­т­ные блю­да, сто­я­щие во­з­ле них на сто­ле, и про­го­во­рил:

— Нет уж. Пусть лу­ч­ше си­дит и не ёр­за­ет.

Они ти­хо рас­с­ме­я­лись, а Же­ня, наконец, вы­б­рав удо­б­ную для се­бя по­зу — за­ки­нув но­гу на но­гу и об­ло­ко­ти­в­шись на пра­вый по­д­ло­ко­т­ник, — ус­по­ко­и­л­ся и “о­с­ка­ли­л­ся” в от­вет ре­бя­там сво­ей на­и­г­ран­ной улы­бо­ч­кой, от­че­го те ещё бо­ль­ше засме­ялись.

Ари­ман как го­сте­п­ри­и­м­ный хо­зя­ин стал ра­с­х­ва­ли­вать уго­ще­ния, на­го­няя и без то­го ра­зы­г­ра­в­ши­й­ся у ре­бят ап­пе­тит. Он пре­д­ста­в­лял ра­з­ные блю­да, от­ве­чая на во­п­ро­сы изу­м­лён­ной публики.

— А что это за ик­ра? — по­и­н­те­ре­со­ва­л­ся Ви­к­тор, во­з­ле ко­то­ро­го сто­я­ла тёмно- красная ик­ра.

Она ле­жа­ла в хру­ста­ль­ной ва­зо­ч­ке. Са­ма ва­зо­ч­ка со­сто­я­ла из че­ты­рёх от­де­ле­ний, где в од­ном бы­ла сме­та­на, в дру­гом — сли­во­ч­ное ма­с­ло, в тре­ть­ей — тё­р­тый сыр, а в че­т­вё­р­том — са­ма ик­ра.

— Это фо­ре­ле­вая ик­ра. Она со­ло­но­ва­тая на вкус, по­э­то­му её лу­ч­ше упо­т­ре­б­лять с ки­с­ло-­мо­ло­ч­ны­ми про­ду­к­та­ми.

— А вот эта? — ки­в­нул Ви­к­тор на сто­я­щую в кра­си­вой ва­зо­ч­ке не­да­ле­ко от фо­ре­ле­вой ик­ры ора­н­же­вую кру­п­но­зе­р­ни­стую ик­ру с кра­с­ны­ми про­жи­л­ка­ми.

— Это ке­то­вая ик­ра — са­мая вку­с­ная и на­и­бо­лее ка­че­ст­вен­ная из всех ви­дов ло­со­се­вой ик­ры, — ото­з­ва­л­ся Ари­ман и по­с­ле не­ко­то­рой па­у­зы до­ба­вил: — Но осо­бен­но я бы вам ре­ко­ме­н­до­вал по­п­ро­бо­вать вот эту ик­ру. — Он ука­зал на се­ре­б­ри­стую, жемчужно серую кру­п­но­зе­р­ни­стую ик­ру в зо­ло­той ба­но­ч­ке. — Это очень ре­д­кая и до­ро­гая ик­ра. Ик­ра бе­ло­го осё­т­ра. Для её до­бы­чи ис­по­ль­зу­ют бе­луг, во­з­раст ко­то­рых при­б­ли­жа­е­т­ся к ста го­дам. Из-­за цен­но­сти ик­ру ра­с­фа­со­вы­ва­ют вот в та­кие ба­но­ч­ки из чи­сто­го зо­ло­та 995-й про­бы. По­п­ро­бу­й­те, у неё очень сво­е­о­б­ра­з­ный не­ж­но-­оре­хо­вый при­в­кус. Со­в­ре­мен­ные гу­р­ма­ны ут­ве­р­ж­да­ют, что это са­мая вку­с­ная в ми­ре ик­ра. — Ари­ман за­мо­л­чал, с лё­г­кой улы­б­кой по­с­ма­т­ри­вая, как наш кол­ле­к­тив дру­ж­но впи­л­ся гла­за­ми в неви­дан­ную до­се­ле ба­но­ч­ку из чи­сто­го зо­ло­та, да ещё с та­кой до­ро­гой ик­рой. И уже об­ра­ща­ясь к Сэ­н­сэю, он хва­ст­ли­во до­ба­вил: — Вот, да­же её при­вёз! Уж не знаю, чем те­бя ещё уди­вить. Мо­жет, всё-­та­ки от­ве­да­ешь это уго­ще­ние?

Сэ­н­сэй улы­б­ну­л­ся и вновь ве­ж­ли­во отказался:

— Да нет, спа­си­бо. Всё де­й­ст­ви­те­ль­но очень ап­пе­ти­т­но вы­г­ля­дит…

— …и вку­с­но, — по­д­че­р­к­нул Ари­ман.

— Я в этом аб­со­лю­т­но не со­м­не­ва­юсь. Но, к со­жа­ле­нию, не мо­гу… Ра­з­г­ру­зо­ч­ный день… Ты же ме­ня зна­ешь.

Ари­ман на­и­г­ран­но вздо­х­нул.

— Жаль, я так ста­ра­л­ся, — и с улы­б­кой про­го­во­рил, то ли об­ра­ща­ясь к ре­бя­там, то ли рас­су­ж­дая сам с со­бой. — Вот во­ля же­ле­з­ная! Ска­зал “нет”, зна­чит “нет”… А я-­то вёз эту ик­ру из са­мой Пе­р­си­и…

— С ка­кой Пе­р­сии?! — ус­ме­х­ну­л­ся Сэ­н­сэй, то­ч­но одё­р­ги­вая его.

Ари­ман уди­в­лён­но гля­нул на не­го и спо­х­ва­ти­л­ся.

— Я ска­зал из Пе­р­сии? Вот скле­роз. Ну, ко­не­ч­но же, из Ира­на! — И ко­г­да они с Сэ­н­сэ­ем про­с­ме­я­лись, Ари­ман по­се­то­вал: — На­до же, та­кое кра­си­вое на­з­ва­ние бы­ло у стра­ны две с половиной тысяч лет! И тут на те­бе, в 1935 го­ду из­ме­ни­ли это чу­д­ное на­и­ме­но­ва­ние Пе­р­сия на Иран. То­же мне ещё на­ш­лись ве­ли­кие ре­фо­р­ма­то­ры! Кир Ве­ли­кий в гро­бу бы пе­ре­ве­р­ну­л­ся, уз­нав эту но­вость.

— А кто та­кой был Кир Ве­ли­кий? — по­и­н­те­ре­со­ва­л­ся Ко­стик.

— Ну вот, до­жи­ли, — вновь ус­ме­х­ну­л­ся Ари­ман. — Мо­ло­дёжь уж не зна­ет, кто та­кой был Кир Ве­ли­кий. Ко­г­да-­то Кир Ве­ли­кий был од­ним из мо­гу­ще­ст­вен­ных пра­ви­те­лей на Во­сто­ке. Он со­з­дал Пе­р­вую пе­р­си­д­с­кую им­пе­рию Ахе­ме­ни­дов, ра­з­г­ро­мив им­пе­рию ми­дян, за­во­е­вав бо­ль­шую часть Ма­лой Азии, в том чи­с­ле мо­гу­чую Ва­ви­ло­нию (ку­да вхо­ди­ли и зе­м­ли Па­ле­сти­ны, Си­рии); по­ко­рил зна­чи­те­ль­ную часть Сре­д­ней Ази­и. Вот это ха­ри­з­ма бы­ла у че­ло­ве­ка, я по­ни­маю! Кста­ти го­во­ря, по­м­ни­те, в Би­б­лии упоминается Ва­л­та­са­ров пир? Во вре­мя пи­р­ше­ст­ва Бе­л­ша­ру­су­ра (би­б­ле­й­с­кая фо­р­ма име­ни ко­то­ро­го яв­ля­е­т­ся Ва­л­та­сар), сы­на по­с­ле­д­не­го ца­ря Ва­ви­ло­нии На­бо­ни­да, на сте­не дво­р­ца по­я­ви­лась ог­нен­ная на­д­пись “ме­не, ме­не, те­кел, упа­р­син”, ко­то­рая пре­д­ве­ща­ла па­де­ние Ва­ви­ло­на в ту же ночь. Так вот, Ва­л­та­сар как раз и по­гиб в 539 го­ду до на­шей эры имен­но при взя­тии Ва­ви­ло­на пе­р­са­ми, то есть во­й­с­ка­ми Ки­ра Ве­ли­ко­го.

— Да от­ку­да нам про это знать? — оп­ра­в­ды­ва­ясь за всех, ус­ме­х­ну­л­ся Ви­к­тор. — Нам бы со сво­ей исто­ри­ей ра­зо­б­ра­ть­ся.

— А это и есть в не­ко­то­ром смы­с­ле часть ва­шей исто­рии, — про­мо­л­вил Ари­ман. — Ведь пе­р­сы от­ку­да по­ш­ли как на­род? От пле­мён Ари­ев, ко­то­рые, на­чи­ная с 2000 го­да до на­шей эры, ста­ли ми­г­ри­ро­вать из юж­ных ре­ги­о­нов со­в­ре­мен­ной Рос­сии в те ра­йо­ны. Да и во­о­б­ще, лю­би­мый ва­ми про­рок За­ра­ту­ш­т­ра, ко­то­рый жил в пе­р­вой по­ло­ви­не VI ве­ка до на­шей эры, то­же ро­дом из тех мест. Так что Пе­р­сия вне­с­ла в своё вре­мя зна­чи­те­ль­ную ле­п­ту в уст­ро­й­ст­во и пре­о­б­ра­зо­ва­ния ми­ра. Ну да ла­д­но, как го­во­рил Марк Тул­лий Ци­це­рон, исто­рия — это все­го лишь жизнь па­мя­ти. — И со сме­хом до­ба­вил: — Так что оста­вим в по­кое на­ши ру­и­ны и об­ра­ти­м­ся к пре­к­ра­с­но­му на­сто­я­ще­му.

Все вновь рас­с­ме­я­лись. Ари­ман сде­лал па­у­зу, вслу­ши­ва­ясь в на­ча­в­шу­ю­ся оче­ре­д­ную но­вую ме­ло­дию Мо­ца­р­та, ко­то­рая до­но­си­лась с ях­ты и га­р­мо­ни­ч­но до­по­л­ня­ла этот пра­з­д­ни­ч­ный обед. А по­том вновь об­ра­ти­л­ся к ре­бя­там, сле­г­ка про­ве­дя ру­кой, де­мо­н­ст­ри­руя оби­лие вы­бо­ра.

— Уго­ща­й­тесь, не сте­с­ня­й­тесь. На­с­ла­ж­да­й­тесь на­сто­я­щим, по­ль­зу­й­тесь им, по­ка оно ещё столь мо­ло­до и пре­к­ра­с­но. Ко­г­да вам пре­д­ста­ви­т­ся ещё та­кой шанс?! Вот, по­жа­лу­й­ста, осе­т­ри­на под со­у­сом бе­ша­мель, пе­ре­пе­ла фа­р­ши­ро­ван­ные, фуа гра под ко­нь­я­ч­ным со­у­сом, су­га­та­дзу­си…

— Че­го-­че­го? — не по­нял Же­ня, всма­т­ри­ва­ясь в то не­по­ня­т­ное, кра­си­во ук­ра­шен­ное блю­до, на ко­то­ром на­хо­ди­лись ка­кие-­то ори­ги­на­ль­ные про­по­р­ци­о­на­ль­ные ку­со­ч­ки в фо­р­ме ры­бы.

— Су­га­та­дзу­си — это су­ши, блю­до япо­н­с­кой ку­х­ни. Оно со­сто­ит из ры­бы ма­к­ре­ли, фа­р­ши­ро­ван­ной ва­ре­ным ри­сом и на­ре­зан­ной ку­со­ч­ка­ми. По­п­ро­бу­й­те её с со­е­вым со­у­сом. Очень вку­с­но! Кста­ти го­во­ря, ре­ко­ме­н­дую упо­т­ре­б­лять эту еду ис­к­лю­чи­те­ль­но с по­мо­щью де­ре­вян­ных па­ло­чек. Они сде­ла­ны из на­ту­ра­ль­но­го ма­те­ри­а­ла. Счи­та­е­т­ся, что он не ра­з­ру­ша­ет эне­р­ге­ти­ку про­ду­к­та. По­ста­ра­й­тесь по­лу­чить от еды не то­ль­ко фи­зи­че­с­кое удо­во­ль­ст­вие, но и в пе­р­вую оче­редь эсте­ти­че­с­кое и ду­хо­в­но­е. Как япо­н­цы. Ведь ос­но­в­ная фи­ло­со­фия япо­н­с­кой тра­пе­зы за­к­лю­ча­е­т­ся в при­о­б­ще­нии к кра­со­те при­ро­ды и со­су­ще­ст­во­ва­нии с ней в по­л­ной га­р­мо­ни­и… — и не­м­но­го по­мо­л­чав, про­де­к­ла­ми­ро­вал:

“Бе­лых ка­пель ро­сы

Не про­ли­вая, ко­лы­ше­т­ся

Ха­ги осен­ний куст”.

Ари­ман про­чи­тал этот не­о­бы­ч­ный стих с та­ким ора­то­р­с­ким вдо­х­но­ве­ни­ем, что все не­вольно за­с­лу­ша­лись. Об­ве­дя до­во­ль­ным взгля­дом наш за­ча­ро­ван­ный кол­ле­к­тив, он вновь за­го­во­рил.

— Не пра­в­да ли, кра­си­вый хо­к­ку на­пи­сал Мацуо Ба­сё… этот ве­ли­кий япо­н­с­кий по­эт XVII сто­ле­тия? А как вам это его тре­х­сти­шье?

“Ду­нул све­жий ве­те­рок,

С пле­с­ком вы­с­ко­чи­ла ры­ба…

Омо­ве­ние в реке”.

Он вновь сде­лал па­у­зу, ви­ди­мо для то­го, что­бы слу­ша­те­ли оце­ни­ли смысл ска­зан­но­го. Но, по­с­мо­т­рев на на­ши оза­да­чен­ные ли­ца, яв­но ни­че­го не со­о­б­ра­жа­ю­щие в япо­н­с­кой по­э­зии, Ари­ман еле за­ме­т­но улы­б­ну­л­ся. Он пе­ре­вёл взгляд на Сэ­н­сэя, на­ве­р­ное еди­н­ст­вен­но­го, кто по­ни­мал, о чём здесь идёт речь, и вновь про­до­л­жил бе­се­ду с на­ми.

— Япо­н­цы во мно­гом уди­ви­те­ль­ный, за­га­до­ч­ный на­род с за­ме­ча­те­ль­ны­ми тра­ди­ци­я­ми. Их фи­ло­со­фия, как и еда, лё­г­кая и сы­т­ная од­но­в­ре­мен­но… Кста­ти го­во­ря, пе­ред едой я бы вам по­со­ве­то­вал во­с­по­ль­зо­ва­ть­ся аро­ма­том “о­ши­бо­ри”, — пре­д­ло­жил Ари­ман по­с­ле не­бо­ль­шой па­у­зы.

Мы уста­ви­лись на стол, оты­с­ки­вая гла­за­ми это са­мое “о­ши­бо­ри”, ду­мая, что это ка­кое-то од­но из блюд. Очевидно по­д­ме­тив на­ши ра­з­бе­га­ю­щи­е­ся во все сто­ро­ны гла­за в по­и­с­ках то­го, о чём он го­во­рил, Ари­ман вновь ед­ва за­ме­т­но ус­ме­х­ну­л­ся и, сде­лав вид, что не за­ме­тил на­ши ра­сте­рян­ные взгля­ды, про­до­л­жил как ни в чём не бы­ва­ло своё по­ве­ст­во­ва­ние:

— “О­ши­бо­ри” — это вла­ж­ные са­л­фе­т­ки, ко­то­рые ле­жат пе­ред ва­ми. Опять же сле­дуя тем же япо­н­с­ким тра­ди­ци­ям, омо­ве­ние рук пе­ред едой счи­та­е­т­ся бла­го­да­т­ным ак­том уда­ле­ния от­ри­ца­те­ль­ной эне­р­ги­и. Аро­мат уси­ли­ва­ет ап­пе­тит. Пи­ща от это­го ста­но­ви­т­ся го­ра­з­до вку­с­нее и по­ле­з­не­е.

Наш коллектив, на­ко­нец-­то об­на­ру­жив это “о­ши­бо­ри” у се­бя под но­сом, стали с до­во­ль­ны­ми улы­б­ка­ми вы­ти­рать свои ру­ки эти­ми бе­ло­с­не­ж­ны­ми вла­ж­ны­ми са­л­фе­т­ка­ми, ра­с­п­ро­ст­ра­ня­ю­щи­ми очень при­я­т­ный то­н­кий во­сто­ч­ный аро­мат. На­до ска­зать, я то­г­да впе­р­вые в жи­з­ни уви­де­ла не то­ль­ко мно­гие эк­зо­ти­че­с­кие блю­да, но да­же та­кую для нас ди­ко­вин­ную на те вре­ме­на ме­лочь, как эти ув­ла­ж­ня­ю­щие са­л­фе­т­ки.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: