ТОР 5 статей: Методические подходы к анализу финансового состояния предприятия Проблема периодизации русской литературы ХХ века. Краткая характеристика второй половины ХХ века Характеристика шлифовальных кругов и ее маркировка Служебные части речи. Предлог. Союз. Частицы КАТЕГОРИИ:
|
Революция, любовь и родинаПервый раздел сборника – о пламенном порыве революции и ее создателей. Тематическое поле задают сами названия стихотворений: «Гудок», «Молот», «Кузнецы», «Вечер после труда», «Субботник» и др. Это поэтика индустриализации («Молот», «Гудок»), революции как нового начала: Льем мы новую железную вселенную Радостнее света и нежней мечты... («Вечер мира») Уже в раннем творчестве Платонова выражены элементы того взгляда на события современности и той картины мира, которая станет целостной в «Чевенгуре» и «Котловане». Это мотив сиротства революционера: Нет нам матери. Мы жить одни посмели («К звездным товарищам»); мотив необъятного бесприютного пространства, которое необходимо побороть: Нас не задушат просторы вселенной (там же); мотив коллективного труда: В этот день, ликуя, брат стал рядом с братом, Загорелась в каждом ясная звезда... Катится и стонет, и гудит набатом Радость и смятенье – ураган труда. («Май») Поиск истины неотделим от освоения природы и через нее – вселенной: Мы задумались о мире неизвестном, В нем томится истина – умершая сестра, Не свернем мы никогда с дороги крестной, Наш гудок тревожный загудел с утра. («К звездным товарищам») Но некоторые идейные константы здесь понимаются принципиально по-другому. В обращении во вселенной доминирующая активная позиция отводится человеку: Ты невеста, душа голубая, Зацелуем, познаем тебя. Ты прекрасней чудес, но слепая, Ты не тайна, а плач и мольба. Мы – сознание, свет и спасение... («Вселенной»; строфика Платонова) Если в «Котловане» Вощев-искатель истины становится чуть ли не рабом своих исканий на фоне молчаливой, ничем не отвечающей ему Вселенной, то в этой книге заключительное стихотворение первого раздела утверждает: Познаны нами тайны вселенной, В душах тревога молчит... («Познаны нами тайны вселенной…») Но уже в первых стихотворениях второго раздела находим: «Сердце в эти дни смертельно и тревожно...». Пафос революционной победы, торжества человека над вселенной резко сменяется лирическим. Я не мудрый, а влюбленный, Не надеюсь, а молю. Я теперь за все прощенный, Я не знаю, а люблю. («Из поэмы «Мария») Большая часть стихотворений второго раздела не имеет названий. Это не призывы-лозунги первой части, а медитативная лирика: Но душа – обитель невозможного, Что погибло, то живет в ней вечно. («Сердце в эти дни смертельно и тревожно...») Лейтмотив этого раздела – межчеловеческая любовь (а не любовь к революции), поиск «брата родного» («Далью серебряной в утро росистое...»), возможности реализации евангельской любви к другому («При прощании»). И здесь, как и в первом разделе, обнаруживается связь с поздней прозой Платонова – некоторые строфы прямо соотносимы с картинами «Чевенгура»: Тою ночью, тою ночью чутко спали пашни, села, Звали молча к ним дороги, уходили на звезду. И дышала степь в истоме, сердцем тихим, телом голым, Как в испуге, на дрожащем, уплывающем мосту. («Тою ночью, тою ночью чутко спали пашни, села…») Тема сиротства осмысляется в этой части в ином регистре: если в «революционном» разделе оно было одним из элементов ничем не сдерживаемой свободы, то здесь расценивается как трагедия: В городе праздник – дома и огни. Дети бредут и все просят любви – В поле мы были одни и одни, Мать, хоть чужая, нас позови! («Много матерей») Первое стихотворение третьего раздела – «Русь» – задает всю его тематику. Это лирика о деревне-родине, открывающая порой почти есенинский мир: Клонится к нивам поющим С кроткой усталостью день, Тени по рытвинам, кручам К травам прильнули сильней. Там, за умолкшей опушкой, Звонят к вечерне в селе. Странник с иконой и кружкой Бродит по стихшей земле. («Русь») Каждое стихотворение – картина жизни, быта русской деревни, отличающаяся полнотой в передаче деталей. Здесь звучит мотив «живости всего живого», который потом получит развитие в «Котловане»: Травинка дрожит волоконцем, И каждый комочек живуч... («Как тополи в тихие ночи...») В третьем разделе впервые появляется образ женщины (в противоположность невесте-вселенной, невесте-революции, невесте-девушке лирического героя в первых двух частях): Полны груди молока У румяной матери, Заголенная рука Стелет гостю скатерти. («Маня с Усмани») Яркий мотив этой части книги – мотив странничества («На реке вечерней, замирающей...», «Русь», «Млеют в горячей вечерней испарине...», «Дорога», «Дорога утром»). Как и в предыдущем разделе, большинство стихотворений озаглавлены по первому стиху. При явной тематической особости каждого раздела нельзя сказать, что они не имеют внутренней связи. Единство сборника проявляется главным образом в картине мира лирического героя – всеобъемлющей, всеохватной, вмещающей жизнь и смерть («К звездным товарищам», «Последний шаг»), в которой живут и сосуществуют все детали этого мира («Как тополи в тихие ночи»). В каждом из разделов по-своему осмысляется поиск истины – это и стремление от земли, и желание найти ее в победе над стихией, и поиск ее в вечности. Каждая из частей открывает свою грань раннего творчества Платонова и является как бы зародышем дальнейших жанров – прозы, публицистики, писем.
[1] Варламов А. Андрей Платонов. М.: Молодая гвардия, 2011 Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском:
|