ГЛАВА 12 Абсолютная свобода

Итак, допустим, элита через чудовищное напряжение сил сделала невозможное — установила гармонию. Возникла искусственная природа, первоисточник информации и эталона. Она даёт человеку информацию «Бога нет». Возникает знание, согласно которому высшим арбитром и мерилом становится человек.

Когда сняты все ограничения, «моё» желание однажды упрётся в «ваше» нежелание. Так как мировоззрение, порождённое искусственной природой и логикой материализма, не даёт мотивации сдерживать себя, стремление реализовать своё желание сохраняется.

Идеал свободы — отсутствие любых ограничений. Абсолютная свобода — можно всё, в том числе и то, о чём думать страшно или непривычно, стыдно или противно. Но если Бога нет, всё это религиозные архаизмы, ограничивающие полёт фантазии и желаний свободного человека.

А что удерживает людей, понимающих мир с чисто рациональных позиций, от получения преступных удовольствий? Многие современные люди не реализуют сполна лозунг «бери от жизни всё» только потому, что их сдерживает страх наказания (отторжение обществом тоже наказание). Если убрать страх, уйдёт сдерживающая компонента. Что тогда остановит прагматичного человека, живущего один раз? Ничего: ни стыд, ни совесть, ни сострадание. Моральная сторона не может приниматься во внимание, это из другой области. Сегодня бизнесмены всё чаще говорят друг другу: «Ничего личного, просто бизнес». Маньяк тоже может сказать жертве: «Ничего личного, просто удовольствие».

Сегодня человечество всё чаще получает «привет» из трущоб мегаполисов, провонявших собачьим дерьмом, блевотиной, прокисшим вином, мочой и кровью. «Я не хотел причинять им вред, я лишь хотел убивать их», — говорил Дэвид Берковиц, серийный убийца, наводивший ужас на американцев в середине 1970-х годов. В Бельгии в 2009 году 20-летний парень, пришедший в ясли и начавший резать младенцев, мог сказать нечто подобное. Он просто хотел убивать…

Не менее часто приходит аналогичный «привет» из высших сфер общества. Запад уже привыкает к скандалам в благополучных домах, где в подвалах находят оборудованные пыточные камеры и остатки расчленённых трупов, в том числе детских. Ничего личного, просто удовольствие особого типа.

Многие материалисты, читающие эти строки, ужаснутся и воскликнут: «Какой кошмар!» Но если человек — высший арбитр, кто определяет понятие добра и зла? Если высший считает добром то, что несёт ему удовольствие, как эту установку поколебать? Только не говорите, что мы его, гада, разорвём-казним и прочее. Речь идёт о логике явления, а не о вашей реакции на него. Маньяку можно помешать воплотить свою «истину» в жизнь, но мы говорим не о частных случаях, а о тенденции, порождаемой логикой материализма.

Отказ от признания Бога приводит к позиционированию человека как высшего существа, а значит, высший обладает абсолютной свободой, где можно всё. Это неустранимое стремление, которое будет подталкивать материалистов до тех пор, пока дотолкает до могилы.

Абсолютная свобода — это отсутствие ограничений плюс неограниченные возможности. Представим: у нас нет ограничений, у каждого в собственности вселенная. Захотел — свернул её, захотел — создал новую. Делай что хочешь, позволено всё! Давайте пока не будем обращать внимания на парадоксальность предположения. Современный уровень развития уже сейчас позволяет решить эту невероятную даже на слух задачу через виртуальное пространство. Владелец собственной вселенной может делать там всё, что угодно. Если кому-то эти действия покажутся запредельно неприемлемыми, это не отменит их.

По логике безбожного общества, в виртуальном пространстве не может быть запретов. Это то же самое, что контролировать воображение. Кто, на каких основаниях и с помощью каких критериев будет контролировать воображаемые человеком картинки? Если даже это технически возможно, вопрос об основаниях и критериях не снимается.

Каким образом потенциальный контролёр будет определять, хорошие картинки рождаются в вашем сознании или плохие? Ориентируясь на свой вкус? Но это же чистой воды узурпация, нарушение свободы и прав, ради которых религиозное общество было трансформировано в светское. Если Бога нет, нет и абсолютного «аршина», которым можно «мерить» нравственность фантазий. Любая оценка будет проявлением частного вкуса.

Если человек высший, только он определяет уровень дозволенного. Иного мерила в атеистическом обществе быть не может. У такого общества никогда не будет оснований запретить, например, садомазохизм. Когда извращения легализуются на уровне фантазий, и человек перестанет чувствовать их табуированность, из виртуальной области они перейдут в реальную. Если оперировать таким мерилом, как сиюминутный вред, никаких ограничений нет. Любители начнут воплощать эти фантазии в кругу единомышленников в игровой форме. А потом…

Кто и на каких основаниях может запретить людям это? У общества нет причин классифицировать это как зло. Такое удовольствие получит статус невинного развлечения под названием «взрослые игры». Не садизм, а «взрослые игры»; не педераст, а гей; не блядь (от церковно-славянского блядница, производное от бляд, блуд), а сексуально раскрепощённая. Кстати, термин «блядь» равно применим как к женскому, так и к мужскому полу.

Будь это реальные действия, несущие вред реальным людям, можно было привязаться к нанесению сиюминутного вреда и ограничить опасную деятельность. Но если вред наносится воображаемой жертве, за что выставлять претензию? За неправильное воображение? Но, во-первых, мы снова возвращаемся к вопросу: кто определяет правильность. Во-вторых, в своём сознании человек считает себя богом. Он может представлять что угодно, делать что угодно, и никто его за это не накажет, потому что в его действии нет главного аргумента, которым оперирует всякое безбожное общество — нет сиюминутного вреда реальным существам.

Христианское общество отличается от безбожного наличием абсолютного эталона Добра и Зла, действие которого распространяется как на реальный, так и на виртуальный мир. Бог требует соответствовать абсолютным стандартам не только в реальной жизни, но и в воображении, в виртуальном мире. «Всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своём» (Мф. 5, 28).

Верить в Бога — это не только признавать Его существование. Бесы тоже не сомневаются в том, что Бог есть: «и бесы веруют и трепещут» (Иак. 2, 19). Но при этом они остаются бесами, потому что не живут так, как велит Бог. Верить в Бога — значит руководствоваться эталоном, который Он дал.

Если Бога нет, нет и стимула контролировать свои поведение и воображение. В обществе настоящих атеистов нравственный контроль невозможен. Если допустить, что материалисты озаботились наведением порядка в головах, не вдаваясь в технические подробности, зададимся вопросом: на каком основании человеку можно запретить что-то воображать? На основании вашего вкуса? Если так, рушится вся логика атеизма.

ГЛАВА 13 Корни

Наше общество содержит в себе остаточные традиционные представления, выведенные из религии. Как следствие — традиционное понимание мира противоречит логике атеистического мировоззрения. Утверждая, что нужно быть честным, атеисты не могут указать — почему. Их эмоциональные попытки обосновать посыл в духе «потому что так хорошо», не выдерживают критики.

Если мне плевать на всех и в данном случае выгоднее обманывать, почему я должен быть честным? Потому что вы так горячо об этом говорите? Или потому что власть деньги дала на расклеивание плакатов с призывом быть честным? И ещё: как прикажете относиться к благолепным лозунгам, если точно знаешь: часть бюджета, выделенного на кампанию, украдена. «Борьба за честность» затевалась именно с этой целью.

Материалисты не могут обосновать своего стремления быть честными примерно по той же причине, по какой папуасы, знавшие, но забывшие принцип подъёмной силы крыла, не могут доказать соплеменникам, что предметы тяжелее воздуха летают. Такой папуас-«авиатор» «включает» эмоции и горячится, чем только дискредитирует себя и свою теорию, хотя говорит абсолютно правильные вещи. Он понимает всё подсознательно, тогда как для аргументации нужно сознательное понимание.

Самые продвинутые материалисты утверждают: человек может отказаться от сиюминутного ради достижения вечного. Звучит логично при условии, если есть ресурс, позволяющий серьёзно надеяться достичь результата при жизни. Если прогнозируется, что результат будет только после смерти, не возникает мотивации. Зачем расходовать главное сокровище, жизнь, на то, чего не увидишь? Чтобы жить в сердцах благодарных потомков? Или потому что так завещал великий Ленин и учит партия? Эти лозунги работали на очень наивных, причём недолго. Практика показала: потомки атеистов не бывают благодарными. Из их мировоззрения вытекает совсем другая логика. Они хотят жить не в сердцах благодарных потомков, а здесь и сейчас, а после нас хоть потоп.

Сдержать это стремление уговорами и морализаторством нельзя. Призыв строить чужое благо (будущих потомков) за счёт ущемления собственного противоречит логике атеизма. Людей можно заставить силой работать на общество, можно купить или обмануть, но они будут мотивированы не на достижение результата, а на зарплату, карьеру или уход от наказания.

Спекуляции на родительском инстинкте тоже не принесли плодов. Людям говорили, мол, ваши внуки будут жить при коммунизме, если вы откажетесь от стремления к своему благу. Но эти слова в лучшем случае действовали на первое поколение низших слоёв. Уровнем чуть выше они уже не работали, потому что противоречили логике материализма.

Тенденцию разложения демонстрируют отцы-основатели советской системы. После убийства видного деятеля СССР Кирова в его сейфе «валялась» сумма, эквивалентная трём миллионам долларов в ценах 2008 года. Это так, на всякие мелочи типа балерин Большого театра, подарки и прочие безделицы. У Фрунзе на карманные расходы было найдено примерно вдвое больше. За «железным» Феликсом, ездившим «на лечение» в Швейцарию, неизменно следовал опечатанный вагон с ценностями, размер которых историки до сих пор затрудняются уточнить. Сколько у него лежало в сейфе на «карманные расходы», мы не знаем. «И душа крест накрест досками» (В. Высоцкий).

Можно не сомневаться в оригинальности нравов новой элиты, создававшей коммуны, где всё было общим, в том числе жёны. Равно как не подлежит сомнению искренность рядовых коммунистов, образ которых воплощён в главном герое советского фильма «Коммунист». Он верит в Ленина, не читая Ленина (тем более Гегеля и Маркса). Максимум, он декреты вождя читал, но готов умереть за идеалы коммунизма, не имея о них понятия. Это в чистом виде типаж верующего человека. Но мы не о личностях, мы о тенденциях.

Когда атеизм охватил широкие массы, призывы жить по совести от элиты, озабоченной дачами, машинами, льготами и «тёплыми местами», дали противоположный эффект. Народ не хотел жить для потомков, он хотел жить для себя, как «слуги народные». Самые умные и талантливые быстро усваивали правила игры и этикет двойной жизни, способствуя разложению.

ГЛАВА 14 Умирание

Либеральная демократия вовсе не приоритет большинства над мнением меньшинства, как думают наивные. Эта система даже не приравнивает голос индивида к голосу большинства. Она ставит голос меньшинства, если оно является носителем порока, выше мнения большинства. Если 100 миллионов человек против педерастии, а только 1000 человек — за, решение принимается в пользу меньшинства.

В обстановке толерантности и терпимости, культивируемых как уважение чужих вкусов, появятся магазины, клубы и СМИ, обслуживающие извращенцев. И ничего не возразишь: если Бога нет, все свободны делать что угодно. Фиговый листок, прикрывающий колоссальные последствия, выражен в запрете причинять сиюминутный вред. По логике материального понимания мира нетрадиционный вкус нужно уважать. Он же не кусается.

Одним нравится борщ, другим — жареные тараканы. В сексе то же самое: одни любят традиционные отношения, другие — нетрадиционные. Скоро и само слово «нетрадиционные» отомрёт, потому что кто определяет традицию? Пока это уступка той части общества, которая подсознательно несёт в себе остаток религиозных установок. Но пройдёт ещё некоторое время, и вырастет новое поколение, свободное от «архаизмов».

Многие явления, оцениваемые религиозным обществом как смертный грех, у материалистов получили статус невинного развлечения, право на которое было закреплено в конституции, «библии атеистов», которую они сами сочинили. Были легализованы внебрачные половые связи, проституцию превратили в социально-полезную работу, педерастию приравняли к разновидности любви. На очереди легализация педофилии, некрофилии и т.п.

Интересна технология вживления этих безобразий в общество. Культивирование педерастии на традиционной почве не приживается. А вот через борьбу с педерастией очень даже можно разместить в информационном поле это понятие. Сегодня разговорам о наркотиках посвящено много времени. Раньше для большинства это было далёкое явление. Казалось, это не для нас, это о других. И вот… всё так близко, так легко, так приятно, так круто. Многие впервые пришли к мысли попробовать после чтения книг с сюжетом, построенным вокруг наркотиков или их компонент. Вышло много фильмов, где наркомания вроде бы осуждается, тон отрицательный. Дядечка-режиссёр говорит типа «нельзя», а сам поворачивается и заговорщически подмигивает: «А мож попробовать? есть чó?» …

Аналогично и с педофилией: человек думать не думал, что такое вообще возможно. И вдруг — раз, появляется плакат «нельзя насиловать детей!». Это первые снаряды, прожигающие оборону человека. Вроде и против сказать нечего, вроде как всё правильно, действительно нельзя. Но в итоге само понятие педофилии пробилось в информационное поле. Начались разговоры на тему инцеста (сожительства родителей и детей). Далее из гнилых щелей повылазили защитники педофилии, очень убедительно оправдывающие это явление. Другие им стали возражать на эмоциональном уровне. И пошло-поехало…

Второй шаг: когда понятие войдёт в нашу жизнь, начнётся его уточнение и, как следствие, дробление, возведение в одну из многих норм, которые тоже дробятся на миллионы норм. Пройдёт совсем немного времени, и идеологи постмодернизма скажут — педерастии в принципе нет. Сколько людей, столько и полов. Это уже ломится в нашу дверь.

Главное в развращении общества — снять понятие стыда. Стыд всегда иррационален, его невозможно объяснить с помощью логики, не обращаясь к понятиям, выведенным из логики религии.

Не обязательно учить девочек и мальчиков разврату, лжи, отрицанию семейных ценностей. Можно, например, спровоцировать судебные иски от детей к родителям под предлогом защиты прав ребёнка. Например, недавно в США слушалось дело: мальчик требовал признать суд его право купить ёжика. Как умилительно… Но в реальности сын восстал против матери и победил. Или можно развесить в интернете баннеры с надписью «до 18 лет вход воспрещён», а параллельно говорить о праве человека, достигшего 14 лет, на личную жизнь. Или под предлогом борьбы с подростковой беременностью и со СПИДом рассуждать о безопасном сексе. На эту «заботу» наложить разглагольствование о свободах, о недопустимости причинять вред другим людям, и вплетать мысль о допустимости и естественности реализовывать всё, что приносит удовольствие. Под эгидой свободы мальчики и девочки сами найдут источник удовольствия или повод подать в суд на родителей, и начнут брать от жизни всё.

Мы ещё содержим в себе остаточные явления христианского общества. Поэтому некоторые удовольствия отрицаем, хотя в них нет сиюминутного вреда. Например, некрофилия (половой контакт с мёртвыми) и прочая неудобоговоримая мерзость, с точки зрения материализма безвредны. Но общество пока не готово воспринимать такие проявления свободы.

В Англии был зарегистрирован парадоксальный случай. Общество некрофилов обратилось к властям с официальной просьбой выдавать им свежие бесхозные трупы, которые они после «использования» обязуются хоронить за свой счёт и вообще делать всё сообразно закону. Власти попали в затруднительное положение. С позиции научного атеизма предложение выгодно. Оно не причиняет никому вреда, приносит казне доход, а отдельной группе избирателей дарит удовольствие. Да, странное удовольствие, но о вкусах не спорят. Власти отказали просителям по формальным признакам. Спрашивается, какой логикой они руководствовались? Попробуйте сформулировать чёткий логичный отказ некрофилам с позиции чистого материализма.

Другой пример. В Германии один человек предложил другому съесть себя. Партнёры составили договор, согласно которому один передавал своё тело другому на съедение. Были соблюдены все юридические формальности, договор был заверен нотариально, снят на камеру, записан в аудио- и видео-форматах. Можно представить себе юридическую безупречность документа, если помнить, насколько педантичны, до маниакальности, немцы.

После заключения сделки покупатель отрезал у продавца гениталии по всем правилам хирургии — никакого варварства, с анестезией и прочее. Потом они их зажарили и вместе съели за дружеским ужином. Далее продавец совершил акт самоубийства, чтобы покупатель не попал под действие закона об убийстве. Затем покупатель констатировал смерть по всем правилам медицины, после чего порубил тушу и сложил мясо в холодильник. Всё это было записано на видеокамеру.

Когда ситуация стала достоянием гласности, власти Германии растерялись. Наказания за поедание человеческого мяса не существует, никакие статьи уголовного кодекса не нарушены. Если бы речь шла об обычной сделке, заключённых договорённостей было бы более чем достаточно для любого суда. Но так как в договоре шла речь о том, что одна свободная личность передаёт другой свободной личности своё тело для съедения, возникла заминка. К чести немецких властей, они нашли причину и посадили покупателя-каннибала на пять лет.

На Украине группа граждан, получающая удовольствие от поедания человеческого говна, обратилась с просьбой официально зарегистрировать их организацию. Их устав декларировал поиск и объединение единомышленников. Подчёркивалось: всё будет в рамках закона. Люди готовы были платить пошлины и налоги. Но украинская власть отказала, поправ тем самым свободу личности.

Во Франции группа энтузиастов хотела организовать коммерческую рекламу по продаже предметов женской гигиены, бывших в употреблении. Власти тоже «зарубили». Спрашивается, почему, если эти «милые люди» платили деньги и никого не кусали? Одним нравится запах духов, другим запах шашлыка, третьи балдеют от негигиенических запахов. Кто судьи?

Можно долго перечислять такие случаи. Мы взяли самые яркие на сегодняшний день, чтобы читатель мог убедиться: отказы противоречат логике современного общества. Они построены на логике, оставшейся от христианского общества. Эта логика вступила в противоречие с логикой материализма. Согласно материализму, можно всё, что не несёт сиюминутного вреда. Никакого сиюминутного вреда во всех приведённых примерах нет. Кто из либералов может ответить: почему решения были приняты вопреки рациональной логике?

Демократическая система имеет установку соблюдать права носителей любых вкусов. Можно не сомневаться: «недоразумение» будет преодолено, и права меньшинств восстановят. Извращенцев преподнесут не как меньшинство, а как нормальных людей, коих большинство, но многие просто стесняются признаться в своих тайных пристрастиях. В угоду этому мнению появятся научные работы, указующие на естественную гомосексуальность человека и прочее. Нормальных выставят закомплексованным меньшинством, несвободными архаичными уродами.

Не важно, что большинство как раз нормальные люди, и они против присутствия в их жизни таких явлений. Если 10 американцев живут среди 100 тысяч индейцев, меньшинством являются индейцы. Аналогично и в нравственной сфере — термин «меньшинство» будет перенесён с извращенцев на нормальных людей. Каким реально станет соотношение — вопрос десятый. На первом этапе возникнет иллюзия, будто нормальных меньшинство. Пройдёт время, и они действительно станут меньшинством.

Хоть убей, следа не видно:
Сбились мы. Что делать нам!
В поле бес нас водит, видно,
Да кружит по сторонам.

А. Пушкин

В будущем вырастет полностью рациональное поколение, у которого рефлексы отомрут, как отмерло негативное восприятие педерастов. Сегодня они в любом демократическом правительстве присутствуют и в любой администрации любой религиозной конфессии, что вызывает эффект подражания в массах. Это становится отличительным признаком и одновременно нормой. Они тащат своих, оформляясь в структуру. Полвека назад невозможно было представить официальную регистрацию брака лесбиянок или педерастов. Сегодня это норма жизни.

Если кто попробует ущемить права сексуальных меньшинств этого толка, тут же найдутся защитники. Обратите внимание: они не спешат защищать людей, получающих удовольствие от поедания человеческого мяса, кала и прочее. С формальной точки зрения одни ничем не отличаются от других. Но правозащитники ещё не созрели, ещё стесняются выступать на стороне говноедов. Так полвека назад они стеснялись защищать педерастов. Но поскольку под стеснительностью нет основания, однажды она уйдёт. И тогда даже самый захудалый правозащитник усмотрит в приведённых выше отказах признаки тоталитаризма, ущемление прав и попытку подчинить вкусы человека каким-то нормам.

Отказ регистрации любителей дерьма — это дискриминация по вкусовому признаку. Любители одного типа удовольствия дискриминируются перед любителями другого типа удовольствия. Почему одним можно пропагандировать свои пристрастия и желания, а другим нельзя?

Пока никто не выступил в защиту прав людей, пожелавших узаконить свои нетрадиционные вкусы. Это свидетельствует: общество пока не перешло Рубикон. Христианство сдало позиции на видимом уровне, но прочно засело в подсознании самых отъявленных атеистов. Люди пока не способны принять революционные извращения, даже если те соответствуют логике материализма.

* * *

Реальный мир всегда формировался виртуальным. Сначала рождается идея, мысль или желание — всё это виртуальные продукты. Потом они воплощаются в реальность. С появлением компьютерных технологий стало возможно создавать новый тип виртуального пространства, что многократно повысило зависимость реального мира от виртуального.

В виртуальном мире можно делать что угодно, даже отрезать голову. За вред, нанесённый виртуальному существу, никто ничего не предъявит. Сегодня мальчики (и взрослые дяди) играют в «стрелялки», убивая виртуальных людей. Кажется, чтó тут плохого, они всего лишь играют. Всегда мальчики играли в войну, и никому не приходило в голову увидеть в этом опасность.

Всё просто. Раньше формат игры не приближался к реальности. Убийство в игре и в реале очень сильно отличались. С развитием компьютерных технологий реальность и виртуальность будут неумолимо сближаться. Сознание пребывающего в киберпространстве человека будет меняться. Виртуальная грязь течёт в реальный мир. Сегодня она убивает людей реально, но никто не видит причинно-следственной связи.

Дело не только в моральной и нравственной деградации. Люди по своей природе будут хуже маньяков. Маньяк хотя бы правильно оценивает свои поступки, у него нет иллюзий относительно совершаемого. Можно допустить у него даже минуты раскаяния. У новых маньяков сожаления о содеянном не будет, как не бывает его у виртуальных убийц. Они убивают, кровь льётся, кишки навыворот, но для чувства раскаяния нет почвы. Потому что для них Бога нет.

Что делать, если некоторые получают удовольствие от страданий? Свободная от «архаизмов» традиционного общества личность не видит в этом ничего предосудительного. Она скажет вам — мир так устроен, жизнь одного находится в прямой зависимости от смерти другого.

Настоящий материалист, свободный от «архаизмов», считает себя разумным млекопитающим. Ему чуждо понятие души или совести. Окружающих он тоже считает животными: одних более сильными, других более слабыми. Если сильное животное охотится на слабое, что тут неестественного? Никто же не возмущается, когда сытая кошка мучает мышку. Она есть не хочет, она просто развлекается. Чем человек хуже кошки? И если так, возникает безграничный простор для самой дикой фантазии.

Кошка играет с мышкой. Нет сомнений, кому-то обязательно захочется поиграть реально. Когда процесс легализации пройдёт, возникает необходимость повысить градус. У некоторых это выльется в желание пережить реальные ощущения. Для начала человек захочет просто посмотреть на настоящие страдания.

Следующий шаг — самостоятельная практика на живых людях. Кто победнее, сам выходит на охоту. Кто побогаче — покупает «живой товар». По информации спецслужб, «товаром» являются преимущественно дети. Продавцы и покупатели «товара» не называют детей детьми. Например, в аудиозаписи, зафиксировавшей такой разговор, двое мужчин обсуждают продажу восьмилетней мексиканской девочки, которую называют «маленькое животное». Покупатель уточняет, что с ней можно делать и куда потом девать труп. По этическим соображениям мы не будем приводить детали этого диалога.

Охота на детей и девушек существует в любой стране мира. Рынок удовлетворяет спрос на мучения, рассматривая людей в качестве товара. Это нельзя даже близко сравнивать с рабством. Хозяин покупал раба за большие деньги и относился к нему явно не хуже, чем к карете или корове. Здесь же изначально человека рассматривают как объект мучений.

Статистика исчезнувших за год детей повергнет любого в ужас. Какой процент из них случайно погибших, а сколько замучено в порностудиях, можно только гадать. Уголовное дело заводят, когда находят останки человека. Если всё сделано чисто, останков нет, — преступления тоже нет. Никто серьёзно не будет заниматься заявлением бабушки о пропавшей внучке.

Призыв брать от жизни всё, положенный на теорию научного атеизма и реализованный в условиях технического прогресса, не принёс ещё свои главные плоды. Описанное выше — начало и не главная опасность. Главную опасность представляют не маньяки, размножающиеся в потребительском обществе как черви в гниющем мясе. Главную опасность представляет элита, подводящая под это идеологическую базу. Рождается новое общество, контуры которого сейчас представить сложно ещё и потому, что страшно.

ГЛАВА 15 За гранью

Если, по материализму, выше человека никого нет, значит, каждый имеет полное право сам по своему вкусу составить понимание мира или отказаться от всякого понимания. Если человек бог, он может верить во что угодно или не верить ни во что. Он имеет право ставить себя выше всех или равным всем, может поставить себя ниже всех. Полная свобода: как ему больше нравится, так он и делать будет. Такой подход находит множество сторонников. В обществе проводится мысль: тема религии — дело личное. Каждый во что хочет, в то пусть и верит, свобода вероисповедания и прочее. «Ежели так думают большие, известные, стало быть, так надо, стало быть, это хорошо» (Л. Толстой. «Война и мир»).

Пост-новое общество это уже не языческая модель со своим пантеоном богов. И не прямое отрицание Христа атеистической эпохи. В новом обществе каждый человек теоретически бог и потому потенциально свободен — без ограничений и абсолютно. Такое мировоззрение уводит общество в новую плоскость, за рамки человеческого представления.

Мы не имеем цели напугать. И не нагнетаем обстановку. Мы пытаемся просто посмотреть на шаг вперёд и увидеть, во что выльется развитие обозначившихся тенденций, разглядеть то, чего раньше даже не замечали.

Пол

Первая заявка на абсолютную свободу — кто за меня решил вопрос пола. Почему я мужчина (или женщина)? Если я свободен, чего ради должен мириться со своим полом как с данностью? Почему нет выбора? Фиксация этого момента обнажает огромное противоречие. Налицо ущемление свободы в вопросе выбора пола.

Как отголосок традиционного мировоззрения, могут прозвучать слова осуждения за само желание думать об этом. Мужчине положено быть мужчиной, если он родился мужчиной, а женщина должна быть женщиной. «Но кем положено, если Бога нет? — спросит человек наступающего общества. — Вами? А с чего вы решили, что я должен слушать вас? Или обществом положено? Но почему в вопросах, касающихся лично меня, моей одежды, причёски и пола, я должен слушать общество? У нас же не диктатура. На каждом углу провозглашается право человека на частную жизнь. Что хочу, то и делаю. Хоть дохлых кошек буду использовать в качестве сексуального объекта, вам-то какое дело?». Вот так примерно ответит истинный материалист.

Впервые в человеческой истории возникает вопрос выбора пола. Раньше такое вообразить было нельзя. Пол считался данностью по воле Бога. Но когда Бога исключили из мировоззрения, а прогресс дал невероятные возможности, люди, осмыслив себя высшими существами, стали задаваться таким вопросом.

Сейчас можно выбирать себе тело. Хотите — мужское тело выбирайте, хотите — женское, или чередуйте. Никаких мировоззренческих ограничений! Единственные ограничители — вопросы технического и финансового характера, но это из другой плоскости. Как показывает практика, их решение — вопрос времени и ресурса, но не принципа.

Оставаясь на позициях атеистического мировоззрения, попробуйте найти основания для отказа человеку выбрать пол, если человек свободен и выше его свободы ничего нет. Почему нельзя что-то пришить или отрезать, если хочется? Почему форму носа можно менять, а другие органы нельзя? Потому что вы так считаете? Это все ваши аргументы? Тогда вы просто ретроград, архаичный маргинал, мракобес и религиозный фанатик.

Тело

Вы думаете, это всё? Вы наивный человек. Если Бога нет, свобода не может быть ограничена ни в чём. В том числе в кардинальной смене формы тела. Если в вопросе пола смена форм идёт в рамках традиционной человеческой формы, меняется только половая принадлежность, здесь процесс заходит ещё дальше.

Материалисты нового поколения уже несколько десятилетий говорят абсолютно логичные вещи. Они утверждают: тело — не мундир, человек — не солдат. Никто не может диктовать личности, какую форму тела нужно иметь, на каком языке говорить, каких правил придерживаться в сексуальной практике и прочее. Это у «отсталых» христиан «тело же не для блуда, но для Господа» (1Кор. 6, 13). У «продвинутых» материалистов тело понимается как источник удовольствия, инструмент добычи полнокровной жизни.

В христианстве форма тела объявляется результатом воли Высшего Сущего: «Бог даёт ему тело, как хочет, и каждому семени своё тело. Не всякая плоть такая же плоть; но иная плоть у человеков, иная плоть у скотов, иная у рыб, иная у птиц» (1Кор. 15, 38—39). Эта установка пресекает на корню мысль об изменении формы тела. «Если кто разорит храм Божий, того покарает Бог: ибо храм Божий свят; а этот храм — вы» (1Кор. 3, 17). В развитом материализме таких ограничений нет. Тело понимают чем-то вроде куска глины, из которой человек волен лепить форму, какая ему заблагорассудится.

Почему я, свободная личность, должен носить тело именно такой формы? Я его не выбирал, я в нём родился. Меня никто не спрашивал, хочу ли я иметь такую форму. Вот тебе стандартное тело, и носи его всю жизнь. За неуставную форму следует наказание в виде отторжения обществом. Свободная личность недоумевает: отчего у меня именно две руки, две ноги? И вообще… мне не нравится общий дизайн моего туловища. Может, я хочу быть кентавром: наполовину конём, наполовину человеком? Или хочу челюсть как у тигра. Или бычьи рога, приращённые к черепу. Чуть что, можно и боднуть. Или с хвостом стоишь и мух отгоняешь. Или… Моё тело, что хочу, то и делаю.

Тема пропагандируется, и спрос растёт. Недалёк день, когда некто решит себе вместо ступней копыта сделать, чтобы без обуви ходить. Кого-то прикалывает внешность монстра. А кто-то вообще решит испробовать тело в форме блина и жить в воде, плавая камбалой. Опустите технические трудности, оперируйте только мировоззренческими, и вы увидите: если идейных ограничений нет, всё это — наша грядущая реальность, если мы без Бога.

Новые формы будут оказывать влияние на реальный мир. Дети и молодёжь уже сегодня копируют поведение и внешний вид виртуальных героев. Процесс сдерживает степень приятия обществом новшеств. Никаких мировоззренческих преград нет. Плохие «чудеса» будут расти пропорционально росту терпимости общества.

Начинается абсолютный пересмотр человеческих ценностей. Эксперименты в генной инженерии открывают перспективы, о которых раньше нельзя было помыслить в самых диких фантазиях. Ни Босх, ни Дали, ни иной художник со странным видением мира не уходил так далеко, как уводит нас реальность. Темпы развития науки позволяют предположить: люди могут закрепить изменения на уровне ДНК. Не потóм приращивать рога и прочее, а сразу сделать так, чтобы от рогатых или хвостатых родителей рождались рогатые или хвостатые дети.

В традиционном обществе есть каноны, авторитет которых определяет границы возможного. В сверхновом обществе такого нет. Хотите — вам в голову вживят стальные шипы, как у героя крутой компьютерной игры. Хотите — вставят под кожу рельефные предметы. Хотите — взрастят усы, как у кота.

Уверяем вас, процесс пойдёт. Достаточно одному фильму выйти, где главный герой будет изменён подобным образом, и масса устремится подражать. Заметим: массу вообще никто спрашивать не собирается, она будет делать то, на что её запрограммируют. Здесь как с женщинами: никто не спрашивает, что они будут носить. Что объявят модным, то и будут носить. С равным успехом их можно как раздеть, так и одеть.

Сегодня люди себе рёбра удаляют, череп дробят, губы накачивают и ещё делают много такого, о чём большинство населения не подозревает. Сейчас зарождается пластическая хирургия нового поколения, ориентированная на удовлетворение запросов свободной личности. Процесс будет развиваться за счёт стремления к индивидуальности (внешний вид — самый лёгкий путь).

Математически зафиксировать границы человеческого тела невозможно, как и границы морали. Если человек родился уродом, а врачи исправили физический недостаток, нельзя понимать это нарушением воли Бога. Равно как с трансплантацией органов или зубными коронками. Концептуально это киборг, но мы понимаем: всё в рамках человеческого. Но сами рамки не имеют чёткой конфигурации, и потому гарантированно будут распространяться в обществе, отрицающем высшие авторитеты.

Электроника

Следующий шаг: человека в прямом смысле прирастят к машине. Сращивание будет не образное, как в эпоху потребительского общества, где рабочий был привязан (или даже прикован) к станку, — из машины и человека в прямом смысле сделают одно существо.

Представьте человека на инвалидной коляске, все пять чувств которого подключены к процессору. Компьютер генерирует импульсы, имитирующие те, что мы принимаем из внешнего мира. Разница в том, что человек сам заказывает, какой мир он хотел бы видеть вокруг себя. Компьютер выполняет заказ, подавая соответствующие импульсы на осязание, зрение, слух, вкус и обоняние. Импульсы получает мозг и создаёт желаемую картинку. В перспективе человек сможет жить полноценной жизнью, более яркой, чем реальность.

Виртуальный мир стремительно совершенствуется. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять: ЭТО будет развиваться. Форма тела или смена пола — нонсенс, о котором, мы уверены, многие попросту не думали. Большинство несёт в себе остатки религиозного общества, пока ещё сопротивляясь логике материализма.

Чтобы понять, чем всё закончится, вспомните: людей разделяет форма носа или цвет волос. С одной стороны, можно до хрипоты доказывать, мол, «принадлежность к нации определяется не цветом ж…, а состоянием души» (из к/ф «Внук Гагарина»). Но с другой стороны, природа общества так устроена, что человек не имеет иных ориентиров определить своего (носителя тех же правил, что и он), кроме как по внешнему виду.

Изменения уже идут в рамках сегодня допустимого. По тем же принципам развивалась индустрия моды. Нельзя было сразу укоротить юбку до мини. Её сначала подняли до лодыжек, потом до колен, потом чуть выше колен, потом ещё выше, потом чуть ниже детородных органов. Затем дырки стали делать в интересных местах. Процесс и сегодня идёт, никто не думает останавливаться на достигнутом.

Каждое изменение шло в рамках приемлемости. Всегда находились «революционные матросы». Они эпатировали общество, совершая прокол за рамки приемлемого. Кто уходил слишком далеко, того относили к психически больным и не воспринимали их инициативы. Но если новшества были в границах приемлемого, общество фыркало, но активно косилось в сторону запретного развлечения.

На очереди мораль. Материализм логично приходит к пересмотру прошлых норм добра и зла. Счастье — это когда приятно. Остальное не имеет значения. Вы говорите, такое недопустимо? Но это же вы говорите. И чем ваш голос весомее моего? Эту страшную правду безбожного общества нечем опровергнуть.

Общество, приведённое в новое состояние, породит новую систему, развитие которой приведёт к ещё большему процессу атомизации. Если люди по поводу разного цвета волос конфликтуют, по поводу глобальных отличий тем более вступят в конфликт. Сложно предположить, во что это выльется. Одно можно сказать точно — человек в новой системе будет исчезать.

На эту тему европейские интеллектуалы думают уже не одно десятилетие. Некоторые, увидев адские глубины последовательного развития логики материализма, опешили и по сию пору пребывают в прострации. Мэтры философии осознают глубину пропасти, в которую звали общество, и каются. Французский философ современности Мишель Фуко пишет работу «Герменевтика субъекта», где зовёт не в постмодернизм, а к традиционным ценностям. Аналогичные настроения накрывают многих мыслителей.

Исход интеллектуалов из материализма обозначился в конце второго — начале третьего тысячелетия. Пока ещё не произошло полного осмысления куда бежать, но ясно одно — бежать надо. В обществе растёт количество людей, понимающих: они «приплыли» совсем не туда, куда думали. Кто осознаёт всю полноту опасности, делают попытку развернуться назад. Кто понимает наполовину, те суетятся. Кто вовсе не понимает, продолжают идти в прежнем направлении, повторяя речевки прошлой эпохи.

Впитав с молоком матери безбожное мировоззрение, люди оказались в сложной ситуации. Они видели движение в ад, но не видели, как можно остановиться. Логика подталкивает их к единственному выходу — к Богу. Но Бог современными людьми отрицается рефлекторно.

Опасность чёрной стеной надвигается на человечество. Действительность превзойдёт самые смелые прогнозы. Для человека, не знающего Бога, выхода нет. Для верующего человека выход есть, потому что Бог сказал: «верующий в Меня, дела, которые творю Я, и он сотворит, и больше сих сотворит» (Ин. 14, 12).

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: