Духовные истоки пения христианского. «Пятая чаша». Покров Богородицы.

Началом собственно христианских песнопений считается пение Христа и его учеников после совершения Тайной Вечери. На это указывает митрополит Евгений в своих “Исторических рассуждениях”: “<...> песнопение церковное древностию своею современно древности самой Церкви; оно началось от примера Самого Спасителя и Апостолов Его. Когда сей Ходатай человеческого рода совершил с учениками Своими последнюю тайную вечерю, коею установлено христианское таинство Евхаристии, то святой Евангелист Матфей свидетельствует, что Спаситель и ученики Его вдруг после вечери воспевше изыдоша в гору Елеонскую.”[150]

Металлов обращает внимание на то, что евангельский текст не содержит указания на то, какие именно псалмы воспел Христос со своими учениками. В связи с этим он высказывает суждение, что это был «дополнительный акт пасхальной вечери» - пятая чаша, которая не входила существенно в ритуал еврейской пасхи, а была чашей добавочной, ярким символом и прообразом чаши, ожидающей Спасителя на кресте, чаши страданий. А что именно «воспев пошли» - это, очевидно, певшиеся после пятой чаши псалмы 120 - 127, имевшие характерное отличие в наименовании от псалмов галлела - славословия, называясь песнями восхождения. Эти песни - псалмы пелись паломниками в их шествии в храм Иерусалимский. Совершив вечерю земную, последнюю в земной жизни своей, Христос, как Божественный паломник направил путь свой от земли на небо, в нерукотворный Храм, на святую Голгофу, воспевая по пути песни восхождения, в небесный Иерусалим для спасения мира.[151]

Так было освящено пение земной церкви, образец которого являют хоры сил бесплотных, прославляющие величие Божие в церкви небесной. “Псалом — занятие Ангелов, небесное сожительство, духовный фимиам”.[152] Небесное и земное пение соединяются, когда “изгнав из души все земное, переселив всего себя на небо и как бы стоя близ самого престола славы и воспаряя вместе с серафимами <...> каждый взносит всесвятую песнь Богу славы и величия”.[153]

Иоанн Дамаскин называет среди первоучредителей христианского пения Иоанна Богослова, Иосифа Аримафейского, пением возгласившего “на боготелесное погребение пресвятыя троицы сочетание”.[154] С гимнами апостолы хоронили мертвых, как это было при успении Богоматери, равно как и при погребении первомученика архидиакона Стефана.[155]

О Божией Матери как покровительнице песнотворцев, гимнографов следует сказать особо. Ее образ освящает имена таких известных представителей сирийской поэзии, как Ефрем Сирин, Роман Сладкопевец, Иоанн Дамаскин. Принято считать, что создатель жанра кондака бейрутский диакон Роман получил изумительный певческий дар от самой Богородицы в награду за свою душевную чистоту и смиренномудрие.

Во времена Романа бушевала монофизитская ересь (первая половина VI века), и он отвечал на нее, стремясь показать наличие у Христа совершенной человеческой природы через раскрытие материнских чувств Богородицы.

“Куда Ты идешь, Чадо? Для чего так быстро шествуешь?

Не другой ли брак опять в Кане,

И Ты теперь спешишь, чтобы из воды им сотворить вино?

Дай мне слово, Слове. Не пройди, молча, мимо меня.”[156]

Иконография Покрова Пресвятой Богородицы представляет собой образец ликопения древней церкви и соединяет на иконе образы св. Романа, находящегося обычно в центре внизу в окружении поющих, и самой Богоматери, держащей покров над всеми предстоящими в храме и над всем родом человеческим.

С особым покровительством Богоматери связана деятельность такого столпа православия и песнопений восточной Церкви, каким был Иоанн Дамаскин[157].

Высокий статус пения в богослужебной практике первых христиан определил тот факт, что песнотворчество в этот период было делом высших представителей церковной иерархии. С одной стороны, обоснование певческого канона требовало глубокой образованности, знания музыкальной теории эллинов. У греков учились музыке самые известные устроители и творцы богослужебного пения — Климент Александрийский, Василий Великий, Григорий Нисский, Косьма Маюмский и Иоанн Дамаскин. С другой стороны, для песнотворчества было необходимо “совершенное знание Священного Писания, прочно установившаяся христианская настроенность и сугубая благодать Св. Духа, носителями чего могли быть только епископы”.[158]

К первым епископам-гимнографам церковная традиция относит св. Дионисия Ареопага, св. Иустина Философа (кн. “Певец”) и св. Климента Александрийского, оставившего наряду с теоретическими размышлениями о музыке и пении много гимнов и песней, весьма популярных в его время. Музыкальной теории и практике посвящали свои занятия в III веке св. Иполит; св. Григорий Чудотворец, еп. Неокесарийский; св. Анатолий, еп. Лаодикийский; св. Афиноген, еп. Каппадокийский и др.