Отличия в пении западной и восточной Церквей. Амвросий Медиоланский.

Если для восточного региона главным музыкальным авторитетом была церковь Антиохии, то для церквей Западной империи эту функцию выполняла церковь Миланская. Разумовский, а за ним и другие, более поздние, авторы отмечали роль св. Амвросия в утверждении антифонного пения в Миланской (Медиоланской) церкви по образцу церквей восточных.[219]

В отличие от церкви восточной, где гимны появились в I – II веках (введены Игнатием Богоносцем в форме антифонов), в западной церкви времени св. Амвросия гимны были явлением новым.

На Западе первым автором литургических гимнов считается Иларий Пуатьерский. Однако, как замечает Пареди, “быть может, как в силу сопротивления галлов, так и из-за сложности и изощренности его сочинений (насколько можно судить по дошедшим до нас фрагментам, принадлежность которых его перу к тому же не всегда бесспорна) ему не удалось ввести их в церковный обиход”.[220] Кроме Иллария среди неудачливых предшественников Амвросия называют Коммодиана с его «наставлениями» (к язычникам) и Ювенкуса, автора стихотворной «Евангельской истории».[221]

Амвросий пошел по стопам Илария, но действовал, приноравливаясь к запросам своей паствы, более рационально. По его мнению, точные, сухие поучения, которые он назвал “наставлениями принудительного характера”, ненадолго удерживаются в умах людей.[222] И Амвросий, по примеру Ария (до Амвросия Миланской церковью почти в течение 20-ти лет правил епископ-арианин), стал слагать простые стихотворения, которые можно было бы петь на определенный мотив. В результате пение гимнов стало общепринятым во всех западных церквях, и сами гимны стали называться “амвросианскими”.

Сведения о характере исполнения гимнов и их содержании имеются в “Sermo contra Auxentium” [Слове против Авксентия] св. Амвросия. «1) в пении гимнов принимал участие весь присутствующий в храме народ и 2) предметом этих песнопений было прославление Святой Троицы: Отца, Сына и Святого Духа.»[223] При этом по своей форме гимны восходили к классическому образцу: каждый состоял из 8 строф по 4 стиха в каждой и сохранял ямбический размер. Из Медиолана, по свидетельству блж. Августина, пение гимнов (иногда в форме антифонов) в течение 10-20 лет распространилось и упрочилось в других западных церквях.

Специалисты указывают на определенное противоречие в названии гимнов «амвросианскими». Дело в том, что «амвросианскими» назывались гимны не только в смысле авторства св. Амвросия, но и в случае подражания им. В начале XX века доподлинно принадлежащими перу св. Амвросия считались только 4 гимна: 1) «Deus Creator omnium»; 2) «Aeterne rerum Conditor»; 3) «Jam surgit hora tertia»; 4) «Intende qui Regis Israel» (больше известен как «Veni Redemptor gentium»).[224] Вместе с тем западные исследователи полагают, что Амвросию принадлежит гораздо большее количество гимнов: 14 (Штейер) или даже 18 (Бираги и Древес.) В то же время Пареди называет поэтическим шедевром Амвросия Медиоланского гимн св. Агнессе, также дошедший до нашего времени.[225]

Овеянный духом легенды гимн «Te Deum laudamus» [«Тебя Бога хвалим»] (по преданию, этот гимн был воспет совместно Амвросием и Августином при крещении последнего), согласно И.И. Адамову, посвятившему богословскому наследию Амвросия Медиоланского капитальный труд, ему не принадлежит. Более того, некоторые авторы приписывают гимну не западное, а восточное происхождение в силу его сходства с «Δόξα έν ύψίστοις» [«Слава в вышних»].[226]

Что касается характера содержания гимнов св. Амвросия, то они отличаются объективностью в том смысле, что автор избегает в них субъективного начала, т.е., излияния собственных чувствований и мыслей, предпочитая темы догматические и общецерковные. В связи с этим гимны Амвросия называют гимнами исповедания, т.е. излагающими суть христианского вероучения. Так, гимн «Jam surgit hora tertia» раскрывает учения о Кресте Христовом, которым уничтожена вина человечества, разрушено царство смерти и дарована благодать. В гимне «Veni Redemptor gentium» говорится о тайне Воплощения Искупителя мира, о двух природах Христа при сохранении полного равенства с Богом Отцом, сошествии во ад, вознесении на небо. Гимны «Aeterne rerum Conditor» и «Deus Creator omnium» также содержат догматические положения, но посвящены главным образом нравственно-дидактической тематике (указанию на спасительные плоды духовного бодрствования, изложению идеи о Боге Творце и Управителе мира в связи с его волей относительно нравственной жизни людей)[227].

Слава гимнографа закрепилась за Амвросием еще при его жизни. Вот как вспоминал свои впечатления от пения в Миланской церкви Августин: “Я не мог в те дни насытиться дивной сладостью, созерцая глубину Твоего намерения спасти род человеческий. Сколько плакал я над Твоими гимнами и песнопениями, горячо взволнованный голосами, сладостно звучавшими в Твоей Церкви. Звуки эти вливались в уши мои, истина отцеживалась в сердце мое, я был охвачен благоговением; слезы бежали, и хорошо мне было с ними”.[228] Отмечая целенаправленность деятельности устроителя пения Западной церкви, Пареди делает интересное сравнение: “<...> в то время, как интеллектуал Августин считал излишними и скульптуру и живопись, Амвросий со свойственным ему практическим смыслом был, напротив, уверен, что назидательных книг никто не читает, тогда как красивая картина, красивая статуя является для людей самым доступным и действенным призывом и предостережением”.[229]

Исследователи справедливо отмечают, что уже Амвросием было положено начало церковной музыки как искусства. На основе амвросианского пения возник cantus figuratus, имеющий более богатое музыкальное содержание и изгнанный впоследствии из храма папой Григорием I Двоесловом. Cantus figuratus был впоследствии заменен новым (речитативным) видом пения, который известен как cantus firmus.

По сравнению с григорианским хоралом, амвросианское пение характеризуется как более простое, свободное и непосредственное. Известный реформатор западной музыкальной системы Гвидо Аретинский (XII в.) “находил гармонию даже в видимом отсутствии порядка и формы в песнопениях сладчайшего Амвросия”.[230]

Обособление богослужебной музыки западной и восточной церквей началось с V века. В связи с чем Аллеманов замечает, что римская церковь обособилась в музыкальном отношении раньше, чем в догматическом, что связано с “гармоническим” стилем мышления запада, не воспринявшим “мелодический” стиль музыки восточной. Пути развития западной церковной музыки отличаются, по его мнению, от музыки восточной церкви и другими чертами. Например, изобретением секвенций. “Непонятная народу латынь, — обобщает известные ему данные Аллеманов, — начала крайне стеснять участие в пении народа. На его долю осталось лишь ясные ему Kyrie eleison, Alleluja, Amen. К ним стали добавлять тропы, которые состояли из библейских изречений и иногда целых гимнов, и поскольку они шли непосредственно за Kyrie, Alleluja, им сопутствовали, то им и было дано название секвенций, обозначающее в точном переводе свиту, следствие”.[231]

В дальнейшем по мере усиления догматических, литургических и политических разногласий между христианскими церквями западного и восточного регионов нарастали и противоречия культового характера. Духовно-эстетические противоречия между церквями особенно обострились в пору иконоборчества, завершающего эпоху Вселенских Соборов.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: