Самодовольный моралист

Самодовольный моралист (СМ), впервые описанный Розенталем, Франком и Нэшем, проявляет свой поведенческий паттерн с самых первых собраний группы. Самая яркая характеристика самодовольного моралиста — его потребность быть правым и доказать чужую неправоту, особенно если речь идет о какой-либо нравственной проблеме. Его социальные мотивы поведения отличны от мотивов тех пациентов, поведенческие паттерны которых мы уже обсуждали. Монополист по разным причинам желает контролировать других. Отвергающий помощь нытик хочет добиться помощи, а затем разгромить благодетеля. Самодовольный же моралист относительно не заинтересован в том, чтобы окружающие любили и уважали его; прежде всего, он хочет быть правым, хочет вызывать уважение своей нравственной чистотой и успешно навязывать свои ценности окружающим.

На первом собрании СМ обычно старается произвести впечатление спокойного и уверенного в себе человека. Он часто молчит до тех пор, пока не выяснит позицию группы или какого - нибудь ее участника. После этого он становится ключевой фигурой в обсуждении из-за глубины своей убежденности и склонности неутомимо вдалбливать остальным свою точку зрения. Для него характерно нежелание идти даже на незначительные уступки, признавать ошибки, вносить какие-либо изменения в свою первоначальную формулировку. Он принимает участие в обсуждении проблемы наряду с остальными для того, чтобы повысить свой статус. Он может указывать, что он перенес более сильный стресс, вызванный внешними обстоятельствами, что он продолжает преуспевать, несмотря на многочисленные помехи, а его решения должны служить примером для других. Хотя поначалу группа и сопереживает ему, когда он говорит о своих проблемах, это сопереживание вскоре уступает место раздражению, когда пациенты понимают, что он заинтересован преимущественно в том, чтобы утвердиться на позиции нравственного превосходства, а не в том, чтобы поделиться с другими своими переживаниями. Если кто - либо еще предпринимает попытки занять позицию превосходства в группе, самодовольный моралист считает, что ему брошен вызов, и справляется с конкурентом, доказывая его неправоту. Авторитет терапевта также ставится под вопрос, хотя зачастую только косвенно; пациент может высказывать сомнения относительно терапии, ссылаясь на мнения других экспертов в этой области или цитируя признанных авторитетов в других областях. Если он почувствует конкретную угрозу для себя, он может поставить под сомнение и раскритиковать нравственные ценности терапевта.

Пациенты с таким поведенческим паттерном мучаются сильными чувствами гнева и стыда. Розенталь с коллегами докладывают, что четверо их пациентов пережили в раннем возрасте потерю родителя противоположного пола, результатом чего стала депривация и потеря социального статуса. Вина за эти события была возложена на однополого родителя, но пациенты, боясь расплаты, не могли выражать свой гнев. Реакцией каждого из них была попытка разоблачить однополого родителя, принимая на себя и «правильно» исполняя родительскую роль. Однако вместо благодарности заинтересованных сторон пациенты сталкивались с безразличным и враждебным отношением. В процессе работы в терапевтической группе они постепенно стали воспринимать себя как оплеванных, жертвующих собой ради других. Это вечное самопожертвование объясняет, почему СМ не может достичь нужного статуса, и обусловливает особое понимание жизни. «Его позиция приобрела вид праведного негодования, у него появилось выражение лица человека, благородно переносящего страдания. Он требует признания благородства своего характера, а не своих достижений». Однако ожидаемое признание не приходит, и этот факт только укрепляет его представление о себе как о глубоко страдающем и не оцененном по достоинству человеке. Его гордость за собственное благородство, его единственную добродетель, усиливается и все ярче проявляется в его межличностных отношениях. Порочный круг замыкается.

Осознание роли, которую стыд и заниженное самоуважение играют в динамиках таких пациентов, исключительно важно для разработки терапевтического плана. Если терапевт не вмешается, самодовольный моралист вызовет такое негодование, что его скоро заставят покинуть группу. Нужно не только защитить пациента, но и помочь группе справляться с его провокационным поведением. Возможно, стыд является ключевым понятием эффективной терапии. Если помочь группе осознать стыд, лежащий в основе гневной полемики самодовольного моралиста, они будут конструктивно реагировать на него. Терапевт, однажды настроившийся на глубокое чувство стыда и несостоятельности, испытываемое пациентом, будет и реагировать соответствующим образом, а не окажется втянутым в катастрофическую круговерть, создаваемую привычными способами общения пациента с окружающим миром.

Однако часто случается так, что пагубный ход событий достигает необратимой стадии до того, как терапевт полностью опознает этот паттерн; группа сначала терпела самодовольного моралиста, затем он начал вызывать раздражение, деланное безразличие и, наконец, ярость. Пациент часто оправдывает себя и пытается объяснить тот факт, что он не получил желаемого уважения, занижая ценность группы и убеждая себя в том, что мнение группы не имеет для него особого значения.

Большинство перечисленных принципов представлены в данном клиническом примере.

Стюарт, двадцатидевятилетний мужчина, который обратился за терапевтической помощью из - за сильного сексуального влечения к девочкам-подросткам, в группе сразу принял модель поведения самодовольного моралиста. Он заявил о своем нравственном превосходстве бесхитростным способом: он подчеркивал свою способность вести благочестивую жизнь по христианским заповедям, несмотря на трудности, создаваемые чужеродными по отношению к его эго сексуальными импульсами. Его поведение в группе соответствовало поведенческому паттерну, описанному выше. Особенно сильной критике члены группы и терапевты подвергались за их пренебрежительное отношение к христианской морали. При этом он не обращал внимания на реакцию группы, в том числе и на их заявление о том, что его презрительное и пренебрежительное отношение к ним не только приводит их в бешенство, но и абсолютно не соответствует христианским нормам. Теперь он вызывал у остальных пациентов только отрицательные эмоции, и трое из них выразили глубокую, неконтролируемую ненависть.

Стюарта мало заботили мнения язычников, и к двадцатому собранию, когда ситуация стала невыносимой, он покинул группу. В глазах случайного наблюдателя его опыт в группе не только не был полезным, но оказался катастрофой. Однако он сразу же начал курс терапии в группе для супружеских пар и оказался намного более восприимчивым, получив такую же обратную связь от собственной жены и остальных пар. Контрольная беседа показала, что группа дала ему очень многое, но он рефлекторно установил такие отношения с группой, которые исключали возможность экспериментирования с новыми способами поведения. Однако его поведение во время первых собраний второй группы значительно отличалось от его поведения в первой.

Этот краткий очерк иллюстрирует утверждение, которое я сделал где-то на страницах этой книги: терапия не прекращается с прекращением терапии в группе. Успешный пациент продолжит развиваться и интегрировать свой опыт на протяжении всей своей жизни. Неуспешный пациент, который по причине «оков роли» занял нежизнеспособную позицию в группе и поэтому не смог достичь (или признать) перемен, тем не менее, может извлечь пользу из своего опыта и использовать последующую терапию более эффективно.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: