Владимир Борисович Авдеев 8 страница

Другие считают, что он сам себе начало и происходит только сам от себя; этим они снова говорят нечто такое, чего не понимают. Мы не понимаем начала Бога, говорят они, значит, Бог не имеет его (но почему бы не сказать: мы не понимаем Бога, значит, его нет). И это первое основание невежества».

Разумеется, во второй половине XVI века автор не мог назвать своего имени, ибо костры инквизиции еще пылали по всей Европе, потому творение это стыдливо именуют атеистическим. Но это неверно, потому что автор выступал как активный противник политического Однобожия и защищал язычество: «…Толкуют о кровавых злодеяниях и разврате языческих Богов. Но помимо того, что мудрейшие из язычников уже объяснили это аллегорически, разве подобное же обвинение не падает на других Богов? По повелению Божию Моисей и Иисус Навин истребляли целые народы…

Упрекают еще язычников в смехотворном идолопоклонстве, в злоупотреблении культом, но ведь в этом же можно упрекнуть и другие религии, да и стоит ли доказывать, что злоупотребления ведут начало скорее от служителей, чем от основателей религий, больше от учеников, чем от учителей, в чем легко можно убедиться».

Ваш покорный слуга с неизреченным удовольствием расщепил бы сей малоизвестный трактат на части с целью выдать эти мысли за свои, но не позволяет уважение к Автору сего. Кроме того, ссылки в наше время почему-то ценятся выше, чем собственные изречения, и потому престижнее иметь столь интеллектуального единомышленника, памяти которого модно лишь поклониться.

Однако же, продолжаю цитировать это мудрое великолепие дальше:

«Но почему же все-таки следует любить Бога, за что почитать его? За то, что он создал нас. Ради какой цели? Чтобы мы впали в грех, ибо он заранее предвидел грехопадение, иначе зачем бы он подсунул запретное яблоко, без которого не свершилось бы грехопадения… Разве Бог, который сам по себе совершенен и заключает в себе всю полноту достоинств и который стоит выше всяких почестей, нуждается еще в знаках внимания? Стремление к почестям есть признак несовершенства и немощи».

Браво, и это XVI век, а далее… далее… Вскрывая откровенную ложь учений Моисея, Христа и Магомета, автор, предвидя логическую необходимость, выдает рекомендации будущему основателю религии интеллектуального и нравственного характера:

«Обычно в каждой религии большинство верующих состоит из людей либо не умеющих ни читать, ни писать, либо таких, кому читать нечего. И необходимо считать установленным, что если только учитель религии обладает достаточной способностью суждения и определенными знаниями, чтобы отличать истинное от ложного, то этого мало – он должен не только быть способным к этому, но и стремиться к этому. Разумеется, мы должны быть прежде всего уверены, что тот, кто нам предлагает свои знания и услуги такого рода, сам не является жертвой обмана и не имеет намерения обманывать других».

Вы только задумайтесь над высказыванием «услуги такого рода» – так ведь мог выразиться лишь современный ироничный интеллектуал. А далее вновь следует напор откровенного прагматизма:

«Чтобы определить, имеем ли мы дело с истинным учителем религии или с обманщиком, нам либо необходим собственный опыт, которого у нас просто нет в отношении трех великих основателей религий – иудейской, христианской и магометанской, поскольку они отдалены от нас по времени и умерли до нашего рождения; либо нам нужен опыт других, который нам сообщают и который мы называем свидетельством. Есть еще и промежуточный путь: узнать о ком-нибудь по его сочинениям, которые можно считать свидетельствами о самом себе. Но в этом отношении Христос ничего не оставил. Оставил ли что-нибудь Моисей – сомнительно. Магомет оставил Коран. Свидетельства других исходят либо от друзей, либо от врагов. Третьего не дано, согласно часто приводимому выражению: „Кто не со мной, тот против меня“. Что же касается собственных свидетельств, то Магомет выдает себя в своих сочинениях за истолкователя божественной воли и приписывает ее себе. В остальном друзья и приверженцы Магомета писали о нем то же, что и приверженцы прочих религий о своих пророках, враги же других религий равным образом дурно отзывались об этой, как и ее приверженцы о чужой. Отсюда следует, что собственные свидетельства ничего не стоят, они недостоверны, не имеют никакого значения, а лишь окончательно запутывают легковерного слушателя. Утверждения друзей имеют подобную же ценность; ведь это всего лишь отзвук речей пророка; нельзя слушать и речи врагов: интересы их противоположны нашим… И для обвинения в обмане, и для оправдания доводы одинаковы для Магомета и прочих: если одни считаются святыми, то других можно объявить обманщиками, и то и другое противоречит справедливости».

Далее с придирчивостью следователя автор трактата раздирает преступления великих пророков на основании все тех же «священных» писаний. В заключение Аноним в духе современного последователя одной из альтернативных религий задает правомерный вопрос: «Кто же посмел говорить в подобных выражениях о Божьем законе?» И сам отвечает на него: «Остаются еще свидетельства тех, кто не принадлежит к иудейской или христианской церкви».

Шедевром же интеллектуального и вместе с тем страстного протеста, без сомнения, является «Антихристианин» Фридриха Ницше. Отечественные исследователи его творчества, особенно кичащиеся своей непредвзятой точкой зрения и высокой нравственностью, предпочитают обходиться обтекаемыми фразами, когда речь заходит об этой работе. Хотя Ницше из всех философов был, пожалуй, самым честным человеком именно в вопросе христианства, ибо только он мог с такой самоотверженной нордической смелостью замахнуться на почти две тысячи лет «священной истории». Эпилог этой книги звучит как победный клич гладиатора, прозревшего от мучительно трудной победы:

«Я осуждаю христианство, я выдвигаю против христианской церкви самое страшное обвинение, какое когда-либо звучало в устах обвинителя. Она для меня худшая из вех мыслимых порч, она обладала волей к самой ужасной, самой крайней порче. Христианская церковь не пощадила ничего и испортила все, каждую ценность она обесценила, каждую истину обратила в ложь, всякую прямоту – в душевную низость. Попробуйте еще говорить о ее благой „гуманной“ миссии! Устранять беды не в ее интересах, она жила бедами, она нуждалась в бедствиях, чтобы утвердиться навечно…»

И поныне христианская церковь не сменила целей и средств. Святые отцы все так же собираются обманывать нас и нещадно эксплуатировать закованную догмами душу. За двадцать веков кошмарной лжи уже можно сделать окончательные выводы, чтобы не питать соками своих человеческих страстей гадкую гидру великой иллюзии «спасения».

Очнитесь от спячки, смотрите – это сказано в двадцатом веке:

«Делать вывод, что Библию может читать кто угодно, было бы вредным заблуждением».

Аббат Лорантен

«Церковь по самой своей природу – неравноправная организация, она включает в себя две категории лиц: пастырей и стадо. Только иерархия направляет и руководит… Что касается толпы, то ее обязанность страдать, быть ведомой и послушно выполнять приказы тех, кто ее направляет».

Папа Пий X

Отбросим суетные сомнения прочь, станем столь же предельно честными, как великий северный певец Бога Диониса – Ницше, скажем «нет» всему этому извращению. Христианство, равно как и все формы монистического сознания, раскрашенного атрибутами черного религиозного карнавала, нуждаются в физическом уничтожении.

Теперь, глядя на звезды и помня обиду наших древних Богов, мы понимаем, что час настал. Гигантский монстр Однобожия весьма уязвимое чучело. Один хороший прицельный удар в солнечное сплетение – политический догмат о Единственности и оно рассыплется в прах, ибо до сих пор это искусственное сооружение держалось лишь силою коварства касты, возмечтавшей править миром. Развяжем руки, распеленаем души, освободим ум – и поражение жрецов Однобожия будет полным.

Люди, присмотритесь, у Вас совершенно никудышный Бог. Его давно пора менять, ибо далеко с ним Вы не уйдете. Даже вечное спасение – это всего лишь станция пересадки на том грандиозном маршруте, что ожидает впереди. Вы спаслись, положим, а что дальше? Вы думали когда-нибудь об этом? После спасения жизнь будет продолжаться, а вы даже не готовы к мысли об этом, потому спасение Ваше будет равносильно гибели. Не слушайте глупых басен о рае и аде: их никто даже не собирался строить, ведь вполне достаточно того, что Вы мечетесь, как угорелые, при мысли о них.

Отрекаясь от Единого Бога, не бойтесь угодить в лапы к Единому дьяволу, ибо это продукт той же системы, изобретение тех же коварных мстительных лжецов. Единый Бог нужен лишь затем, чтобы приучить Вас к мысли о Едином дьяволе, и что оба, таким образом, имеют виды на постоянное жительство в Вашей душе.

«В средние века и до начала XVIII столетия веру в Бога считали неотделимою от веры в дьявола; и кто не верил в последнего, того поэтому уже называли атеистом: мы видим, что это не было так абсурдно».

Артур Шопенгауэр

Задумываясь о Боге, всякий раз Вы в болезненном нетерпении ожидаете трагедии – так вас научила монотеистическая религия и астеническое искусство тех, кто просто не умеет свободно жить. Но трагедии не будет. Если Вы перешагнете через чучело Единого Бога, произойдет невиданное превращение. Смелее в путь за пределы догм, законов, утопий. Они изобретаются лишь затем, чтобы грамотно и методично повязать Вас по рукам и ногам.

Итак, грядет Великое Преодоление.

Сбрасывайте с себя путы занудных писаний, взмывая вверх, и еще долго на зависть и удивление всем на фоне вечернего неба будут видны габаритные огни Вашего «неопознанного летающего объекта», только ими и указывающего непросвещенному взгляду обывателя, что Ваш дерзновенный полет – это не кошмарный мираж, а детище рук человеческих и его могучего свободного духа. Вы, подобно сказочному снаряду занебесных пришельцев, движетесь с паранормальной скоростью назло тупоумному закону земного притяжения. Но что с того? Ваш полет необычен лишь для тех, кто вызубрил сей никчемный закон. Поэтому огни, которые Вы специально включили, чтобы указать, что выбросили все школьные учебники и движетесь по собственным законам. Никаких аварий не будет, это Ваш обычный полет, каких предвидится еще великое множество.

Вы преодолели закон, написанный в школьном учебнике, и потому теперь летите свободно, как Вам хочется, не спрашивая больше ни у кого «высочайшего соизволения».

Христианская литература устроена архиэлементарно на функциональном уровне. Она непременно вначале изображает физические и духовные борения индивида, переступающего высший закон, а как результат – совершающего грехопадение, и через преступление, под воздействием наступившего раскаяния, вновь попадающего на крюк к этому закону. Толстой, Достоевский, Камо – сотни писателей, сотни убеждений, но матрица везде одна… Вот здесь-то мы и поймаем моралетворца за руку, ибо тут кроется верный вывод из этой мучительной нравственной чехарды людей, чей мозг непоправимо обезображен христианством.

Поймите раз и навсегда, что Вы не «раб Божий», но закадычный друг Богов. Затем смело, не озираясь по сторонам, нарушайте выдуманный писаный закон и…

…при этом не совершайте никакого преступления, грехопадения, не кайтесь атавизмы христианского догмата не сумеют поймать Вас в свои тенета.

В самом деле, ну не глупец же Вы нарушать ЧУЖОЙ закон, чтобы потом непременно содеять СВОЕ преступление. Что за банальная логика? Вы преступили чужой закон, чтобы жить как вздумается и, подобно Моисею, изобрести свой собственный. Единый Искуситель подстерегает за углом выдуманного закона всех, кто уверовал в Единого Всемогущего Творца. Но Вы-то теперь твердо знаете, что оба они не более чем сказочные персонажи, а покаяние – это волчья яма, которую изобрели, чтобы оставить Вас наедине со своей глупостью. Все проще простого, как видите, и мировая христианская теология, рассыпавшаяся по свету табунами многотомных писаний, осталась с носом.

Прошу Вас, путь свободен…

Вот Вы преодолели Единого Бога, обманули Единого дьявола, и теперь вы не «раб Божий», которого гоняют хлыстом на каторжные работы морали, а свободный человек, нанимающий сам себе Богов по контракту.

Чем больше Богов – тем лучше. Этой простой истины свято придерживались античные люди, когда еще были крепки своими патриархальными устоями. Чем больше Богов, чем больше, а главное разнообразнее, их сила ввиду вечно существующей конкуренции за Вашу бессмертную душу. Не бойтесь, если Вас обступят с разных сторон черти, ибо чем больше они числом, тем легче противостоять и им. Всегда можно перессорить их друг с другом и выйти сухим из воды, абсолютно сухим, так что даже станет жалко этих нерадивых рогатых тварей.

Не верьте в Единого Бога, и Единый дьявол уберется сам собой, ибо ему нечего будет делать. Продавайте свою душу сколько угодно – ее никто не возьмет, ибо, свободная, она никому, кроме Вас, не нужна.

Христианское монистическое мировоззрение в сущности подобно оптическому фокусу, и в том его слабость: в нем все рано или поздно сходится в одном, несомненно, ярком, но уязвимом истонченном луче света, на который боязно взирать, ибо он может переломиться в любой момент. В то время как языческий пантеизм являет собою необъятный плотный световой поток Божественности, в котором можно купаться и впитывать его до бесконечности, будучи твердо уверенным, что не постиг его широкого многоцветного смысла.

Возьмите любую форму монистического учения, от оголтелого атеизма до невоздержанного фанатичного теизма, расчлените на отдельные самостоятельные мысли, а те, в свою очередь, умозрительно представьте себе в качестве векторов. Вы очень скоро увидите, что все они устремлены в одну сторону и сходятся непременно в одной точке, которая называется или Истиной, или Единым Богом. Точка, подобная этой, в физике называется абсолютным нулем, ибо ниже нее температура опускаться не может. Так и в монизме: дальше этой точки мысль людская не может дерзнуть забраться. Тогда направьте несколько точных метафизических ударов в эту точку – и вся стройная системы вычурной догматики разрушится, а вы ясно ощутите, что все страдания Вашей неустроенной души завершатся триумфом ее тотального освобождения. Все мучения, метания, смыслоутраты забудутся, как легкая неудача. Силой свободного решения Вы уничтожили очаг принуждения, к которому была прикована Ваша душа, а Ваша мысль отныне может носиться, где ей вздумается, не ведая устали, пределов исчерпания и искусительных зон. Нет больше ни Единого Бога, ни Единого дьявола, ни Истины. И не к чему больше приковать, чтобы Вы, подобно бурлаку, тащили на себе посудину чужой судьбы в неведомые безотрадные дали.

Теперь, уже глядя со стороны, Вы ясно увидите, что человек, внутри которого пророс вирус одержимости Единой Идеей, подобен питьевому стакану из напряженного стекла. Из него пьют чужие губы и очень часто роняют чужие нетвердые руки, но он сохраняется, будто скрепленный идеей, лишь до той поры, пока удар не придется в точку напряжения, и тогда он разлетится в прах.

Не позволяйте идее порабощать Вас, напротив, сами порабощайте ее. Не уподобляйтесь стакану из напряженного стекла, не позволяйте пить из себя и ронять наземь, потому что любая концентрация напряжения в одной точке чревата мгновенным разрушением. Ваш Единый Бог, Святая Истина – это место, куда можно ударить, чтобы убить Вас, или просто заставить делать то, чего Вы не желаете. Именно для этих целей во «Второзаконии» сказано «разрушить места, где народы молятся Богам своим», именно поэтому осквернялись языческие храмы, именно поэтому коммунисты взрывали церкви, а современные «демократы» оскверняют идолов марксизма. Истина – это самая болевая точка человеческой души. Современные монорелигии призваны лишь затем, чтобы ее зафиксировать и в любой момент по команде обрушить на нее удар, подчинив Вас таким образом безраздельно, лишив мудрости, воли, защиты, о чем красноречиво свидетельствуют слова папы Пия X: «Вы должны страдать и повиноваться, в чем Вам должна помогать святая церковь». От Вас даже не скрывают характер и способы принуждения.

Счастье – Ваш недостижимый идеал. Страдание – Ваш настоящий земной Удел.

Итак. по всему видно, что Однобожие умирает, космическая сила покидает его священные места. Спросите об этом у любого оккультиста. Оно не имеет будущего, и потому держаться за него просто глупо, в противном случае и от Вам очень скоро запахнет мертвечиной.

№ 16

Всех вышеперечисленных фактов хватает, чтобы усомниться в истинности и богооткровенности исторического Единобожия как основы современных массовых религий, хотя факты эти составляют ничтожную часть того религиозного шовинизма, нетерпимости, ханжества, насилия, подлой политики, которые именуются у нас «священной историей».

Теперь наконец следует задаться вопросом, почему же адепты Единобожия с таким неистовством уничтожают любые формы Многобожия, стремятся вырвать из разума людей его любые проявления.

Ответ прост. Ничто так не противится тираническому единовластию, как именно Многобожие, ведь именем одного легче запугать и подчинить, чем именами многих. Церкви как политической организации легче «контролировать» одного Бога, чем «надзирать» за несколькими, легче управлять «Божьим страхом», как непременным атрибутом духовной жизни всякого Однобожия. Современные религиозные мифы монотеизма – это своды искусственных законов, сверху припомаженные чудесами, чтобы не оттолкнуть верующих и не вселить в их души смятение несовместимостью отдельных частей учения. Современные догматики, как и прежде, утверждают, что без чудес основные утверждения их религий не могут существовать и сами здания этих религий разрушатся. Что ж, они давно заслужили этого.

Теперь от критики перейдем к позитивным утверждениям.

В самом деле, почему вдруг перспектива поклонения нескольким Богам вселяет такой животный ужас? Историки прекрасно знают, какой позитивный сдвиг произошел в сознании людей в Европе во времена Реформации, насколько возросла личная активность индивидуумов, каким изменениям подверглась экономическая и культурная жизнь на континенте, выплеснувшись и за его пределы.

Не составляет большого умственного труда определить, что самый жизненный тонус любого народа зависит от тонуса его религии. Посмотрите, как мрачна и некомфортабельна Ваша религия! Всякое Единобожие, и христианство в частности, не дает никакой индивидуальной активной свободы, провозглашая лишь пассивную ответственность через покаяние. Единобожие всегда устанавливает комендантский уровень мысли, выше которого мысль людская не смеет подниматься. Кроме того, Единобожие провозглашает страдание как единственный путь к высшему блаженству и самосовершенствованию. Но человечество нисколько не стало лучше из-за страданий, которые само себе причинило, и история – есть лучшее тому доказательство. Не стало оно ни счастливее, ни совершеннее.

Каждое из официально запатентованных Единобожия считает себя истинным и единственным, отвечающим божественной воле. Именно поэтому религиозные распри не будут иметь конца, ведь современные монотеистические религии в прямом смысле этого слова неконвертируемы, то есть нравственные категории одной религии не переводятся целиком и полностью в другую. представители разный конфессий рассуждают о борьбе с гордыней как самым страшным из грехов и заявляют, что спасение души человека для них дороже всего. Но попробуйте уговорить этих представителей разных религий провести одновременно одну общую службу, посвященную столь благим целям. Ответ всегда будет отрицательным из-за существующих канонов.

Эти проблемы, равно как и все прочие, с лихвой решаются в рамках Многобожия. Многобожие уже в основе своей заключает идею о высшей терпимости. Понятия «чужой», «иноверец» исчезают сами собой. Никакие религиозные законы, табу не имеют больше той страшной силы. Каждый волен сам по своему усмотрению создавать собственные законы, религиозные ценности, систему культовых знаков, самый миф, поклоняться каким угодно Богам. Отношения между людьми регулируются лишь экономическими, юридическими и социальными рычагами.

Мои Боги не запрещают мне, например, посещать святилища других Богов, в том числе и «вражеских», не запрещают получать религиозный восторг от прикосновения к чужим неведомым святыням. Чем многообразней и глубже мой религиозный опыт, чем независимее и свободней он, тем ближе я к Богу – вот в чем заключена магическая первозданная сила пантеизма. Я тотально свободен перед Богами, я мыслю их по собственному разумению, я обращаюсь к ним всей силой своей неканонизированной страсти. К чему мне клише молитвы, изобретенной каким-то чинушей от религии? Я безграничен, необъятен, я шире любых догм и заповедей, я не вмещаюсь в них, ибо Я – ЧЕЛОВЕК.

Многобожие, в отличие от Однобожия, не нужно постоянно строить в своей душе, приноравливая себя силой к правильному течению нееретической мысли – его нужно лишь единожды разрешить, и оно расцветет само собою естественно. Многобожие не требует постоянной борьбы с Вечным искусителем рода людского, так же как и не требует постоянной акцентации воли на ключевых «проклятых» вопросах бытия, но питает душу всеми живительными соками жизни. Со смертью канона и догмы умирают и все ереси. В этом принципиальное, функциональное и биоэнергетическое различие Однобожия и Многобожия. Чтобы удержать в своей душе одного Бога, чтобы балансировать и не уронить его, всегда нужны усилия воли и нравственности. когда же душа полна Богами, она делается устойчивее как в динамике, так и в статике. Многобожником быть легче, ибо там, где царит Единственность, там не утихает борьба и льется кровь.

Корневым вопросом любой религии является также вопрос о жертвоприношениях. В первобытных религиях в жертву Богам приносили живых людей, с развитием язычества и ростом цивилизации в жертву стали приносить животных. Постепенно тема жертвы становится все более абстрактной, и в христианстве в жертву за все человечество приносится единожды сын Бога, но вместе с ним под шум красочного патетического мифа крадутся и неприметные частицы повседневной человеческой жизни. Обрезанность крайней плотью как символический акт пожизненного прикрепления к вере сменяется более филологически ментальной обрезанностью сердцем. Однобожие незаметно щиплет свои обязательные жертвы с тел людей в виде покаяний и отказа от свободы нравственного выбора. Безропотное следование чужим навязанным заветам и есть жертва, а миф о первородном человеческом грехе – самое мерзкое из всех жертвоприношений., даже по сравнению с кровавыми жертвами дикарей. Это – принесение в жертву политизированному абсолюту самой сочной сердцевины человеческой сущности. При рождении мы получаем ее из рук христианских священнослужителей надкушенной уже на всю оставшуюся жизнь. Вы ответственны за грех праотца Адама – разве это не жертвоприношение?

Настораживает и вызывает недоумение и другой догмат, ибо всякое рассуждение о Божественной Троице, основанное на принципе изоморфизма, есть не более чем вульгарная разновидность арифметики научившихся считать до трех и находящихся в экстазе от этой способности. Католическая мифология – то есть целая наука о деве Марии, или православное имяславие – дисциплина о том, как правильно хвалить Бога, или интернациональный научный коммунизм как свод «законов» об апокалиптическом конце государства и устроения, таким образом, Царства Божия на земле на основе непомерного роста сознания производительных сил, а также появления новой зоологической потребности трудиться без вознаграждения – все это явления одного порядка, основанные на одинаковом словарном багаже и спекулятивных способах доказательства.

Все это наукообразное месиво основано на пильпулизме, то есть методе убеждения по принципу: у себя хвалю то, что у других ругаю.

Если бы отцы церкви надумали творить свою чудесную арифметику немного позже, то, вне всякого сомнения, они использовали бы в теологических целях такие, например, разделы высшей математики, как бесконечные дроби, мнимые величины, ряды Фурье, и фатально недифференцируемое число «e». Ну, а остаточный член разложения бинома Ньютона сыграл бы просто-таки эпохальную роль, как впрочем, и N-мерные пространства с их метафизическим абстрактным оттенком в виде открытого шара. Частную теорию вероятности можно было бы преподавать в разделе математических наук о Божьем провидении.

Никакие идеальные методы высшей математики не имеют отношения к религиозному чувству по той причине, что теология, будь то многобожеская или однобожеская, – наука никак не идеальная, а сугубо прикладная. И знания производственника, бизнесмена, инженера-технолога скорее пригодятся в ней, чем формальные блажения теоретиков. Бог имеет отношение к практической жизни реальных людей, а не к пресным математическим модулям судного дня и загробного воздаяния. Жизнь – это конвейер, сборочный цех, лаборатория, набитая измерительными приборами, а не чистый лист бумаги, который вытерпит любые монстрообразные формулы. Пишите, что угодно – результаты практических действий будут настойчиво твердить свое.

Дело даже не в концепциях, аскетизме, медитации, монадах, Софии, неминуемой победе коммунистического труда. Дело не в том, что все монистически устроенные мозги производят на свет одинаковые в принципе рассуждения. Этой теме можно посвятить целый отдел психиатрии – Параноидальный монизм. Не согрешишь – не покаешься, не покаешься – не спасешься.

Многобожеская концепция строения мира может разрушить самый первичный принцип построения монорелигий, ведь в Царство Божие можно попасть через врата практического счастья и земных удовольствий, а не через страдания, послушание и кротость. Аскетизм и отречение от красот жизни и воли к жизни вовсе не заключает в себе изначально трамплин для святости и высшей эзотерической мудрости. Аскетизм монотеистических пророков – это всего лишь крайность обескровленного бытия, а все крайности чреваты в равной степени чудесами и откровениями. На унылых склонах аскетической мудрости нет уже места, там все занято и «обжито». Попробуйте уйти в другую крайность и сделаться там мудрецом. Но сколько различий будет во всем и сколь велико будет их значение можно понять сразу же, едва после пыльного теологического трактата толщиной с поваренную книгу Вы поймаете на язык пару изумительных афоризмов из Эпикура. Мысль, ограненная канонизированным страданием, уже блистает величавым черным блеском. Все грани этого бриллианта равно самоценны, и все обработаны так, что рука мастера может их не касаться.

Совсем рядом есть другой драгоценный камень, он сокрыт от непросвещенного глаза своей природной бесхитростной простотой. Но едва Вы коснетесь его инструментом точного знания, надетого на первоприродный инстинкт, как пред его сказочным блеском разом померкнут все иные украшения, а силы природы смирят свой нарочитый бег и преклонятся перед его порфирородным сиянием. Только синтез богатой духовной жизни и земного счастья, ни в чем не ведающего отказа себе, ведет к вратам Вечности и Блаженства. Сквозь феерию перерождений Вашей вечной души Вас понесут неустанные крылы избранности и высшего предназначения, а безудержное ликование сделается единственным наполнением сознания. Вместе с утратой времени первыми умирают страдания, вечности нет до них никакого дела.

Все учения, созданные аскетами, – не мудрость, а диагноз состояния их души и тела.

Мораль мучеников и неудачников инфекционна. Мойте руки после общения с ними и никогда не целуйте их знамен.

Человек – это элементарное приспособление для достижения сверхчеловеческих целей. Так позволяет думать любой вариант язычества, и так не позволяет думать любое Однобожие. Вот корень различий.

Мысли о вечном всегда звучат обыденно и просто, в этом и заключается основная трудность их усвоения. Моисей, Христос, Магомет, Будда были величайшими эгоистами вех времен и народов, хотя именно с гордыней других они боролись больше всего. Никто из этих великих людей не пожелал жить той религиозной жизнью, которой жило их окружение. Они захотели видеть, чувствовать и насаждать в мире свои законы, конечно, для пущей убедительности со ссылками на божественные откровения.

В каждой современной мировой религии гораздо больше подлинной политики, чем искренней неподдельной святости. Этот факт как нельзя лучше иллюстрируется их сходством друг с другом, ведь вокруг идей Единого Бога можно было бы изобрести гораздо больше версий человеческого счастья. Но нет же, все как назло сходятся на непременном обуздании человеческой сущности как пропускном билете в Рай. Только контролируемый и предсказуемый, подвластный, Вы угодны Богу. Можно было бы согласиться с этим, если таково и было истинное веление Всевышнего. Но всякому, кто хоть немного знаком с историей, должно быть известно, что слова единственности родились на устах горстки пророков, возмечтавших мирового господства, в связи с чем представляется возможность оставить за собой права на свободу, неконтролируемость, непредсказуемость и неподвластность.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: