СУБКУЛЬТУРА НА ГРАНИ ПЕРЕХОДА В КОНТРКУЛЬТУРУ

Виктор Цой

Первое, что бросается в глаза в текстах Цоя – это "срезание" верхнего этажа субкультуры, отсутствие или обеднение мифологического пласта и выраженный акцент на нижнем этаже – бытие "тусовки". Вместо мифа, истоки которого забыты, утрачены, остается только практика субкультуры – портвейн, блуждание по улице, походы в гости к друзьям, сидение на кухне до утра ("Пачка сигарет", "Просто хочешь ты знать", "Последний герой").

В поэзии Цоя измененяется образ героя – это уже не "инженер на сотню рублей", не студент и не "лишний человек" – интеллектуал-расстрига, люмпен-интеллигент, как у Гребенщикова или Майка Науменко. У Цоя это не то молодой рабочий, не то студент техникума или пэтэушник. Соответственная трансформация происходит и с образом возлюбленной – меняются и ее возраст, и социальное положение ("Восьмиклассница"). Падение "коэфиициента интеллекта" крайне заметно – мы наблюдаем примитивизацию и даже "идиотизацию" образа героя. Появление злобности, агрессивности, глубоко несвойственные субкультурной установке, сигнализирует складывание нового канона, близкого к контркультурной модели ("Бездельник", "Мои друзья", "Мама анархия" и др.).

Поэзия Цоя – это точный слепок с определенного слоя подростковой психологии. В его текстах – максимализм, агрессия, педалирование темы войны, причем войны всех против всех, битвы без цели и смысла – это то состояние войны, вечной оппозиции, в котором подросток находится по отношению к миру.

Творчество Цоя в этом контексте воспринимается как массовая версия некогда элитарного мифа. Классический текст "Звезда по имени Солнце" позволяет увидеть технику создания этого массового мифа. "Застылость" мифологического пейзажа, цикличность, характерная для мифологического понимания времени, символика цвета – мастерски создается некая вневременная схема, стержнем которой становится идея войны "между землей и небом", извечной битвы, лежащей в основе круговорота природы. Но эта установка на вневременность совпадает с подростковым мироощущением, для которого все происходящее сейчас, в данный момент, кажется вечным и незыблемым. Подростковому сознанию чужда мысль о том, что "все течет, все изменяется". С такой установкой удачно согласуется навязчивый лейтмотив "умереть молодым" ("война – дело молодых / лекарство против морщин"). 16-летнему юноше всегда кажется, что он не доживет даже до тридцати, а 40 лет для него – это уже глубокая старость.

Трансформация словаря Цоя также достаточно очевидна и тенденциозна: использование плакатной техники, обеднение лексики, упрощение словаря. Появляется штамп, возникают повторы, навязчивые слова, которые частично сохраняют романтическую ауру ("звезда", "небо"), но и несут выраженную коннотацию агрессии, деструкции и тревоги ("огонь", "пожар", "ночь", "война").

Голос периферии

Подключение периферии к столицам, как упоминалось выше, также трансформирует облик рок-поэзии, лишая ее субкультурного качества. Говоря о все громче звучащем "голосе провинции" в середине 80-х гг., хотелось бы отметить два момента: это, во-первых, огромная роль бардовской традиции, ее активное использование в провинциальном роке, и, во-вторых, обращение к фольклору, устнопоэтической и народной песенно-музыкальной традиции.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: