Небесные и земные родители 8 страница

Нумерологическое сложение раскрывает связь между картами Звезды (XVII, 1+7) и Справедливости (VIII=8), если сохранить за последней ее традиционный номер. Если на восьмом этапе своего пути герой познавал законы окружающего мира, то сейчас он по­знает законы Космоса, открывая для себя все более широкие и глубокие взаимосвязи. В греческом пантеоне эти взаимосвязи меж­ду различными началами олицетворялись богиней Фемидой и ее дочерью Дике. Фемида, дочь Урана-Неба и Геи-Земли, олицетво­ряла извечный порядок и справедливость. Она тоже вхо­дит в комплекс Аркана Звезды, потому что храм ораку­ла в Дельфах был сначала посвящен ей, а уж потом Аполлону. Дике же, как раз и изображенная на карте Справедливости, считалась богиней, с мечом судьбы в руках и с открытыми глазами (!) следив­шая за порядком в мире.

Ключевые слова к карте Звезды:

архетип — Мудрость;

задача — надежда, видение будущего;

цель — понимание высших взаимосвязей, приобщение к мудрости;

Космоса риск — упущенный в поисках будущего контроль над настоящим, погоня за светлячками;

жизнеощущение — вера в будущее, ощущение обновления, прилив сил.

Коварные ловушки

Путь, пройденный героем прежде, со­стоял из десяти этапов, в астрологи­ческом смысле соответствовавших пяти планетам: Меркурию, Венере, Марсу, Юпитеру и Сатурну, каждая в двух ипостасях, светлой и темной. Это карты по порядку от Умереннос­ти (XIV) до Луны (XVIII), а также нумерологически связанные с ними кар­ты от Жреца (V) до Отшельника (IX), олицетворяющие в паре два противо­положных полюса каждой из связан­ных с ними планет.

Меркурий (5), бог путей и дорог, в греческой мифологии Гермес Психо­помп, то есть Проводник душ, прояв­ляется в Аркане Жреца (V) как вос­питатель и проводник на пути во вне­шний мир, а в Аркане Умеренности (XIV) — как проводник души по Цар­ству ночи.

Венера, богиня любви, проявляет в карте Влюблен­ных свою светлую сторону, а в Диаволе — тем­ную, означающую гибельный путь страстей. Марс проявляет себя как весенний бог плодородия в карте Колесницы (VII), озна­чающей выход героя во внешний мир, ста­новясь в карте Башни (XVI) богом вой­ны, способным как разру­шать, так и обновлять. Юпитер в антич­ную эпоху считался высшим судьей над богами и людьми, Карты от Умеренности до Луны и связанные с ними нумерологически карты от Жреца до Отшельника составляют полярные пары для планет от Меркурия до Сатурна на небе и на земле, что и показывают нам карты Справедливости (VIII), отвечающей за земные законы, и Звезды (XVII), олицетворяю­щей законы Космоса. Юпитер был супругом Фемиды, боги­ни божественной справедливости, которой как раз и соответствует Аркан Звезды. Недаром Юпи­тера, как и ее, тоже часто изображали с весами в руках.

Светлый аспект Сатурна как мудрого старца проявляется в карте Отшельника (IX), а темный его аспект, порождающий страхи, отражен в карте Луны (XVIII).

Дело в том, что путь героя еще не окончен. Чудовище побеждено, пленная душа спасена, однако герою предстоит еще трудный путь до­мой. Он должен найти этот выход, не заблудившись в лабиринте Подземного царства. Тут-то его и поджидают коварные ловушки, погубившие немало богатырей. Вспомните Орфея, который обер­нулся — и потерял свою Эвридику навсегда.

Именно здесь, на этом этапе, оглянулась жена Лота и превратилась в соляной столп. Психея, добыв у Персефоны волшебную мазь красоты, не удержа­лась от искушения заглянуть в шкатулку — и впала в летаргический сон. Гильгамеш, спустившийся в Подземное царство и добыв­ший там траву бессмертия, то есть приоб­ретший новое сознание и понимание вечности, на обратном пути остановился на минутку, чтобы на­питься из ручья, вы­пустил траву из рук — и ее тут же съела оказавшаяся рядом змея.

Законы Подземного царства строги: стоит пришельцу вкусить там чего-либо, будь то хоть зерна граната, и он уже никогда не вернется на землю. Так произошло с похищенной Персефоной. Кто хоть на миг присядет в аду, как это сделали решившие пе­редохнуть Тесей с Пирифоем, тот навеки ос­танется сидеть на его скалах забвения. Все это доказывает, что нис­хождение в Подземное царство — это задача, которую необходимо ре­шить, чтобы дойти до цели путешествия, а не сама его цель. То же оз­начает и сказочный дре­мучий лес, в котором блуждает герой Гильгамеш с травой бессмертия в руках, которую ему предстоит потерять из-за змеи на обратном пути

Хитрые и злобные существа, окружающие его там, пытаются заставить героя отказаться от цели своего путешествия, выдать им завет­ное волшебное слово или забыть свое имя, то есть лишить его всех тех ценностей, ко­торые он приобрел у Отшельника — неда­ром Аркан Луны связан с ним нумерологической суммой. Здесь, на этом этапе пути, опасность велика, как никогда: герой может в один миг потерять все, что добыл с таким трудом. При­мер этого приводит персидский поэт Низами, с необычайной кра­сотой, трагизмом и выразительностью передающий рассказ ин­дийской красавицы (в субботу, в черном шатре Сатурна) о ее так и не состоявшейся любви. Но эта история слишком хороша, чтобы пересказывать ее в прозе, и слишком длинна, чтобы можно было уместить ее в этой книге.

В этом заключается и трагедия Нибелунгов, прекрасной иллюс­трацией к которой могут служить последние карты Старших Арка­нов. Все положенные этапы Зигфрид прошел просто с блеском. Он мужественно спустился в ад, где дракон Фафнир (Диавол) стерег золото Рейна, сразился с ним и победил (Башня). Купание в драко­ньей крови сделало Зигфрида неуязвимым, а когда он съел кусо­чек сердца дракона, у него открылись глаза и уши. Он стал пони­мать язык птиц и увидел Брунгильду, свою аниму, поклявшись освободить ее из огненного замка и взять в жены (Звезда). Однако потом Зигфрида угораздило выпить напиток забвения, который ему подали во дворце короля Гунтера (Луна), и он забыл о своей пре­красной валькирии и женился на Кримгильде. Это предательство по отношению к своей аниме сделало его гибель неизбежной.

Если перенести эти образы на нашу повседневную жизнь, ста­нет ясно, что встреча с бессознательным не безопасна и требует сильного, высокоразвитого сознания, которое не позволит бессоз­нательному поглотить себя. Опасность того, что нисхождение в Подземное царство обернется бегством от мира, достаточно вели­ка, потому что поток бессознательных образов, гораздо более яр­ких, чем реальность, и часто действительно прекрасных, может очень быстро заставить человека предпочесть ее реальности. Об опасности быть увлеченным и унесенным силами бессознательного предупреждал еще Гомер, говоря о двух вратах страны сновидений. Одни врата сделаны из рогов животных, другие из слоновой кос­ти; из первых выходят вещие, из вто­рых — зловещие сны.

Эта двоякость воз­можного выбора была одной из причин, по­чему древние тайные школы принимали к себе не всех, предъявляя к соискателям очень высокие требова­ния в плане зрелости их сознания. В отличие от них современные эзотерические школы принимают практически всех без разбора, отчего многие вещи так и остаются для слушателей размытыми и непонятными, а подлинное эзотерическое знание уступает место ярким, но бессодержательным фокусам. Оно, это знание, живет во тьме бессознательного, и только там оно может развиваться по-настоящему. Тот, кто делает выбор в пользу приемов как можно менее сложных и хлопотных, предпочитая считать тайным зна­нием именно их, особенно когда в его жизни снова все наладилось и беспокоиться, казалось бы, не о чем, пусть задаст себе вопрос: не есть ли это то самое бегство от мира, которое рано или поздно заведет его в дремучий лес, найти обратный путь из которого очень трудно.

Нечто подобное происходит, в частности, в современных груп­пах духовного обновления, очищения, самопознания или как там еще. Участие в них, конечно, помогает некоторым людям решить свои проблемы, однако со временем в них образуется некий «не­растворимый осадок» из лиц, кочующих из группы в группу. Это люди, которым очень не хочется возвращаться в свою прежнюю реальность, такую враждебную к ним когда-то. И они, в счастли­вом неведении или сознательно подменяя один мир другим, дела­ют все, чтобы задержаться в очередном уютном гнезде единомыш­ленников как можно дольше. Эту-то возможность и предоставля­ет им группа. И они усаживаются на скалы забвения, блуждают в лабиринте Подземного царства и забывают свое имя. Они забыли, чего хотели когда-то, зачем вообще вступили в группу, хотя вступали они в нее именно затем, чтобы с ее помощью научиться лучше уживаться с окру­жающей действительностью. Вот почему К.-Г. Юнг предупреждает: «Если психология у нас сегодня вынуждена подчеркивать значение бессознательного, это не значит, что со­знательное объявляется маловажным. Цель только в том, чтобы урав­новесить одностороннее и преувеличенно-по­чтительное отношение к последнему за счет хотя бы некоторой релятивизации. Однако эта релятивиза­ция, в свою очередь, не должна заходить настоль­ко далеко, чтобы покло­нение архетипическим ис­тинам погребло под собой обычное человеческое «Я». Наше «Я», если мы все-таки считаем, что оно существует, живет в оп­ределенном времени и пространстве, и в любом случае должно подчи­няться их законам».

На карте Луны в Таро изображен рак, выполза­ющий из воды. Его мож­но истолковать как на­мек на то, что здесь мы достигли тропика Рака, если считать карту Отшельника, связан­ную с образом Сатурна, тропиком Козерога. В обоих этих пунктах Солнце, этот небесный прообраз всех героев, ежегодно меняет на­правление своего движения на противоположное. То же можно отнести и к нашему герою, последовательно проходящему через оба поворотных пункта. Пройдя в свое время Аркан Отшельника (девятый), герой начал свое путешествие по царству Ночи, по двузначным картам, теперь же он, пройдя Аркан Луны (восемнадцатый), поднимается из глу­бин и возвращается к свету. И тут, и там он, проходит через врата, стражем же врат со времен глубокой древности считается Са­турн, астрологически соответствующий обе­им этим картам.

Карту Луны часто ин­терпретируют непра­вильно, потому что в наши дни с Луной обычно связывают какие-нибудь романтические образы. На самом деле она олицетво­ряет тьму, ночь и проник­новение в тайные глуби­ны души. Луна заслоняет Солнце, и свет его мерк­нет (= солнечное затме­ние) – это природное явле­ние считалось в старину недобрым предзнаменова­нием и вызывало у людей ощущение страха и беспо­мощности. Такая интерпретация может показаться необыч­ной, однако она подтверждается не только симво­ликой карты, но и ее номером. Число 18 символи­зирует затмения, поскольку пос­ледовательность солнечных и лунных затмений, так называемый цикл саро­са, повторяется каждые восемнадцать лет.

На рисунке изображен брод, место всегда опасное, хотя и да­ющее шанс перейти через реку, и узкая тропа, веду­щая к двум серым баш­ням, которые мы уже ви­дели на карте Смерти. Это — предвестники Небесно­го Иерусалима, символ наивысшего блага, кото­рого мы можем достичь.

Однако путь к нему труден и опасен. Его охраняют собака и волк. Если пес, как то было и на карте Шута, символизирует безопасные, помо­гающие нам инстинкты, то волк означает инстин­кты опасные и угрожающие. Он соответствует Церберу, стражу ада в греческой мифологии, задача которого не выпускать никого из подземного царства. И, хотя наша цель, Небесный Иерусалим, обитель спасения, уже близка, чтобы достичь ее, необходимо пройти еще одну трансфор­мацию: «...потому что тесны врата и узок путь, ведущие в жизнь, и немногие находят их» (Мф. 7:14). В средневековой мис­тике образом этого этапа пути часто служил узкий мост, через который должна была пройти душа, чтобы достичь жизни вечной. В сказках это, обычно бывает лезвие меча, на котором должен удержаться герой, чтобы перейти через пропасть, или какой-то иной последний и самый опасный этап пути.

В Путешествии героя это — опасность под­даться темному аспек­ту анимы, давая воз­можность своему внутреннему проводнику завести себя в безвыходный лабиринт. Именно потому, что при­рода бессознательного из­начально биполярна и ам­бивалентна, проводник душ тоже часто ведет себя парадоксально. В легенде о Парсифале анима проявля­ет себя то со светлой, то с темной стороны, являясь ему, например, в образе доброй Звездной феи или ее темной антагонистки, Предвестницы беды («1а pucelle de malaire»). Они соответствуют картам Звезды и Луны. Главное здесь, на данном этапе становления личности, это понять, что проводник душ для нас — не цель, которой нужно достичь, а всего лишь средство, чтобы достичь цели, как Беатриче для Данте, привед­шая поэта на вершину горы Очищения, чтобы он мог, наконец, узреть Высшее.

Следуя светлой стороне своей анимы, Звездной фее, герой все равно будет регулярно сталкиваться с ее темной сторо­ной, которую здесь олицетворяет Луна, заслоня­ющая солнце. Лишь поняв, что Солнце, этот символ самости и конечная цель путешествия, скрывается именно там, за этой тьмой, герой сумеет найти выход из лабиринта или колдовского дремучего леса. В своем ком­ментарии к легенде о Парсифале Эмма Юнг пишет: «Анима и в самом деле ведет себя самым парадоксальным образом или делится на две противопо­ложные фигуры, между которыми сознание и будет метаться до тех пор, пока чело­веческое «Я» не осознает стоящую перед ним задачу индивидуации. Лишь когда человек догадается, что за анимой-то и прячется его самость [т.е. Солнце, как символ самости, прячется за Луной, этой темной стороной анимы — прим. авт.], он обретет под нога­ми ту самую почву, которая и поможет ему избавиться от этих метаний; пока же анима для него остается неотличимой от само­сти, ему не избежать этой двойной игры, ибо самость будет то ввергать его в сложные ситуации, то выручать из них, то просве­щать, то запутывать окончательно, и будет поступать так до тех пор, пока он не найдет самого себя и свое место по ту сторону этой игры в парадоксы».

Страх и страж — слова если не однокоренные, то, во всяком случае, созвучные. В астрологии оба эти понятия связывают с плане­той Сатурн, стражем врат или порога. Но Сатурн — это еще и муд­рый старец, знакомый helm по карте Отшельника (IX). Карта же Луны (XVIII), нумерологически связанная с Отшельником, и есть врата, охраняемые Сатурном. Она же — порог страха, к которому мы приближаемся всякий раз, когда нам предстоит взяться за новое дело или вступить на неведомую почву. Вступая в мир Отшельника, мы тоже испытывали подобный страх. Многим делается страшно, когда они вдруг оказываются совершенно одни, в полной тишине, в незнакомом месте. Ночью этот страх даже без всяких видимых при­чин может превратиться в панику. Если взглянуть на него с точки зрения психологии, то это — страх перед бессознательным, пытаю­щимся прорваться через порог сознания, и уж тогда-то нам с ним точно не совладать, как нам кажется. Это страх перед глу­бинами нашей собственной личности, которых мы избе­гаем ровно в той же мере, в какой избегаем тишины и одиночества.

К.-Г. Юнг однажды сравнил современного человека с домовладельцем, слышащим ночью непонятный шум в своем подвале — и поднимающимся на чердак, чтобы зажечь там свет и убедить­ся, что в доме все в по­рядке. «Подняться на чердак», то есть обра­титься к сознанию, чтобы быстренько затушевать все про­блемы, очень легко. Спуститься же в под­вал, в это темное по­мещение, пахнущее сыростью и гнилью, гораздо труднее, по­тому что там мы столкнемся с наши­ми темными сторо­нами. Поэтому в по­вседневной жизни мы обычно избегаем делать это, предпо­читая направлять свою жизненную энергию на внешние объекты. Однако когда мы остаемся одни, да еще в тишине, этой энергии ничего не остается, как течь в бессознательное, вновь и вновь оживляя те самые проблемы, с которыми мы, казалось бы, так ловко расправились.

В мифах многих народов, а также в индийских Упанишадах Луна считается вратами небес. Значит, и наша цель лежит за вра­тами Сатурна, и самые высшие наши благо и счастье находятся за порогом страха. Поэтому во всех религиях имеются сатурнические ритуалы — пост, молчание, затворничество, — при­званные помочь человеку преодолеть этот порог. Отсюда карту Луны, хоть она и олицетворя­ет тьму и страхи, не следует рассматривать как «плохую» или как совет всего лишь не делать чего-то. Об опасности метаний и блуж­даний, вызываемых Черной луной, то есть страхами, предупреждал еще царь Давид: «Нечестивые натянули лук, стрелу свою приложи­ли к тетиве, чтобы во тьме стрелять в пра­вых сердцем» (Пс. 10:2). И все же нам нужно понять суть сво­их страхов и тот совет, который они нам дают. Считается, правда, что страх — плохой совет­чик, однако он часто оказывается прекрас­ным указчиком пути к новому росту. И наша задача здесь — не от­чаиваться, не позво­лять тьме запутать нас в ее лабиринтах, а по­виноваться внутренне­му зову и довериться с благодарностью своему страху, чтобы он пере­вел нас через порог. В «страхообразующих» ситуациях психологи советуют человеку дать выход своему бессознательному, напри­мер, проговорив его. Это, кстати, может быть одной из причин, почему люди одинокие часто беседуют сами с собой.

Вспомните историю Одиссея, у которого тоже были проблемы с возвращением домой. Дважды он даже почти достиг родного ост­рова Итаки, однако оба раза кто-нибудь из его спутников (непроработанные части его собственной личности?) допускал роко­вую ошибку, и их корабль относило ветром или течени­ем далеко в море. Все начальные этапы своего путешествия Одиссей прошел с блеском, лишь, Повешенный несколько раз возвращал его к себе, заставляя вновь и вновь отправляться в путешествие по Морю Ночи. И, если бы не Афина, его анима, представавшая пе­ред ним также в облике Цирцеи, Калипсо, Левкофеи или Навзикаи, чья помощь и советы были действительно неоценимы, он бы никогда не добрался до дома. Без Цирцеи он не сумел бы ни про­тивостоять манящему пению сирен, ни пройти роковой пролив между Сциллой и Харибдой. И, конечно, если бы его покрови­тельница Афина вовремя не замолвливала о нем словечко перед другими богинями и богами, он бы просто погиб.

Постоянную связь со своим проводником Ариадной поддержи­вал и Тесей, когда отправился в Лабиринт сражаться с Минотав­ром. Это она дала ему знаменитую нить, другой конец которой держала в своих руках. Без этой связующей нити герой заблудился бы в Лабиринте, этом олицетворении Подземного царства. Если бы он не сумел найти обратный путь, то, разумеется, погиб бы. Впрочем, этот миф можно интерпретировать как с мужской, так и с женской точки зрения. Тесей не погиб, потому что все время был связан с Ариадной, своей анимой. Ариадну тоже ничто не спасло бы, если бы у нее не было этой нити, связывающей ее с Тесеем.

Как много значит возможность довериться кому-то, особенно когда речь идет о Подземном царстве, в которое легко войти, но трудно выйти! В этом убедился и Данте, встреченный уже у входа в ад словами Миноса, подземного судьи: «Зачем ты здесь, и кто с тобою рядом? Не обольщайся, что легко войти!»

Тот же сюжет встречается уже в самом древнейшем из сохра­нившихся преданий о воскресении. Это величественный эпос древ­них шумеров о нисхождении царицы Неба Инанны в Подземное царство. В нем рассказывается, как Инанна, богиня Великого Верха, покидает свой небесный трон, чтобы навестить свою тем­ную сестру Эрешкигаль, богиню Великого Низа. Однако прежде, чем постучаться во врата Подземного царства, она принимает меры предосторож­ности. Она договаривается со своим мудрым визирем Ниншубуром, что тому надо будет сделать, если она не вернется через три дня, как намеревалась. Так оно все и случилось, и она действительно навеки пропала бы в «Стране, откуда нет возврата», если бы верный Ниншубур не выполнил свое обещание. Та­ким образом, и в этом древнейшем мифе о воскресении «возвра­щение» удается героине только потому, что она сумела догово­риться со своим анимусом, в данном случае визирем.

Под проводником душ следует понимать и ту силу, которая поддерживает необходимое и достаточное равновесие между про­тивоположными полюсами — мужским и женским началом, ак­тивностью и пассивностью, смелостью и терпением, эйфорией и депрессией, но, прежде всего — мерой верной и мерой неверной. Путешествие по Морю Ночи, погружение в глубины бессознатель­ного приводит героя к необыкновенному расширению сознания. Опасность потерять все из-за неверного хода алчного Эго, измены или мании величия, конечно, велика. Пример тому дает «Сказка о рыбаке и рыбке». Рыбак выпускает пойманную золотую рыбку обратно в море, и та в благодарность за это выполняет его жела­ние, доставив старику новое корыто взамен разбитого. Но у ста­рика есть еще старуха, и вот ее-то алчность и возрастает от раза к разу, пока не переходит в манию величия: она пожелала стать «владычицей морскою». На этом терпение рыбки иссякает, и она исчезает вместе со всеми своими прежними дарами, оставив ста­руху опять с разбитым корытом. Рыбка в этой истории символи­зирует самость. Старик — это Эго, слишком слабое, чтобы проти­востоять негативному аспекту своей анимы, то есть бессознатель­ной алчности, требующей удовлетворения все новых безудерж­ных желаний. А поскольку стать владыкой чего-нибудь, а еще лучше бессмертным владыкой, втайне мечтает каждое Эго, то сла­бое Эго может не устоять перед искушением утратить вер­ную меру, и тогда его ждет крах.

Встреча с глубинными образами опасна еще и тем, что Эго может принять трансперсональные наработки за свои личные достижения или отождествить себя с архетипом. Для нашего «Я» встреча с самостью — все­гда настоящее потрясение или, выра­жаясь иначе, всякий раз, когда «Я» испыты­вает такое потрясение, значит, оно встрети­лось с одним из ас­пектов самости.

Главный вопрос при этом — как же поступит это «Я»? Примет со смирением и начнет служить великому Целому — или, раздув­шись от нарциссической гордости, сочтет эту встречу своей заслу­гой, а себя — избранным и просветленным владыкой надо всем и всеми, окончательно пав жертвой комплекса «великого гуру»? К.-Г. Юнг говорил в этой связи о «маннической» личности (от слова «манна» полинезийское обозначение магической энергии) Человечес­кое «Я», писал он, настолько неспособно устоять перед подобны­ми искушениями, что подобную фазу самолюбования проходит в своем развитии почти каждый. Правда, пройдя ее, человеку бы­вает стыдно о ней вспоминать. Вот почему так важно знать о ее существовании заранее, чтобы не слишком на ней задерживаться. Здесь, в конце путешествия по Подземному царству, как раз и выясняется, сумело ли Эго после встречи с силами самости сохра­нить правильное направление. В сказке госпожа Метелица, отпус­кая героиню из своего «подземного царства», решает, вернется ли та домой с мешком золота или с мешком золы. Если первая попавшая туда сестрица просто служила силам самости, добросовестно выпол­няя все поручаемые ей сатурнические задания, то вторую волшеб­ная сила самости интересовала лишь как средство легко и быстро удовлетворить эгоистические желания своего «Я». Этому последне­му варианту соответствует столь широко пропагандируемое ныне «позитивное мышление», поощряющее наше «Я» к самой разбойни­чьей эксплуатации бессознательного. Расплачиваться за такую алч­ность приходится дорого. В конце мы остаемся с мешком золы.

Для нас, людей Запада, опасность разрушить себя в этой погоне за властью или деньгами особенно велика, потому что наша культура уделяла и уделяет слишком мало внимания внутренним ми­рам человека. Не зная, что в них таится, мы тем более подвергаемся опасности, потому что мо­жем невзначай утонуть в любом из этих миров, зачарованные их искушениями и приманками. Мы склонны рассматривать бессознательное лишь с точки зрения целесообразности, то есть возможности использования его в практичес­ких целях. Об этой опаснос­ти предупреждает и Ма­рия фон Франц, когда говорит: «Любая попытка извлечь из бессознательно­го выгоду всегда влечет за собой разрушительные по­следствия, как это проис­ходит и в природе. Зани­маясь одним только ис­пользованием лесов, жи­вотных или полезных ископаемых, мы нарушаем биологическое равновесие, за что неизбежно придется расплачиваться либо уже нам самим, либо следую­щим поколениям».

Так и Бастиан Бальтазар Букс, герой «Беско­нечной истории», под ко­нец настолько увлекся чудесами страны Фантасии, что чуть было не остался в ней навсегда. Потрясенное возможно­стью устроить и исправить все в этом мире так, как ему захочется, его Эго и думать забыло о возвращении. Лишь в самый последний мо­мент, да и то благодаря активному вмешательству своего друга и со­юзника Атреху, герой поворачивает обратно. Вернувшись в наш мир, он встречает книгопродавца Кориандра, у которого в самом начале повести купил ту самую книгу под названием «Бесконечная история», и тот признается, что и сам побывал в стране Фантасии, а потом говорит Бастиану следую­щие знаменательные слова: «Есть люди, которые не могут попасть в страну Фантасию (те, кто застряли на этапе «повешенного»), и есть люди, которые могут туда попасть, но не могут вернуться обратно (то есть «утонули» в мире луны»). Но есть и такие, кто попал туда и вернулся. Так, как ты. На них-то оба эти мира и держатся»

Вот об этом-то и идет речь. Цель путешествия не в том, чтобы сменить один мир на другой. Если мы, скажем, в первой полови­не жизни смотрели на все правым глазом, а потом вдруг убеди­лись, что можем смотреть левым, то было бы глупо теперь навсег­да закрывать правый, чтобы смотреть только левым. Точно так же, как мы смотрим обоими глазами, чтобы зрение было объем­ным, и слушаем обоими ушами, чтобы слух был стереофоническим, мы живем и сознательной, и бессознательной жизнью, со­стоим из мужского и женского начала, из внутреннего и внешне­го человека, объединяя в себе свет и тень. Поэтому и цель путеше­ствия — достичь целостности, жить полной жизнью. Это объеди­нение обеих сторон нашей натуры и есть тема следующей карты. Нумерологически карта Луны (XVIII), как мы помним, связа­на с Отшельником (IX). Если Отшельник означал достижение наи­высшей точки в процессе роста сознания, то Луна символизирует самую глубокую точку нашей внутренней сущности, на­шего бессознательного. Во всем Путешествии ге­роя нет другой такой точки, где риск поте­рять дары Отшельника — знание, свое ис­тинное имя и волшебное слово, — был бы сильнее, чем здесь, в этих лунных глубинах. Но и нигде более, кроме как здесь, человеку открывается шанс переступить порог свое­го страха (Луна) и найти, наконец, путь к себе (От­шельник).

Ключевые слова к карте Луны:

архетип — Ночь, Начало Рассвета;

задача — смена направления, осторожное преодоление порога страха, главное — не заблудиться и не потеряться;

цель — возвращение к свету;

риск — заблудиться в лабиринте, потерять цель, поддаться страху;

жизнеощущение — блуждание, неуверенность, кошмары, страхи, тоска.

Возвращение к свету или примирение

Свершилось! Герой одержал победу. Следуя пути Солнца, он прошел и Не­беса, и Подземное царство, выдержал все испытания и в самом деле вернул­ся домой. Этот миг можно сравнить с утренней зарей. Тьма отступает, и душа поднимается из мрачных глу­бин Ночи, чтобы войти в светлую оби­тель бесстрашия.

Это тот самый момент, когда чудо­вище отпускает проглоченного героя на волю. Кит изрыгает Иону на сушу, ги­гантская змея выплевывает аргонавта Ясона, повинуясь Афине, его аниме.

На этой карте герой выглядит из­рядно помолодевшим. Его фигура, фи­гура ребенка, дышит свежестью, вы­зывая ощущение нового, ясного утра, наступившего после долгой, темной и полной опасностей ночи.

Буквально по словам Библии: «И был ве­чер, и было утро: день первый» (Быт. 1:5), инициация, то есть подлинная трансфор­мация героя началась вечером и заверши­лась с наступлением утра.

То, что герой предстает здесь в облике ребенка, показывает также, что ре­зультатом путешествия ста­ла вновь обретенная простота. Человек, по­знавший действи­тельность во всей ее сложности, в конце пути приходит к неизбеж­ному выводу, что все вели­кие истины просты. Одна­ко принимать за мудрость плоские прописные истины не менее глупо, чем считать каждого шута мудрецом. «Инстинкт человека знает, что любая великая истина проста, — замечает К.Г. Юнг по этому поводу, добав­ляя: — вот почему человек с неразвитым инстинктом готов принимать за нее вся­кие дешевые упрощения и банальности или же, после нескольких разочарований, впадает в другую край­ность, считая, что великая истина обязана быть чрез­вычайно сложной и непостижимой».

В ребенке на карте Солнца перед нами предстает Шут, каким он был в начале всей этой истории. Отправившись в свое путешествие наивным дурачком, он быстро повзрослел, поумнел и многому на­учился. Теперь, в конце пути, он вновь стал смиренным, скромным и действительно зрелым. Теперь это мудрый шут или простодушный чудак из легенды о Парсифале, вернувшийся к своей изна­чальной простоте. Недаром именно он нахо­дит дорогу к замку Грааля, доступ к которо­му открыт лишь тем, кто чист сердцем. Вна­чале, еще глупым подростком, он случайно натыкается на этот замок, но ведет себя там совсем уж по-дурацки, и его выставляют вон. Потом, в конце своего пути, он возвращает­ся туда простодушным чуда­ком — и совершает под­виг Спасения.

Возвращением к изначальной простоте завершается и прекрасная повесть Германа Гессе о путе­шествии его героя, Сиддхартхи. Тот вна­чале тоже надеялся, что ему удастся «вос­парить» и благопо­лучно миновать про­пасти, поджидающие каждого человека на жизненном пути, что­бы без хлопот достичь просветления. Одна­ко и он был вынуж­ден убедиться, что в житейской науке «нет царского пути», и что человеку нуж­но сначала глубоко погрузиться в это жи­тейское море, прежде чем он поймет, что такое свобода и как ее достичь. В конце своего пути Сиддхартха мысленно произносит сло­ва, которые вполне могли бы послужить описанием карты Солнца: «Теперь, думал он, когда все эти эфемернейшие вещи вновь усколь­знули от меня, теперь я вновь стою под солнцем, как некогда стоял маленьким ребенком, ничто не принадлежит мне, я бессилен и не­учен». И немного дальше: «Он скатился вниз и теперь вновь стоял в миру нагой, и невежественный, и с пустотою внутри. Но это его нимало не огор­чало, нет, напротив, он едва сдерживал смех — смех над собой, над этим странным без­рассудным миром».

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: