ТОР 5 статей: Методические подходы к анализу финансового состояния предприятия Проблема периодизации русской литературы ХХ века. Краткая характеристика второй половины ХХ века Характеристика шлифовальных кругов и ее маркировка Служебные части речи. Предлог. Союз. Частицы КАТЕГОРИИ:
|
БРЕМЕНСКИЕ УЛИЧНЫЕ МУЗЫКАНТЫ 3 страница«Когда дома никого не осталось, пошла Золушка на могилу к своей матери под ореховое деревце и кликнула: — Ты качнися-отряхнися, дерево, Кинься златом-серебром ты мне в лицо. И сбросила eй птица золотое и серебряное платье, шитые шелком да серебром туфельки. Надела она быстро это платье и явилась на свадьбу. А сводные ее сестры и мачеха об этом не знали и подумали, что это, должно быть, какая-то чужая королевна, — такая красивая была она в своем золотом платье. Им и в голову не приходило, что это Золушка; они думали, что сидит она дома в грязи и выбирает из золы чечевицу. Вот вышел ей навстречу королевич, взял ее за руку и стал с ней танцевать. И не хотел он танцевать пи с какой другой девушкой, все держал ее за руку, и, если кто подходил приглашать ее па танец, он говорил: — Я с ней танцую». Активность охватывает душу, она хочет любой ценой последовать призыву короля. Наша сказка напоминает нам здесь об Евангелии от Матфея, гл. 22,2: «Царство Небесное подобно человеку царю, который сделал брачный мир для сына своего». И здесь, и там речь идет о свадебном наряде. Золото и серебро соотносились в алхимии Средневековья с Солнцем и Луной; было известно: когда душа одухотворяется через внутреннюю активность, изменяется сущность ее ауры. Не имеющее отношения ко времени Вечное сияет вокруг души, и, как солнечный блеск, переживал это ясновидящий. Средневековые художники изображали вокруг главы или фигуры святых эту золотую ауру, ауру лучей в форме круга или яйца: нимб. Отблеском его являются, вероятно, и золотые царские короны или обручи на лбу. Если золото — это символ солнечной мудрости, то серебро символизирует лунную готовность самоотдачи, восприимчивости. В латинском языке «sol» (Солнце) — мужского рода, «Luna» (Луна) — женского. «Кинься златом-серебром ты мне в лицо»: дай мне духовной активности и душевной самоотдачи! Деревянный башмак снят, и туфелька из шелка и серебра украшает ногу: против земного оказались действенными сила превращения (шелк) и готовность к самоотдаче (серебро). Такие качества ведут к королевскому сыну. В Евангелии Отец Небесный призывает человеческую душу на обручение с Сыном Божьим. Сказка изображает то же, происходящее во внутренней жизни человека. В человеке есть частица от Небесного Отца и Сына. Там, где душа может сказать: не я, но Христос во мне выступает на место низшего Я, действующего в теле, Я высшее, духовное. Это самоотверженно любящее, вечное Я — королевич, жених души-невесты. Он - это то Вечно-Мужественное, которое обручается Вечно-Женственному. Эта встреча должна произойти днем, то есть в дневных трудах. Причем так, чтобы королевич мог сказать: «Я с ней танцую». Я должно охватить и оставить землю в ритме и гармонии, в тяжести и легкости судьбы, то есть овладеть королевским искусством жизни. «Проплясала она до самого вечера и хотела уже домой возвращаться, а королевич ей и говорит: — Я пойду тебя проводить. — Ему хотелось узнать, чья это дочка-красавица; но она от него убежала и взобралась на голубятню. И дождался королевич, пока не пришел отец Золушки, и сказал ему королевич, что какая-то неизвестная девушка взобралась на голубятню. Старик подумал: "А не Золушка ли это?" — и велел принести топор и багор, чтобы разрушить голубятню, но в ней никого не оказалось. Вернулись родители домой, видят — лежит Золушка в своей посконной рубахе на золе, и горит у печки тусклая масляная лампочка. А дело было так: Золушка быстро выпрыгнула с другой стороны голубятни и побежала к ореховому деревцу, там она сняла свое красивое платье и положила его на могилу; унесла его птица назад, и надела Золушка опять свою серую посконную рубаху и села в кухне на кучу золы. На другой день, когда пир начался снова и родители и сводные сестры ушли опять из дому, направилась Золушка к ореховому дереву и молвила так: — Ты качнися-отряхнися, деревцо, Кинься златом-серебром ты мне в лицо. И сбросила ей птица еще более пышное платье, чем в прошлый раз. И когда явилась она в этом платье на пир, каждый дивился, глядя на ее красоту. Королевич ждал ее, пока она не пришла, и тотчас взял ее за руку и танцевал только с нею одной. Когда к ней подходили другие и приглашали ее на танец, он говорил: — Я с ней танцую. Вот наступил вечер, и она собралась уходить, и пошел королевич следом за ней, чтобы посмотреть, в какой дом она войдет. Но она убежала прямо в сад, который находился за домом. И росло в том саду красивое большое дерево, и висели на нем чудесные груши. Она проворно взобралась на него, как белочка по веткам, а королевич и не заметил, куда она исчезла. Стал он ее поджидать, и, когда явился отец Золушки, королевич ему говорит: — От меня убежала неизвестная девушка, мне кажется, что она взобралась на грушу. Отец подумал: «Уж не Золушка ли это?» — и велел принести топор и срубил дерево, но на нем никого не оказалось. Пришли они в кухню, видят — лежит Золушка, как и в прошлый раз, на золе; как и тогда, она спрыгнула с другой стороны дерева и отдала птице, что прилетела на ореховое дерево, свое прекрасное платье и надела опять серую посконную рубаху. На третий день, когда родители и сводные сестры ушли на пир, отправилась Золушка снова на могилу к матери и молвила деревцу: Ты качнися-отряхнися, деревцо, Кинься златом-серебром ты мне в лицо. И сбросила ей птица платье, такое сияющее и великолепное, какого еще никогда ни у кого не было; а туфельки были из чистого золота. Вот явилась она на пир в этом платье, и никто не знал, что и сказать от изумления. Королевич танцевал только с нею одной, а если кто ее приглашал, он говорил: — Я с ней танцую. Вот наступил вечер, и собралась Золушка уходить; и хотелось королевичу ее проводить, но она так ловко от него ускользнула, что он даже этого не заметил. Но придумал королевич хитрость: он велел вымазать всю лестницу смолой; и когда она от него убегала, то туфелька с ее левой ноги осталась на одной из ступенек. Королевич поднял эту туфельку, и была она такая маленькая и нарядная и вся из чистого золота. На другое утро пошел королевич с той туфелькой к отцу Золушки и говорит: — Моей женой будет только та, на чью ногу придется Образы голубятни и грушевого дерена опускаются во многих изданиях для детей, а ведь они — венец всего, потому что чем была бы золотая туфелька без голубятни и грушевого дерева? «Bei ihm geht es zu wie in einem Taubenschlag» (Дословно: «У него как в голубятне, то есть «у него проходной двор». — Прим. перев.), — говорим мы, имея в виду того, кто имеет слишком много сменяющих друг друга мыслей, у кого случаются, быть может, спиритуальные озарения, но нет постоянства, потому что голова как раз и похожа на голубятню. Тот, кто смотрит на дерево, увешанное грушами, так, как это делал средневековый человек, для кого природа была еще откровением, тот без труда поймет этот образ. Как грушевый плод имеет форму капли, и тает, и растекается в спелой сладости, так и само дерево кажется роняющим капли и струящимся. Сказка говорит: оно стоит в саду (Сад — Garten. — Прям. перев.). «Миттгарт» (Mittgart) называли наши предки сферу чувств, «среднего человека». Грушевое дерево — это специальный образ «нервного ствола», и именно для сферы чувств. Но срединная сфера, как и сфера головы, — только проход. Важная в данный момент задача души такова: обратно в серое платье, в золу, пока не будет достигнуто совершенство. Теперь начинает пробуждаться древняя самость, купец. «Уж не Золушка ли это?» И он разрушает голубятню и рубит грушевое дерево в готовности служить королевичу. Ведь мышление (голубятня) и чувствование (грушевое дерево) не могут утвердиться на долгое время в качестве жилища. Значит, не здесь должен найти королевич Золушку. Если бы он нашел ее в голубятне, то была бы достигнута духовность в разуме, но не более. Если бы он нашел ее в грушевом дереве, то в столь же малой степени была бы достигнута полная человечность, в сколь большой — чрезмерное богатство чувства. Лишь если человек погружается в волю и действует, исходя из воли, достигает он совершенства. Эта воля — золотой след, по которому королевич находит невесту; туфелька как раз впору! Там, где мудрость правит в судьбе и жизни, где мы хотим выполнить нашу земную задачу, там приходится впору золотая туфелька. «Обрадовались обе сестры — ноги у них были очень красивые. Старшая отправилась в комнату, чтобы примерить туфельку, и мать была тоже с нею. Но никак не могла она натянуть туфельку на ногу: мешал большой палец, и туфелька оказалась ей мала. Тогда мать подала ей нож и говорит: — А ты отруби большой палец: когда станешь королевой, Отрубила девушка палец, натянула с трудом туфельку, закусила губы от боли и вышла к королевичу. И взял он ее себе в невесты, посадил на коня и уехал с нею. Но надо было им проезжать мимо могилы, а сидело там два голубка на ореховом деревце, и запели они: — Погляди-ка, посмотри, А башмак-то весь в крови, Башмачок, как видно, тесный, Дома ждет тебя невеста. Посмотрел королевич на ее ногу, видит — кровь из нее течет. Повернул он назад коня, привез самозваную невесту домой и сказал, что это невеста не настоящая, и пускай наденет туфельку другая сестра. Пошла та в комнату, стала примерять, влезли пальцы в туфельку, а пятка оказалась слишком большая. Тогда мать подала ей нож и говорит: — А ты отруби кусок пятки: когда будешь королевой, пешком тебе все равно ходить не придется. Отрубила девушка кусок пятки, всунула с трудом ногу в туфельку, закусила губы от боли и вышла к королевичу. И взял он ее себе в невесты, посадил на коня и уехал с ней Но проезжали они мимо орехового деревца, а сидело на нем два голубка, и они запели: - Погляди-ка, посмотри, А башмак-то весь в крови, Башмачок, как видно, тесный, Дома ждет тебя невеста. Глянул он на ее ногу, видит — кровь течет из туфельки и белые чулки совсем красные стали. Повернул он коня и привез самозваную невесту назад в ее дом. Тот, кто, как обе сестры, верит, что может быстро подогнать под себя размер совершенного образа жизни тем, что на скорую руку отрежет свою оторванность от земных дел или одержимость земным, тому выносит приговор голубь духа. В туфельке кровь. Насилие влечет за собой кровь. — И эта тоже ненастоящая, — сказал он, — нет ли у вас еще дочери? — Да вот, — сказал отец. — осталась от покойной моей жены маленькая, несмышленая Золушка. Да куда уж ей быть невестой! Но королевич захотел во что бы то ни стало ее увидеть; и пришлось привести к нему Золушку. И вот умыла она сначала руки и лицо, потом вышла к королевичу, склонилась перед ним, и он подал ей золотую туфельку. Села она на скамейку, сняли с ноги спои тяжелый деревянный башмак и надела туфельку, и пришлась она ей как раз впору. Вот встала она, посмотрел королевич ей в лицо и узнал в ней ту самую красавицу девушку, с которой он танцевал, и он воскликнул: — Вот это и есть настоящая моя невеста Испугались мачеха к сводные сестры, побледнели от злости, а он взял Золушку, посадил на коня и ускакал с ней. Когда проезжали они мимо орехового деревца, молвили два белых голубка: — Оглянися, посмотри, В башмачке-то нет крови, Башмачок, видать, не тесный, Вот она — твоя невеста! Только они это вымолвили, улетели оба с дерева и уселись на плечи к Золушке: один на правое плечо, другой на левое, - так и остались они там сидеть». Там, где обе враждебные силы преодолеваются благодаря непрерывному самовоспитанию, приобщается человек к беспрестанной благодати (голуби садятся Золушке на плечи). «Когда пришло время быть свадьбе, явились и вероломные сестры, хотели к ней подольститься и разделить с ней ее счастье. И когда свадебный поезд отправился в церковь, сидела старшая по правую руку, а младшая — по левую; и вот выклевали голуби каждой из них по глазу. А лотом, когда возвращались назад из церкви, сидела старшая по левую руку, а младшая — по правую и выклевали голуби каждой из них еще по глазу. Так вот были они наказаны за злобу свою и лукавство на всю свою жизнь слепотой». Когда обе враждебные силы предпринимают еще последнюю попытку, во время шествия в церковь, они сами пожинают плоды своего лицемерия: они навсегда теряют зрение, не могут больше ни во что проникать своим взором, они «наказаны слепотой». Голубь духа свершил над ними суд.
ДЕВУШКА-ДИКАРКА Гримм, 65 «Жил когда-то король, была у него жена с золотыми волосами, такая красавица, что подобной не найти было во всем свете. Случилось однажды ей заболеть, и, когда она почувствовала, что скоро умрет, позвала короля и сказала: — Если ты после моей смерти захочешь снова жениться, то бери себе в жены только такую, которая будет равной мне по красоте и чтобы были у нее такие же золотые волосы, как у меня; это ты должен мне обещать. И вот, после того, как король пообещал ей это, она закрыла глаза и умерла: Долгое время король был безутешен и не думал о том, чтобы жениться во второй раз. Но вот наконец говорят ему советники: — По-иному быть не может — должен король жениться снова, чтобы у нас была королева. Разослали тогда во все края посланцев на поиски невесты, которая бы точь-в-точь походила красотой на покойную королеву. Но во всем свете нельзя было сыскать подобной; а если бы такую и нашли, то не могло быть ни одной девушки, у которой были бы такие же золотые волосы. Но была у короля дочь; была она такая же красивая, как и ее покойная мать, и были у нее такие же золотые волосы. Вот когда она подросла, посмотрел на нее однажды король и увидел, что она точь-в-точь похожа на его покойную жену, и вдруг почувствовал к ней сильную страсть. И сказал он своим советникам: — Я хочу жениться на своей дочери: она — точное подобие моей покойной жены, а мне никак не найти невесты, на нее похожей. Услыхали это советники, испугались и говорят: — Богом запрещено жениться отцу на своей дочери, от такого греха ничего путного не выйдет, а заодно будет ввергнуто вбеду и все королевство. А пуще того испугалась дочь, узнав о таком решении своего отца, но она надеялась отговорить его от этого замысла». Начало сказки, как и в «Шиповничке», указывает на Золотой век, когда человек жил еще в нетронутом единстве со своей душой и в том состоянии, которое сказка называет «царством-королевством». Душа была еще пронизана и освящена мудростью, благодатно дарованной ей древним откровением (у нее были золотые волосы). Но древнее откровение иссякает, пророческие сновидения угасают (королева умирает, и таких, как она, больше нет на свете). Конечно, из старой душевной сущности родилась новая, как дочь у матери. Она равна матери своей светящейся духовностью, то есть, по сказке, красотой и врожденной мудростью, так как и у нее золотые волосы. Если бы отец захотел жениться на дочери, то остановилось бы развитие, время остановилось бы на детском состоянии человечества. Но дочь знает, что прародина — рай — должна быть оставлена. Путь человечества идет вниз, и оно собственными силами должно повернуть этот путь снова наверх. Он ведет в оскудение и разобщение для того, чтобы человек самостоятельно нашел себя как добровольное дитя Духа-Отца мира. «И она сказала ему: — Прежде чем выполнить ваше желание, я должна получить от вас три платья: одно золотое; как солнце, другое - серебряное, как луна, а третье — сверкающее, как звезды; кроме того, хочу я иметь мантию, сшитую из тысячи разных мехов и шкурок, и чтобы с каждого зверя вашего королевства было на ней по куску кожи. Она думала: “Всего этого добыть невозможно, и я отвлеку этим отца от его дурных мыслей”. Но, однако, король замысла своего не оставил; самые искусные девушки королевства должны были выткать три платья: одно — золотое, как солнце, другое — серебряное - как луна, а третье — сверкающее, как звезды, а королевским охотникам велено было поймать самых разных зверей в королевстве и вырезать у каждого из них но куску кожи. И вот была сделана мантия из тысячи разных шкурок и мехов. Наконец, когда все было готово, велел король принести ему мантию; он развернул ее перед дочерью и сказал: — Завтра быть свадьбе. Поняла тогда королевна, что нет никакой надежды отвратить любовь отца, и решила она бежать. Ночью, когда все кругом спало, она встала и взяла из своих драгоценностей только три вещи: золотое кольцо, золотое веретенце и маленькое золотое мотовило; а три платья, как солнце, луна и звезды, она спрятала в ореховую скорлупу; накинула на себя мантию из тысячи разных шкурок и вымазала себе лицо и руки сажей». Три платья пожелала королевна; они настолько тонкой работы, что помещаются в ореховой скорлупе, и она сама кладет их туда. Три оболочки души, сотканные из космических сил, должна создать для нее отцовская самость. В нужное время она сама достанет их из скорлупы, и они снова будут расправлены. Хотя образы мифов и сказок скрыты от интеллекта, но в нашем языке они еще живы, и человек говорит образнее, нежели сам сознает. «Ну, у тебя и твердый орех», — срывается с губ, если люди случайно сталкиваются головами. И в действительности головной мозг находится как бы в скорлупе. О принципе подобия учил Парацельс, величайший врач средневековья, сам превосходно разбиравшийся в метафорическом языке. По древним представлениям, грецкие орехи укрепляют головной мозг; природа подает человеку знак своими формами. В голове, в мыслящем-мозгу, скрыты способности — три платья, — которые должны развернуться, когда придет время. Кроме этого сшита еще мантия из тысячи разных шкурок и мехов. Животные представляют в сказке наши инстинкты и влечения. И хотя человек, будучи венцом творения, в высшей своей сущности родствен ангелам, в низшей своей сущности он все-таки имеет животное родство. Здесь и инстинктивная хитрость лисы; ум лошади, который надо держать в узде, чтобы он не «ускакал» прочь; мужество льва и львиная отчаянная смелость; упрямство осла и порой его глупость; воля быка и терпение «скота». Все, что имеет волосяной покров и теплую кровь, предоставило этой мантии часть своей шкуры, свое соответствие. Душа облачается в эту мантию, лицо и руки чернеют, природа влечений забирает власть, видение замутилось. «Она отдала себя на волю Господню и двинулась в путь. Шла она целую ночь, пока не пришла в дремучий лес. Она очень устала и забралась в дупло дерева и там уснула. Взошло солнце, а она все продолжала спать, пока не настал ясный день. И случилось как раз так, что король, которому принадлежал этот лес, в это время охотился в нем. Подбежали королевские собаки к дереву, учуяли королевну, стали бегать вокруг дерева и лаять. Сказал тогда король егерям: — Посмотрите-ка, что там за дичь спряталась. Егеря исполнили его приказ, вернулись назад и говорят: — Лежит в дупле дерева странный зверь, мы такого еще ни разу не видывали: покрыт зверь шкурой из тысячи разных мехов, лежит и спит. Говорит им король: — Вы постарайтесь поймать мне этого зверя живым, привяжите его к повозке и возьмите с собой. Но только егеря дотронулись до девушки, она мигом проснулась, испугалась и говорит им: — Я бедная девушка, отцом-матерью покинутая. Сжальтесь надо мной, возьмите меня с собой! И сказали тогда егеря: — Замарашка, да ты как раз пригодишься на кухне, ступай с нами, будешь там золу выгребать». Ночь и день представляют собой два мира: ночь — время снов, мифологическая эпоха, время детства человечества; день — это время мышления, пробуждающееся и пробудившееся рассудочное мышление. День в его расцвете — ясный день — указывает на время логического рассудочного мышления. Душевный человек, живущий образами, засыпает в «дереве» нервной системы, просыпается же человек, живущий нервно-чувственной жизнью. Все богатство в прошлом, и, проснувшись, девушка слышит: «Замарашка, ты пригодишься на кухне». Так она оказывается во владениях короля, который станет ее супругом. Супругом души является Я. Дикарка перешла из душевного мира отцовской самости в мир Я, до уровня которого она должна еще расти и развиваться. Она еще бедна и должна все начинать сначала. Силы, ищущие познания (егеря короля), выследили дикарку и препровождают ее в ту область, где начинается ее очищение и развитие. «Посадили они ее на повозку и отвезли домой в королевский замок. Отвели девушке маленький закуток под лестницей, где и света не было, и сказали: — Зверушка, вот здесь ты и будешь жить и спать. Потом они послали ее на кухню, и она стала носить дрова и воду, следить за печкой, птиц ощипывать, чистить разные овощи, золу выгребать и исполнять всякую черную работу». Мы рассматривали миф о птице Фениксе, которая сгорает, жертвуя собой, и вновь восстает из пепла. Этот древний пример напоминает о постоянном очистительном огне и преобразовании, о смерти и воскресении. Гёте выразил это в словах: И доколь ты не поймешь Смерть для жизни новой, Хмурым гостем ты живешь На земле суровой. (перев. И.Р.Вильмонта) Смерть и возрождение должны произойти в сердце. «Служи у печки и выгребай золу», — говорит сказка. Печь, место огня в доме, становится символом источника тепла в доме телесном, символом сердца. Служи силой своего сердца, хочет научить нас сказка, сжигай темное и низкое в очистительном огне, очищайся в пламени истинного воодушевления, а то, что остается, — выгребай, чтобы огонь все время мог прогорать вновь. Носи «дрова»: носи и выноси все высохшее, одеревеневшее, все отмирающее — имеются в виду также отжившие мысли — и разжигай ими огонь, очищающий тебя. Носи «воду»: прислушиваясь к словам, относящимся к понятию «вода», — как, например, двигаться к «источникам», «углубляться», «текущая, струящаяся» жизнь, несложно увидеть, что имеется в виду. Это означает окунуться в душевное, освежить «жаждущее» сердце с помощью добра, истины, красоты. Древнекитайское стихотворение, исполненное мудрости, говорит об этом так: О, как это прекрасно, как таинственно: Я черпаю воду, я ношу дрова. «Так жила Дикарка долгое время в горе и беде. Ах, прекрасная королевна, что еще с тобой станется! Вот случилось, что устроили раз в замке пир, и говорит она тогда повару: — Можно мне пойти наверх и немного поглядеть? Я буду стоять у дверей. Повар ответил: — Ладно уж, ступай, но только через полчаса ты должна назад вернуться и убрать золу. Взяла она свою масляную лампочку, пошла к себе в каморку, сняла меховую мантию, смыла с лица и рук сажу, и вернулась к ней опять ее прежняя красота. Потом открыла она орешек и достала оттуда свое платье, что сняло, как солнце. Она оделась и поднялась наверх в замок; все уступали ей дорогу. Ее никто не узнал, и все думали, что не иначе как явилась какая-то королевна. Вышел к ней навстречу король, протянул ей руку, стал с нею танцевать, думая в сердце своем: “Такой красивой девушки я ни разу не видывал”. Вот кончился танец, она поклонилась, и не успел король оглянуться, как она уже скрылась, и никто не знал куда. Позвали сторожей, что стояли у замка, спросили у них, но никто ее не видел». На карту поставлено развитие. Удастся ли подъем? Человеческая душа сделала все, что было в ее силах. Ее полная самоотдача вызывает теперь на арену другую силу: Я в блеске своего царствования, высший человек, выходит ей навстречу. Если в сказке о Золушке душа следует посланному ей зову, то в нашей сказке описывается, как душа по своей воле и своими силами поднимается вверх (она поднялась наверх на пир). В то время, как Золушка получает в дар брошенный ей птицей сверху праздничный наряд, Дикарка сама достает его из ореховой скорлупы. Пришло время, когда головной мозг становится органом развития мудрости. В процессе мышления человек использует способности, заложенные в его голове, но только теперь они могут развернуться: золотое платье. Нам знакомы многочисленные изображения этого золотого платья в живописи и скульптуре средневекового искусства. Аура души, хорошо известная ясновидящим, изображалась в форме яйца. В то время как образ самого Христа запечатлевался в яйцевидном сиянии (мандорла) всех цветов радуги — образ высшего духовного излучения, — золотая аура указывает на мудрость и душевную активность. Современному человеку аура не видна, но он еще может ее чувствовать. Мы говорим порой о ком- либо, что он «светлый человек», он «светится». «А убежала она к себе в каморку, быстро сняла с себя платье, вымазала лицо и руки сажей, надела меховую мантию и снова стала Дикаркой. Пришла она на кухню, хотела было приняться за работу — убирать золу, а повар и говорит: — Это ты отложи до завтра, а свари мне сейчас для короля суп, мне тоже хочется немного побыть наверху. Но смотри мне, чтоб ни одни волос в суп не попал, а то потом я не дам тебе ничего есть. Повар ушел; и сварила Дикарка для короля суп; наварила она хлебной похлебки, постаралась сделать ее как можно лучше, и, когда похлебка сварилась, достала она свое золотое кольцо и бросила его в миску. Вот кончились танцы, и велел король принести ему суп; отведал он супа, и он так пришелся ему по вкусу, что ему показалось, будто лучшего он никогда не едал. Доел он всю миску и — увидел на дне золотое кольцо, и никак не мог понять, как оно туда попало. Велел он тогда позвать к себе повара. Испугался повар, услышав о таком приказе, и говорит Дикарке: - Ты, должно быть, уронила в суп волос; если это правда, я тебя побью. Приходит повар к королю, а король его спрашивает: “Кто этот суп варил?” Говорит повар: — Я его варил. Л король говорит: — Нет, это неправда, он сварен по-другому и куда лучше, чем прежде. Отвечает повар: — Должен признаться, что варил его не я, а варила его Дикарка. И сказал король: — Ступай и позови мне ее сюда. Пришла Дикарка, а король ее спрашивает: — Ты кто такая? — Я бедная сирота, нет у меня ни отца, ни матери. Спрашивает король дальше: — А ты кем у меня работаешь в замке? Она отвечает: — Да я ни к чему не пригодна, разве что только пинки да побои получать. Спрашивает король дальше: — А откуда ты взяла кольцо, которое оказалось в супе? Ответила она: — Об этом кольце я ничего не знаю. Так и не смог король ничего узнать, и пришлось ему ее назад отослать». С высоты своего переживання Дикарка вновь возвращается в повседневность, получив новую способность: она готовит для короля, повар готовит из земных даров пищу для нашего тела и должен знать, что для кого полезно и благотворно. Нашему внутреннему миру необходима способность, распознающая пищу для нашей сущности. Это происходит в каждом человеке с определенной бессознательной уверенностью. Можно различить, что ты получаешь — камни или хлеб, жаждешь ли ты духовной пищи. Это еще бессознательное древнее деление и различение названо в сказке старым поваром. Когда связь между женственным души и мужественным духа создается на столь осознанном уровне, как здесь, тогда душа может уже самостоятельно готовить пищу. Во время своего учения и очищения она обрела познание и может предлагать его целыми объемами (полная миска хлебной похлебки). Больше того: благодаря бедности земной жизни, которую она научилась выносить и преобразовывать — как бедная сирота без отца и матери, — она может предлагать в дар то, что взяла с собой в дорогу как приданое - предрасположение: заключенное в себе, закругленное вне времени сознание своего - Я, кольцо. Она кладет кольцо в хлебный суп: заключенное в себе сознание Я покоится в приобретенном душой познании (в хлебе). Эго познанное открытие два раза прошло через жар сердца — ведь хлеб сперва был испечен в жару печи, а затем еще раз сварен в похлебке. Этот процесс непостижим для интеллекта: «Об этом кольце я ничего не знаю». Такая высокая степень развития могла бы составить определенную опасность. Поэтому следует испытующий вопрос: «Ты кто такая?» и смиренный ответ: «Бедная сирота без отца и матери». Старое наследство исчерпано, душа полностью настроена на самое себя. О кольце она ничего не знает. Знает ли смиренне, есть ли вообще и насколько процветает единение с духовным? Знание об этом уже может означать гордыню. «Спустя некоторое время был устроен опять пир, и Дикарка попросила у повара позволения, как и в прошлый раз, сходить на него поглядеть. Повар ответил: Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском:
|