ТОР 5 статей: Методические подходы к анализу финансового состояния предприятия Проблема периодизации русской литературы ХХ века. Краткая характеристика второй половины ХХ века Характеристика шлифовальных кругов и ее маркировка Служебные части речи. Предлог. Союз. Частицы КАТЕГОРИИ:
|
Пределы рабочего дняМы исходили из предположения, что рабочая сила покупается и продается по своей стоимости. Стоимость ее, как и стоимость всякого другого товара, определяется рабочим временем, необходимым для ее производства. Следовательно, если для производства жизненных средств рабочего, потребляемых им в среднем ежедневно, требуется 6 часов, то в среднем он должен работать по 6 часов в день, чтобы ежедневно воспроизводить свою рабочую силу, или чтобы воспроизводить стоимость, получаемую при ее продаже. Необходимая часть его рабочего дня составляет в таком случае 6 часов и является поэтому, при прочих неизменных условиях, величиной данной. Но этим еще не определяется величина самого рабочего дня. Предположим, что линия а——b изображает продолжительность, или длину, необходимого рабочего времени, равную, скажем, 6 часам. Смотря по тому, будет ли продолжен труд за пределы аb на 1, 3, 6 часов и т.д., мы получим 3 различные линии: Рабочий день I а ——b ——с Рабочий день II а ——b ——с Рабочий день III а —— b ——с изображающие три различных рабочих дня в 7, 9 и 12 часов. Линия bc, служащая продолжением линии аb, изображает длину прибавочного труда. Так как рабочий день = ab + bс, или ас, то он изменяется вместе с переменной величиной bс. Так как ab есть величина данная, то отношение bс к ab всегда может быть измерено. В рабочем дне I оно составляет 1/6, в рабочем дне II — 3/6 и в рабочем дне III — 6/6. Так как, далее, отношение
определяет норму прибавочной стоимости, то последняя дана, если известно отношение этих линий. Она составляет в трех приведенных выше рабочих днях соответственно 16 2/з%, 50% и 100%. Наоборот, одна норма прибавочной стоимости не дала бы нам величины рабочего дня. Если бы, например, она равнялась 100%, то рабочий день мог бы продолжаться 8, 10, 12 часов и т.д. Она указывала бы на то, что две составные части рабочего дня, необходимый труд и прибавочный труд, равны по своей величине, но не показывала бы, как велика каждая из этих частей. Итак, рабочий день есть не постоянная, а переменная величина. Правда, одна из его частей определяется рабочим временем, необходимым для постоянного воспроизводства самого рабочего, но его общая величина изменяется вместе с длиной, или продолжительностью, прибавочного труда. Поэтому рабочий день может быть определен, но сам по себе он — неопределенная величина. Хотя, таким образом, рабочий день есть не устойчивая, а текучая величина, все же, с другой стороны, он может изменяться лишь в известных границах. Однако минимальные пределы его не могут быть определены. Правда, если мы предположим, что линия bс, служащая продолжением линии ab, или прибавочный труд = 0, то мы получим минимальную границу, а именно ту часть дня, которую рабочий необходимо должен работать для поддержания собственного существования. Но при капиталистическом способе производства необходимый труд всегда составляет лишь часть его рабочего дня, т.е. рабочий день никогда не может сократиться до этого минимума. Зато у рабочего дня есть максимальная граница. Он не может быть продлен за известный предел. Эта максимальная граница определяется двояко. Во-первых, физическим пределом рабочей силы. Человек может расходовать в продолжение суток, естественная продолжительность которых равна 24 часам, лишь определенное количество жизненной силы. Так, лошадь может работать изо дня в день лишь по 8 часов. В продолжение одной части суток сила должна отдыхать, спать, в продолжение другой части суток человек должен удовлетворять другие физические потребности — питаться, поддерживать чистоту, одеваться и т.д. Кроме этих чисто физических границ удлинение рабочего дня наталкивается на границы морального свойства: рабочему необходимо время для удовлетворения интеллектуальных и социальных потребностей, объем, и количество которых определяется общим состоянием культуры. Поэтому изменения рабочего дня совершаются в пределах физических и социальных границ. Но как те, так и другие границы весьма растяжимого свойства и открывают самые широкие возможности. Так, например, мы встречаем рабочий день в 8, 10, 12, 14, 16, 18 часов, т.е. самой различной длины. Капиталист купил рабочую силу по ее дневной стоимости. Ему принадлежит ее потребительная стоимость в течение одного рабочего дня. Он приобрел, таким образом, право заставить рабочего работать на него в продолжение одного рабочего дня. Но что такое рабочий день? Во всяком случае это нечто меньшее, чем естественный день жизни. На сколько? У капиталиста свой собственный взгляд... на необходимую границу рабочего дня. Как капиталист, он представляет собой лишь персонифицированный капитал. Его душа — душа капитала. Но у капи- тала одно-единственное жизненное стремление — стремление возрастать, создавать прибавочную стоимость, впитывать своей постоянной частью, средствами производства, возможно большую массу прибавочного труда. Капитал — это мертвый труд, который, как вампир, оживает лишь тогда, когда всасывает живой труд и живет тем полнее, чем больше живого труда он поглощает. Время, в продолжение которого рабочий работает, есть то время, в продолжение которого капиталист потребляет купленную им рабочую силу. Если рабочий потребляет свое рабочее время на самого себя, то он обкрадывает капиталиста. Итак, капиталист ссылается на закон товарного обмена. Как и всякий другой покупатель, он старается извлечь возможно большую пользу из потребительной стоимости своего товара. Но вдруг раздается голос рабочего, который до сих пор заглушался шумом и грохотом... процесса производства. Товар, который я тебе продал, отличается от остальной товарной черни тем, что его потребление создает стоимость, и притом большую стоимость, чем стоит он сам. Потому-то ты и купил его. То, что для тебя является возрастанием капитала, для меня есть излишнее расходование рабочей силы. Мы с тобой знаем на рынке лишь один закон: закон обмена товаров. Потребление товара принадлежит не продавцу, который отчуждает товар, а покупателю, который приобретает его. Поэтому тебе принадлежит потребление моей дневной рабочей силы. Но при помощи той цены, за которую я каждый день продаю рабочую силу, я должен ежедневно воспроизводить ее, чтобы потом снова можно было ее продавать. Не говоря уже о естественном изнашивании вследствие старости и т.д., у меня должна быть возможность работать завтра при том же нормальном состоянии силы, здоровья и свежести, как сегодня. Ты постоянно проповедуешь мне евангелие “бережливости” и “воздержания”. Хорошо. Я хочу, подобно разумному, бережливому хозяину, сохранить свое единственное достояние — рабочую силу и воздержаться от всякой безумной растраты ее. Я буду ежедневно приводить ее в текучее состояние, превращать в движение, в труд лишь в той мере, в какой это не вредит нормальной продолжительности ее существования и ее нормальному развитию. Безмерным удлинением рабочего дня ты можешь в один день привести в движение большое количество моей рабочей силы, чем я мог бы восстановить в три дня. То, что ты таким образом выигрываешь на труде, я теряю на субстанции труда. Пользование моей рабочей силой и расхищение ее — это совер- шенно различные вещи. Если средний период, в продолжение которого средний рабочий может жить при разумных размерах труда, составляет 30 лет, то стоимость моей рабочей силы, которую ты мне уплачиваешь изо дня в день, или всей ее стоимости. Но если ты потребляешь ее в 10 лет и уплачиваешь мне ежедневно вместо всей ее стоимости, т.е. лишь l/з дневной ее стоимости, то ты, таким образом, крадешь у меня ежедневно 2/з стоимости моего товара. Ты оплачиваешь мне однодневную рабочую силу, хотя потребляешь трехдневную. Это противно нашему договору и закону товарообмена. Итак, я требую рабочего дня нормальной продолжительности и требую его, взывая не к твоему сердцу, так как в денежных делах сердце молчит. Ты можешь быть образцовым гражданином, даже членом общества покровительства животным и вдобавок пользоваться репутацией святости, но у той вещи, которую ты представляешь по отношению ко мне, нет сердца в груди. Если кажется, что в ней что-то бьется, так это просто биение моего собственного сердца. Я требую нормального рабочего дня, потому что, как всякий другой продавец, я требую стоимости моего товара. Мы видим, что если не считать весьма растяжимых границ рабочего дня, то природа товарного обмена сама не устанавливает никаких границ для рабочего дня, а следовательно и для прибавочного труда. Капиталист осуществляет свое право покупателя, когда стремится по возможности удлинить рабочий день и, если возможно, сделать два рабочих дня из одного. С другой стороны, специфическая природа продаваемого товара обусловливает предел потребления его покупателем, и рабочий осуществляет свое право продавца, когда стремится ограничить рабочий день определенной нормальной величиной. Следовательно, здесь получается антиномия, право противопоставляется праву, причем оба они в равной мере санкционируются законом товарообмена. При столкновении двух равных прав решает сила. Таким образом, в истории капиталистического производства нормирование рабочего дня выступает как борьба за пределы рабочего дня, — борьба между совокупным капиталистом, т.е. классом капиталистов, и совокупным рабочим, т.е. рабочим классом. (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 23. С. 242—246)
IV. НЕОКЛАССИЧЕСКОЕ НАПРАВЛЕНИЕ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ В последней трети XIX в. в противовес школе английских классиков возникло неоклассическое (греч. neos — новый) направление, продвинувшее экономическую теорию вперед. Оно обладало рядом отличительных черт. Во-первых, неоклассики преодолели ограниченность классического учения о товаре и рыночной цене. Как известно, классическая политическая экономия не изучала поведение на рынке потребителей товарных благ и поэтому не создало целостного учения о рыночной системе ведения хозяйства. Этот пробел по-своему восполнила австрийская школа политической экономии, разработавшая концепцию предельной полезности материальных благ. Английские классики считали решающей сферой экономики производство. Соответственно этому полагали, что рыночные цены определяются предложением благ со стороны товаропроизводителей. Австрийские экономисты, наоборот, главную роль в хозяйственном развитии приписывали рынку и первенство в установлении цен отводили спросу покупателей. Изучая этот спрос, они впервые сформулировали психологические законы массового поведения потребителей рыночных благ. Во-вторых, пересмотром классического наследия занялся и основоположник американской политической экономии Джон Бейтс Кларк. Концепцию предельной полезности потребительских благ он дополнил теорией предельной производительности труда и капитала. И прямо противопоставил свою теорию классическому учению о прибавочной стоимости и эксплуатации рабочего класса при капитализме. Как полагал Дж. Б. Кларк, центральное место в экономической теории занимает проблема распределения общественного продукта. Это распределение осуществляется в соответствии с вкладом каждого из равноценных факторов производства (труда, капитала и земли). Доходы рабочих и бизнесменов, по его мнению, соответствуют реальному вкладу труда и капитала в конечный продукт производства, что ведет к гармонии классовых интересов капиталистов и рабочих. В-третьих, концепции предельной полезности и предельной производительности факторов производства позволили поставить во главу угла неоклассической теории проблему эффективности рыночной экономики. Такая эффективность означает достижение максимума удовлетворения потребностей людей (или максимума дохода предпринимателя) при минимуме затрат производственных ресурсов. Введение в теорию предельных величин привело к возникновению математической школы в экономике (английский ученый У. Джевонс, швейцарский экономист М.Э.Л. Вальрас, итальянский исследователь В.Парето). Именно предельные величины позволили применять высшую математику, оперирующую с такими величинами. С помощью математических методов удалось открыть многие функциональные (количественные) математические зависимости в производстве, потреблении и рынке. Такие методы позволили изыскивать оптимальные варианты продуктивного использования производственных возможностей при ограниченных ресурсах. В силу этого неоклассический переворот в экономической теории связан с маржиналистской (фр. marginal — предельный) революцией. А. АВСТРИЙСКАЯ ШКОЛА ПРЕДЕЛЬНОЙ ПОЛЕЗНОСТИ Основателями учения о поведении людей на рынке потребительских благ являются профессора Венского университета Карл Менгер (1840—1921), Ойген Бём-Баверк (1851—1914) и Фридрих фон Визер (1861—1926). Они выдвинули субъективно-психологическую концепцию стоимости и цены товара. Австрийские экономисты считали, что каждый человек субъективно — лично сам — определяет ценность благ, исходя из степени желательности для него потребляемых вещей. Причем субъективная ценность всякого блага, а стало быть, и рыночная цена, считали они, зависит только от важности удовлетворения потребностей и степени их насыщения. Она определяется также количеством предметов потребления. Люди не считают ценными для себя вещи, имеющиеся в безграничном количестве (например, воздух, вода) и приписывают ценность только редким благам. В процессе потребления происходит закономерное убывание полезности. С каждой дополнительной единицей данного вида благ степень удовлетворения от их потребления уменьшается и достигает предельной величины (“точки насыщения”). ОЙГЕН БЁМ-БАВЕРК Наиболее доступно и ясно теорию предельной полезности изложил О. Бём-Баверк в книге “Основы теории ценности хозяйственных благ” (1886). Здесь автор дал собственное толкование ряда положений субъективно-психологической теории ценности, которые нуждались в совершенствовании. Так, основатель австрийской школы К. Менгер рассматривал меновую ценность как чисто субъективную ценность полезного блага, которое потребитель может получить взамен имеющейся у него вещи. Из-за того, что люди неодинаково определяют ценность обмениваемых благ, К. Менгер отрицал эквивалентность (равноценность) товарного обмена, а это препятствовало пониманию многих рыночных явлений. В отличие от такой позиции О. Бём-Баверк попытался соединить субъективное понимание ценности с трактовкой меновой ценности как объективного явления, присущего самим материальным благам. О. Бём-Баверк отошел от характерного для австрийской школы противопоставления закона издержек и закона субъективной ценности. Он попытался также связать между собой закон спроса и предложения и закон издержек производства. В дальнейшем критический разбор концепции предельной полезности выявил, что она представляет собой асимметричное учение. В концепции отражены только субъективные действия и оценки потребителей благ. И не учитывается другая сторона товарных сделок — влияние производства и предложения товаров на рыночную цену. Как противники, так и сторонники неоклассического направления экономической теории установили, что концепция предельной полезности не вполне соответствует практике и содержит внутренние противоречия. Вот некоторые из несоответствий реальным процессам. Во-первых, закон убывающей полезности не является универсальным и распространяется только на самый ограниченный круг предметов первой необходимости (например, хлеб, вода, жилище), которые имеют для отдельного человека и для каждого момента границу насыщения. Однако данный закон неприменим к подавляющей массе товаров — многочисленным непродовольственным продуктам и тем более к средствам производства. Во-вторых, субъективная полезность не имеет и не может иметь какого-либо количественного выражения, так как отсутствуют объективные единицы для ее измерения. Применяемые же в концепции предельной полезности числовые обозначения лишены, реального содержания, носят произвольный характер. Отсюда возникало немало бесплодных попыток подсчитать полезность и ее предельную величину. Так, предпринимались попытки найти единый измеритель полезности. Единицу приносимой пользы называли ютиль (англ. utility — полезность). Однако сам ютиль не получил объективного количественного измерения. Поэтому он лишь создал видимость подсчета полезности благ какого-то рода. Например, произвольно определяют, сколько ютилей дает прирост предельных полезностей при потреблении первого пирожного (20 ютилей), второго (15), третьего (12) и т.д. Но резонно заметить, что у каждого человека должен был бы. существовать свой счет ютилей. а общего измерителя сугубо индивидуального восприятия пользы благ для всего человечества не может быть в принципе вообще. Нобелевский лауреат П. Самуэльсон и профессор В. Нордхаус дали негативную оценку всем попыткам применить полезность для измерения ценности благ. Они писали: “Полезность есть абстракция, означающая субъективное удовольствие, пользу от потребления продукта. Полезность невозможно измерить. Она суть лишь аналитическая конструкция, предназначенная объяс-
нить схему, по которой потребители рационально распределяют свой ограниченный доход между полезными товарами” [1]. Наконец, австрийская школа не нашла убедительного решения основного вопроса: как перейти от субъективных оценок полезности товаров к реальной рыночной цене. Так, О.Бём_Баверк в книге “Основы теории ценностей хозяйственных благ” попытался выводить из предельной полезности “объективную меновую ценность”, и из нее – рыночную цену. Между тем, очевидно, личные субъективные ощущения несоизмеримы и несопоставимы с объективными стоимостными и денежными величинами. Ниже приводятся основные разделы из работы О. Бём-Баверка. Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском:
|