ОТЛИЧИЕ ФИЛОСОФИИ ОТ НАУКИ, ИСКУССТВА, РЕЛИГИИ, ИДЕОЛОГИИ И ЕЕ МЕСТО В ДУХОВНОЙ КУЛЬТУРЕ

Философия и наука

Еще Аристотель поставил задачу формирования философии как науки о конечных причинах и о мудрости говорил как о науке. Но наиболее часто смешивали философию с наукой философы XIX в. Задачу придания философии научного характера со всей ясностью поставил Гегель (хотя известны его слова, что если философия расходится с данными эмпирической науки, то тем хуже для последней). В этом направлении пошли разными путями позитивистская философия и марксистская идеология. Ф.Энгельс, продолжая данные притязания, писал о диалектике как о «науке о всеобщих законах движения и развития природы, человеческого общества и мышления»¹.

Философия — наука, если может быть наука, «исследующая первые начала и причины»². Но, по крайней мере, современная наука не такова. Она представляет собой совокупность дисциплин, дающих рационально-эмпирический ответ на частные проблемы бытия и существования человека. Наука изучает конкретные явления и пытается на основе их обобщения вывести закономерности. Философия имеет дело с миром в целом, включая сюда не только эмпирическое, но также духовное и нравственное, и не забывая о том, что начальным и конечным пунктом философского исследования является индивидуальное, в том числе индивидуум как объект и субъект исследования. Специфика науки не только в том, что она не берется за изучение мира в целом, подобно философии, а представляет собой частное познание, но также и в том, что результаты науки требуют эмпирической проверки. В отличие от философских утверждений они не только подтверждаемы с помо-

¹ Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. — Т. 20. — С. 145.

² Аристотель. Метафизика. — 982Ь, 5—10.

щью специальных практических процедур или подвержены строгой логической выводимости, как в математике, но и допускают принципиальную возможность их эмпирического опровержения. Все это позволяет провести разделительную линию между философией и наукой.

Ученых порой представляли в качестве так называемых стихийных материалистов в том плане, что им присуща изначальная вера в материальность мира. Вообще говоря, это не обязательно. Можно верить, что Некто или Нечто передает людям чувственную информацию, а ученые считывают, группируют, классифицируют и перерабатывают ее. Эту информацию наука рационализирует и выдает в виде законов и формул вне отношения к тому, что лежит в ее основе. Поэтому ученый может вполне быть как стихийным материалистом или идеалистом, так и сознательным последователем какой-либо философской концепции. Такие ученые, как Декарт и Лейбниц, сами были выдающимися философами своего времени.

В Новое время произошел великий поворот в развитии культуры — наука поднялась на ее высшую ступень. С тех пор значение науки неуклонно возрастало вплоть до XX в., и вера в науку поддерживалась ее огромными достижениями. В середине XX в. в результате растущей связи науки с техникой произошло событие, равное по масштабу научной революции XVII в., получившее название научно-технической революции (НТР) и знаменовавшее новый этап в развитии научного знания.

НТР характеризуется, во-первых, срастанием науки с техникой в единую систему, в результате чего наука стала непосредственной производительной силой, а во-вторых, небывалыми успехами в деле покорения природы и самого человека как части природы. Достижения НТР впечатляющи. Она вывела человека в космос, дала ему новый источник энергии (атомную энергию), принципиально новые вещества и технические средства (лазер), новые средства массовой коммуникации и информации. В современной философии существуют два взгляда на науку в ее связи с жизнью человека: как на продукт, созданный человеком (К.Ясперс); как на продукт бытия, открываемый через человека (М.Хайдеггер).

Наука не только приносит непосредственную пользу общественному производству и благосостоянию людей, но также учит думать, развивает ум, экономит духовную энергию. Наука изучает мир и его эволюцию, и сама является продуктом эволюции, составляя вслед за природой и человеком особый, «третий», мир — мир знаний и навыков. В концепции трех миров — мира физиче-

ских объектов, мира индивидуально-психического и мира интерсубъективного (общечеловеческого) знания — наука сменила «мир идей» Платона. Третий, научный, мир стал таким же эквивалентом философскому «миру идей», как град Божий Блаженного Августина.

«С того момента как наука стала действительностью, истинность высказываний человека обусловлена их научностью. Поэтому наука — элемент человеческого достоинства, отсюда и ее чары, посредством которых она проникает в тайны мироздания»¹. Эти же чары приводили и к преувеличенному представлению о возможностях науки, к попыткам поставить ее выше других отраслей культуры и перед ними. Создалось своеобразное научное «лобби», которое получило название сциентизма (от лат. «сциенция» — наука). Именно в наше время, когда роль науки поистине огромна, появилось представление о науке, особенно естествознании, как высшей ценности. Сциентизм заявил, что наука способна решить все проблемы, стоящие перед человечеством, включая бессмертие.

В рамках сциентизма наука рассматривалась как единственная в будущем сфера духовной культуры, которая поглотит ее нерациональные области. В противоположность этому так же громко заявившие о себе во второй половине XX в. антисциентистские высказывания обрекают науку на вечное противопоставление человеческой природе. Антисциентизм исходит из положения о принципиальной ограниченности возможностей науки в решении коренных человеческих проблем и оценивает науку как опасную силу, отказывая ей в положительном влиянии на культуру. Да, говорят критики, наука повышает благосостояние населения, но она также увеличивает опасность гибели человечества и Земли от атомного оружия и экологической катастрофы.

Отправная точка философии — миф, его осмысление, рефлексия над ним. Мифология отвечает на вопрос о начале и происхождении мира, философия — о его смысле, целостном функционировании и о смысле жизни человека. Преемственность мысли сближает философию с наукой, и недаром основы науки заложены тоже в Древней Греции. Наука идет от видимых вещей и ее выводы проверяются ими. Скажем, в физике гипотеза кварков — частиц, из которых состоят все тела, после их обнаружения стала теорией. Но философские, так сказать, «кварки» никогда не будут открыты, поскольку главные философские утверждения не прове-

¹ Ясперс К. Истоки истории и ее цель // Смысл и назначение истории. — М., 1994. —С. 105.

ряемы опытом. Они находятся как бы за природой, почему Аристотель и назвал их метафизикой («мета» — предлог «за», «фю-зис» — природа). Именно отсутствием окончательных ответов на вечные вопросы о смысле жизни и человеческого существования отличается философия от науки, с одной стороны, и от религии — с другой.

Философские системы нельзя полностью подтвердить или опровергнуть: они говорят о мире в целом, претендуя на вселенский масштаб. Критерий истинности — практика — к ним не применим. Когда выступают с нападками на какое-либо направление, его представители могут попросить: «Опровергните нас!» Если это удастся, значит данные взгляды вообще не философские. Научные положения имеют конкретные следствия, которые могут быть проверены непосредственно или с помощью соответствующей аппаратуры. Философские положения не имеют проверяемых следствий.

Философия — торжество духа, не отягощенного материей. Ценность ее определяется не тем, насколько она ближе к данным органов чувств, а тем, насколько силен дух сам по себе. «...Задача философии состоит вообще в том, чтобы свести вещи к мыслям, и именно к определенным мыслям»¹. Философия, таким образом, понимается как относительно замкнутое царство духа, построенное на эмпирическом базисе, который сам в него не входит (в отличие от науки, которая состоит из двух частей — эмпирической и теоретической).

Философия основывается на духе, который не может измениться в своих чертах, пока существует человечество как вид. Наука же в качестве высшего критерия имеет опыт, и сочетание опыта и рационального мышления может увести ее от реальности человеческого духа. Ученый объективирует себя в науке, а пытаясь снова обрести себя как целостную неповторимую личность обращается к философии.

В отличие от ученого, которого можно уподобить стрелку, стреляющему при ясной погоде и могущему проверить, попал он в мишень или нет, философа можно уподобить стрелку, стреляющему в кромешной мгле. Он не может никогда узнать, попал он или нет, а только поверить в свою удачливость и убедить себя.

Гипотетичность философских положений, однако, не может привести к отказу от философии. Воздержание от суждений, провозглашенное скептиками, заклеймено Гегелем, как «скудость

¹ Гегель Г. Энциклопедия философских наук: в 3 т. — М., 1975. — Т. 1. — С. 253.

мысли». Философия не может быть научно безупречна, но отсюда не следует, что она имеет дело только с мнением. Она является инструментом обсуждения сокровенных человеческих желаний. Цель философской «стрельбы» — блаженство, а побуждает «стрелять» психологическая потребность в вере в вечное существование и задача создания внутреннего духовного мира.

Философские положения недоказуемы в том смысле, как эмпирические — обращением к опыту или как логические теоремы — обращением к разуму. Философская система, чтобы проникнуть в души людей, должна прежде всего удовлетворять их основным потребностям и идеалам. Значит ли, что в этом случае нет места истине? Отнюдь. Мышление имеет здесь дело с особым родом истины — истиной философской.

В отличие от науки с приматом чувственного опыта и религии с культом авторитета, в философии большое значение приобретает интуиция. Философское знание — знание об Универсуме, и оно может считаться полноценным в том случае, если имеется метод постижения целого. Формальная логика тут не подходит, так как слабое и отрывочное знание реальности не дает возможности построить бесконечно длинную цепь логических умозаключений (да это и в принципе невозможно). Провалы преодолеваются с помощью озарения, которое дополняет недостающие звенья. Нельзя доказать истинность определенного воззрения об Универсуме, можно лишь интуитивно ощущать свою правоту. Логичность мышления и большое количество знаний соединяются в философской системе со способностью к целостному восприятию, которая, возможно, не инструмент разума, а свойство души. Посредством него определяют истинное, справедливое и т.д.

Индивидуальный характер философских систем и оснований для них сообщает то отличие философии от науки (сближая ее с искусством), что философией может заниматься каждый при достаточной глубине его мышления, даже не овладев категориальным аппаратом и содержанием дисциплины. Философствовать можно с нуля, с создания собственного категориального базиса. В этом случае вряд ли изобретешь велосипед (в том смысле, что на философских взглядах обязательно останется печать уникальности), но лучше все же знать о существовании велосипеда и владеть им, чтобы быстрее достичь цели.

Ученые находят готовыми основания своей деятельности, в том числе теоретический фундамент. Наука основывается на эмпирически подтвержденном авторитете. Ученые порой используют достижения наук для философии. Если ученый переходит, например,

От вывода бесконечно малых в математике к представлению о монадах как основных единицах мира, как Лейбниц, то его несомненно можно назвать философом в той же мере, как и создателем дифференциального и интегрального исчисления.

Отмечалось, что философия имеет дело с ценностями во всем их многообразии. «Как у Сократа, так и в первых диалогах Платона философское сознание простирается на знание во всем его объеме, причем оно сознательно противополагается знанию, ограниченному познанием действительности. Оно охватывает также и определение ценностей, правил и целей»¹. Философское миропонимание строится на основе охвата всех данных о реальности и представлений о цели и смысле человеческого существования.

Последнее особенно важно. Наука определяет родовые свойства человека — пределы и возможности познания им себя и мира. Если изменится взгляд на какой-нибудь гносеологический вопрос, то иной станет точка отсчета, а структура социальных взаимоотношений останется прежней. Решение гносеологического вопроса затрагивает всех и никого в особенности. Так же точно людей в большинстве своем привлекает и наука, выявляющая общее в природе. Ученый работает на общее в человеке, и все его выводы относятся к родовым свойствам. Считают ли, что солнце вращается вокруг Земли, или узнали, что Земля вращается вокруг Солнца, — для индивидуальных свойств человека и структуры взаимоотношений людей это не имеет значения.

Философия, обращенная к индивидуальным свойствам человека, привлекает внимание человека как индивида. То, что в философии ценностный аспект имеет гораздо большее значение, чем в науке, ведет к тому, что так называемые всеобщие ее законы заслуживают скорее названия принципов. Философские взгляды следует рассматривать не в виде теории, подобно научной, а как учения или концепции.

Конечно, это не противоречит тому факту, что в философии вызревают новые научные направления, для которых она является питательной средой. Так было с наукой вообще, которая зародилась в античное время, так происходит и сейчас с различными качественно новыми областями исследований. В свою очередь, как только в науке возникает серьезная ситуация, ставящая под вопрос ее основания, она обращается к философии. Теоретический разброд в физике элементарных частиц привел к углубленному интересу к философии. Казавшаяся само собой разумеющейся па-

¹ Дилыпей В. Сущность философии. — СПб., 2001. — С. 9.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: