Глава XVIII. О правах суверенов в государствах, основанных на установлении

Что оз­на­ча­ет акт ус­та­нов­ле­ния го­су­дарства. Мы го­во­рим, что го­су­дарство ус­та­нов­ле­но, ког­да мно­жество лю­дей до­го­ва­ри­ва­ет­ся и зак­лю­ча­ет сог­ла­ше­ние каж­дый с каж­дым о том, что в це­лях вод­во­ре­ния ми­ра сре­ди них и за­щи­ты от дру­гих каж­дый из них бу­дет приз­на­вать как свои собствен­ные все действия и суж­де­ния то­го че­ло­ве­ка или соб­ра­ния лю­дей, ко­то­ро­му большинство да­ет пра­во представ­лять ли­цо всех (т. е. быть их предста­ви­те­лем) не­за­ви­си­мо от то­го, го­ло­со­вал ли он за или про­тив них.

Пос­ледствия по­доб­но­го ус­та­нов­ле­ния. Из это­го ус­та­нов­ле­ния го­су­дарства про­из­во­дят­ся все пра­ва и спо­соб­нос­ти то­го или тех, на ко­го сог­ла­ше­ни­ем соб­рав­ше­го­ся на­ро­да пе­ре­не­се­на вер­хов­ная власть.

1. Под­дан­ные не мо­гут из­ме­нять фор­му прав­ле­ния. Во‑пер­вых, так как на­род зак­лю­ча­ет сог­ла­ше­ние, то сле­ду­ет ра­зу­меть, что он не обя­зал­ся ка­ким-ли­бо пре­ды­ду­щим сог­ла­ше­ни­ем к че­му-ни­будь про­ти­во­ре­ча­ще­му дан­но­му сог­ла­ше­нию. Сле­до­ва­тельно, те, кто уже ус­та­но­вил го­су­дарство и та­ким об­ра­зом обя­зал­ся сог­ла­ше­ни­ем приз­на­вать как свои действия, и суж­­де­ния од­но­го, неп­ра­во­мер­ны без его раз­ре­ше­ния зак­лю­чать меж­ду со­бой но­вое сог­ла­ше­ние, в си­лу ко­то­ро­го они бы­ли бы обя­за­ны под­чи­няться в чем‑ли­бо дру­го­му че­ло­ве­ку. По­это­му, под­дан­ные мо­нар­ха не мо­гут без его раз­ре­ше­ния свергнуть мо­нар­хию и вер­нуться к ха­осу ра­зоб­щен­ной тол­пы или пе­ре­вес­ти свои пол­но­мо­чия с то­го, кто яв­ля­ет­ся их предста­ви­те­лем, на дру­го­го че­ло­ве­ка или дру­гое соб­ра­ние лю­дей, ибо они обя­за­лись каж­дый пе­ред каж­дым приз­на­вать имен­но его действия сво­ими и счи­тать се­бя от­ветствен­ны­ми за все, что их су­ве­рен бу­дет или соч­тет уместным де­лать, и, та­ким об­ра­зом, ес­ли бы хоть один че­ло­век не дал сво­его сог­ла­сия, все ос­тальные на­ру­ши­ли бы свои обя­за­тельства по от­но­ше­нию к не­му, что неспра­вед­ли­во, а так как, кро­ме то­го, каж­дый из них от­дал вер­хов­ную власть но­си­те­лю их ли­ца, то, свер­гая его, они от­ни­ма­ют у не­го то, что ему при­над­ле­жит по пра­ву, что опять-та­ки яв­ля­ет­ся неспра­вед­ли­востью.

2. Вер­хов­ная власть не мо­жет быть по­те­ря­на. Во‑вто­рых, так как пра­во представ­лять всех участво­вав­ших в сог­ла­ше­нии да­но то­му, ко­го де­ла­ют су­ве­ре­ном пу­тем сог­ла­ше­ния, зак­лю­чен­но­го лишь друг с дру­гом, а не су­ве­ре­ном с кем‑ни­будь из участни­ков, то не мо­жет иметь мес­то на­ру­ше­ние сог­ла­ше­ния со сто­ро­ны су­ве­ре­на, и, сле­до­ва­тельно, ник­то из его под­дан­ных не мо­жет быть ос­во­бож­ден от под­данства под пред­ло­гом то­го, что су­ве­рен на­ру­шил ка­кие-ли­бо обя­за­тельства. Что тот, кто стал су­ве­ре­ном, не зак­лю­ча­ет пред­ва­ри­тельно­го сог­ла­ше­ния со сво­ими под­дан­ны­ми – оче­вид­но, ибо он дол­жен был бы зак­лю­чить сог­ла­ше­ние или со все­ми (mul­ti­tu­de) как од­ной сто­ро­ной сог­ла­ше­ния или же нес­колько сог­ла­ше­ний с каж­дым че­ло­ве­ком в от­дельнос­ти.

Од­на­ко, зак­лю­чить сог­ла­ше­ние со все­ми людьми как еди­ным це­лым не­воз­мож­но, так как до ус­та­нов­ле­ния го­су­дарства они не яв­ля­ют­ся еди­ным ли­цом, а ес­ли он зак­лю­чил мно­го от­дельных сог­ла­ше­ний со­от­вет­ствен­но чис­лу лю­дей, то эти сог­ла­ше­ния по при­об­ре­те­нии им вер­хов­ной влас­ти ста­но­вят­ся не­действи­тельны­ми, ибо лю­бое действие, на ко­то­рое ка­кой-ни­будь предста­ви­тель этой тол­пы мо­жет ука­зать как на на­ру­ше­ние до­го­во­ра, яв­ля­ет­ся действи­ем су­ве­ре­на и всех ос­тальных, так как оно со­вер­ше­но от ли­ца и по пра­ву каж­до­го из них в от­дельнос­ти.

Мне­ние, буд­то ка­кой-ли­бо мо­нарх по­лу­ча­ет свою власть на ос­но­ве сог­ла­ше­ния, т. е. на из­вестных ус­ло­ви­ях, вы­те­ка­ет из не­по­ни­ма­ния той про­с­той ис­ти­ны, что сог­ла­ше­ния яв­ля­ют­ся лишь сло­ва­ми и сот­ря­се­ни­ем воз­ду­ха и об­ла­да­ют си­лой обя­зать, сдер­жи­вать, ог­ра­ни­чить и за­щи­тить че­ло­ве­ка лишь пос­то­льку, пос­кольку им при­хо­дит на по­мощь меч го­су­дар­ства, т. е. нес­вя­зан­ные ру­ки то­го че­ло­ве­ка или соб­ра­ния лю­дей, ко­то­рые об­ла­да­ют вер­хов­ной властью и действия ко­то­рых санкци­они­ро­ва­ны все­ми под­дан­ны­ми и ис­пол­не­ны си­лой всех под­дан­ных, объеди­нен­ных в ли­це су­ве­ре­на. Од­на­ко, ког­да соб­ра­ние лю­дей ста­ло су­ве­ре­ном, тог­да ведь ник­то не во­об­ра­жа­ет, что та­ко­го ро­да сог­ла­ше­ние мог­ло иметь мес­то при этом ус­та­нов­ле­нии, ибо кто же бу­дет так глуп, что­бы ска­зать, что, нап­ри­мер, на­род Ри­ма зак­лю­чил сог­ла­ше­ние с римски­ми под­дан­ны­ми о том, что он бу­дет дер­жать вер­хов­ную власть на ка­ких‑то ус­ло­ви­ях, при на­ру­ше­нии ко­то­рых римские под­дан­ные име­ют пра­во свергнуть власть римско­го на­ро­да. Но лю­ди не за­ме­ча­ют, что то, что вер­но в от­но­ше­нии не­род­но­го прав­ле­­ния, вер­но так­же в от­но­ше­нии мо­нар­хии.

3. Ник­то не мо­жет, не на­ру­шая спра­вед­ли­вос­ти, про­тес­то­вать про­тив ус­та­нов­ле­ния су­ве­ре­на, про­возгла­шен­но­го большинством. В‑тре­ть­их, ес­ли большинство сог­лас­ным го­ло­со­ва­ни­ем объяви­ло ко­го-ни­будь су­ве­ре­ном, то не­сог­лас­ный с этим пос­та­нов­ле­ни­ем дол­жен по вы­яс­не­нии ука­зан­но­го ре­зульта­та или сог­ла­ситься с ос­тальны­ми, т. е. приз­на­вать все действия, ко­то­рые бу­дут со­вер­ше­ны су­ве­ре­ном, или он по пра­ву мо­жет быть истреб­лен ос­тальны­ми. Ибо ес­ли он доб­ро­вольно всту­пил в сог­ла­ше­ние со все­ми соб­рав­ши­ми­ся, то он тем са­мым в дос­та­точ­но яс­ной фор­ме объявил свою во­лю (и этим мол­ча­ли­во при­нял на се­бя обя­за­тельство) под­чи­няться все­му, что пос­та­но­вит большинство. По­это­му, ес­ли он от­ка­зы­ва­ет­ся под­чи­ниться или про­тес­ту­ет про­тив ка­ко­го-ни­будь пос­та­нов­ле­ния большинства, он на­ру­ша­ет свой до­го­вор и пос­ту­па­ет неспра­вед­ли­во.

4. Под­дан­ные не мо­гут осуж­дать действия су­ве­ре­на. В‑чет­вер­тых, так как бла­го­да­ря ука­зан­но­му ус­та­нов­ле­нию каж­дый под­дан­ный яв­ля­ет­ся от­ветствен­ным за все действия и суж­де­ния ус­та­нов­лен­но­го су­ве­ре­на, то от­сю­да сле­ду­ет, что все, что бы пос­лед­ний ни де­лал, не мо­жет быть неп­ра­во­мер­ным ак­том по от­но­ше­нию к ко­му-ли­бо из его под­дан­ных, и он не дол­жен быть кем‑ли­бо из них об­ви­нен в неспра­вед­ли­вос­ти. Ибо тот, кто де­ла­ет что‑ли­бо, на что он упол­но­мо­чен дру­гим, не мо­жет этим со­вер­шить неп­ра­во­мер­но­го ак­та по от­но­ше­нию к то­му, кем он упол­но­мо­чен. При ус­та­нов­ле­нии же го­су­дарства каж­дый от­дельный че­ло­век яв­ля­ет­ся до­ве­ри­те­лем в от­но­ше­нии все­го, что су­ве­рен де­ла­ет, и, сле­до­ва­тельно, вся­кий, кто жа­лу­ет­ся на неспра­вед­ли­вость со сто­ро­ны су­ве­ре­на, жа­лу­ет­ся на то, ви­нов­ни­ком че­го он сам яв­ля­ет­ся, и по­это­му дол­жен об­ви­нять лишь са­мо­го се­бя. Да и са­мо­го се­бя он не дол­жен об­ви­нять, ибо не­воз­мож­но со­вер­шать неспра­вед­ли­вость по от­но­ше­нию к са­мо­му се­бе. Вер­но, что лю­ди, об­ле­чен­ные вер­хов­ной властью, мо­гут со­вер­шать пристрастные действия, но не неспра­вед­ли­вость и без­за­ко­ние в собствен­ном смыс­ле.

5. Лю­бой су­ве­рен не­на­ка­зу­ем под­дан­ным. В‑пя­тых, и как вы­вод из только что ска­зан­но­го, ни один че­ло­век, об­ле­чен­ный вер­хов­ной властью, не мо­жет быть по пра­ву каз­нен или как‑ни­будь ина­че на­ка­зан кем‑ли­бо из сво­их под­дан­ных. Ибо каж­дый под­дан­ный, как мы ви­де­ли, яв­ля­ет­ся от­ветствен­ным за действия сво­его су­ве­ре­на. Сле­до­ва­тельно, на­ка­зы­вая су­ве­ре­на, под­дан­ный на­ка­зы­ва­ет дру­го­го за действия, со­вер­шен­ные им са­мим.

6. Су­ве­рен – судья в воп­ро­сах о том, что не­об­хо­ди­мо для ми­ра и за­­­­щи­ты сво­их под­дан­ных. И так как целью уч­реж­де­ния вер­хов­ной влас­ти яв­ля­ют­ся мир и об­щая за­щи­та, а пра­во на цель да­ет пра­во и на ве­ду­щие к ней средства, то к пра­вам че­ло­ве­ка или соб­ра­ния, об­ла­да­юще­го вер­хов­ной властью, от­но­сит­ся так­же пра­во быть судьей в де­лах ми­ра и за­щи­ты, а так­же в де­лах то­го, что пре­пят­ству­ет их осу­ществле­нию. Су­ве­рен, та­ким об­ра­зом, име­ет пра­во предпри­нять все, что он счи­та­ет не­об­хо­ди­мым в це­лях сох­ра­не­ния ми­ра и бе­зо­пас­нос­ти пу­тем пре­дуп­реж­де­ния раз­до­ров внут­ри и на­па­де­ния извне, а ког­да мир и бе­зо­пас­ность уже ут­ра­че­ны, предпри­нять все не­об­хо­ди­мое для их восста­нов­ле­ния.

И судья в от­но­ше­нии то­го, ка­ким доктри­нам сле­ду­ет их учить. И поэ­то­му, в‑шес­тых, в ком­пе­тен­цию вер­хов­ной влас­ти вхо­дит быть судьей в от­но­ше­нии то­го, ка­кие мне­ния и уче­ния пре­пятству­ют и ка­кие со­действу­ют вод­во­ре­нию ми­ра, и, сле­до­ва­тельно, в ка­ких слу­ча­ях, в ка­ких рам­ках и ка­ким лю­дям мо­жет быть пре­дос­тав­ле­но пра­во об­ра­щаться к на­род­ной мас­се и кто дол­жен рассле­до­вать доктри­ны всех книг, преж­де чем они бу­дут опуб­ли­ко­ва­ны. Ибо действия лю­дей обус­лов­ле­ны их мне­ни­ями, и в хо­ро­шем уп­рав­ле­нии мне­ни­ями сос­то­ит хо­ро­шее уп­рав­ле­ние действи­ями лю­дей с целью вод­во­ре­ния сре­ди них ми­ра и сог­ла­сия. И хо­тя единствен­ным кри­те­ри­ем уче­ния должна быть ис­ти­на, од­на­ко это не про­ти­во­ре­чит то­му, что­бы уче­ния ре­гу­ли­ро­ва­лись так­же с точ­ки зре­ния их от­но­ше­ния к де­лу ми­ра. Ибо уче­ние, про­ти­во­действу­ющее ми­ру, не мо­жет в боль­шей ме­ре быть ис­тин­ным, чем мир и сог­ла­сие – нап­рав­лен­ны­ми про­тив ес­тествен­но­го за­ко­на. По­это­му в го­су­дарстве, где вслед­­ствие неб­реж­нос­ти или не­лов­кос­ти пра­ви­те­лей или учи­те­лей с те­че­ни­ем вре­ме­ни ста­ли об­щеп­ри­ня­ты­ми лож­ные уче­ния, про­ти­во­по­лож­ные ис­ти­ны мо­гут ока­заться вред­ны­ми.

7. Пра­во пред­пи­сы­вать под­дан­ным пра­ви­ла, с по­мощью ко­то­рых каж­дый из них столь хо­ро­шо зна­ет, что имен­но яв­ля­ет­ся его собствен­ностью, что уже ник­то дру­гой не мо­жет, не на­ру­шив спра­вед­ли­вос­ти, от­нять ее у не­го. В‑седьмых, к вер­хов­ной влас­ти от­но­сит­ся вся власть пред­пи­сы­вать пра­ви­ла, ука­зы­ва­ющие каж­до­му че­ло­ве­ку, ка­ки­ми бла­га­ми он мо­жет пользо­ваться и ка­кие действия он мо­жет предпри­нять, не ока­зы­ва­ясь стес­нен­ным в этом от­но­ше­нии кем‑ли­бо из сво­их сог­раж­дан. И име­н­­но это лю­ди на­зы­ва­ют собствен­ностью. Ибо до ус­та­нов­ле­ния вер­хов­ной влас­ти (как уже бы­ло по­ка­за­но) все лю­ди име­ли пра­во на все, ка­ко­вое пра­во не­об­хо­ди­мо ве­ло к войне, и по­это­му эта собствен­ность, ко­то­рая не­об­хо­ди­ма для ми­ра и за­ви­сит от ус­та­нов­ле­ния вер­хов­ной влас­ти, есть акт этой влас­ти в це­лях ус­та­нов­ле­ния граж­данско­го ми­ра. Эти пра­ви­ла о соб­ствен­нос­ти (или о мо­ем и тво­ем), о доб­ре, зле, за­ко­но­мер­ном и не­за­ко­но­мер­ном в че­ло­ве­чес­ких действи­ях суть граж­данские за­ко­ны, т. е. осо­бен­ные за­ко­ны каж­до­го от­дельно­го го­су­дарства.

8. Су­ве­ре­ну так­же при­над­ле­жат су­деб­ная власть и пра­во ре­шать спо­ры. В‑восьмых, сос­тав­ной частью вер­хов­ной влас­ти яв­ля­ет­ся пра­во юрис­дик­ции, т. е. пра­во рассмот­ре­ния и ре­ше­ния всех спо­ров, мо­гу­щих воз­ник­нуть от­но­си­тельно за­ко­на, как граж­данско­го, так и ес­тествен­но­го, или от­но­си­тельно то­го или ино­го фак­та. Ибо без ре­ше­ния спо­ров не мо­жет быть за­щи­ты под­дан­но­го от обид со сто­ро­ны дру­го­го. Без та­ко­го ре­ше­ния спо­ров ос­та­ют­ся пус­ты­ми зву­ка­ми за­ко­ны о мо­ем и тво­ем, и за вся­ким че­ло­ве­ком в си­лу его ес­тествен­но­го и не­об­хо­ди­мо­го стрем­ле­ния к са­мо­сох­ра­не­нию ос­та­ет­ся пра­во за­щи­щаться собствен­ной фи­зи­чес­кой си­лой, т. е. ос­та­ет­ся сос­то­яние войны, про­ти­во­ре­ча­щее той це­ли, ра­ди ко­то­рой ус­та­нов­ле­но каж­дое го­су­дарство.

9. И пра­во объяв­ле­ния войны и зак­лю­че­ния ми­ра в за­ви­си­мос­ти от то­го, что он найдет бо­лее по­лез­ным. В‑де­вя­тых, в ком­пе­тен­цию вер­хов­ной влас­ти вхо­дит пра­во объяв­ле­ния войны и зак­лю­че­ния ми­ра с дру­ги­ми на­ро­да­ми и го­су­дарства­ми, т. е. пра­во су­дить о том, что тре­бу­ет­ся в дан­ный мо­мент в ин­те­ре­сах об­ще­го бла­га и ка­кие си­лы должны быть для дан­ной це­ли соб­ра­ны, во­ору­же­ны и оп­ла­че­ны, а так­же ка­кая сум­ма должна быть соб­ра­на с под­дан­ных для пок­ры­тия рас­хо­дов…

12. И пра­во ус­та­нов­ле­ния по­чет­ных ти­ту­лов и та­бе­ли о ран­гах. И, на­ко­нец, при­ни­мая во вни­ма­ние, ка­кую це­ну лю­ди от при­ро­ды склон­ны при­да­вать са­мим се­бе, ка­ко­го ува­же­ния они тре­бу­ют от дру­гих и как ма­ло они це­нят ос­тальных лю­дей и что из все­го это­го неп­ре­рыв­но про­ис­те­ка­ют сре­ди них со­пер­ни­чество, раз­до­ры, за­го­во­ры и, на­ко­нец, война, ве­ду­щая к их вза­им­но­му истреб­ле­нию и к ос­лаб­ле­нию их соп­ро­тив­ле­ния об­ще­му вра­гу, не­об­хо­ди­мо, что­бы су­щество­ва­ли за­ко­ны о по­чес­тях и ус­та­нов­лен­ная го­су­дарством гра­да­ция цен­нос­ти лю­дей, ока­зав­ших или спо­соб­ных ока­зать ус­лу­гу го­су­дарству, и что­бы тот или дру­гой че­ло­век был об­ле­чен властью прет­во­рить эти за­ко­ны в жизнь. Но мы уже по­ка­за­ли, что вер­хов­ная власть име­ет не только пра­во рас­по­ря­же­ния войска­ми го­су­дарства, но так­же и пра­во су­да во всех спо­рах. По­это­му су­ве­ре­ну при­над­ле­жит так­же пра­во раз­да­вать по­чет­ные ти­ту­лы и оп­ре­де­лять то по­ло­же­ние в об­ществе, ко­то­рое каж­дый че­ло­век дол­жен за­ни­мать, и те зна­ки ува­же­ния, ко­то­рые под­дан­ные должны ока­зы­вать друг дру­гу при пуб­лич­ных и частных встре­чах.

Эти пра­ва не­де­ли­мы. Та­ко­вы пра­ва, об­ра­зу­ющие сущ­ность вер­хов­ной влас­ти и яв­ля­ющи­еся приз­на­ка­ми, по ко­то­рым че­ло­век мо­жет оп­ре­де­лить то­го че­ло­ве­ка или то соб­ра­ние лю­дей, ко­то­рые об­ле­че­ны вер­хов­ной властью. Ибо эти пра­ва не­пе­ре­да­ва­емы и не­де­ли­мы…

Ка­кое бы из ука­зан­ных прав ни рассмат­ри­вать, мы уви­дим, что при от­па­де­нии од­но­го удер­жа­ние всех ос­тальных прав не мо­жет про­из­вес­ти ни­ка­ко­го эф­фек­та в сох­ра­не­нии ми­ра и спра­вед­ли­вос­ти, яв­ля­ющих­ся целью ус­та­нов­ле­ния всех го­су­дарств. Имен­но это раз­де­ле­ние име­ет­ся в ви­ду, ког­да го­во­рит­ся, что царство, раз­де­лен­ное в са­мом се­бе, не мо­жет сох­ра­ниться, ибо без та­ко­го пред­ва­ри­тельно­го раз­де­ле­ния ни­ког­да не мо­жет слу­читься, что­бы оно раз­де­ли­лось на две бо­рю­щи­еся меж­ду со­бой ар­мии…

Власть и честь под­дан­ных ис­че­за­ют в при­сутствии вер­хов­ной влас­ти. Так как эта ог­ром­ная сфе­ра ком­пе­тен­ции не­де­ли­ма и не­от­де­ли­ма от вер­хов­ной влас­ти, то ма­ло­обос­но­ван­но мне­ние тех, ко­то­рые го­во­рят о су­ве­рен­ных ко­ро­лях, что хо­тя они sin­gu­lis ma­jo­res, т. е. име­ют большую власть, чем каж­дый из их под­дан­ных в от­дельнос­ти, од­на­ко они uni­ver­sis mi­norcs, т. е. име­ют меньшую власть, чем все их под­дан­ные в со­во­куп­нос­ти. В са­мом де­ле, ес­ли под все­ми в со­во­куп­нос­ти не ра­зу­ме­ет­ся со­во­куп­ное те­ло как еди­ное ли­цо, то все в со­во­куп­нос­ти оз­на­ча­ет то же са­мое, что каж­дый в от­дельнос­ти, и вы­ра­же­ние бессмыс­лен­но. Ес­ли же под всем в со­во­куп­нос­ти ра­зу­ме­ют их как еди­ное ли­цо (но­си­те­лем ка­ко­во­го ли­ца яв­ля­ет­ся су­ве­рен), тог­да власть всех в со­во­куп­нос­ти тож­дествен­на влас­ти су­ве­ре­на, и, та­ким об­ра­зом, при­ве­ден­ное вы­ше ут­вержде­ние опять-та­ки бессмыс­лен­но. Не­ле­пость сво­его ут­вержде­ния ав­то­ры его дос­та­точ­но хо­ро­шо ви­дят там, где вер­хов­ная власть при­над­ле­жит на­род­но­му соб­ра­нию, но они не ви­дят его там, где она при­над­ле­жит мо­нар­ху, и, од­на­ко, вер­хов­ная власть ос­та­ет­ся той же не­за­ви­си­мо от то­го, ко­му она при­над­ле­жит.

Как власть, так и честь су­ве­ре­на должны быть больше, чем власть и честь лю­бо­го или всех его под­дан­ных. Ибо вер­хов­ная власть яв­ля­ет­ся ис­точ­ни­ком всех по­чес­тей. Дос­то­инства лор­да, гер­цо­га и прин­ца суть соз­да­ния ее рук. Как слу­ги при гос­по­ди­не, так и под­дан­ные в при­сутствии су­ве­ре­на – все рав­ны и ли­ше­ны вся­ко­го по­че­та. И хо­тя, ког­да они на­хо­дят­ся вне но­ля зре­ния су­ве­ре­на, од­ни из них представ­ля­ют­ся вы­ше ран­гом, дру­гие – ни­же, од­на­ко в его при­сутствии они не больше, чем звез­ды в при­сутствии солнца.

Вер­хов­ная власть не столь па­губ­на, как от­сутствие ее, и вред воз­ни­ка­ет тог­да, ког­да большинство с тру­дом под­чи­ня­ет­ся меньшинству. Мо­гут, од­на­ко, воз­ра­зить здесь, что сос­то­яние под­дан­ных, вы­нуж­ден­ных без­ро­пот­но под­чи­няться при­хо­тям и по­роч­ным страс­тям то­го или тех, кто име­ет в сво­их ру­ках та­кую не­ог­ра­ни­чен­ную власть, яв­ля­ет­ся чрез­вы­чайно жал­ким. И, обык­но­вен­но бы­ва­ет так, что те, кто жи­вет под властью мо­нар­ха, счи­та­ют свое жал­кое по­ло­же­ние ре­зульта­том мо­нар­хии, а те, кто жи­вет под властью де­мок­ра­тии или дру­го­го вер­хов­но­го соб­ра­ния, при­пи­сы­ва­ют все не­удобства этой фор­ме го­су­дарства, меж­ду тем как власть, ес­ли только она дос­та­точ­но со­вер­шен­на, что­бы быть в сос­то­янии ока­зы­вать за­щи­ту под­дан­ным, оди­на­ко­ва во всех ее фор­мах…

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: